***
— Махиру, может все таки вернемся домой, пока еще не слишком поздно? — жалобно протянул Куро, паркуясь во дворе. Лихт с удовольствием разделял его позицию. Махиру, к сожалению, нет. — Перестаньте лениться, лучше несите это все в дом, — Широта достал из багажника весьма тяжелые пакеты и вручил их парням, а сам взял ящик с шампанским и, направившись за ними, продолжил свою "вдохновляющую" речь, — на носу Новый Год, неужели вы хотите все это время просидеть дома возле телевизора с тарелкой в руках? — Было бы неплохо, — пробормотал Лихт, вслед за Куро проходя внутрь трехэтажного дома. К ним на встречу из одной из комнат вышла темноволосая девушка. Серые глаза всего пару мгновений изучали Лихта, после чего она убедилась, что в пакетах продукты, и приказала отнести их на кухню. Точнее, вежливо попросила, но ее строгий голос и сердитое выражение лица придавали безобидной фразе "Отнесите, пожалуйста, пакеты на кухню. Третья дверь налево" грозное значение. Спорить было бы бессмысленно да и не не хотелось, так что Лихт с Куро безропотно направились на кухню. СлиппиЭш успел незаметно смыться, а вот Лихт не скрылся с глаз светловолосой девушки, хозяйничавшей там. — О, приветик, — мило улыбнулась она и быстро, не дожидаясь ответа, всунула в руки брюнета поднос с тарелками, — можешь отнести это в зал? Меня, кстати, Идзуна зовут, а тебя? Назвав свое имя и получив подробное объяснение, как добраться до злополучного зала, и в придачу много еще чего ненужного, Лихт вылетел в коридор, лишь бы избавиться от словесного потока. Только в этот момент Тодороки задумался, что он здесь практически никого не знает. Лили, Мисоно (которых он еще не видел сегодня), Куро, Махиру, теперь еще и Идзуна — и все. Действительно хотелось домой — вот и на кой черт он вообще взял трубку, когда ему звонил Махиру? Стоило изолироваться от раздражителя в его лице и спокойно остаться дома. Сделай он это, не тащил бы сейчас поднос непойми куда, непойми кому. "Сколько вообще здесь человек?", — подумал Лихт, в глубине души надеясь, что все же не так много. А та гора курток в коридоре ему просто показалась. К слову, надо бы и самому избавиться от верхней одежды, а то в помещении довольно таки жарко. По мере приближения к "пункту назначения" музыка становилась все громче и громче, так что, забудь Лихт, как пройти к основному залу, без труда нашел бы его по звукам. Тодороки ногой (так как руки были заняты) толкнул массивную на вид дверь, что поддалась с удивительной легкостью, и прошел внутрь комнаты. Хотя комнатой эту чертову площадь назвать было нельзя ну никак, это действительно зал, хоть аристократический бал средних веков в нем устраивай. Кто-то быстро перехватил у Лихта поднос, чтобы отнести на стол, так что парню не оставалось ничего другого, кроме как пройти вглубь зала, обходя уже выпивших и теперь танцующих людей, и оглядеться. Посередине зала стояла огромная, уже украшенная елка; столы, заставленные продуктами и выпивкой, располагались возле стен, ну а оставшееся пространство занимало около пятидесяти человек (все-таки не показалось). Лихт чувствовал себя чужим. Его место дома, перед телевизором, с теплым пледом и какао, но никак не здесь, среди кучи веселящегося народа, празднующего то, что Земля сделала еще один круг вокруг Солнца и до сих пор не прекратила их существование, неожиданно взорвавшись. Поймав себя на мысли, что он начинает думать так же пессимистично, как Куро, Тодороки вновь покрутил в руках бокал с шампанским, все никак не решаясь выпить. — Чего скучаешь, красотуль? Перед Лихтом стоял лохматый белокурый парень с чуть вздернутым носом и бледными, едва заметными веснушками. В руках он держал бокал с вином и, кажется, уже изрядно выпил — чем еще оправдать столь странное обращение. — Новый Год ведь, — продолжил незнакомец, — нужно заряжать окружающих своим позитивом. — Тебе я могу зарядить только в нос, — проворчал Лихт. Тушеваться с шампанским, тем более при этом смазливом, нагло ухмыляющемся парне не хотелось, поэтому Тодороки поднес бокал к губам и медленно сделал первый глоток. Сделать последующие было уже не сложно. Лихт прекрасно знал и даже осознавал до недавнего момента, что алкоголь это его главная слабость, ведь опьянеть он мог даже после нескольких безобидных конфет с ликером. Это был вполне сознательный поступок — Лихт не видел себя в этой компании. Трезвым. — Я, пожалуй, откажусь от твоего предложения насчет моего носа, — мягко усмехнулся блондин и протянул руку, — Хайд Лоулесс. — Лихт Джекилланд Тодороки. — Вау, двойная фамилия? Мне нравится, — искренне восхитился Хайд, а затем хитро прищурился, — я бы не отказался от двойной фамилии. Давай поженимся, и я тоже возьму ее себе? — Что? — Что?***
