Осколки элювиана

      У Алиры Кусланд волосы цвета киновари и ледяные голубые глаза. А еще огромный двуручник Юсарис в качестве любимого аксессуара, мабари в роли декоративной комнатной собачки, и звание Стража-Командора – как камень на хрупкой девичьей шейке.       Сигрун как-то раз высказывает мысль, что никогда не покидала родной Легион Мертвых – ее нынешняя Командор не намного живее предыдущего. Причем что в прямом, что переносном смыслах. Всей-то и разницы, что Алира – еще дышит.       Кусланд хороший командир и не менее хороший землевладелец, Сигрун не спорит. Справедлива, отважна, доказавшая свое благородство и доблесть на деле. Алиру воспитывали пусть не как наследницу, но как дочь тэйрна, и управлять подвластными землями она умеет. Амарантайну повезло, как и Ордену Стражей. С таким Командором они не пропадут.       Только Сигрун никак не может отделаться от чувства, что под маской Хорошего Командора ничего нет, одна только пустота. Алира Кусланд живее всех мертвецов, но мертвее любого из живых.       Андерс говорит, что Сигрун слишком пессимистична. Огрен думает – «поразительная оптимистка».       Но после ее слов к Командору начали приглядываться и остальные из их тесного кружка Стражей. Замечают много интересного – Алира Кусланд никогда не участвует в общих нетрезвых посиделках, работает до упаду, спит по три-пять часов в день, систематически пропускает обед, после боя не всегда вспоминает подойди к целителю и имеет дурную привычку прикрывать соратников собственной спиной. Натаниэль до кучи видит шелк кроваво-рыжих волос, льдистую глубину безразличных глаз и аристократичную бледность кожи. У Андреса наготове десяток пошлых подколок и парочка неприличных советов. У Огрена – бочонок Белого Среза и две литровые кружки. Кому достанется вторая, он еще не решил, поэтому на всякий случай присмотрел третью.       Где-то между третьим и пятым литрами Хиролского Извержения, распитого в узкой компании из двух гномов, двух людей, одной эльфийки и одного умертвия, Андерс говорит, что их незабвенной Командор, в тот момент разгребающей документы в своем личном кабинете, нужно крепкое мужское плечо, а, желательно, и не только плечо. И вообще хорошая разрядка ей точно не повредит. При этом он кидает на показательно-флегматичного Натаниэля настолько выразительные взгляды, что улыбается даже Справедливость. Андерс почти начинает обдумывать вслух гениальный план по осчастливливанию своего непосредственного начальства, когда Огрен неожиданно-серьезным и абсолютно трезвым голосом просит не соваться к «их Стражу» со своими соплями, если не хотят получить по зубам от него лично. Хватит с нее этого дерьма, серьезно.       Любопытно всем без исключения, но, не смотря на обилие лавовой жижи в организмах, наглости попросить объяснений хватает только у Справедливости. Натаниэль молча хлещет эль из своей кружки, остальные – выжидательно смотрят расфокусированными взглядами в сторону гнома. Алира не отличается разговорчивостью, а времена Мора предпочитает не вспоминать вообще. Поэтому подробности о подвигах Героини Ферелдена можно услышать только из уст лгунов-менестрелей, отсиживавшихся весь Мор в безопасном Орлее, или пьяного в драбадан Огрена, если ему хочется похвастаться своими подвигами.       На этот раз он слишком трезв для откровений и хвастовства, но слова жгут губы похлеще дешевой гномьей выпивки.       «Ее мужик погиб в Денериме на ее глазах, спасая ваши задницы от нагова архидемона. Дайте ей хотя бы отдышаться»       Над столом повисает скорбная тишина, прерванная грохотом пустой кружки о столешницу. Натаниэлю эту информацию нужно срочно запить.       «Она винит в этом себя», - повисает в воздухе несказанным, но все прекрасно додумывают сами. Рыжий гном, хмуро отбирает бутылку прямо из рук Ната, и хлещет пойло из горла, за раз вливая в себя добрую половину. Он все еще слишком трезв для этого дерьма.       Огрен, как хороший друг, молчит о том, что не узнаёт свою боевую подругу с самой ночи перед битвой за Денерим. Молчит, что и сам не может не сравнивать Орден Стражей с Легионом Мертвых. И на вопрос Веланны о том, когда это он начал разбираться в психологии человеческих женщин – тоже молчит. Во-первых, он, вообще-то, женат. Дважды. А женщины одинаковы любой расы, включая драконов. Видали, какие высшие драконицы злобные? То-то же. Во-вторых, так сказал недавно гостивший в Башне Бдения Зевран.       Алира тогда крупно вломила всему гарнизону стражи, даже не заметившей пакостливой эльфийской морды на протяжении всей недели его пребывания на подконтрольной Стражам территории.       