Операция «Феникс»

Эмма расстроенно надулась, когда Реджина сообщила ей с весельем в голосе, что — какой бы могущественной колдуньей она ни была — она просто ничего не могла сделать, чтобы предотвратить надвигающийся ливень. Эмма не заметила, что Реджина, поддразнивая ее, успокаивающе сжала руку Генри, а потом ободряюще подмигнула ему, намекая, что им не стоит бояться непогоды. Мальчик прижался к ее животу, и когда Реджина достаточно наигралась с блондинкой, она глубоко вздохнула, поцеловала Генри и отступила от него. Брюнетка закрыла глаза и слегка улыбнулась. Деревья над их головами поскрипывали на ветру, а цветы словно звенели. Эмма и Генри смотрели, разинув рты, как Реджина волшебным образом создавала безупречное укрытие, вытянув руки и подняв подбородок, как будто приветствуя дождь. Когда Дэвид возразил, что хотя созданный временный дом выглядит великолепно, но они все могли бы провести вечер в ее замке, Реджина усмехнулась. — Не будь смешным, дорогой: это целый день пути на лошадях, которых у нас нет, к тому же, это было бы излишне болезненным путешествием для спины и задницы твоей дочери. Я создала совершенно подходящее убежище, и ради вашей дочери я не заминировала вашу комнату. Снежка недоверчиво вступила в разговор. — Ты сделала для нас с Дэвидом отдельную комнату? — она смотрела на Реджину так, словно видела ее впервые. — Не смотри так удивленно, дорогая: я могу только представить, какой пыткой будет провести весь вечер, когда на улице бушует гроза, запертой в одном коттедже с тобой. Я не хочу даже думать о том, какие муки придется пережить мне и моей семье, если я не дам вам отдельного пространства, в котором вы можете переночевать. Я хочу избежать следов языка на моем зеркале, дорогая? Настала очередь Снежки усмехнуться, а Эмма искоса взглянула на Генри. Дэвид поморщился и засунул руки глубоко в карманы, бессознательно повторяя действия Эммы. — О, ты хочешь поговорить с нами о следах, оставленных языком? Ты, чей язык был во рту моей дочери по самые гланды, на глазах у всего королевства? — голос Снежки повысился до визга, отчего Генри, Гензель и Гретель захихикали, в то время, как Дэвид, Эмма и Майкл очень усердно и очень безуспешно пытались притвориться невидимыми. Реджина, однако, ничуть не смутилась. — А чем, интересно, отличаются твои проявления привязанности, дорогая? — невозмутимо спросила она. Над их головами громко ударил гром, заставив Генри подпрыгнуть и взять Гензеля и Реджину за руки. Все остальные начали расходиться в свои собственные укрытия, готовясь к буре. Даже после двадцати восьми лет жизни в городе, они все равно не забыли, что такое жить среди стихий. Снежка же, слишком хорошо помня беспрестанное бурчание Эммы в ночь шторма, когда они застряли в Зачарованном лесу, предложила им искать более прочное, более защищенное от насекомых убежище. Реджина создала его после того, как нежно поддразнила Эмму, и Гретель безмолвно попросила отца позволить их семье остаться у Генри. Они все могли бы встретиться с Грейс и Джефферсоном после шторма, спокойно рассуждала она. Майкл взглянул на Генри и Гензеля, нервно хихикающих вместе, и мгновенно согласился. Взгляд Реджины упал на мальчиков, и она убрала волосы с их лиц. — Почему бы нам всем не зайти внутрь? — пригласила она, слишком хорошо зная, что жажда приключений Генри всегда моментально проходила при первых звуках грома. Это было одной из основных причин, по которой она не хотела ехать в замок и рисковать попасть в шторм. К тому же, ей не очень хотелось возвращаться туда — на самом деле это пугало ее — так что, на самом деле, вариант остаться переночевать в созданном ею убежище, устраивал всех. Хижина, построенная из близлежащих деревьев и растений, образующая купол, похожий на тот, который Реджина создала для приюта для животных в Сторибруке, была намного больше и оживленнее внутри, чем ожидала Эмма. Реджина предусмотрительно наколдовала стулья, диван и четыре спальни, окружающие гостиную с каменным камином. Виноградные лозы без колючек, спиралью обвивали каждый бревенчатый сегмент стен, и Эмму охватило жгучее желание уложить Реджину на фиолетовые шелковые подушки, лежащие у камина, и поцеловать ее, заняться с ней любовью, заставить ее чувствовать себя такой же красивой, как те места, в создании которых, она, очевидно, была настолько хороша. Ее порыв был заглушен демонстративно громким покашливанием Снежки, и изогнутыми бровями Чарминга, которые подсказали Эмме, что ее фантазии, вероятно, были написаны на ее лице. — Позже, дорогая, — прошептала ей Реджина, не особо-то тихо, слегка коснувшись ее талии, когда проходила мимо нее в маленькую комнату, которую Эмма раньше не заметила, с камином поменьше и несколькими кастрюлями и сковородками. — Майкл, Гретель, будьте добры, помогите мне приготовить что-нибудь на ужин, — позвала брюнетка, ловко игнорируя Снежку и Чарминга, которые неохотно восхищались необъятной красотой дома, созданного Реджиной. Снаружи начал накрапывать дождь, и Эмма пробормотала: — Думаю, я пойду, поговорю… — она махнула рукой в сторону маленькой спальни, в которой скрылись Гензель и Генри, заметив слабые попытки Генри скрыть нервозность и страх из-за грозы. Но Реджина остановила ее. — Эмма, почему бы тебе тоже не помочь мне здесь? — спросила она, небрежно, но многозначительно посмотрев на блондинку. Эмма взглянула на дверной проем, на выражение лица Реджины, которая явно знала что-то, чего не знала она, и затем на сияющую улыбку Гретель. — О, — наконец поняла она, и чуть не споткнулась о маленький корень в спешке, чтобы оставить мальчиков в покое. — Ладно, — Гретель хихикнула, а Майкл вздохнул. — Гензель может быть еще менее догадливым, — пожал он плечами, и наклонился, чтобы поцеловать Гретель в лоб. Затем мужчина взял у Реджины нож и начал нарезать овощи, которые Эмма не смогла идентифицировать. Королева мягко коснулась плеча Майкла, на ее лице было свежо старое извинение. — Как и Генри, — тихо сказала она ему, думая о том, как ее мать насмехалась над тем, что Реджина хотела сбежать с простым мальчиком-конюхом, и Эмма удивилась тому, насколько сильно может изменить тебя настоящая любовь. Или вернуть тебя к тому, кем ты всегда был с самого начала. * * * — Ты такой храбрый, Генри. Почему же тогда тебя пугает гроза? — Гензель внимательно посмотрел на мальчика, надеясь, что тот не истолкует превратно его вопрос и не подумает, что он имеет в виду, что бояться штормов — это по-детски. К счастью, Генри правильно его понял и на его лице появилось задумчивое выражение. Гензель изо всех сил старался не улыбаться. Ему нравилось, как лицо Генри слегка морщилось, когда он напряженно думал. Это заставляло его чувствовать приятное тепло груди, которого он не испытывал ни к кому другому раньше. Гензель почувствовал облегчение, когда Гретель и Майкл заверили его, что это было вполне естественно. Он терпеливо ждал ответа Генри. — Думаю, это из-за грома. Я не против дождя — я люблю дождь — но гром слишком громкий и страшный. Когда мне было семь, раскат грома напугал меня так сильно, что я упал с кровати и сломал руку. Мама несла меня на руках по лестнице и до машины под дождем. Она даже не остановилась, чтобы надеть туфли. Я помню, как ее волосы так намокли, что с них капало повсюду, но ей было все равно. Я почти уверен, что именно поэтому она построила эту хижину — чтобы мне не пришлось быть на улице во время грозы, — Генри пожал плечами, нервничая от своего откровения. Он никогда раньше не делился своим страхом темноты и грозы ни с кем, кроме Реджины и Арчи. Гензель нежно взял Генри за руку. — Это не глупо, Генри. Все чего-то боятся. — Но я знаю, что больше не упаду с кровати, так что это теперь не имеет никакого смысла, — настаивал логичный ребенок, грустно опустив голову. — Чувства не обязательно должны иметь смысл, — тихо сказал Гензель. Генри улыбнулся, подняв глаза. — Мне это мама говорила, — с жаром пояснил мальчик. Их взгляды встретились, и у Генри неожиданно перехватило дыхание. Он смутно задавался вопросом, не так ли чувствовала себя его мама, прежде чем сказала Эмме, что любит ее. — Раз уж мы заговорили о чувствах… Гензель, э-эм… — Генри слегка запнулся, желая, чтобы в этот момент у него проявилось изящное красноречие Реджины, вместо очаровательной неловкости Эммы. Его сердце колотилось в груди, и раскат грома — хотя и приглушенный защитным заклинанием Реджины вокруг их хижины — разорвал небо. Глаза Гензеля были мягкими и широко раскрытыми от волнительного ожидания. Генри с трудом сглотнул. — Ты мне нравишься, Генри, — прошептал Гензель, щадя нервы младшего мальчика, и при этом совершенно шокировав самого себя. Гретель будет так им гордиться! В глазах Генри вспыхнула надежда. — Нравлюсь тебе, как нам нравится Грейс, или нравлюсь, как… — он искал подходящую аналогию. — Ты мне нравишься так, как твоей маме нравится Эмма, — Гензель выдохнул это быстро, почти слишком тихо, чтобы Генри мог услышать, и застенчиво прикусил губу. Лицо Генри расплылось в широкой улыбке. — Круто! Мне тоже! В смысле, ты мне тоже так нравишься, — оба ребенка тихонько захихикали, отводя глаза друг от друга. В глазах Генри был вопрос, когда Гензель снова посмотрел на него. — Можно я тебя поцелую? — наконец сформулировал он свой вопрос вслух. Единственным звуком в комнате был далекий шум дождя и стук их сердец. Гензель нервно ухмыльнулся и кивнул. Он придвинулся ближе к Генри на кровати, на которой они сидели, и потянулся к руке мальчика. Генри осторожно поднес ладонь Гензеля к лицу и нежно поцеловал ее, как Реджина сделала с Эммой несколько часов назад, когда блондинка случайно поцарапала руку о ветку. Гензель покраснел, но его лицо светилось от радости. Их взгляды встретились, когда мальчики одновременно наклонились вперед, губы, подрагивающие от восторженного предвкушения и страха, слегка встретились, задержались на мгновение или два, и отступили, растягиваясь в счастливых улыбках. Лицо Генри было таким же красным, как свитер с высоким воротом, который, казалось, был у