***
Вечер сегодня выдаётся сложный. Чимин устал. Он полностью вымотан и совсем без сил. Парень практически валиться с ног, при этом не имея причин. Репетиция, вторая и последняя перед представлением, подходит к концу. Ребята просто повторяют некоторые движения и согласовывают положения. Ничего трудного и требующего бескрайних сил нет, но, кажется, многие заметили, что с главным танцором что-то не так. На нём нет лица и никакой заинтересованности в том, что происходит вокруг, нет и желания вкладывать силы. Пускай сейчас лишь репетиция, не само выступление, но у каждого складывается ощущение, что такое поведение будет и во время исполнения танца. Это и беспокоит многих, включая Бэкхёна. Пак стоит в стороне от всех и смотрит куда-то далеко, отвернув голову и расфокусировав взгляд. Пён наблюдает за ним уже пару минут, но младший даже с ноги на ногу не переменился — настолько, кажется, утонул в своих мыслях. — Что с Чимином? — тихо спрашивает один из парней, наклонившись к Пёну. В ответ омега лишь пожимает плечами, громко выдохнув, — Вы с ним же близки… Он тебе не рассказывал? Ты не спрашивал? — Спрашивал. — кивает парень, — Но он не говорит. Врёт, что ему здесь просто не нравится. — Почему врёт? Может, ему и правда здесь плохо? — к разговору подключается ещё один юноша, вслушиваясь в слова и наблюдая за Паком. — Не думаю. Разве есть причины? К нам здесь относятся так, словно мы высокопоставленные люди, а не простые танцоры с улицы. — Кто его знает? Может, он этим и недоволен? — вмешивается подключившийся парень. — Думай, что говоришь. Он не неблагодарный. — заступается Бэкхён, немного повысив голос, — Здесь что-то другое. — Другое, не другое… Он должен выступить нормально. Сможет? — парни прожигают взглядом Пёна, требуя от него ответа. Парень молчит достаточно долго, пока сам Чимин внезапно не прерывает «зрительный диалог». — Хён, я отойду ненадолго? — тихо и вымученно спрашивает омега. — Конечно, но не задерживайся. У нас ведь репетиция. — кивает Бэкхён и подбадривающе сжимает плечо младшего, после отпуская его.***
«Он император. У него обязан быть наложник поскольку требуется наследник. Таков порядок вещей, верно же? Тогда… Могу я утверждать, что он не любит его?». Парень молча шагает по одной из частей дворца, пропуская репетицию, но направляясь именно на неё после недолгой прогулки, и в голове пытаясь доказать себе, что у императора нет никаких чувств к тому господину, при этом не имея никакого точного понятия как он относится к нему. И его, кажется, совсем не волнует тот факт, что дело здесь не только в чувствах. Больно не только оттого, что, возможно, Юнги любит прекрасного наложника. У них была близость и не один раз — это точно, Чимин полностью уверен в этом, но думать о таком не хочет и пока не собирается. «Может есть шанс? Что будет, если я приду к нему и мы просто поговорим о том господине и о том, что у них за отношения. Я выясню. И, наверное, правильнее будет плакать потом. У меня уже будет точная причина, а не простые догадки. Хах…» Смешок в уме отражается лёгкой улыбкой на губах, а затем парень подтверждает свои мысли, решая, что на данный момент не имеет оснований страдать, а лишь игнорировать боль. Глупо ли? Чимин громко вздыхает, быстро моргая и ускоряя шаг, потому что нужно готовиться к выступлению. Юноша идёт быстро, в конце-концов переходя на легкий бег, чтобы больше ничего не пропустить и добегает куда нужно, когда, заметив Бэкхёна, улыбается ему и извиняется за отсутствие.***