Огрен не думал, что можно их винить – остроухий Ворон, при большом желании, в зад к архидемону без мыла пролезет, и вернется оттуда с сувенирами. Скорее всего, Алира считала точно также, и только потому с проштрафившихся стражников не полетели головы, снесенные тяжелым лезвием Юсариса. А еще Алира (как и все Лелиана, впрочем) подозревает, что при их первой встрече остроухий интриган проиграл ей весьма и весьма неслучайно.       Зевран оставил после себя требование отвечать на его письма, новости о Лелиане и Винн с Шейлой, а так же виноградный привкус антиванского бренди с горькой примесью слез Командора. У хитрой эльфийской морды получилось споить Кусланд до беспамятства, за двадцать минут превратив ту из грозного ледяного Командора в знакомого Стража, их дорогую подругу, еще далеко не Героиню, незлобно смеющуюся над неуклюжими ухаживаниями Алистера и мечтательно улыбающуюся при взгляде на розы. Сейчас она ненавидит розы, плачет над кружкой бренди и говорит, что хотела не этого. Что собиралась умирать сама. Что и сейчас готова умереть вместо него. Много чего еще говорит, на самом деле. О Серых Стражах, о Морриган, о той-самой-ночи-накануне и о том, что она «не настолько доверяет этой сучьей ведьме, что б позволить ей воскрешать архидемона». Огрен не должен был знать и половины выболтанных Стражем секретов, Зевран – и того больше. Наутро они оба делают вид, что Алира ничего никому не говорила, только пила и плакала. Стражу, в принципе, плевать – мешать бренди с элем из глубинных грибов стоит только в том случае, если ты – гном.       Справедливость говорит, что Командор винит себя несправедливо. Андерс ему вторит, занюхивая дрянной эль Ланселапом. Девушки хором сочувствуют Стражу, а Натаниэль окончательно выпадает из реальности. Соперничать с мертвецами – гиблое дело.       Огрен молчит и думает о том, что он – не лучшая компания для их Стража. Она слишком ответственна, чтобы забыться в выпивке и развлечениях, а он ни гарлока не понимает в женщинах. Потому что он женат. Дважды. И вы вообще видели дракониц, ну?       Натаниэль все же пытается.       Андерс искренне восхищен и хочет помочь советом, но Нат от мага раздраженно отмахивается. Он не стремится затащить Командора в постель, окей? Развратные маги могут отправляться обратно в свой Круг и развратничать там сколько влезет. Огрен не совсем понимает, чего тогда ему от Алиры надо, но решает пока не вмешиваться.       По крайней мере, Нат пытается быть полезным – берет на себя большую часть бумажной работы, после каждого боя за шкирку тащит к Стражу вяло брыкающегося Андерса, и иногда умудряется заставить ее обедать по расписанию.       Зевран предлагает беднягу отравить, пока не поздно. Огрен вглядывается в полные безразличия голубые глаза Алиры, напоминающие озеро Каленхад в солнечный зимний день, и соглашается, что это будет милосердно.       Они садисты, но Натаниэль остается жив и здоров. Кусланд даже не замечает плясок вокруг себя, ее куда больше волнует вопрос, в какую дырку в этом наговом замке антиванская воронья морда пролезла на этот раз. Зевран обиженно заявляет, что вошел в дверь. Парадную.       Огрен не совсем уверен, но, кажется, после отъезда Зева, маги во главе с Веланной устанавливают вокруг Башни магический барьер.       Ворон возвращается через полчаса после установки защиты, как ни в чем ни бывало вальяжно вплывая в кабинет Командора, и Алира впервые за долгое время смеется. Что не спасает магов от внеочередного наряда в библиотеке.       Позже эльф признается гному, что просто не успел уйти вовремя, слишком занятый проверкой на вшивость всяких там лучников. А еще делится информацией, что Страж просила их с Лелианой найти следы Морриган.       Однажды Натаниэль приносит для Командора букет цветов. Красивых, отборных, алых роз.       Огрен колеблется аж целых два глотка, но все же мужественно решает сделать вид, что он слеп и глух, раз не видит у собственного носа красного веника, а над ухом не слышит ехидных комментариев Андерса. Розы с некоторых пор не самые любимые цветы Алиры, но, чем Предки не шутят. Может, хотя бы это заставит ее поднять свой зад с кресла и хоть как-нибудь отреагировать на своего горе-ухажера.       Не реагирует.       Командора вообще нет в Башне. Она не появляется ни к вечеру, ни через день. Увядший букет достается Андерсу (он в восторге, честно).       Она уходит первой из них. Растворяется в тени Башни, как один пронырливый Ворон, прихватив с собой собаку, верный Юсарис и разбитое сердце Натаниэля.       Найдя на рабочем столе Командора отчеты о замеченной в Диких Землях ведьме, Огрен цедит сквозь зубы одно-единственное имя и советует начать подбирать нового Командора.       Его, как всегда пьяного, никто не воспринимает всерьез.