Глава 8
Многие из нас живут своей жизнью вполне счастливо и спокойно, хотя сами об этом и не подозревают. Но для некоторых несчастных есть день, который, по их мнению, должен был быть хорошим, день, который они думали, что должен быть счастливым и что Солнце благословит их своими лучами, день, в который, по их мнению, они должны были быть в безопасности и вместе со своими любимыми. Но тогда судьба могла сыграть с ними злую шутку, и их жизнь изменилась бы навсегда. Для Дженсена и для Джареда это был именно тот день. Вот Дженсен сытно перекусывает козой, улыбаясь самому себе при мысли о том, что он скоро покинет человеческий город и проведет остаток дней со своим возлюбленным в краю, напоминающем рай. А вот он уже в железных путах, неспособный двигаться, неспособный летать, неспособный превратиться в человека, неспособный телепатически общаться — неспособный ничего сделать, но все же тщетно пытающийся бороться, пока люди вонзают со всех сторон в его тело вилы. Было очень тяжело сдерживаться и не дышать огнем, чтобы не сжечь дотла каждого нападающего. Именно голос Джареда в голове Дженсена, говорящий, что он сам может решать, быть монстром или нет, останавливал его. Затем, прежде чем Дженсен смог понять, что происходит, лучник направил на него стрелу, целясь прямо в розовое пятно плоти, оставшееся после того, как он лишился Камня Сердца. Пойманный в ловушку, без единого шанса на спасение, Дженсен попятился назад, чтобы дыхнуть огнем и сжечь своих захватчиков дотла, но увидел Джареда перед собой. Его храбрый, прекрасный и глупый человек стоял между ним и опасностью, закрывая Дженсена своим телом. Люди верили, что Дженсен мог сотрясать Землю своей силой. Но он не мог. Но после того, как Джаред упал, после того, как Дженсен беспомощно наблюдал за алым, расцветающим, будто роза, пятном на груди Джареда и за тем, как навсегда сомкнулись его ореховые глаза, рев Дженсена сотряс землю под ними. Дракон изрыгал пламя, сжигая людей, что держали железную сетку над ним, и вырвался на свободу. Первым побежал Старейшина, а за ним Лучник, а затем и все остальные мужчины из охотничьего отряда, что остались живы. Дженсен обернулся в человека и упал на колени рядом с Джаредом, осторожно вынимая из его груди стрелу, что отняла у него его любовь. Кровь рванулась наружу и оросила руки Дженсена. На его руках была кровь возлюбленного, и она запеклась в каждой бороздке и линии на его ладони, как грязь на руках Джареда после того, как он весь день проработал в поле. Джаред всегда переживал о том, чтобы не вымазать Дженсена и его сокровища своими руками. А сейчас именно Дженсен запачкал кровью красивое лицо Джареда, пока держал его в своих руках. — Джаред? — прошептал Дженсен, зная, что не получит ответа, и почувствовал себя раздавленным, словно скорлупа от яиц его братьев и сестер, когда ему ответила только тишина. — Я должен был умереть в тот день, — подумал он. Если бы он умер, Джаред бы был жив. Еще одна особенность драконов была в том, что они никогда не плакали. Они потеряли эту способность много веков назад. Но в тот день из зеленых глаз Дженсена скатилась одна-единственная слеза и упала Джареду на щеку. Это было чудом, несомненно, но этого чуда было недостаточно, чтобы вернуть Джареда к жизни. Лучи Солнца пробивались через густые кроны деревьев, и капли росы на траве сияли, словно звезды на Земле. Джаред всегда называл Дженсена дитя Солнца. «Тогда почему, — вопрошал Дженсен, — почему Солнце сияет так ярко и прекрасно, когда весь мой мир померк?» Почему все выглядело так, будто Солнце помогало густым зеленым деревьям создать идеальную могилу для его любимого, для его Джареда? Почему Солнце не стало огненно-красным и не спалило все, к чему могло прикоснуться? Если Солнце этого не сделает, это сделает он сам. Дженсен положил Джареда обратно на постель из мха, где солнечные лучи коснулись травы, и сложил венок из ландышей вокруг головы Джареда. Он не торопился, тщательно выбирая