обеих его мам, и улыбка мальчиков, словно прогнала всю темноту из комнаты. — Ты хочешь быть моим парнем? — спросил Гензель характерно тихим голосом, который Генри начинал так сильно любить. Генри радостно кивнул, удивляясь, как вообще могут существовать такие замечательные вещи, как счастье его мам и взаимность Гензеля. Дети снова захихикали, и, когда снаружи ярко сверкнула молния, Генри впервые за много лет ничуть не забеспокоился. — Эй, моя мама однажды наколдовала мне реально классный и огромный кекс, — с нетерпением сказал Генри, зная, что Гензелю понравится его предложение. — Хочешь пойдем попросим ее сделать нам такой на десерт? — Да! — восторженно воскликнул Гензель, оба мальчика вскочили на ноги, переплели пальцы и выбежали за дверь со смехом на губах и счастьем в глазах. * * * Эмма легонько пихнула Реджину в бок, когда мальчики вошли в кухню, с таинственными улыбками на лицах. Реджина с обожанием улыбнулась сначала Эмме, потом детям, и Снежка остановилась и уставилась на них, ее изумление было очевидным. До конца вечера она не произнесла ни слова, кроме как похвалила стряпню Реджины и ответила на взволнованные вопросы детей о замке, погрузившись в тяжелые размышления о том, что, если бы она не выдала секрет, который так сломил дух Реджины, ее дочь никогда бы не нашла свою Истинную Любовь. Что если бы она не подтолкнула Реджину к убийству собственной матери, они с Эммой, возможно, никогда бы не признались в своей любви. Она вздрогнула, когда Реджина окликнула ее, в то время, как они с Чармингом уходили в свою комнату на ночь. Дети удобно устроились вместе, а Майкл занял соседнюю с ними комнату. — Белоснежка, — Эмма и Чарминг обменялись встревоженными взглядами стоя за спинами своих женщин, задаваясь вопросом, чего хочет Реджина. — Спи спокойно, — тихо сказала Королева Снежке. Их прошлое, полное мести, новое настоящее и, возможно, однажды понимание в будущем, сильно смешались в этих двух словах. Снежка мягко кивнула, наблюдая, как Реджина развернулась, погладила ее дочь по лицу, взяла ее за руку и пошла с ней в спальню напротив, тихо закрыв за собой дверь. * * * — Мамы? У вас есть минутка? — Генри осторожно вошел на небольшую кухню, где Реджина и Эмма, сидя в обнимку попивали чай, наблюдая через окно за тем, как солнце медленно поднималось на небе. — Мамы? В каком шоу на HBO ты это услышал, малыш? — поддразнила Эмма, посмеиваясь над своей собственной шуткой, прежде чем поняла, что два очень похожих на Реджина-стайл взгляда направились в ее сторону — один от самой женщины и один от их сына. Она поджала губы и признала свое поражение. — Э-э, забудь, что я это сказала. В чем дело, малыш? Реджина выдвинула для него стул, и протянула сыну травяной чай, который она с трудом уговорила Эмму попробовать с ней. — Мы с Гензелем и Гретель много говорили прошлой ночью, — женщины кивнули, Эмма поддерживающе коснулась колена Реджины под маленьким столом, точно определив по серьезности Генри, что он хотел сказать что-то, что изменит их жизнь. — Они сказали, что разговаривали со многими детьми из школы вчера, когда мы все только переместились сюда, и многие из них хотят разделить свое время поровну, между этим местом и Сторибруком, потому что они в основном больше помнят Сторибрук сейчас. Оба места являются их домом. И теперь, когда они могут пересечь черту города, не теряя своих воспоминаний, для них открывается целый большой мир, который нужно исследовать. Они были очень взволнованы, когда услышали, что я полечу на самолете в Нью-Йорк. Обе женщины слегка напряглись при упоминании Нью-Йорка, и Реджина переплела свои пальцы с пальцами Эммы под столом. Генри храбро сделал вид, что не заметил этого, и продолжил. — Так что, несмотря на то, что я хочу быть принцем и все такое, я хочу быть там, где находятся Гензель и другие дети. Я хочу исследовать все, узнать все, а не только Зачарованный Лес и Сторибрук. Вы бы не возражали, ребята, если бы мы жили иногда здесь, а иногда там? — он повернулся к Реджине. — Я знаю, что это твой дом, мама, и… — Вы с Эммой — мой дом, Генри, — перебила его Реджина, и глаза Эммы наполнились слезами: она никогда раньше не была чьим-либо домом. — Ты не хочешь возвращаться к управлению своим… э-э-эм… королевством? Его матери широко улыбнулись, когда Эмма взъерошила волосы Генри. — Ты воспитала у нас небольшого феминиста, Джина. Я давно говорила, что люблю тебя? — Реджина искренне, удовлетворенно улыбнулась и поцеловала руку Эммы и щеку Генри. — Честно говоря, Генри, я действительно не знаю. Возможно, в другой жизни. Но единственное, что меня сейчас интересует — это моя собственная жизнь, — хотя бы раз в жизни. — Я могу представить нас троих, живущих в этом доме: вот почему я вкладываю в него так много деталей и тонкостей: он достаточно близко похож и на замок, и на хижину Гензеля, и на городские дома… здесь достаточно места для лошадей… Как ты и сказал, разумно будет находиться часть времени здесь, а часть — в Сторибруке, — Генри радостно улыбнулся. — Значит, когда