Дальнейшие несколько часов Лихт мог бы описать всего одной фразой: "сказочный пиздец". Причем, как в плохом, так и в хорошем смысле. Он выпил не много, но вполне достаточно, чтобы перестать отвечать за свои действия и вместе с Лоулессом "выпасть из реальности". Все в одночасье стало абсолютно неважным — прошлые переживания, неприязнь, какие-то мысли. Были танцы под громкую музыку, бессмысленное, но по-детски веселое валяние в снегу, обжигающие ладони чашки с горячим кофе и салют. И пусть для Лихта это был отблеск не цветных, а серых брызг на черном небе, этого было достаточно, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливым. Забыть о проблемах и будто бы вернуться в детство, когда, затаив дыхание, следишь за россыпью огней. Лихт действительно замер, восхищенно глядя в небо и крепко стискивая в ладони холодную руку Хайда. Кажется, это было его место, он наконец нашел его. — Идем, ангел, — произнес на ухо брюнету Лоулесс, когда закончился салют и раздались радостные крики тех, кто его запускал — на улицу вышли практически все, — давай вернемся в дом. Спорить не хотелось, так что Лихт без сопротивления позволил увести себя в теплое помещение, бросив мокрую от снега куртку на пол в коридоре.***
— Я не целуюсь в губы. В тишине и мраке эти слова прозвучали непозволительно громко. Лихт повернул голову в сторону и чуть поджал губы, он не хочет изменять своим принципам. Хайд, нависавший сверху, целомудренно чмокнул его в щеку, но, не удовлетворившись этим, произнес: — Всего один поцелуй, ангел, ничего страшного ведь не произойдет. И мир не рухнет. Холодные пальцы прошлись по коже парня, задирая край толстовки вверх. Лихт вздохнул, но все же согласно кивнул, Хайд добился своего. И наконец коснулся губ Тодороки своими, свободной рукой при этом заправляя за его ухо черные пряди волос. — Охуеть.. — едва ли не в следующую же секунду восторженно выдохнул Хайд, отстраняясь, — какие у тебя глаза.. Яркие.. Будь они оба в более адекватном состоянии, уделили бы этому больше внимания, но сейчас самыми главными вещами будто бы были короткие поцелуи, уже избегающие губ, легкие невинные касания, усталость, накрывающая с головой, и, как ни странно, чувство какого-то нового счастья, дотоле ни одному из них не знакомого.***
Лихт проснулся от тяжести давящего на него тела. С трудом разлепив глаза, Тодороки наощупь достал из заднего кармана джинс телефон и попытался сконцентрировать еще не отошедшее ото сна внимание на экране, силясь понять, что же из цифр на нем время, а что дата. Возможно, где-то в его мозгах крутилось колесико, а под ним сияла надпись "Loading". Так или иначе, но на "загрузку" Лихту потребовалось около трех минут, лишь после этого, убедившись, что сейчас первое января, половина четвертого вечера, он наконец обратил внимание на то, что его разбудило. Ну, а если быть точнее, на "того, кто". "Я убью этого человека", — пронеслась вторая мысль в голове парня. Вторая, потому что первой было всего одно слово: пиздец. Ну а как еще можно отреагировать, проснувшись на одной кровати с парнем? Память услужливо подкинула воспоминания о событиях вчерашнего вечера и ночи. Осторожно, стараясь не разбудить светловолосого, Лихт с трудом слез с кровати и тихо вышел из комнаты, надеясь всего на одну вещь — пусть Хайд ничего не вспомнит. В доме было тихо, видимо, все спали, утомленные вчерашним весельем. Лихт спустился на первый этаж и заглянул на кухню. Как он и подразумевал, там сидел Махиру (наверное, единственный, кто не пил), но, что странно, не "приносил пользу обществу", а просто пил чай. Вид у него при этом был невероятно несчастный. — Где Куро? — спросил Тодороки, устроившись на стул напротив подростка. — Не знаю. И знать не хочу, — зло прошипел тот и крепко стиснул чашку в руках. Лихт выжидательно молчал, зная, что скоро Махиру сам все расскажет, нужно только дать ему время. Молчания Широты хватило всего на пару минут, после чего он возмущенно начал, — нет, ну ты представляешь? Все то время, что мы тут были, он ныл о том, что он устал и хочет домой. Где-то в час я не выдержал и сказал, что если он хочет, то пусть уезжает, но со мной больше не разговаривает.. И Куро уехал! Как