Осколки элювиана

      Лаванда Лавеллан влюблена, как кошка. Она едва ли не мурлычит при взгляде на объект своих притязаний, красуется изо всех сил, пританцовывает, разве что нагишом еще не разгуливает у него под носом (Дориан уверен, что все еще впереди).       А гордый дракон даже не замечает усилий юной эльфийки, тоскливо поглядывая вдаль и явно желая как можно быстрее закончить с мирскими делами и вернуться к своему волчонку.       Лелиане подобный зоопарк надоел еще со времен шаманских плясок ворона и паучихи вокруг оленя-Терона (по итогу победила эльфийка-маг Веланна, хотя Морриган явно получила утешительный приз). Сейчас было что-то похожее, только с уже известным результатом – дракон никогда не обратит свой янтарный взор на кошку.       В принципе, то, что Лаванде ничего с Хоуком не светит, понимал даже Каллен. Хотя почему «даже»? Каллен-то как раз единственный со всей Инквизиции, кто более-менее неплохо знал как Защитника, так и его загадочного для всех остальных возлюбленного (Варрик, конечно же, не в счет). Так что бравый генерал поглядывал на Вестницу снисходительно, по крайней мере, в те моменты, когда вообще считал нужным на нее смотреть.       Из Лавеллан, на самом деле, так себе Инквизитор. А еще так себе лидер, так себе маг, так себе друг. Она целиком и полностью «так себе», от клубничного блонда макушки до изящных босых лодыжек – вся.       Обыватели, конечно, считают иначе – солдаты Инквизиции, обслуживающий персонал Скайхолда, мирные жители всего Тедаса. Все они видят веселую, жизнерадостную, изредка – раненную Миледи Инквизитора. Сильную, бесстрашную. Красивую. У которой явно все под железным контролем, раз она может позволить себе веселиться и флиртовать напоказ. Они все в откровеннейшем восторге. Аристократия, конечно, что-то да подозревает – особенно натасканные на Игру орлесиансы, но и те сомневаются – а точно ли то, что они якобы видят и о чем якобы догадываются не является хитрой уловкой? Жозефина умела делать хорошую мину при очень плохом раскладе Игры, за что Лелиана особенно ее ценила.       И только «высший эшелон» знает об истинном положении дел за широкой спинкой инквизиторского трона. Сокомандники Лавеллан – не друзья, нет, всего лишь соратники – прекрасно видят все то, что так старательно скрывают от общественности тайный канцлер и миледи посол. Видят и… подыгрывают. Потому что прекрасно понимают, насколько важен Тедасу сам образ Инквизитора, сам факт существования милостивой Вестницы.       Веку Дракона в принципе не везет на героических эльфов – нового Гараэла, воспетого легендами Героя Четвертого Мора, мир точно не увидел. Но Махариэль, персональный остроухий Герой Мора их несчастного столетия, по крайней мере, честно пытался быть хорошим Стражем и искренне переживал за последствия принятых решений. Лидер отряда из тупицы-Терона отвратительный, в этом он полностью под стать своему коронованному приятелю Алистеру – что один не хотел быть правителем, что другой – командиром, и оба не отвертелись (но эльф, предатель, нашел способ сбежать, да так, что до сих пор найти никто не может). Зато Терон – прекраснейший друг, и уж это точно готовы подтвердить все его «коллеги» по спасению мира от Мора. А еще Страж старательно вникал в ситуацию и старался помочь не потому, что «надо повышать репутацию», а потому что… хотел помогать. Не всегда получалось, что есть, то есть, эпичное истребление оборотней с дальнейшим осознанием, что все можно было решить миром, явно будет терзать совесть всех участников геноцида еще долго, но хотя бы будет.       Лавеллан же… даже не пытается сделать вид, что ей не все равно. Закрывает разрывы, конечно, сражается из всех своих невеликих магических силенок, но… просто ради собственной жизни. Разрывы – это то, что грозит лично ей и сию секунду (ладно, и в перспективе тоже). Но, по большей части, ей плевать. На жизни людей, на гибель солдат, на последствия принятого ею шага и отклик на сказанную ею небрежную фразу про «плоскоухих шемов». Правда, на эльфов (исключительно долийцев, конечно же) не плевать, но те взаимностью не отвечают.       Клан Лавеллан так и вовсе прислал свои искренние соболезнования и тележку отборных лекарственных трав. Даже не маскируя свое сочувствие. Еще и вздыхали там облегченно, наверное. Гады остроухие, сами породили, потом избавились – и радуются.       