мы откроем порталы, мы сможем вернуться в Сторибрук, и Эмма так же сможет переехать в особняк с нами, и жить там все время, пока мы там будем? Реджина весело рассмеялась его восторгу. — Если этого хочет твоя мама, дорогой. Эмма преувеличенно задумчиво откинулась на спинку стула и положила ноги на стол. — Нет, я думаю, что лучше останусь здесь без вас двоих. Я отлично ладила с ограми, так что… Одновременный приступ хихиканья Генри и Реджины прервал Эмму, а Снежка и Чарминг показали сонные лица из своей спальни. — Реджина… хихикает? — обескураженно пробормотал Чарминг. — Напомни мне никогда не сомневаться в том, что Истинная Любовь делает с людьми чрезвычайно странные вещи. — Нет. Не странные, — ответила Снежка, находясь глубоко в своих мыслях. — Просто… — она на мгновение задумалась, вспомнив девочку-подростка с сияющими глазами, которую встретила много лет назад. — … исцеляющие, — Дэвид нежно поцеловал ее в висок, и они вернулись в свою спальню, прежде чем их могли заметить. * * * — Эмма, ты же принцесса! — Снежка была слегка возмущена, но в основном боролась с ощущением разбитого сердца, поскольку желала только счастья своей дочери, но в то же время, испытывала чувство вины, потому что хотела, чтобы это больше соответствовало тому, о чем она мечтала. — Ну вот и прекрасно! Я буду принцессой Сторибрука и домика в лесу! — Эмма всплеснула руками, и ее голос слегка поднялся. Реджина невозмутимо вошла в комнату, уже услышав — стены в этом проклятом замке не могли утаить ни малейшего звука — как Эмма сообщила своим родителям, что она, Генри и Реджина будут делить свое время между Зачарованным Лесом и Сторибруком. — На самом деле, ты будешь Королевой, дорогая. В конце концов, ты возлюбленная Королевы, так что, я вполне обоснованно полагаю… — Теперь ты собираешься вмешиваться в каждый мой разговор с дочерью? — Снежка говорила так, словно уже знала ответ. Мстительный блеск вспыхнул в насмешливых глазах и улыбке Реджины. — Знаешь, Снежка, дорогая, я не планировала этого, но теперь, когда ты упомянула об этом, это кажется самой потрясающей идеей, которая у тебя когда-либо возникала. — Они никогда не перестанут, да? — пробормотала Эмма, наклоняя голову туда, где Генри разгромно побеждал Дэвида в шахматы: в конце концов, его учила Реджина. К тому же, Снежка переоделась в белый костюм для верховой езды с глубоким вырезом, который был эффективен для многих вещей, одной из которых было отвлечение ее мужа. — Никогда. — Неа! Эмма вздохнула в ответ на восклицание Генри. Дэвид тихо спросил ее: — Я не удивлен, что ты хочешь разделить свое время, Эмма, но… Реджина действительно не хочет править королевством Джорджа? Эмма покачала головой. — Шах, — оповестил Генри и Дэвид нахмурился, глядя на доску. — Нет, и меня это вполне устраивает, потому что я тоже этого не хочу. Может быть, вы захотите отдать королевство Майклу: в конце концов, таким образом Генри сможет пожениться с принцем! — Эй! — Генри демонстративно нахмурился, но был явно доволен. — Мы еще только учимся целоваться, держаться за руки и все такое! — если бы Реджина прислушивалась к их разговору, она бы заметила отчетливый огонек в его глазах, который всегда загорался, когда он думал про операцию «Феникс». — Это вам с мамой пора начать заморачиваться за свадьбу. Эмма бросила взгляд на Реджину, которая все еще грациозно сидела на стуле и предавалась словесной битве со Снежкой, и резко понизила голос. — Я не думаю, что она хотела бы этого, малыш. Не все этого хотят, особенно если брак уже когда-то был для них ловушкой и огромным несчастьем. Как это было для твоей мамы. Но знаешь что: Антон говорит, что они с Мулан нашли то, что им нужно было, чтобы Голубая Фея могла создать стабильные порталы обратно в Сторибрук. Так что мы скоро будем жить там все вместе. Что означает… что-то вроде брака, наверно, но без всего этого багажа и заморочек. Эмма замолчала и задумчиво посмотрела на Генри, прежде чем продолжить. — И кстати, малыш, когда вы с Гензелем будете продвигаться во «всем таком» дальше, по мере взросления, ты же знаешь, что можешь поговорить об этом со своей мамой и со мной, верно? Генри рассеянно кивнул, его язык слегка высунулся между зубов. — Генри! Ты вообще меня слушаешь? — Шах и мат! — победоносно объявил он, и Реджина оглянулась, с гордостью посмотрев на него. — И да, я слышал тебя, Эмма, — мальчик повернулся к Реджине с понимающим выражением на лице, которое одновременно и соответствовало его возрасту, и делало его старше. — Мама, ты должна знать, что Эмма не просит тебя жениться на ней потому, что она так хорошо тебя понимает, а не потому, что боится обязательств или чего-то в этом роде. — Генри! — только и смогла выдохнуть Реджина, но удовольствие от его проницательности, чувствительности Эммы, недоумения Снежки и попытки Чарминга понять, как он проиграл в шахматы, заставили ее глаза сиять. * * * — Эмма! Мама! Ну же, скорее наденьте какую-нибудь одежду и вставайте! Сегодня важный день! — Наш сын только что