вообще можно быть таким человеком?! — Я думаю, что он просто хотел провести этот Новый Год только с тобой, — Лихт пожал плечами. История его не особо зацепила, ведь ссоры на подобной почве были для Куро с Махиру едва ли не обыденным делом и всегда оканчивались примирением, — к тому же, он изначально говорил, что предпочитает сидеть дома. — Мой день рождения, Хэллоуин, годовщину нашей встречи и многие другие праздники мы отмечали дома. Я отказывался от празднования со своими друзьями, потому что Куро об этом просил. К тому же, на этот Новый Год я подарил ему одну вещь, о которой он давно мечтал. Неужели так сложно хоть раз сделать так, как хочу я? — Махиру надул губы и уставился в экран телефона, как бы говоря Лихту, что разговор на этом окончен, и он не принимает возражений. Брюнет и не собирался ничего отвечать, понимая, что подросток вполне прав. Тишина длилась минут пятнадцать, после чего Широта, негромко чертыхнувшись, подскочил со стула и выбежал в коридор. Мало что понимая, Лихт последовал за ним — так, на всякий случай. Выходить на улицу без теплых вещей (да и вообще выходить на улицу) было делом крайне неразумным, но поиск куртки в куче таких же, наваленных кое-как, мог бы затянуться надолго, поэтому Тодороки, проклиная зиму, Новый Год и в особенности Махиру, вышел за ним во двор. Там стоял Куро, неловко потирающий свой нос и прячущий одну руку за спиной. Убедившись, что все нормально и сейчас парочка наконец таки уладит "семейные" ссоры, Лихт вернулся в дом, краем глаза подмечая, что настроение Махиру уже начинает улучшаться. Вскоре на кухню вернулись и СлиппиЭш с Широтой. Ну а едва ли не в следующую минуту к ним, зевая и потягиваясь, спустился еще один человек и при виде парней заметно оживился: — Привет, братец! Привет, Махиру.. И тебе привет, очаровательный незнакомец! Не сложно догадаться, что пришедшим человеком оказался Хайд. Лихт лишь скупо кивнул в ответ. Обращение к себе его ничуть не удивило (как только Лоулесс не назвал его за вчерашний вечер), но вот "братец", предназначенное для Куро.. Впрочем, СлиппиЭш говорил, что у него куча раздражающих его братьев и одна сестра, так что, если подумать, нет в этом ничего удивительного. — Ну что, Лоулесс, как прошел твой план "подцепить" кого-нибудь? — неожиданно поинтересовался Махиру. Эти слова значительно напрягли Тодороки — не зря ведь они сказаны именно в его присутствии. — О-ох, знаешь, если честно, то я ничерта не помню, — потерев виски, ответил Хайд, зажмурился даже и чуть поморщил нос, пытаясь что-то найти в чертогах своей памяти. Безуспешно, — помню, как пил, а больше ничего. Так что, если я кого-то и "подцепил", то ничегошеньки не знаю об этом, — в следующий момент Лоулесс оценивающе посмотрел на Лихта, — но вот тебя, например, милый ангел, я совсем не прочь "подцепить". — А я совсем не прочь закопать тебя под окном, придурок, — не скрывая презрения в голосе, ответил Лихт. Он испытывал лишь раздражение-раздражение-раздражение по отношению к этому человеку, с которым вчера вел себя так непозволительно (хвала ангелам, что тот ничего не помнит, а ни Широта, ни СлиппиЭш не видели их вместе). — Как же ты жесток, — театрально вздохнул светловолосый, — отношения между нами словно разбитая чаша — я пытаюсь соединить осколки, а ты подмешиваешь в клей воду (на этих словах Лихт и Махиру недоуменно переглянулись, а Куро пояснительно покрутил пальцем у виска). Махиру, может познакомишь на сам, раз этот ангел так строптив? — Лихт, знакомься, это Хайд — брат Куро, пятый в семье.. — Ну не зря говорят, что пять раз подряд везти не может, — фыркнул Тодороки. — ..Хайд, а это Лихт, мой хороший друг, а еще коллега по работе. — Приятно познакомиться, Лихт, — Хайд растянул губы в самодовольной усмешке, — твое прекрасное имя я готов собрать из звезд. — Какой кошмар, прекрати, а не то меня от тебя стошнит, — поморщился и язвительно ответил брюнет. В дальнейшем диалоге он не участвовал. Да и вообще, сейчас он чувствовал себя очень странно. Ведь этот парень — тот самый человек, с которым он вчера зажимался в танце, которому уступил поцелуй, изменив своим принципам, с которым не постеснялся быть самим собой (и не важно, что виной тому алкоголь). А сейчас каждым, каждым своим словом старается уколоть побольнее. Кажется, не получилось — Лоулесс продолжил улыбаться, лишь его темно-серые глаза в процессе разговора постепенно почернели. Какое чувство было тому причиной, Лихт не знал.