Поначалу, стоит признать, советники и впрямь возлагали на Лаванду последний, решающий голос. Какую задачу и как именно выполнить первой? На чем лучше сосредоточиться? Решай, эльфийка, пока остальные четверо в попытке прийти к согласию не перегрызли друг другу глотки.       А потом все резко поняли, что решения Вестница принимает «на отстань». На какую отметку на карте первым зацепится взгляд, кто из советников выглядит решительнее. С таким подходом войну они бы проиграли еще до ее объявления – и Лавеллан от дел Инквизиции ненавязчиво отстранили.       Конечно, Вестница до последнего остается Вестницей – символом их дела. Прекрасной, сильной, непревзойденной Инквизитором, единственной, кто способен закрывать разрывы и противостоять Корифею. Единственной, кто единым лишь взглядом и взмахом благословенной Андрасте руки решает мировые проблемы и разбирается со всеми врагами.       А по факту, в Ставке Командования царят лишь ссоры, раздрай и дикий стресс – все понимают, что тянуть одеяло на себя не выход, и пытаются найти компромисс не ради личной выгоды, а ради эффективности дела. Значительно помогают союзники-компаньоны – многое видевшие, многое знающие. Осечки случаются и при такой системе – не всегда где-то в «поле» сокомандникам удается скорректировать полет фантазии легкомысленной эльфийки, что неизменно приводит или к головной боли советников, пытающихся как-нибудь разгрести последствия, или к моральными терзаниями боевых товарищей.       Без фактического лидера, конечно, тяжело, но они все же умудряются кое-как справляться. Потому жизнь в Скайхолде не стоит на месте, и ближайшее окружение миледи Инквизитора обрастает связями и взаимоотношениями – пьет, играет в азартные игры, заводит романы и сражается за жизни друг друга. Помогает в каких-то личных делах, поддерживает. Ссорится, в конце концов.       А Лавеллан неизменно остается за бортом повседневной жизни «собственной» организации, максимум проводя свободное время с Соласом.       Варрик никогда не зовет ее на партию Порочной Добродетели.       Бык, едва не потерявший из-за неподконтрольного решения «босса» свой отряд, не рад видеть ее в таверне и никогда не угощает выпивкой, как и Сэра никогда не делится печеньем.       Вивьен презрительно морщит очаровательный носик, помогая Жозефине устанавливать деловые связи в Вал-Руайо.       О существовании Коула помнит кто угодно, кроме Лаванды.       Гаррет Хоук, стоит ему только объявиться в стенах Скайхолда, притягивает взгляд каждого. Он буквально пышет силой, уверенностью и… теплотой. Как будто любимый старший брат, за чью спину хочется спрятаться от всех бед. С драконом Защитника сравнивает Сэра и Лелиане очень нравится полет ее мысли. Действительно – дракон, не высший даже, а почти что как древний бог в былые времена. Могущественный, надежный и безжалостный к отщепенцам. И стоило бы опасаться, что «бог» способен в миг обратиться архидемоном (а Хоук очень даже может, проверено еще кунари), но… но опять же – Аришоку нечего было с такой беспечностью совать руку в драконью пасть. Как и Мередит в свое время.       Защитник с легкостью находит общий язык с любым жителем Скайхолда, даром, что маг и участник революции. Конечно, у них в Инквизиции много магов, спасибо явлению внезапного, как Мор, Дориана, убедившего всех в Ставке, что магов спасть выгоднее, но Гаррет умудряется враз заболтать и храмовников, и затворника-Блэкволла, и даже неприветливую к ферелденцам Вивьен.       Лелиана, со всем ее опытом Игры, и та почти теряется в потоке слов, теплоты и магии – после продолжительного общения с пустышкой-Лавандой общество Хоука кажется не то что глотком свежего воздуха – домашним уютом.       Хоук… не тот Герой с большой буквы, чьи доспехи будут столетиями пылиться где-нибудь в Вейсхаупте, и не тот, кого менестрели станут воспевать через пару веков. Скорее всего, его и вовсе провозгласят врагом народа и корнем всех бед, как любит поступать с некоторыми героями людская молва. Гаррет Хоук – маг-революционер, саркастичная язва, непревзойденный олух и владелец редкостного таланта сеять хаос вокруг себя. Только не тот рабочий аврал, которым успела в узких кругах прославиться Инквизитор, принимая необдуманные решения и сваливая их последствия на советников, а масштабный беспардонный бардак, который образовывается сам по себе и первым делом прилетает по самому Хоуку. Даже если это пьянка в «Приюте вестника» или встреча с Кассандрой в узком коридоре Скайхолда.       