сказал нам надевать одежду? — раздался хриплый голос женщины, пытавшейся спрятаться от света, проникавшего в окно, шторы которого Генри только что распахнул. — Солнцестояние начнется не раньше сегодняшнего вечера, дорогой; нет необходимости ослеплять твою вторую маму внезапным светом, — мягко сказала Реджина, садясь, одеяло прикрывало ее грудь. Она подозвала к себе сына и поцеловала его в лоб, будучи намного счастливее, чем показывала, что он с таким энтузиазмом принимал участие в одном из самых широко отмечаемых праздников Зачарованного Леса. Генри же все равно это понял и поцеловал ее в щеку, отчего у нее на глазах выступили слезы. Несмотря на то, что они жили все в том же коттедже, который она сотворила в их первую ночь в Зачарованном Лесу, уже в течение нескольких недель — иногда посещая замок Снежки, чтобы Эмма и Генри могли провести с ними время — Реджина все еще отказывалась принимать то, что он жил с ней и его привязанность к ней, как должное. — Эй, ты тоже спала, — раздался нарочито ворчливый голос из-под одеяла. Реджина и Генри поджали губы и обменялись заговорщицкими взглядами. Без какого-либо предупреждения Генри прыгнул на укрытый полностью комок, которым была его биологическая мать, щекоча ее изо всех сил, в то время как Реджина полностью скользнула под одеяло, чтобы помочь сыну. При прикосновении Реджины, веселые крики от щекотки, которые издавала Эмма, угрожали превратиться в крики совсем другого рода, поэтому она сдернула одеяло с головы. — Ладно, малыш, заканчивай. Я проснулась, и мы с твоей мамой будем готовы через час. До тех пор не приставай, понял? Генри спрыгнул с кровати, довольный и ухмыляющийся. — Ладно! Мы с Гензелем все равно договорились позавтракать вместе. Я просто хотел убедиться, что вы проснулись. Ничего, если я возьму Элфи с собой в коттедж Майкла? — Пусть Антон пойдет с тобой, хорошо, дорогой? Он собирался забрать у Майкла что-то для сегодняшнего торжества, и я бы предпочла, чтобы ты не гулял здесь один, — Реджина стряхнула ладонь Эммы с внутренней стороны своего бедра так незаметно, как только могла под одеялом. Генри быстро кивнул и выскочил за дверь, небрежно захлопнув ее за собой. Реджина строго посмотрела на Эмму. — «Мы будем готовы через час», мисс Свон? Если честно, у меня до сих пор не складывалось впечатления, что несколько недель в Зачарованном Лесу так сильно сказались на твоей выносливости. Эмма коварно ухмыльнулась, сцепив запястья Реджины над головой, и быстро забравшись на нее. — Просто заткнись и дай мне трахнуть тебя, Ваше Величество, — Реджина эротично застонала, когда Эмма осыпала ее губы поцелуями. Блондинка продолжала целовать ее, одновременно потянувшись к украшенному плетеному ящику у их кровати, и вытаскивая оттуда подарок, который Руби и Белль подарили им на день рождения Эммы. Записка, вложенная туда Руби, упала на пол: «С днем рождения, Эмма! Мы бы купили в качестве подарка тебе нижнее белье для Реджины, но я предполагаю, что все, что она на самом деле надела бы на себя, выходит за рамки нашего ценового диапазона. Так что, у нас есть для тебя еще одна штучка, следующая в списке лучших в мире вещей. Наслаждайтесь!» Эмма снова лукаво улыбнулась Реджине, откинувшись назад, чтобы закрепить на бедрах ремни страпона, радуясь, что он каким-то образом переместился с ними, когда Проклятие было снято. Что ж, Реджина смогла перенести с собой все, что хотела, когда было наложено Проклятие, поэтому Эмма просто удовлетворилась пониманием того, что это сработало и в обратном порядке. Руки Реджины скользили вверх и вниз по точеным трицепсам Эммы в предвкушении, пока блондинка дразнила ее влажные складки фаллоимитатором, не переставая целовать ее шею. Молодая женщина переместилась так, чтобы вся длина игрушки ласкала клитор Реджины, наслаждаясь дрожью, охватившей все тело брюнетки, и приятными волнами тепла, которые пронеслись по ее собственному телу при их соприкосновении. Радуясь, что Генри ушел к Гензелю, Реджина позволила себе громко закричать, когда Эмма вошла в нее и начала двигаться, дьявольски медленно, стараясь надавливать на клитор каждый раз, когда страпон полностью исчезал в теле брюнетки. Входя в нее все быстрее и сильнее, в ответ на ускоренное дыхание Реджины, учащенные стоны и руки, все чаще и чаще надавливающие на ее ягодицы, Эмма заставляла себя держать глаза открытыми, фиксируя взгляд на красиво искаженном лице Реджины, наблюдая, как нарастает волна блаженства, когда их слияние стало таким грубым, каким Реджина хотела и в котором нуждалась. Ладони брюнетки скользнули вверх по телу Эммы, обхватили ее лицо, и королева многозначительно посмотрела на блондинку. Поняв чего она хочет, бывший шериф переместила свои руки так, чтобы они опустились на запястья бывшего мэра, продолжая глубоко входить в нее. — Эм-ма, — было единственное, что смогла пробормотать брюнетка, когда жар охватил все ее существо. Эмма наклонилась, чтобы поцеловать любимую, когда оргазм Реджины, подтолкнул Эмму за собой к краю, и совместные