***
Я стояла и разговаривала с бабушкой вежливо улыбаясь. Она говорила, то что уже и вспомнить сложно. Темнота ночной комнаты, одна средняя сумка, для вещей, в проходе. Я ехала почти шесть часов в автобусе. Больше всего предвкушала тот момент когда встречусь с ним, с моим милым и хорошим Пломбиркой. Я слышу как в дверь кто-то скребется и мяукает. Поторопилась открыть и этот момент настал. Я увидела как он зашел с начала мельком пробежав у моих ног. Я позвала его по имени, он всегда на него откликался. С начала он не понял, а просто продолжал тереться о мои ноги описывая во круг них круги. Снова позвала по имени. Он снова не откликнулся. Я наклонилась на корточки и тот запрокинув передние лапы мне на колени положил мне их на плечи, в жесте, что так своим видом напоминал объятия. Он не противился, а просто замер в таком положении едва касаясь задними лапами пола. Я просто крепко сжимала его не сильно жамкая его длинную, светлую шерсть. Мы стояли так на протяжении не менее десяти минут. Я просто гладила, а он иногда терся своей головой о мою шею и перемянал лапы. На свету его (при лучшем раскладе) белоснежная шерсть была покрыта редкими слегка бежеватыми пятнами пыли. Мордашка усена шрамами от драк с другими котами на улице. А на середине спины, пятно что по цвету, так напоминало слой яркой, вареной сгущенки в каком нибудь рожке, или стаканчике. По мимо этого не большого пятнышка, были два больших, таких же сладких по цвету. Я была так рада встретиться с ним, а он со мной. Мы ещё долго не отлипали от друг друга, он сидел рядом со мной на диване и быстро засыпал, а я иногда мягко поглаживала его по длинной шерсти, приятной и бархатистой на ощупь.***
Даже когда возвращалась в деревню, я знала, что скучала более всего именно по Пломбирке. Но не думала что настолько. При мне он таинственно перестал творить беспредел о котором так сетовала родственница. Он был спойным. Единственная его вредная привычка осталась- проситься на улицу по среди ночи. Причем он не всегда выходил, когда я продрав глаза вставала и открывала ему дверь, он мог просто выглянуть, сделать петлю и зайти обратно, прежде чем успевала закрыть дверь. Я терпела это хоть и могла немного ощутить обиду. Ибо спал он нормально на диванчике и в этот момент ты думаешь что пора и тебе на боковую. Переодеваешься, расправляешь кровать и тут ты слышишь навязчивое мяуканье и скрежет когтей о дверь. За то время которое я гостила у бабушки и помогала ей, мы с ним еще больше сплотились, а то что не виделись больше года не стало этому преградой. Он не забыл. Хотя бы разочек в день, он находил время в своем «забитом графике» что бы увидев меня, мяукнуть да бы я подождала, пока он спускается с лестницы на крышу. Пробирался сквозь травяные дебри. А я всегда ждала его, подзывая к себе именами Пломбир, или Пломбирка. Он всегда откликался характерным мяуканьем, что бы я знала- он уже в пути. И когда он подходил я подевала его руками поднимая и удобно укладывая его на грудь. Он предпочитал каке-то время тереться о мою голову и мурчать, а после укладывать свою мордаху мне на плече и засыпать. Как-то раз, я разговаривая по телефону проносила его на руках с пару часов, пока он в это время не без удовольствия спал у меня на груди, растянувшись уложив голову на тыльную сторону локтя. Но и без капризности тут не обошлось. Горячё он любил когда я снимаю его с высоких мест и укладываю на руки. Временами зная что я не смогу устоять, он залезал на столб под два метра и сидел на нем, пока на горизонте не появлялась я, он звал меня. Если же я не откликалась, он по большей части ждал пока завершу дела. А после и я сама подзывала его к себе, или манила с этого столба рукой указывая на свое плече. Что мне казалось самым милым, так это, то что он знал разницу между кожей и тканью, по этому каждый раз когда я манила с этого столба его прыгнуть на плече, он с секунд тридцать, или даже с минуту примерялся, ища более удобные углы прыжка. Возможно что бы лишний раз не поцарапать. При том что разница в высоте была как минимум тридцать сантиметров, он умудрялся приземлиться так, что бы практически не воткнуть когти, по большей части их не задействуя. Он знал, что я его поймаю. Настало время уезжать. Чувствуя что Пломбирка ко мне очень привязан и то насколько ему одиноко жить с человеком который даже его не любит, я все-таки решила подсуетиться и забрать его. Перевозка котов на рейсе в автобусе это штука очень спорная, ибо точно и не скажешь позволят ли в автобус дальнего следования взять живность. И это уже не учитывая того что достать переноску в деревне, казалось не реальной задачей. Но все же это случилось. Я справилась. Дело осталось за малым- сделать так что бы