Гаррет Хоук – Защитник. Он есть здесь и сейчас, а не где-то в легендах или фантазиях сказителей. Если доброе слово о тех же Тероне и Лаванде мигом разлетелось по всему Тедасу и осталось на устах обывателей, только в мыслях их ближайшего окружения трансформируясь в нелицеприятные эпитеты (сказочный олух и эгоистичная идиотка), то в случае с Хоуком все сложилось в точности да наоборот. Сказочный идиот – для всех, и Герой – для близких.       Лелиана знала, что после взрыва Церкви Киркволл от собственного Защитника отрекся, как знала и то, что многие в городе все еще вспоминают его с благодарностью и теплотой.       И с Корифеем Хоук пришел помочь искренне, добровольно рискуя жизнью – как все они, на равных. А мог бы и не приходить – засесть где-нибудь со своим волчонком у границ Тевинтера и венатори гонять. Но – нет. Явился.       Коул, стоит только Гаррету мелькнуть в поле зрения Инквизитора, начинает шептать: «Желание. Ревность. Он ее. Пусть смотрит на нее, emma vhenan. На нее, а не на свою плоскоухую шавку. Он обязан принадлежать ей и только ей»       Лелиана искреннее надеется, что все не обернется катастрофой. Солас уверяет, что вредить собственным возлюбленным – не в стиле эльфов, они не же… не люди, в конце концов.       О Хоуке Коул бормочет: «Тоска. Печаль. Хочет домой, хочет к нему. Корифей сволочь, Стражи сволочи. Жди, волчонок, он скоро, он обещает. Точно, нужно сходить с Инквизитором на дракона и притащить ему шкуру на новый плащ…», после чего Варрик осторожно прерывает поток неконтролируемой нежности и умиления всех окружающих женщин (минус Сэра, плюс Дориан), и просит больше не озвучивать мысли Гаррета вслух при всех, но лично он хотел бы услышать продолжение. Для книги. «Любовь и волки» называется, Искательница, в очередь.       Кассандра однажды вслух жалеет, что все-таки не дожала тогда Варрика и не настигла Защитника вовремя. Из него получился бы идеальный Инквизитор – он и сейчас влезает во все дела советников и раздает советы-указания (не очень удивительно, что весьма годные). На что незамедлительно получает насмешливый комментарий от гнома, с фырканьем сообщающего, что если они хотели себе Инквизитора – то нужно было искать не Хоука, а Фенриса. Толку точно было б точно больше, сумей Искательница уговорить его. И эльф, опять же. Равновесие во вселенной было бы соблюдено.       «И ты бы просто сказал, где его искать?» - подозрительность Кассандры можно черпать половником и жертвовать на бедность Корифею, но Варрика не проймешь ничем.       «Конечно нет, Искательница, за кого ты меня принимаешь? Но его найти проще – просто берешь, и идешь по следу из трупов работорговцев, малефикаров и венатори. Возможно, находишь над трупом Самсона. Ничего сложного»       Лелиана и Каллен не совсем понимают, чем беглый тевинтерский раб с манией на убийство всех неугодных может быть предпочтительнее Хоука, но, наблюдая, как Лаванда фривольно распускает шнуровку мантии перед встречей с Гарретом и затягивается набитым в изящную курительную трубку подожженным эльфийским корнем (хотя Жозефина просила ее зайти в парадный зал и поприветствовать важных гостей, даже заставив выучить нужный текст речи), признают, что это был бы не худший вариант из возможных.       Сам Защитник то ли искусно делает вид, то ли правда не замечает поползновений эльфиечки-Инквизитора. Лелиана не уверена, честно. Ей иногда кажется, что Хоук не хочет оставаться на долгое время в стенах Скайхолда именно ради того, что б не искушать Лаванду еще больше. А иногда – что он бы и вовсе не заявлялся пред зелены очи Инквизитора, если б здесь не обретался Варрик. Так, письмом бы новости сообщал.       Лелиане почти обидно, ведь присутствие Хоука заставляет ее с ностальгией вспоминать путешествие с Тероном, когда вроде всё вокруг – редкостный кошмар, но на стоянке у костра вусмерть пьяный Огрен ворует заначку антиванского бренди у с интересом наблюдающего за процессом похищения Зеврана, а Алистер на заднем плане пытается примазаться к Морриган за новым ядом для своего меча и при этом не получить посохом по лбу.       А еще Соловей печально – с появлением Защитника в Скайхолде советники смогли вздохнуть чуть-чуть посвободнее, так как часть инквизиторской власти как-то совсем незаметно перекочевала в руки ветреному желтоглазому магу (в какой-то момент Лелиана всерьез задумывается о родстве Хоука с Морриган и потом старательно пытается вытравить из головы навязчивую идею спросить напрямую).       