волны удовольствия, каскадом хлынули в неподвижный утренний воздух, сотрясая их тела. Прошли минуты, которые показались одновременно часами и секундами, прежде чем Эмма пошевелилась, чтобы соскользнуть с Реджины, ее мышцы дрожали, поскольку все это время она придерживала себя на руках, не желая наваливаться на брюнетку всем своим весом. Реджина остановила ее. — Я не из фарфора сделана, дорогая. Ты можешь спокойно лечь на меня и отдохнуть. Реджина нежно гладила ее по спине, и в голосе Королевы была мелодичность, которую Эмма давно не слышала. Она расслабилась, позволив большей части своего веса опуститься на брюнетку, но передвинулась так, чтобы видеть ее лицо. Эмма поцеловала ее подбородок, но тут же встревожилась, обнаружив, что глаза брюнетки не моргая смотрят в пустоту. — Реджина? Детка, я сделала тебе больно? Ты в порядке? Брюнетка устало улыбнулась, услышав беспокойство в голосе Эммы. — Я в порядке, дорогая, — сказала она с тяжестью годами отработанной беспрекословности. — Нет, нет, детка, не делай этого, я ненавижу, когда ты вот так закрываешься от меня. Пожалуйста, — Эмма мягко убрала волосы с лица Реджины и успокаивающе провела рукой по ее обнаженному телу. Реджина долго вглядывалась в глаза блондинки, и Эмма не позволила себе испугаться взгляда Королевы. Она спокойно смотрела на нее в ответ, не позволяя своей любви к этой женщине ускользнуть из своего взгляда. Обретя уверенность, которую искала, брюнетка смягчилась. — Я нервничаю из-за сегодняшнего праздника, — Эмма кивнула. — Я тоже. Поговори со мной, — поощрила она, и Реджина улыбнулась ее искренней простоте. — У меня много воспоминаний о праздновании солнцестояния, Эмма. Некоторые из них местами просто замечательные, но большинство из них… — она отвела взгляд от Эммы, и молодая женщина нежно поцеловала ее в висок, переместившись, чтобы лечь рядом с брюнеткой, держа ее в своих сильных руках. — И сегодня, впервые за почти тридцать лет, я буду снова праздновать его. Ты знаешь, это действительно очень красивый праздник. И у меня есть ты, у меня есть Генри, но еще у меня есть… твои родители. И все королевство, больше не мое королевство — не то, чтобы я когда-то вообще хотела его — будет на этом празднике, и люди будут шептаться о моей любви к дочери Снежки и Чарминга, их Спасительнице, их Принцессе… И в этом замке, Эмма… Так много моих худших воспоминаний связано с этим замком… Я знаю, ты понимаешь, что такое одиночество, Эм, и я не могу не чувствовать себя переполненной им, всякий раз, когда мы туда приходим… Она вздрогнула, почувствовав, как капля влаги упала на ее обнаженное плечо. Она с удивлением посмотрела на Эмму и обнаружила, что по ее лицу текут слезы. — Господи, с какой стати ты вдруг плачешь? — Потому что я люблю тебя, — тихо ответила Эмма. — И ненавижу, когда тебе больно. Извини. Продолжай. Реджина слегка покачала головой и вытерла слезы Эммы, придвигаясь еще ближе к ее телу, и чувствуя, как ее собственная влага скользит по ее ноге, так как Эмма все еще была в их страпоне. — Я закончила, — мягко проговорила она. Эмма сделала глубокий вдох и тихо выдохнула, нежно поглаживая лицо Реджины. — Часть меня желает, чтобы я смогла забрать все это у тебя, детка. Но если бы я это сделала, у меня не было бы женщины, которую я люблю. Я не знаю, может это эгоистично с моей стороны… — она замолчала и начала снова. — Я не отойду от тебя ни на шаг сегодня вечером, Реджина. А скоро будут готовы порталы, и, если захочешь, мы сможем проводить время с моими родителями только в Сторибруке вместо того, чтобы ездить в их замок. Реджина покачала головой. — Я хочу, чтобы тебе было комфортно в том месте, где ты могла бы вырасти. И я хочу разделить это с тобой… — она уставилась в потолок, и по ее лицу скользнула улыбка. — Генри будет так красив сегодня вечером, — она перевела взгляд на Эмму. — И ты тоже. Эмма усмехнулась. — Да, Джина, даже не знаю, смогу ли я удержать себя в штанах, если ты наденешь одно из тех платьев, которые носила раньше… Улыбка Реджины стала еще шире. — Кто сказал, что ты должна себя сдерживать, дорогая? — она легонько поцеловала блондинку в губы. — Спасибо за понимание, Эмма, — искренне добавила брюнетка. Эмма серьезно кивнула. — Всегда, — сказала она, целуя Реджину в нос. — И, Реджина, если в какой-то момент тебе захочется или понадобится уйти, мне плевать на эту чертову вечеринку: я уйду с тобой. Просто скажи или просто уйди, и я все время буду держать тебя за руку. Хорошо? — Хорошо, — тихо согласилась Реджина. — Итак. Ты сказала нашему сыну, что мы будем готовы всего лишь через час, а нам еще многое нужно приготовить. Я сказала твоей матери, что принесу печеные яблоки. Эмма моргнула. — Ты почти такая же легковерная, как и твой отец, дорогая, — радостно поддразнила Реджина, придвигаясь к Эмме, и целуя ее, после чего встала и, полностью обнаженная, с гордо выпрямленной спиной, направилась в ванную, на наличии которой в коттедже Эмма твердо настаивала. * * * Эмма неловко переминалась с ноги на ногу