и срывая каждый цветок дрожащими руками. «Если бы Джаред это делал, то у него получилось бы лучше», — подумал Дженсен. У Джареда были тонкие и аккуратные пальцы. А Дженсен был грубым. Чудовище рядом с безупречным Джаредом. Закончив с этим, Дженсен обернулся в свою истинную форму. То, во что он превратился, не было драконом, и это не был Дженсен, принадлежащий Джареду, это было чудовище. Дракон поднялся на самую вершину Одинокой горы и заревел. И как только люди из Деревни меж Холмов задрожали от страха, Дракон выдохнул огонь, дым от которого заставил утреннее Солнце стать кроваво-красным. Вскоре все вокруг занялось огнем, который жадно поедал не только деревья, но и плоть. Влюбленные обнимали друг друга, матери прижимали детей к своей груди, мужчины заливали водой свои хижины, а некоторые просто бежали в лес. Голос эхом звучал в их головах: — Вы называли меня чудовищем и забрали все, что мне было дорого. А теперь вы получите то, чего просили — чудовище! Мои крылья принесут с собой ураганы, мой огонь превратит вас в пепел, и своим дыханием я дарую вам всем смерть! Слезы наполнили глаза Дженсена, когда его взгляд упал на скалу, над которой они с Джаредом занимались прошлой ночью любовью. С размытым взором Дженсен опаливал огнем всех и все, что видел. Он поджег верхушки деревьев, и леса сгорали, принося смерть тем, кто был под ними. В деревне взорвались бочки с навозом, орошая горящим янтарем жителей деревни. Пламя, шипящее и плюющееся, дико мерцало желтым, неспешно достигая крыш рядом с собой, принося с собой смерть и хаос. Люди плакали, умоляли, кричали. Всюду, куда они могли добежать и что они могли видеть, было в огне. Дым наполнял их легкие, а пламя пожирало их плоть. Старейшина, который был одет в богатые шелка, катался по земле, пока пламя обжигало его спину. Брошенный ребенок стоял посреди улицы и плакал, наблюдая за тем, как огонь поглощал его любимую игрушку. Женщина, потерявшая своего ребенка в пожаре на крыше, бегала по центру деревни, рвя на себе волосы. Дженсен все это видел, но был непрошибаем, как и его Камень Сердца. Он отдал свое сердце кому-то, и этот кто-то лежал на склоне горы мертвый. Расположившись на верхушке колокольни, Дженсен дышал огнем на все четыре стороны, ничего не чувствуя в тот миг, пока весь мир вокруг него полыхал.***
Волшебник, что помог Дженсену превратиться в человека, был очень старым, даже по магическим меркам. Он был проницательным и хитрым, но все же хорошим человеком. Когда он спускался по Северному склону Одинокой горы, с противоположной стороны от бушующих пожаров, то едва слышно проклинал своих никчемных подмастерий, которые не смогли справиться с соблазном и напились. Северная сторона горы была похожа на рай, а ее южная — была адом, и Волшебник был рад, что оказался в безопасности. Он без труда нашел тело Джареда, хотя и понятия не имел, что с ним делать. Может, ему следовало бы вернуть тело Дракону и заново воззвать к его человечности? Волшебник не знал. Он только знал, что должен был найти тело возлюбленного Дракона, разве чтобы извиниться перед трупом и помолиться за безопасное путешествие его души в Небытландию. Увидев тело, Волшебник знал, что произошло чудо — не то чудо, что вернуло бы мальчика, но чудо, которое бы помогло магу в этом. Склонившись рядом с телом Джареда, Волшебник заметил одинокую драконью слезу, что все еще неподвижно покоилась на щеке Джареда, словно ожидая, как кто-нибудь подойдет и расскажет ей о ее предназначении в этом мире. Он взял травинку, поднял ею слезу, рожденную от настоящей любви, и начал колдовать.***