Лавеллан, в принципе, плевать как на влияние Гаррета в «ее» Инквизиции, так и на попытки мага от нее сбежать. Она берет под белы рученьки Соласа (единственного, кто умудрился выстроить с миледи Инквизитором более-менее дружеские отношения), Блэкволла (потому что он в последний раз проиграл Быку и Кассандре в карты) и Сэру (Варрик искренне желает пойти, но, как все понимают, сама Лаванда не хотела отвлекать Хоука от себя самой наличием в команде старого друга), и берет курс на Крествуд. Впечатлять Защитника убитой драконицей, в промежутках между распусканием шнуровки и поправлением прически спасая обездоленных и наказывая (не)виновных.       (Хоук упорно не впечатляется)       История повторяется и с Западным Пределом. На этого загадочного Фенриса становится интересно посмотреть уже даже Дориану – что ж это за эльф такой, раз ради него Защитник столь терпеливо переносит откровенные домогательства симпатичной, в принципе, Лаванды и даже мысли не допускает трахнуть ее наконец, что б успокоилась.       На все вопросы Варрик только смеется и шутит, что злить Фенриса – все равно, что дергать за хвост спящего Архидемона. Да и любит Гаррет его, зачем ему наивная магичка-эльфийка сдалась? Мужское эго потешить? Переживет как-нибудь.       Когда Лаванда возвращается из крепости Адамант в сопровождении своей команды и Страуда, Коул, в компании Лелианы и Жозефины наблюдавший за победным шествием, произносит мертвым голосом:       «Так не доставайся же ты никому»       К ужасу сестры Соловей, помимо них с Жози, это слышит и один весьма конкретный гном.       Духа потом с трудом находят в самом дальнем углу таверны и долго не могут успокоить его истерику, а гном пугает всех нездоровой бледностью и нескрываемым презрением к Инквизитору.       Конечно, выпить из Источника Скорби Лавеллан не разрешают. Морриган согласна даже на уничтожение, лишь бы не доверять такую силу недо-Инквизитору. А вот Солас единственный, кто Лаванду поддерживает – эльф, что с него взять. Все для своей расы, а странная ведьма с захолустья – так себе альтернатива чистокровной долийке.       К неудовольствию всех присутствующих остроухих (на самом деле – просто всех присутствующих, но из двух зол, как говориться…), древние тайны мироздания достаются Морриган. Все остальные, правда, предпочли бы уничтожение, но ведьма, почувствовав слабину, своего не упустила.       Потом оказывается, что Флемет не просто отступница, и «ведьме с захолустья» до зуда на кончиках пальцев хочется довести Махариэля до инфаркта этой расчудесной новостью. Он ходил убивать одну из своих богинь по просьбе магички-сокомандницы, с которой на тот момент был знаком от силы несколько месяцев! И ведь убил же. Дракона. Какого-то.       Но Терон далеко, аж на Глубинных Тропах, и пока что Морриган, за чаркой эля в компании Лелианы и завернувшего в Скайхолд на пути в Орлей короля Алистера, ограничивается байкой о встрече со Стражем у элювиана несколько лет назад. И о реакции сопровождающей его Веланны на новость о неучтенных отпрысках, выраженной в попытке забить Героя Ферелдена посохом.       Фенрис приходит, когда Корифей уже год как повержен, все разрывы Завесы закрыты, а Инквизиция объявляет о подчинении Церкви.       Охотник на магов, наемник, Лириумный Призрак – Лелиана наконец-то понимает, что имел в виду Варрик, когда сравнивал своего друга с Архидемоном. Она знает – она видела Уртемиэля лично, вживую. Стояла лицом к морде, всего в паре метров от смрадной пасти.       И сейчас, находясь за левым плечом Лаванды Лавеллан, Соловей ощущала схожие чувства.       Он… действительно похож. Энергетикой. Не безымянный беглый раб, не эванурис даже – дракон, едва ли не божество. Только не живой и теплый, каким был Гаррет, а ледяной настолько, что Лелиана почти видит пар собственного дыхания.       …Его глаза и тело сверкают холодным голубым светом, его походка плавна и неспешна, его улыбка почти нежна.       Члены Инквизиции расступаются перед ним, безоговорочно признавая не только его силу, но и право.       Спускать Лавеллан с рук ее равнодушие и эгоизм не собирается никто.       Командором Фенриса начинает именовать Бык, а потом подхватывают все остальные. И в смехе их нового предводителя Лелиане упорно мерещиться отчаяние.