возле кареты. Майкл стоял рядом с ней. Он искоса посмотрела на нее и ухмыльнулся. — Расслабься, Эмма. Ты выглядишь замечательно, Реджине точно понравится, — блондинка кивнула благодарно, но нетерпеливо. — Эмма, — повторил он, и она посмотрела на него, удивленная его настойчивостью. — Если кому-то не понравится, что их принцесса носит одежду своего отца вместо одежды своей матери, Реджина позаботится о них, — в его глазах заплясала улыбка, и женщина не могла не улыбнуться в ответ. — Может быть, именно поэтому я и нервничаю, — пошутила она. Они вместе рассмеялись, и в этот момент Генри и Гензель вышли из коттеджа, держась за руки и выглядя восхитительно мило в своих костюмах в стиле Зачарованного Леса. — О, Генри, — выдохнула Эмма, оценив внешний вид Гензеля, но не в силах оторвать глаз от своего сына. Белая рубашка с оборками выглядывала из-под синего пиджака, волосы были уложены соответствующе стилю. Звук каблуков позади него заставил Эмму вздрогнуть. Реджина вышла из коттеджа держа Гретель за руку, с сияющей улыбкой на глазах, тут же найдя взглядом Эмму. Темно-красное платье элегантно струилось по телу женщины, как приятно обжигающий водопад, мягкие вершины ее грудей показывались из шелковистого, обтягивающего лифа. Эмма была уверена, что Гретель выглядела великолепно, но не могла сказать наверняка. Поцеловав Генри в щеку, Эмма вышла вперед и предложила Реджине руку. — Миледи, — пропищала она, и Реджина улыбнулась, нехарактерно для себя спуская это блондинке. Она грациозно взяла ее под руку, и все они взволнованно забрались в экипаж, направляясь в замок Снежки на празднование Солнцестояния. * * * — Ты выглядишь прекрасно, Эмма, — от всего сердца сказала ей Снежка, держа обе руки Эммы в своих, оглядывая ее с ног до головы, с радостью отмечая, как великолепно выглядела ее дочь в одном из бальных нарядов ее мужа, специально подогнанном портнихой, чтобы хорошо сидеть на несколько менее широких плечах Эммы. — И Реджина, ты выглядишь… безупречно. Хватка Реджины на руке Эммы слегка усилилась, и блондинка незаметно подняла руку, чтобы успокаивающе накрыть ладонь Реджины своей. — Спасибо, что сохранила мою старую одежду, дорогая. Полагаю, твоя сентиментальность иногда может быть полезной. Снежка улыбнулась, прекрасно понимая, что это лучший комплимент, который она могла получить от Реджины. В это время, Чарминг вышел вперед, чтобы поприветствовать свою дочь и ее возлюбленную. — На тебе этот костюм смотрится лучше, чем когда-либо смотрелся на мне, — ворчливо сказал он дочери. — Верно подмечено, — пробормотала Реджина. Эмма сжала ее руку, и Чарминг поднял брови, глядя на брюнетку с легкой улыбкой на губах. — И вам доброго вечера, Ваше Величество, — вежливо произнес он, слегка поклонившись. Реджина склонила голову в знак приветствия, они обменялись понимающими взглядами, и Чарминг прошел дальше, чтобы обнять Генри и Гензеля. Снежка жестом пригласила Эмму присоединиться к ней. — Пойдем присядем. Обычно принцесса и принц сидят среди остальных людей в этот вечер, но я устроила так, чтобы мы были вместе, так как это наш первый семейный праздник, — объяснила Снежка Эмме, любезно улыбаясь встречающимся на пути гостям бала. Эмма неловко кивала людям, которых знала. Реджина ободряюще сжала ее руку, зная, что Эмме не нравится, когда на нее смотрят так много глаз. Однако брюнетка слегка замешкалась, когда Снежка упомянула семью. Белоснежка заметила ее неуверенность. — Я и тебя имела в виду, Реджина. Теперь ты — часть этой семьи. Сердце старшей женщины пропустило удар, когда глаза Эммы заблестели от слез. — Ух ты! — прозвучали три восторженных молодых голоса, когда Генри, Гензель и Гретель увидели изобилие еды на столах, стоявших рядом с ними: сладости и выпечка гармонично разбавляли огромное количество салатов, овощей, хлеба и фруктов всех видов. — Это для работников замка и бедных фермеров, а так же рабочих со всего королевства, — мягко объяснил им Снежка, направляя их дальше, к другому столу, менее заставленному едой, но, тем не менее, великолепному оформленному. Реджина впечатленно подняла брови, глядя на Снежку. — На самом деле, я многому у тебя научилась, Реджина. — Я надеюсь, ты будешь применять это не только один вечер в году, Снежка, — мягко возразила Реджина. Снежка покачала головой. — Мы с Чармингом постоянно следим за тем, чтобы вокруг было достаточно еды. Я собиралась спросить, не хочешь ли ты помочь с этим… Реджина тут же благодарно кивнула. Чем меньше людей вырастет в бедности, которую знала ее мать, тем лучше. — Эмма, — позвала Эшли, и Эмма наклонилась, чтобы поцеловать ее и Александрию. — Ваше… э-э-э… Ваше Высочество, — шутливо поздоровалась она, и Эшли весело рассмеялась. — То же самое могу сказать тебе, Принцесса, — она одобрительно оглядела наряд Эммы. — Он прекрасно на тебе сидит. Эмма улыбнулась, когда Реджина и Эшли кивнули друг другу в знак приветствия, и Реджина наклонилась, чтобы передать игрушку в уже протянутые ручки Александрии. Затем они подошли к