Пломбирка получил как можно меньше стресса при переезде. Я волновалась что он будет истерить, или кричать как это делают некоторые коты, попав в зажатое пространство. Но даже тут проявился его спокойный нрав. По началу ему был очень не удобно и он не громко мяукал, но как только я звала его по имени, он прекращал. А когда он пытался по шкодничать и начинал царапать сетку в переноске я строго запрещала ему и он слушал. Когда думал что я ушла и не слышу, он либо снова начинал царапать уязвимое место в переноске (сетку), либо мяукал, пока я не откликалась. У кошек дальнозоркость, по этому сиди я рядом по виду он бы не узнал моей внешности. По этому какое-то время мне нужно было каждый раз говорить, о том что я здесь. Постепенно он привык. Настал момент переезда. Он был не из легких, по тому что при мне было пару сумок, при этом мне необходимо было держать переноску на коленях. Дабы он не сильно напугался дребезжания автобуса, я засовывала руку под сетку и гладила его. Это моментально успокаивало и меня и его. Поездка была сложной, но я все же справилась. Правда, я не знала что в итоге мои мысли сведутся к одному. — Это моя вина?! — Но если бы я его не забрала, то он бы наверняка был бы в лучшем положении? — Разумеется! — Зачем ты это сделала, идиотка?! — Будь ты умнее и продуманней, все не пришло бы к такому исходу! Более чем уверенна в этом и в углу этой ситуации как обычно я. Забыла закрыть дверь вечером и сквозняком её открыло, а утром кота и след простыл. Скажу честно, я держалась как могла. Я знала что если просто пойду его искать в пригородной зоне (или даже будь это в городе), найти его спустя такое время становилось не возможным. — Я сама обрекла, моего тихого Пломбирку, на такую учесть. Я лишь человек и к сожалению в чудо не верю. По этому остается лишь надеяться что его приютила какая не будь семья, его окрас из полностью белого с выделяющимися ярко оранжевыми тремя пятнами довольно привлекательный. Но будем реалистами, он сидит где-то в подворотне и умирает от голода, вынужденный отлавливать мелкую живность и рыться в помойке, раде пропитания. А может даже уже мертв. Каждый раз я вспоминаю, как он спокойно отдыхал на кровати после приезда. Как я показывала ему где находится моя комната, он быстро взял её в оборот и уже без опаски приходил ко мне на кровать. Он так безмятежно себя чувствовал. Эта неизвестность мучительна и первое время мне почему-то было легче это переносить. Казалось бы хоть и чувствовала печать, но не настолько что бы рыдать в отчаянии, от осознания того на какую судьбу я его обрекла. И казалось бы, я это выдержу как выдерживала многие удары по жизни, с извечным покерфейсом. Но буквально пару дней назад, я разговаривала с соседкой. Она сказала, что видела как он убегал. В этот момент я ощутила совершенно странную неоднозначную боль. Это не логичное чувство: а что если, она бы знала. Наверняка могла бы его поймать и он бы не бедствовал сейчас где нибудь далеко, а может и даже недосягаемо близко. Это ощущение грызло меня всё сильнее. Я прекрасно понимала, она не должна была знать. Это было бы странно ожидать такого. Но непонятная мазохисская надежда продолжала терзать и желать обвинить в этом кого угодно, только не себя и не его. Я прекрасно знаю, что единственный виноватый в этой ситуации человек это- «я». При других я старалась везти себя как обычно, но по почему-то, именно вчера это началось. Мне приснился сон с ним, от которого стало ужасно тоскливо и дальше пошло... Теперь уже каждое мяуканье за окном заставляло подняться с кровати и позвать это «сладкое имя». Но каждый раз молчание, нет ответа. Но он всегда откликался (если слышал меня). Я не могла упокоиться и отойти от этой не проходящей горечи горле, буквально рыдая, не могла остановиться. И даже сейчас я жму клавиши на ноутбуке преисполненная этой горечью, с не засохшими слезами на лице, в попытках хоть как-то забыться. Чувствую как руки слегка дрожат. Как же я ненавижу себя и как же мне жаль, что все так повернулось. Я так хотела купить ему хорошую расческу и шампунь. Отмыть его, что бы он был белоснежным. Играть с ним, или сидеть и так же писать что ни будь на ноутбуке, ютиться на неширокой кровати, пока он будет мурчать и забирать себе чуть ли не большую половину. Я просто хотела, что бы он чувствовал себя счастливым. Когда он безмятежно спал на маем плече уложив мордашку, казалось большего ему и не надо. Он счастлив, что может просто спать на моем плече. Но в ряд ли, он понимал что его хозяйка дура. Спасибо за внимание! Этой не большой историей, я хотела как-то успокоиться. Но добилась лишь состояния когда сижу с непроницаемым лицом и пустой головой, не в силах как-то справиться с гнетущим чувством.