Овин, лютня и масло

Мысли о наследстве более не тревожили Амадея. Сердце его и душа успокоились. Осенью, радующей теплом и ясной погодой, чета, живущая на холме, собралась в трапезной, чтобы отобедать. Отец семейства, Мысьгард, охотно разбирал руками жирное утиное бедро, кидал в рот лоскуты бледно-розового мяса и тут же заедал картошкой. Скребла по тарелке вилочкой Нимерта. Женщина сидела напротив мужа. Сыновья – по разные стороны стола. Ранее братьев сажали вместе, однако мальчики постоянно задирали друг друга. Войцех бросит кашей – Амадей ответит. Войцех наденет на голову Амадея миску с овсянкой – младший шлёпнет брата ложкой по лбу. В конце концов, их возня в молочной жиже превращалась в настоящее побоище, которое заканчивалось синяками и наказанием за отвратительное поведение. Вскоре мальчиков рассадили – так решил их мать, Аделаиза. С тех пор правила не поменялись. Войцех потянулся за кубком с разбавленным вином, отпил немного и отставил его к корзинке с яблоками. Красный бок плода отражал искажённое лицо молодого князя. Временами юноша глядел на фрукт, чтобы увидеть в отражении свои глаза. Он любил любоваться ими, и поэтому не терял возможности посмотреть на миндалевидные хитрые, точно у лисы, глаза, которые не раз накидывали петлю и затаскивали на сеновал девок. Слуги принесли десерт. Подавали бланманже. Войцех его терпеть не мог, и поэтому брезгливо отстранил от себя, отдав предпочтение душистому яблоку. Хруст привлек внимание всего семейства, в особенности отца. Отложив косточку на край тарелки, Мысьгард стрельнул глазами в сторону старшего сына. - Сын, не вороти нос, - произнёс князь и принялся вытирать пальцы салфеткой, каждый по очереди. - Не хочу, - проглотив кусочек, ответило чадо. Переглянувшись с совоокой женой, князь приулыбнулся. С кем не бывает? Особенно с детьми, особенно с отпрысками знатных семей. Впрочем, накормить Войцеха чуть ли не самая сложная задача. «Золотой мальчик» требовал к себе достойного отношения. - Войцех, а чего ты хочешь? Пощипав себя за медный ус, парень посмотрел на отца и покрылся бледно-розовыми пятнами. Его губы дрогнули в странной полуулыбке. - Жениться, - посмотрев на гладкий яблочный бок, вдохновлённо пробормотал отпрыск. Тучный мужчина поглядел на сына из-под редких ресниц и облизал ложку. В прекрасном расположении духа тучный князь напоминал кота. - На ком, позволь? – промурлыкал глава семейства. Убрав с плеча массивную косу, молодая жена внимательно оглядела зал, а потом подозвала девку-прислугу. - Её зовут Ядвига, дочь кузнеца, - продолжил Войцех, почти не глядя отцу в глаза. В трапезной повисла немая пауза. Слуга, который стоял возле дверей, тихонько кашлянул. Амадей вспомнил слова Войцеха в яслях, нервно сглотнул и перевёл взгляд на Нимерту. Её грудь, затянутая в корсет, часто поднималась и опадала, а тяжёлые серьги дрожали. Княгиня недоумевала. А самое страшное то, что родители и не догадываются, чего княжич наобещал простоволосой девке. Не донеся до рта ложку с выковырянным куском десерта, князь Мысьгард скинул лакомство в тарелку и положил инструмент на стол. Рано или поздно, один из сыновей всё-таки должен поднять такую тему, однако Галадх аэп Дорон не думал, что это случится так скоро. Впрочем, естественное желание сына волновало пожилого мужчину не так сильно, как статус избранницы. Дочь кузнеца. И что наскребёт в приданное её мать? Полотенца вышитые, горшки да крынки? Деревенщина без рода и титула. От такого союза ни тепло, ни холодно, а главное – накладно. Ведь Мысьгард лелеял надежду, что помолвит старшего с кузиной Нимерты или дочерью купца Дорота из Венгерберга. Что и говорить, ему не нравился выбор сына. - Отец? - Войцех, мальчик мой, ты хорошо подумал? – сложив пухлые белые руки на столе, проговорил мужчина. – Девушка она хорошая, красивая, но из простых… - деликатно пытался объяснить Мысьгард простую истину. В бледно-голубых глазах молодого человека вспыхнуло пламя. Конечно, он всё прекрасно понимал, что брак с безродной – плохая затея. Аристократия так не поступает, а главное – не прощает. Да, князья, графы и герцоги могут жить и спать под