От деревни остались одни остовы, когда Джаред до нее добрался, но большинство жителей остались живы и бегали кругами вокруг того, что когда-то было их жилищем. У многих горела одежда на спинах, другие с криками катались по земле. Дети всхлипывали по углам, а матери ревели перед своими горящими домами, оплакивая своих детей, с которыми они никогда не смогут больше попрощаться. Но еще не было слишком поздно. Джаред издалека заметил Дженсена, сидящего на колокольне, изрыгающего пламя и разрушающего каждый дом в деревне, один за другим. Когда Джаред подошел ближе, он увидел огонь в груди дракона, пылающий как никогда ярко, словно второе солнце, скрытое за дымовыми облаками. — Дженсен! — закричал он, оказавшись у колокольни. — Дженсен! Остановись, пожалуйста! Дженсен слышал его голос, но не слушал Джареда. Он громко и пронзительно заревел, увидев Джареда, огонь снова вспыхнул в его груди. — Джаред! — закричал Брат откуда-то позади него. — Не приближайся к Дракону! Джаред не сдвинулся ни на дюйм и стоял перед Дженсеном, уверенный в том, что сквозь бесчисленные безликие крики и даже через собственную боль Дженсен сможет его услышать. — Дженсен, — прошептал Джаред, потому что знал — Дженсен его слышит где-то глубоко в своем сердце. Он поднял руку вверх, потянувшись ею в сторону своего любимого. Дженсен снова заревел на Джареда, прежде чем что-то в нем не щелкнуло, и огонь в его глазах угас. — Джаред, — услышал он шепот Дженсена в своей голове. — Да, это я. — Я что, в Небытландии? Мое собственное пламя поглотило меня самого, как я и хотел? — Нет, Дженсен. Ты жив, и я тоже. Волшебник оживил меня. — Нет. Ты, ты игра моего воображения и обман разбитого сердца. Даже Волшебникам не под силу оживить мертвого. — Под силу, если у них есть подходящие ингредиенты. Ему нужна была драконья слеза, и так получилось, что кое-какой дракон залил слезами мое тело, испортив мою рубаху, — ответил Джаред, смеясь сквозь собственные слезы. — Джаред, любовь моя! — воскликнул Дженсен, взлетел с колокольни и опустился на землю. Джаред вытянул руку, и Дженсен прижался к ладони своим лбом. Пока Джаред гладил ему шею, Дженсен прошептал: — Я думал, что потерял тебя навсегда. — Ты никогда меня не потеряешь. Я принадлежу тебе, как и ты принадлежишь мне. — Убей его! Убей его! — закричал Старейшина. Дженсен с Джаредом, повернувшись, посмотрели на него и поняли, что за спиной того стояла вся деревня, уставившись на них с открытым ртом. — Где Лучник? — выплюнул Старейшина. — Я сжег его заживо, — услышал Джаред Дженсена в своей голове, как и все остальные, судя по их испуганным вздохам. — Найдите сына Лучника! Убейте его! Он спалил мне спину! Убейте его сейчас же, приказываю! — кричал Старейшина до тех пор, пока не охрип. Джаред чувствовал, что Дженсен был готов снова всех опалить огнем. — Нет! — закричал Джаред, вставая между Дженсеном и людьми, но более вероятно, что между людьми и их смертью. — Джаред, отойди от этой твари. — Заткнись, Отец. Еще одно слово и от тебя останется только пустое место. Отец ахнул. — Как посмел… — Разве ты не слышал, что я только что сказал? — спросил Джаред, не отступая назад. — Зат-кнись. Дорогой отец, — и Джаред повернулся к жителям деревни: — Прежде чем вы назовете Дракона, Дженсена, чудовищем, послушайте, что я вам скажу. Старейшина каждый сезон брал намного больше скота, чем требовал от него Дракон, и продавал его по другим городам. Все эти годы каждая семья, которой приходилось голодать, потому что они все жертвовали якобы дракону, могла жить счастливо, если бы не Старейшина. Подумайте об этом. Разве вы хоть раз видели, чтобы Дракон совершал хоть что-нибудь чудовищное, или вы слышали это только от Старейшины, того самого Старейшины, который морил нас голодом все эти двенадцать лет? — прокричал Джаред. Никто не ответил. Ярость пожаров сошла практически на нет, и в наступившей тишине, когда люди замолчали, Джаред мог слышать потрескивание углей. Джаред чувствовал, как неловко было Дженсену каждую секунду, полностью понимая желание своего возлюбленного защитить его, особенно после того, что случилось ранее. — А что по поводу дымящихся руин вокруг тебя? — спросил Старейшина, снова обращая внимание жителей к Дженсену. — Чем ты это объяснишь? — Вы убили возлюбленного Дракона, — спокойно ответил Джаред. — А чего вы ожидали? — Ты обручился с