Дорога домой

— Как и всегда, ты был прав, — сообщила девушка, — сегодняшний Тибидохс — наименее подходящее для женщины место. Супруг сидел напротив, и если Таня всю часть пути смотрела в окно, то он не сводил глаз именно с нее. Колени его безраздельно оккупировала кошка, которую Глеб лениво почесывал за ухом. — Когда основные работы завершатся, будет проще. — Я знаю. Вновь воцарилось молчание, тяжелое и неловкое. — Как тебе моя дражайшая маменька? — сменил тему Бейбарсов. Аида отбыла в Тартар одновременно с отъездом сына и его супруги в загородный особняк. За четыре дня пребывания в Тибидохсе она умудрилась четыре раза споить всех его обитателей — кроме, пожалуй, членов своей семьи, не поддававшихся на провокации матери. За пределы дворца женщина не выходила, точно соблюдая инкогнито, и потому развлекалась, как могла. — Нет, спасибо. Мне хватит двух бокалов, — покачала головой Таня, когда в ночь перед отъездом ее свекровь достала очередную бутыль вина. — И правильно… Умеренность — наше все, — одобрила женщина. Видимо, этим краеугольным правилом и руководствовались все ее дети: Глеб — в постели, Елена — в умственной деятельности, Жанна — кхм, видимо, тоже в постели… Несмотря на возраст, Аида была… красива. В ней ощущалась странная сила, заставлявшая трепетать тех, кто находился рядом. Статная, гордая, остроумная, с царственной осанкой, при этом прямая и простая, она полностью отличалась от тех леди, которые населяли Буян. Если Аида хотела задеть — она изъяснялась так доступно, что не понял бы только полный кретин. Если хотела поиздеваться — издевалась так, что возникал комплекс неполноценности. А уж ее замогильное чувство юмора! Почище, чем у Склеповой. — Очень… интересная женщина, — выдавила Таня. — А ведь вы чем-то похожи, — хмыкнул Глеб. — Чем?! — Обе ненормальные. Ни одна порядочная женщина не станет пить как черт или палить с винтовки в яблочко даже не целясь, да еще сидя на лошади… Чего ты удивляешься? Мужчины любят жениться на дамах, похожих на их матерей. — Тебе виднее. На взгляд Тани, сходством между ними и на километр не пахло. Когда экипаж въехал во двор, их вышла встречать Жанна — а с нею и Ург. — Надо поговорить, — сообщил ей однорукий, отзывая в сторону. — Вчера Демьян вернулся, — бросил Ург. — Что? Но я думала, он пропал… — Вернулось то, что от него осталось. Похороны состоятся завтра на церковном кладбище. Хоронить будут в закрытом гробу. — Во сколько? — после продолжительного молчания ответила Гроттер. Молодой человек вздохнул. — Таня, ТЕБЯ там не ждут, — произнес он, внимательно глядя в огромные глаза подруги, — не приходи. Не сказать я не мог, но… сама все понимаешь. — Да, Ург. Конечно. За похоронной процессией Таня наблюдала со стороны, из леса, сидя на своем рыжем жеребце. Мрачное торжество состоялось в полдень, но девушка не волновалась, что может быть замеченной: обилие зеленой растительности отлично скрывало и ее, и скакуна. Группа людей, которых она отлично знала, внесла гроб в церковь, а через какое-то время отнесла на располагавшееся рядом кладбище и опустила в заранее приготовленную могилу. Слов прощания жена тартарианца не слышала, зато отлично пронаблюдала истерику Кэрилин, которую буквально оттаскивали от земельной насыпи. Когда «провожающие» удалились и это место вновь стало безлюдным, Таня подъехала к могиле и опустила на нее два гербера. Метясь между двумя девушками, искренне любившей его Кэрилин он дарил тюльпаны, а Тане — эти огромные ромашки. — Я знал, что ты придешь. Из-за угла церкви выступил Валялкин. — Здравствуй, Иван, — равнодушно бросила Таня. — Теперь видишь, что принес Тартар? — Я видела, что несет Тартар, еще в Тибидохсе. Сначала в госпитале, затем — когда горел город. — Тем хуже все звучит. Надеюсь, ты настолько счастлива с Бейбарсовым, что спокойно спишь по ночам. Как, быстро забываешь в его страстных объятиях обо всех пережитых ужасах? — Ты не тот Ванька, которого я знала, — наконец, изрекла девушка, внимательно глядя в васильковые глаза. Мягкий, добрый, деликатный маечник исчез. А может, у него просто был повод для гнева? — А ты не та Гроттер, которую знал я. Та Танька скорее бы удавилась, чем легла под палача. Но ведь этот поступок был продиктован «здравым смыслом», о которым ты столько раз говорила? Мало, что теперь главный в государстве — так еще красивый, богатый и безумно в тебя