Чонгук стоит скованно, почти не двигаясь, и смотрит на господина Сокджина, что вручает Тэхёну два яблока, что-то бормоча о полезности и витаминах, содержащихся в нём. Ким младший улыбается и даже не пытается сопротивляться, смотря на фрукты в своих руках, а затем подходит к Чонгуку, отдавая ему сначала одно, а затем забирая его и всучая другое, не в силах решить кому какое. Сокджин стоит рядом, наблюдая за происходящим и не сдерживая лёгкий смех. — Да дай ты ему уже хоть что-нибудь! — проговаривает мужчина, ловя взгляд альфы и улыбаясь. — Ладно, держи тебе побольше. — отдаёт наконец юноша, а Чон, не оценивший заботу старшего, быстро меняется с ним яблоками, отдавая Тэхёну большее. — Тебе полезнее. — аргументирует он, вызывая добрый смех и выражение умиления на лице Кима старшего. Тэхён цокает, но кусает яблоко и затем поворачивается к отцу, молча несколько секунд и пристально наблюдая за чужими глазами. — Пап, а вот если бы так вышло, что… — омега говорит невнятно с трудом, ибо жуёт, но заканчивает свою мысль сразу: — У меня вот дети появились. Что бы ты делал? — О каких детях идёт речь? — лицо в миг становится серьёзным, а глаза бегают от Чонгука к Тэхёну и обратно. Альфа, будучи не готовым к внезапному вопросу Кима младшего, давиться, но быстро откашливается, прикрыв кулаком рот и смотря на своего омегу. — О моих будущих. — уверенно произносит Тэхён и смотрит на отца, — Их пока нет, но будут же. И вот если бы были… — Так, я разрешал тебе остаться на ночёвку у Чонгука, но разве ты не давал мне обещание, что ничего такого не произойдёт? — припоминает Джин, а Гук тут же опускает глаза, когда старший омега, нахмурив брови, смотрит на него, — Вы оба мне обещали, кажется. — А кто сказал, что что-то произошло? А? Разве я упоминал об этом? Разве я констатировал факт? Не было такого, так что не делай поспешных выводов, основанных на твоих догадках. — быстро выпаливает Тэхён, а затем чуть тише и менее увереннее продолжает: — Да и вообще, разве изначально всё не было очевидно? В ответ тишина. Угнетающая тишина, что длится относительно долго. Чонгук успевает подступить чуть ближе к Тэхёну, а то мало ли, а омега в свою очередь прижаться сильнее к альфе, а то, опять же, мало ли. — Было, конечно, но тогда не стоило мне ничего обещать. — спокойно выдаёт мужчина, вызывая удивление о парочки, а затем продолжает: — Тем не менее, не смею вам ничего запрещать, но… Вы готовы к ответственности? За ребёнком нужно хорошо ухаживать, постоянно сидеть с ним, успокаивать. На меня всё спихнуть даже не пытайтесь. Я не против посидеть с внуком, но учтите, что забот у меня много. — Мы тебя поняли. — произносит Ким младший, мысленно выдыхая. Чонгук же стоит рядом и большими глазами смотрит на обоих омег, до сих пор переваривая случившийся диалог.***
— Не думал, что вы сделаете мне такой подарок — пригласите на коронацию его. — вдруг проговаривает Юнги, вместе с Намджуном наблюдая за юношей, что бежит куда-то в сторону. — Вы рады ему? — задаёт вопрос Ким, следя за Чимином. — Если быть предельно честным, я скучал по его голосу. — признаётся Мин, а затем тяжело вздыхает, — И по его смеху. Он сильно поменялся внешне, но, кажется, в остальном остался таким же. — Можете рассказать какой он? — просит Намджун, вынуждая Мина ненадолго обернуться на себя, — Чистое любопытство. Он кажется мне добрым и хорошим человеком. — Так и есть, добрый и хороший человек. Упрямый, наглый и смелый местами. — Вы кажетесь мне влюблённым. — произносит Намджун и склоняет голову, когда Юнги вновь поворачивается к нему. — Неужели? — юноша хмыкает и затем, последний раз взглянув туда, где последний раз было видно Чимина, уходит прочь, уводя за собой и господина Кима.***
Вечер в самом разгаре. Всё как в первый день празднования: придворные сидят за столом, пьют, смеются и разговаривают между собой, пока император молча сидит посреди стола, а рядом с ним Ильхён, аккуратно подливающий алкоголь в посуду Его Величества. Всё вокруг освещено. На улице тепло, а лёгкий ветер приятно обдувает лица, касаясь нежно и легко. Юнги глотает выпивку, чувствуя, как крепкая жидкость проходит по телу, и блаженно и тихо выдыхает, ставя посуду на своё место и дожидаясь главного шоу за весь предстоящий вечер. В конце-концов не просто так же во дворец приглашали танцоров. Чхве, по-прежнему сидящий рядом, слушает какие-то рассказы придворных, не