драконом? — зло выплюнул Отец. — Ты выродок… — Дженсен зарычал позади Джареда, и Отец тут же заткнулся. — Жители Деревни меж Холмов! — громко начал Джаред. — Невозможно восполнить утраты того, что здесь сегодня произошло, и пусть многие из вас об этом не просили, именно вы спровоцировали Дракона. Мы с Дженсеном сейчас вас покинем, чтобы вы смогли оплакать тех, кого потеряли, и то, чего вы лишились. Одинокая гора теперь принадлежит вам. Вы все еще можете найти себе пристанище на Северном ее склоне, который не был тронут пламенем. Выберете ли вы Старейшину своим вожаком, решать только вам. Если вы так поступите, то собственными руками уготовите для себя погребальный костер. — Джаред, ты не можешь уйти, — сказала Мачеха, сделав шаг вперед со слезами на глазах, держа на руках Младшую Сестру. Джаред всегда знал, что Мачеха, Младшая Сестра и Брат его любили. Но они не любили его достаточно сильно, чтобы защищать от нападок Отца. И их любви было недостаточно для того, чтобы он остался. — Я должен уйти, — ответил Джаред. — Место, где ненавидят моего любимого, не может быть моим домом. Джаред развернулся, и Дженсен был уже готов: он опустился, чтобы Джаред смог взобраться на его спину. Жители деревни в шоке наблюдали за тем, как двое влюбленных улетали из горящего ада в сторону своего рая.***
Джаред стоял посреди золотого рисового поля, глядя на долину, раскинувшуюся внизу, вдыхая свежий воздух и напевая себе под нос старинную песню. — Приготовься, маленький человек, — услышал Джаред у себя в голове. — Я не маленький, — прокричал он Дракону в небе, но все равно приготовился к сильному порыву ветра, когда Дракон начал приземляться. — Сколько они заплатили? — спросил Джаред, когда Дженсен превратился в человека. — Твои прекрасные золотые скульптуры очень популярны. Они, как всегда, восхитительны, но не так, как их создатель, — сказал Дженсен, наслаждаясь румянцем, который тронул щеки его возлюбленного от услышанного комплимента. — Король с Севера дал мне достаточно золота, чтобы нам хватило на следующий сезон, и заказал еще десять. — Ты успел подкрепиться? — Сегодня я поймал пуму, — с ухмылкой ответил Дженсен и взял рубаху, которую ему протянул Джаред, натянув ее на себя через голову. — И это должно меня впечатлить? — спросил Джаред, легонько прикасаясь к розовому шраму на груди Дженсена. — Может, мне следует следующую добычу принести сюда и положить ее к твоим ногам, чтобы ты смог понять, насколько я могу быть впечатляющим, — сказал Дженсен и притянул Джареда для поцелуя. Пока поцелуй не перешел в более страстный, Джаред отодвинулся. — М-м-м… сначала помой свой рот. Я чувствую вкус пумы. Фу! — Что бы ты понимал в изысканном драконьем вкусе. — Именно поэтому я приготовил для себя лимонный пирог, — сказал, улыбаясь, Джаред. — Я могу питаться своей скудной человеческой едой, а ты можешь наслаждаться своим изысканным вкусом. — Разве ты не поделишься своей едой со своим возлюбленным? — спросил Дженсен с притворным ужасом. — Похоже, я совершил ужасную ошибку при выборе пары. — Попробуй только помечтать о другой паре, я выслежу этого дракона и убью его, всадив ему стрелу в пасть, — сказал Джаред, кусая Дженсена за губу. — Ты сам знаешь, что это не убьет дракона. К счастью для тебя, я твой, а ты мой, — рассмеялся Дженсен. — Мой дракон, — прошептал Джаред, притягивая Дженсена к себе. Он улыбнулся, когда Дженсен коснулся своим лбом лба Джареда, и закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Двое влюбленных стояли в объятиях друг друга, пока Солнце садилось за их спинами. Когда стемнело, они направились в дом, который построили над огромной и прекрасной долиной, наполненной пением птиц, шумом бегущих рек и ароматом мириад цветов. Джаред ни разу не усомнился в том, что достоин любви Дженсена, а Дженсен больше никогда не чувствовал себя чудовищем, когда Джаред касался его в его драконьем обличии. В любящих объятиях друг друга они жили своей жизнью… долго и счастливо.