влюбленный. Сплошная выгода… Валялкин озвучивал мысли, с которыми она принимала предложение Глеба. К чему отрицать очевидное? Жребий брошен, выбор сделан. Пламя над Тибидохсом выжгло многое — долг, совесть, честь, а вот любовь выжечь не смогло. Наоборот, разожгло ее с новой силой. — До встречи, Ванька, — и девушка направила коня по пыльной дороге. Хорошо бы эта встреча состоялась не скоро… Их роскошный особняк - или, правильнее сказать, дворец, встретил ее тишиной и запахом черных роз. Тревоги медленно отступали. «Вот я и дома», - подумала Таня. Бейбарсов ни о чем не спрашивал, когда Таня вошла в гостиную, и она была за это благодарна. Супруг умел быть деликатным, когда того требовала ситуация. Он сидел на тахте с книгой, которую отложил при ее появлении; подумав, девушка устроилась на его коленях и с наслаждением запустила пальцы в черную гриву. — Раньше ты меня таким вниманием не баловала, — произнес Глеб, — может, чаще пускать тебя на похороны? — Хочу забыть в твоих страстных объятиях все пережитые ужасы, — ответила она фразой Ваньки, проигнорировав иронию. Глеб внимательно взглянул в зеленющие глаза. — Подумать только, и это — моя скромная воспитанная жена… Я всегда видел в Вас яркий потенциал, дорогая. Что ж… Если ты так хочешь, могу заставить тебя лишиться чувств. Таня помогла ему избавить себя от легкого платья, и даже не напомнила про открытую дверь, когда он опрокинул ее на узкую тахту и навис сверху. Резко ощутив в себе супруга, она громко вскрикнула, и образ рыдающей Кэрилин Курло, висящий перед глазами, рассеялся. В день перед отъездом Глеб потащил ее на конную прогулку в лес. И там, раздев и опустив на свой плащ, внезапно отстранился и сел наземь. — Что ты делаешь? Натянув на грудь рубашку, Таня с интересом наблюдала, как он достает из черной папки бумагу и принадлежности для рисования. Эта папка вызывала у нее интерес всю дорогу, но что в ней, муж пояснять упорно отказывался. — То, что всегда хотел. Убери ткань, дорогая, она скрывает твои совершенные формы.  — ...Когда ты покажешь мне рисунок? — Через две недели, — прозвучал ответ, и Таня вздохнула, — сразу после приема кайзера. — А раньше?.. — Если покажу раньше, тебе будет не так интересно ждать возвращения своего благоверного. Тибидохс, две недели спустя В зал вошел правитель Тартара со свитой — и воцарилась такая тишина, что, казалось, было слышно даже колыхание свечей… Свита распределилась по залу, и к возвышению, у которого ожидал нынешний генерал-губернатор Буяна, подошли лишь двое: кайзер и высокий темноволосый мужчина лет двадцати пяти с черными глазами. Тантал поднялся на пьедестал. Его спутник занял место напротив Глеба, и тартарианцы обменялись учтивыми кивками. — Младшему сыну — Тартар, — произнес он, — старшему — Буян. Да будут союзными эти государства, отныне и навсегда. Правь долго, дорогой сын. Глеб Бейбарсов выступил вперед, и Тантал протянул ему черную трость с розой на набалдашнике. Кайзеры не носили иных символов власти — они стояли над всеми, но были лишь первыми среди равных. Прижав руки ко рту, Софья смотрела, как Тантал осеняет его знамением, а следом и верховный клирик всея Буяна. — Ты знал? — тихо спросила она мужа. — Догадался сразу после штурма. Слишком уж тщательно хранилась в секрете личность Второго полководца вплоть до его захвата Тибидохса, — ответил Леопольд, — черная маска, абсолютная секретность всего, что связано с ним. Да и было чересчур много странностей относительно самого Бейбарсова. Взять, к примеру, наследование огромного свежевозведенного имения. Когда Бейбарсов пришел делать предложение Тане, в ночь перед началом войны, я впервые задумался о его чине в армии. А потом дошли слухи о его встрече под Тибидохсом с нашей дочерью: свой шатер, высочайшее положение, огромное богатство. Только идиот бы не додумался провести параллель с детьми кайзера, личность которых держится в не меньшей тайне. Все носят разные фамилии, все держатся в тени и, как правило, не вступают в контакты с представителями иноземных держав. Они приближены к трону и значатся лишь «близкими родственниками» правителя… Даже сами тартарианцы порой сомневаются в их личности. — Но к чему все это? — Забота о безопасности наследников. — Значит, наша дочь теперь… — Супруга законного кайзера Буяна. Вполне логичное завершение для той, кого называют первой красавицей этой страны.