***
Бард уже странствовал несколько месяцев, когда судьбоносная встреча случилась. Он прекратил писать и исполнять баллады о Геральте и вместо этого сочинял веселые, легкомысленные песни, которые нравились людям в тавернах и отвлекали его самого от порой возникающей тоски. Однако вечер был тихим, Лютик оставил лютню в снятой комнате, а сам выпивал в углу, задумчиво глядя в окно. Из мыслей — к слову, не самых приятных — его вырвали пораженные вздохи девиц рядом и тяжелые шаги вошедшего. Бард сначала вздрогнул, подумав, что это Геральт: такая же уверенная поступь, широкие плечи, хмурый взгляд. Но затем Лютик подметил легкую ухмылку на губах и вороные волосы, собранные в тугой пучок. Не Геральт. Некто прошел к хозяину, положив тому на деревянную стойку голову грифона, и потребовал деньги. Лютик не мог оторвать от него взгляд. Он никогда не видел, да и не думал, что могли остаться на Континенте иные ведьмаки. Это заинтриговало барда. Азарт и жажда опасного, нового, захватывающего вспыхнули в груди. А сколько в таинственном мужчине таилось нерассказанных историй… Все они скрывались так близко, лишь в паре метров. «Я должен привлечь его внимание», — решил для себя Лютик. Он вскочил из-за стола и, пожалев, что не взял лютню, прямо так заголосил: — Ведьмаку заплатите чеканной монетой! Поскольку песня была известна многим и передавалась из уст в уста множество раз, посетители таверны тоже её знали. И хотя она была совершенно о другом ведьмаке, сейчас это не имело значения. Просьбу заплатить заголосили все присутствующие. Мутант опешил от подобного внимания, но затем снисходительно улыбнулся барду, и в глазах его — точно таких же золотых глазах — заискрился интерес. Он, не глядя, взял протянутый мешочек с монетами и направился прямиком к барду, что прекратил петь, и теперь стоял, чуть покачиваясь от количества выпитого эля. — Ты трубадур Белого Волка? — спросил Ведьмак. — Я ничей трубадур, — ответил Лютик, глядя прямо в глаза. Немой вызов. — Но могу стать твоим. — Ты пьян, — подметил мужчина. Однако взгляд его блуждал по барду весьма недвусмысленно. — А ты после боя. Выбирать не приходится, — хмыкнул Лютик, сам поражаясь своей наглости, но остановить себя не мог. Всё внутри молило об этих золотых глазах, этих каменных мышцах. Ведьмак усмехнулся и кивнул барду следовать за собой.***
Когда Лютик на следующее утро проснулся в чужой постели, он понял две вещи. Во-первых, его отымели — грубо и жарко. Во-вторых, Ведьмак, Эмиль, всё ещё был здесь. Он лежал к нему спиной и сопел. Бард уставился на его спину. Что сделать? Уйти первым? Не сказать, что он жалел об этой пьяной ночи, скорее наоборот, он наконец смог почувствовать себя в крепких объятиях ведьмака, пусть и не того самого. Этот мужчина был страстным, сильным и в меру осторожным. Однако это отнюдь не означает, что он захочет таскаться с бардом, как это делал Геральт. Скорее всего, это был обычный секс двух заблудших в одну таверну душ. И тем не менее Лютик не мог подняться и уйти, упустив даже крохотный шанс на новые приключения, на новые баллады. И на нового мужчину. Возможно, у него была нездоровая тяга к диким и опасным, но жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в удовольствии. Тело рядом завозилось и перевернулось на спину. Бард скользнул взглядом по глубокому шраму, проходящему от плеча до пупка. В этом теле чувствовалась история. — Не собираешься уходить? — послышался хриплый голос. Лютик заметил один сонно приоткрытый глаз, что пытливо на него уставился. — Ждал, когда ты проснешься, и скажешь, куда мне идти, — честно признался бард. Он не посмеет навязываться еще одному ведьмаку, чтобы тот прогнал его спустя годы. Рана была ещё слишком свежа и вынуждала быть осторожным. — Ну смотри, — хмыкнул Эмиль, открыв оба глаза и поднявшись на локтях, — Ты можешь пойти прочь, а можешь пойти со мной. С тебя баллады, с меня отличный секс. Лютик был слегка удивлен. Конечно же, он был рад предложению, но после Геральта бард во всем искал подвох. — Зачем ведьмаку мои баллады? — Недоверие людей срывает заказы. Да и послушать под конец тяжелого дня хорошее пение было бы неплохо, — пожал Эмиль плечами и улыбнулся. Бард округлил глаза. Затем проморгался. Это был какой-то неправильный ведьмак. Эмоциональный, искренний, приятный в общении. Ему нравилось его пение. Ну как Лютик мог устоять перед таким комплиментом? В кои-то веки его компанию и его творчество будут ценить, не будут относиться, как к пустому месту, как к должному. К тому же, это казалось прекрасным шансом забыть его.