забывая про императора и его постоянно пустеющий стакан, смеётся и вставляет некоторые комментарии, что негласно прививают уважение и хорошее отношение к юноше. Ильхён легко улыбается всем, с кем ведёт краткие беседы, иногда пытаясь вовлечь в разговор Юнги. Получается слабо, но порой Мин всё-таки перекидывается фразами с придворными. Объявление. Такое же, как и в первый вечер, гласящее о выходе танцоров, после которого сначала весёлые возгласы, а затем гробовая тишина. Музыка начинает плавно играть, распространяясь вокруг, пока группа молодых парней выходит вперёд, останавливаясь и застывая. Совсем недолго ничего не происходит, а затем начинается само выступление — плавный танец, отличный от первого показанного, но не менее чарующий, скорее наоборот — затмевающий предыдущий. Юноши осторожны в движениях, совсем неторопливы и более расслаблены, что чувствуется благодаря спокойным улыбкам на их лицах и ни капли волнения и страха в глазах, кажется. Создаётся ощущение, что они уже давно привыкли выступать перед императором и другими высокопоставленными людьми, упуская факт того, что во дворце они провели всего одну ночь. Юнги смотрит выступление, откинувшись немного назад и приопустив голову, исподлобья. Он вновь оглядывает каждого, уделяя лишь по паре секунд, а после, ожидаемо для самого себя, задерживается на одном парнише. Крайне очевидно на каком. Чимин в центре, как и раньше, но он не улыбается, сохраняя спокойствие и умиротворенность, безэмоциональность, игнорируя факт того, что он обязан. Обязан улыбаться и производить отличное впечатление, должен получить как можно больше внимания, ведь на этом построена часть выступления — внимание на главного танцора, который должен зачаровывать и привлекать, иногда уходя на задний план и позволяя остальным блеснуть своими умениями. В какой-то момент Пак резко отворачивается. Совсем резко, прерывая выступление. В это же мгновение слышится всплеск музыки, которая из спокойной сменяется на игривую, но остаётся плавной, приобретая оттенок задорности благодаря некоторым нотам. Чимин стоит ещё несколько секунд, вводя зрителей в смятение и сбивая с толку, а затем, словно ничего и не было, аккуратно оборачивается вновь, немного склонившись и одаряя наблюдателей ухмылкой, пробегается взглядом по груди каждого, не устанавливая зрительный контакт, выпрямляется, дёрнув бровями и приняв правильную позу для завершения выступления, напоследок покорно опустив глаза вниз. Придворные остаются довольными, несмотря на то, что до этого шептались о «никаком юноше» в центре, а Пак уходит прочь, оставляя зрителей дальше наслаждаться праздником. — А он хитёр, не так ли, Ваше Величество? — начинает диалог Ильхён, когда выступающих уже не видно. Юнги кивает, выпивая алкоголь, — Умный мальчик. Он ведь был Вашим гостем? — Да, он. — Будьте осторожны. Такому как он, кажется, легко очаровать кого угодно. — в шуточной манере проговаривает юноша, получая смешок от Мина.***
Чимин стоит на входе, там, где стоял в первый день и куда пришёл господин Ким, чтобы отвести его к императору. Юноша не знает точно, он даже уверен в том, что сегодня Юнги его не позовёт к себе вновь поговорить, но всё равно остаётся на месте, всматриваясь в даль и надеясь, что за ним придут. «Если он меня не позовёт к себе, я сам приду. Мне нужно поговорить с ним». Это его девиз на некоторое время. Он будет ждать до последнего, словно верная псина, дожидающаяся своего хозяина на месте, где его оставили сидеть, отдав приказ. Но Пак — не тот терпеливый пёс, готовый оставаться на месте до самой смерти. Он тот, который наплюёт на команду «сидеть и ждать». Вместо этого юноша отправиться следом и слушаться приказа уже будет рядом с «хозяином». «Я просто скажу ему правду, посмотрю на его реакцию и, если он действительно ничего ко мне не испытывает, даже малейшей симпатии, то я просто уйду и не стану доставлять ему неудобства и мешать своим присутствием. Это