одним балдахином с женщиной, предки которой подмывали короля, а любить румяную крестьянку, но никак не наоборот. Главная цель отпрысков знати – увеличить капитал и повысить престиж в обществе. Поэтому брак без любви – далеко не редкость, а грубая реальность, построенная на договорах и деньгах. - Я люблю её, отец. А она меня. Я хочу жениться только на ней. - Сын, а что я скажу Дороту из Венгерберга? Мне думалось, что ты и панна Генрика… Войцех покачал головой, отложил надкусанный плод и подпёр вспыхнувшую щёку. Сидевший на его пальце рубин разбросал искры по столу. - Пап… - приподняв густую бровь, простонал он. - Генрика мне как сестра, и она до кучи косолапит. А я ещё я помню, у неё падучая болезнь. Я не хочу её в жёны. Отец, позволь мне привести Ядвигу к нам в дом. Она тебе понравится. - Дочь кузнеца!? – рявкнул князь после долгого молчания. – Она безродная, сын! - Будто Керакские были богаты как Крёз [1]! – вспылил молодой человек. Черноволосая Нимерта нахмурилась и закашлялась, делая вид, что из-за приступа не услышала слов пасынка. - Прикуси язык, юноша! Лицо парня, покрытое веснушками, налилось кровью. В гневе Войцех походил на дьявола. Скользнув взглядом по брату, Амадей опустил глаза. - Ты не женишься на Ядвиге, потому что нам нельзя, сын, - продолжал князь, - и не наговаривай на Генрику! Девочку в тот день едва не сшибла телега. - И что ты предлагаешь? – парень смотрел исподлобья на отца. - Я пошлю своих людей к Дороту, помолвим вас с Генрике, сыграем свадьбу, а уж там дело твоё. Либо племянница твоей мачехи, Нимерты. Она тоже прекрасная партия тебе. Сын, - оживился мужчина, его речь стала быстрее, - просто пойми меня, я не хочу, чтобы дом аэп Доронов был забыт. Взлохматив медную копну волос, Войцех издал дурной смешок. Рубин фыркал. - Дом, фамилия… отец, ты живёшь иллюзиями. Мы живём в забытом богом месте, я не удивлюсь, если о нас никто и не слышал за пределами урочища. И это твоя вина! Это ты вечно искал уединения. Ты, забравшись в эту глушь, своими руками построил мир из отвергнутых и стал их королём! В одно мгновение родитель поднял руку, попросив закончить всё это пустословие. Конфликт – это не то, чем не надо заниматься в обеденное время, особенно, когда подают бланманже. И всё же Мысьгард из тех отцов, которые не станут кричать на сыновей. Он поступает иначе – даёт молодому поколению добро на сомнительные действия и ждёт. Дети, когда набьют себе шишки, сами прибегут, обнимут родительские колени и станут неустанно плакаться, сетуя на своё непослушание. Амадей любовно посмотрел на отца и поднялся, задвинув стул. - Спасибо за обед, было очень вкусно, - с улыбкой произнёс княжич. Мысьгард не ответил сыну той эмоцией, на которую рассчитывал покорный юноша. Он только проводил его взглядом и тяжело выдохнул. Сначала судьба подарила ему прекрасную женщину, родившую близнецов, потом забрала её, наслав хворь, а теперь проклятье добралось до мальчиков, сделав одного монахом, а другого противником отцовской воли, тем, кто презрел долг. И за что так с ним? Всю жизнь был послушным вассалом, не кривил душой перед сюзереном, рвался в бой за него. Молился до обедни и после, постился. Неужели и здесь раскольнику будет жить худо? Два перста. Три перста. Какая разница? Видимо, есть. Вскоре покинула трапезную Нимерта, оставив отца и сына наедине. - Сын, ты меня пугаешь своим поведением. Это она так на тебя влияет? - Как влияет? – взорвался Войцех. - Ты ходишь, будто тебя приворожили. Взгляд стеклянный, ланиты что известь. Княжич вцепился отросшими ноготками в яблоко, брызнул сок. - Я влюблён, отец! – вскочил молодой человек, а затем быстро ретировался из комнаты. Слуга вздрогнул, испугавшись грома ударившихся дверей, и тут же схватился за волоса, боясь как бы лосиные рога не свалились со стены ему на голову. Стоявшие в сторонке прислужные девки-эльфки подкрались к столу и принялись убирать со стола. Одна из них замерла, забирая у князя тарелочку с недоеденным бланманже. Она ужаснулась, увидев в какую кашу Мысьгард превратил на эмоциях нежный десерт. - Влюблён он… - озвучил свои мысли князь. – Хорошо, если так.