самый вероятный исход событий. А если я хотя бы чуть-чуть ему нравлюсь, то… Может, стоит попробовать? Пока у меня есть время я могу побыть рядом с ним, а затем мне всё равно придётся покинуть дворец. Это неизбежно». Юноша продолжает стоять, а затем делает шаг вперёд, решая наконец самому пойти к императору, ибо он, вероятно, не планирует звать к себе Чимина, но останавливается, когда в голову проникает мысль о том, что Юнги сейчас может быть вместе с тем господином, который приходил к Мину, когда Пак был наедине с Юнги. Будь это действительно так, то скорее всего император не впустит его, да и вряд ли простым подданным вроде Чимина можно по собственному желанию становиться гостями Мина, при том в любой момент времени. Пак тяжело и рвано выдыхает, словно вот-вот расплачется. Как всё, блин, трудно. И кто вообще просил его влюбляться в Юнги, в самого императора? Кто просил его делать это? Нужно было сразу прекратить общение. Так всё было бы в тысячу раз проще. Чимин бы жил спокойно, выступал во дворце, не имея никаких проблем. Он был бы как и все: мечтал бы о том, чтобы охмурить Его Величество, наслаждался бы пребыванием во дворце, гордился бы тем, что смог попасть сюда благодаря своим навыкам. А не мучился от глупых чувств к императору и не корил себя за них, точно зная, что ничего и никогда не выйдет, потому что он — простой парень из столицы, а Юнги — новый император. — Господин Пак? — слышит юноша, опустив голову и почти разревевшись. Пак поднимает голову, видя перед собой господина Намджуна, которого так долго ждал всё это время. парень кланяется, как-то облегчённо улыбнувшись, отчего Ким чуть приподнимает брови: — Вы будто ждали меня. — Что? — глупо переспрашивает Чимин, заглянув в глаза собеседнику. — Почему Вы стоите здесь? — спрашивает мужчина, сцепив руки за спиной. — А… Мне не спится. Совсем не могу уснуть. — кивает сам себе юноша. — Чего же так? Вас мучает бессонница? — Нет. — отвечает Пак, чуть отступив и помотав головой, — Мне сложно засыпать в новых местах, совсем не похожих на мой дом. Вот и не сплю. А Вы, господин, почему здесь? — Удивитесь, если я скажу, что это приказ — быть здесь? — легко улыбается Намджун, смотря на юношу, что пускает нервный смешок, — Его Величество попросил меня проверить. — Проверить что? — Ждёте ли Вы здесь или спите. — выговаривает господин, а Пак молчит, чуть опустив голову, — Он рассказывал мне про Вас. — Что рассказывал? — интересуется Чимин, с каким-то ожиданием смотря на мужчину. — Даже не знаю, стоит ли говорить? — Если там что-то плохое, что может сильно расстроить меня, то лучше не стоит. — Смотря что Вы считаете плохим. — улыбается господин Ким, — В целом, он сказал мне, что Вы хороший человек. — Правда? — спрашивает юноша, улыбнувшись и получив кивок, — А могу я попросить увидеться с ним? — Я полагаю, что можете. Я провожу Вас, идёмте. Намджун пропускает вперёд Чимина, следуя за ним и иногда подсказывая дорогу. Они идут недолго, но Паку кажется, что в этот раз дорога оказалась длиннее. Возможно это из-за того, что в тот момент парень не горел сильным желанием увидеть Юнги так скоро, что отлично от того, чего желает Чимин сейчас — высказаться. Господин Ким и юноша подходят к покоям императора, когда Пак совсем тихо спрашивает у мужчины «А тот господин, что приходил к Его Величеству будет снова там?», получая в ответ краткое, но такое желанное «Нет». После этого юноша наконец попадает в покои Юнги, поблагодарив Намджуна низким поклоном и ещё более низким поприветствовав самого Мина. Ким уходит прочь, а Чимин в один миг теряет всю свою уверенность в том, что хотел бы выговориться и узнать о чувствах Юнги. — Не стой там, иди сюда. — проговаривает Мин, садясь на мягкие ткани. Пак неуверенно подходит и присаживается туда, где сидел вчера. Всё также близко к Юнги. Юноша молчит, ничего не произнося, поэтому Мин задирает его подбородок, подцепив пальцем, — Пришёл, чтобы помолчать рядышком? — Нет. — тихо отвечает Пак, «но был бы не против хоть вечность молчать рядышком», — Хотел… Немного поговорить с тобой. — Говори тогда, чего молчишь? — Юнги убирает руку, громко вздохнув и наклонив голову. — Ну… — Чимин опускает взгляд, — Говорить о таком сложно. Ха-ха. — В чём дело? — Во мне. — совсем резко и неожиданно для себя выпаливает парень, а потом поднимает глаза, — Помнишь, как я… Сказал, что ты мне нравишься? — Помню. — спокойно отвечает Мин, слушая дальше. — Я хотел поговорить с тобой именно об этом. Ты мне всё ещё нравишься. И… Это очень сложно. Ты, скорее всего, не понимаешь как. — Чимин замолкает, давая себе время набраться сил и вновь заговорить, — Я влюблён в тебя и мне больно, потому что ты не испытываешь того же, потому что… Ты с тем господином, который вчера пришёл к тебе. Ну и потому, что ты император. Пак, полностью опустив голову, быстро стирает слёзы, громко шмыгая носом, пока Юнги продолжает молча сидеть и наблюдать, дожидаясь, когда Чимин скажет абсолютно всё, что хотел. — И… Вообще… Я ведь скоро покину дворец и мы больше никогда не увидимся. Теперь, думаю, точно. — кивает сам себе юноша, а потом поднимает голову, — Я хоть чуть-чуть симпатичен тебе? Хоть каплю красивый? — Красивый. — после недолгого молчания отвечает Юнги, видя как Пак прикусывает губы, сдерживая себя от того, чтобы разреветься совсем. — Что будет, если я попрошу тебя попробовать со мной? — говорит Чимин и, не дав ответить, продолжает: — Я знаю, что это плохая идея хотя бы потому, что император и обычный житель — такого не должно быть. Но, что если об этом никто не узнает? М? Юнги молчит и смотрит долго, поэтому Пак сдаётся, громко выдыхая, опуская голову и прикрывая рот, чтобы не быть слишком громким, потому что, кажется, ему окончательно разбили сердце, которое, будучи треснутым и расходящимся по швам, всё равно продолжало биться, храня совсем маленькую надежду на лучшее. Чимин ревёт перед Юнги, сидя на коленях и практически не издавая ни звука, а после чувствует тёплое и аккуратное прикосновение к своим волосам. Мин зарывается в них и водит, будто поглаживая Пака, а затем, взявшись за чужой локоть, поднимает младшего на ноги, вставая вместе с ним. Омега пошатывается, но встаёт ровно, стоит Юнги подойти ближе и уткнуть Чимина в своё плечо, легко обняв за талию, затем чувствуя, как младший прижимается сильнее, обхватив альфу за шею и несдержанно всхлипнув. Мин же теперь усиливает объятия, взявшись чуть крепче и аккуратно водя по спине омеги, стараясь успокоить. Юноше хватает пяти минут, чтобы немного прийти в себя, успокоившись. — Я поцелую тебя. — то ли просит, то ли предупреждает тихо омега, обещая себе больше не плакать, если он услышит ответ. Парень сам не верит в то, что сдержит обещание, но ему стоит хотя бы попытаться. Мин молчит всего пару секунд, а Пак дольше ждать не собирается, поэтому чуть отстраняется, обхватывая лицо двумя руками и целуя в губы, ослабляя свою хватку, когда Юнги внезапно начинает отвечать на действия младшего, переставая обнимать и перемещая руки на талию. Омега доверчиво опускает ладонь на плечо Мина, будучи уверен в том, что старший не отстраниться, чего Юнги и не сделает. Пак продолжает целовать, то стараясь прижаться ближе, то чуть отстраняясь, чтобы было легче дышать, пока альфа всё так же держит за талию. Чимин умоляет самого себя и Бога, чтобы всё, что происходит, не оказалось каким-нибудь сном или слишком реалистичной фантазией, которые вот-вот закончатся, вернув парня в суровую реальность, где Юнги откажет ему и запретит вновь приходить к нему в покои. В конце-концов, сам того не ожидая, но Чимин прерывает то, о чём так долго мечтал, заглядывая в глаза Мина и тут же опуская глаза на его губы, где красуется ухмылка. Та самая, которой он улыбался, когда Пак впервые признался ему в чувствах. По телу пробегают мурашки, а глаза напугано поднимаются. «Он поцеловал в ответ просто так».***