столу, который, по словам Снежки, предназначался для их семьи, и Эмма открыто поцеловала Реджину в губы. Румпельштильцхен и Нил уже сидели там. Румпель неловко ерзал, когда другие гости обходили его стороной. Он явно чувствовал себя крайне некомфортно, сидя напротив Руби и Белль, но, похоже, был доволен присутствием своего сына. У Нила отвисла челюсть, когда он увидел Эмму, но он быстро закрыл рот, когда взгляд Реджины упал на него. Румпель ухмыльнулся, увидев Реджину впервые с того дня, когда Проклятие было снято. — Приятно видеть тебя снова в твоем прежнем образе, дорогая, — произнес он, растягивая слова. — И тебя, Румпель, — мягко поприветствовала Реджина, намеренно сохраняя свой голос ровным, даже в отношении человека, который манипулировал событиями, приведшими к смерти Коры, успокоенная тем фактом, что он присоединился к Реджине в трауре по ней. Эмма улыбнулась успеху этого вечера, широко раскрыв глаза на Генри, когда молодой принц устроился между Реджиной и Гензелем. Генри хихикнул, вскочил со своего места и бросился к ней, чтобы обнять. Чарминг и Майкл раздавали еду всем за своим столом, одновременно вовлекая Реджину в дискуссию об искусстве резьбы по дереву, которую она охотно поддерживала, наливая напитки Гретель, Гензелю и Генри, а Эмма наполняла тарелки для себя и своей возлюбленной. Нил потчевал Белль и Руби историями о Неверленде, в то время как Румпель внимательно слушал. Снежка и Эмма с благоговением наблюдали, как дети хохотали, разговаривая между собой, а Реджина искренне смеялась над шуткой Дэвида. Ужин уже подходил к концу, когда Эмма подумала, что вечер не может стать лучше. Но в этот момент, Реджина вдруг встала, посмотрела в огромные окна на небо и сказала Снежке: — Пора. Генри и Эмма озадаченно нахмурились, не понимая, для чего пришло время или чего ожидать, но они оба послушно держали Реджину за руки, когда все присутствующие взволнованно вышли на улицу, напевая песню, которую Эмма не знала, но в которой Генри узнал колыбельную из своего детства. Дни сокращаются, Опускается тьма, Наступила зима, И мы предвещаем холода. Но не бойся, дитя; Не сомневайся, незнакомец; Тебе здесь рады. Когда ты войдешь в наше сладкое царство, Ты не должен бояться. В этой волшебной стране, Огни укажут тебе путь. И если ты попадешь во тьму, И не будешь знать, куда идти, Огни солнцестояния будут направлять тебя, Они никогда не сгорят. Глаза Эммы были прикованы к лицу Реджины — блондинка была слишком очарована дрожью в ее прекрасном голосе и жаркими слезами, горящими в сияющих глазах Королевы, когда она пела простую детскую песенку о солнцестоянии, чтобы заметить огни, которые росли в небе над ними. Только когда Генри подтолкнул ее за спиной Реджины, глаза Эммы поднялись к небу, к которому все возвысили свои голоса в мирной песне. Огни! Огни, которые мерцали над озером в ту ночь, когда Эмма и Реджина разрушили Проклятие, поднялись над деревьями, ярко переливаясь в ночном небе. Реджина повернула свое сияющее лицо к Эмме. — Хорошего Солнцестояния, любовь моя, — прошептала она. Эмма только кивнула в ответ. Ее горло слишком сильно сжалось от переполняющих эмоций, чтобы говорить, когда ее родители подошли, чтобы обнять ее и Генри. Реджина слегка отступила назад, но с достоинством приняла нежное прикосновение Дэвида к своим плечам и ладонь Снежки на своей руке. Когда начался следующий куплет песни, Эмма стала тихонько повторять слова за Реджиной и Генри, заставляя улыбку брюнетки идеально сочетаться с сиянием ночного неба, от того, что она держала за руки двух людей, которых любила больше всего на свете. * * * — Генри, дорогой, мне нужно освободить место для вещей Эммы. Почему бы тебе не сходить в участок со своими бабушкой и дедушкой, чтобы помочь Руби обустроиться там? Генри с радостью подчинился. Прошло почти три недели с того дня, когда Эмма и Реджина разрушили остатки Проклятия, и это было их первое возвращение в Сторибрук с тех пор, как Голубая Фея и Антон открыли портал. (Реджина категорически отказалась помогать «этой женщине», и взялась бы за это, только если бы других вариантов не было. К счастью для всех, этого не произошло.) После того, как Реджина и Эмма тщательно проверили весь город, и брюнетка проинструктировала и поддержала свою молодую возлюбленную, помогая ей наложить новое заклинание на городскую черту, чтобы не допустить посторонних, Реджина высадила Эмму у Мэри Маргарет, чтобы забрать ее вещи. Удовлетворенная проделанной работой по расчистке места в шкафу и ящиках для Эммы, брюнетка уже собиралась отправиться в квартиру, чтобы помочь Эмме, когда услышала громкий хлопок, и череду «ой!» и «извините!», раздающихся снизу. Реджина тихо вздохнула, улыбка создала мягкие ямочки вокруг ее губ. Она непроизвольно подумала о том, как категорически ее мать не одобрила бы молодую женщину, которая только что вошла в особняк, и несколько раз моргнула, чтобы смахнуть слезы. Сегодня будет счастливый день. — Что вы там натворили, мисс Свон? — поддразнила она, спускаясь по лестнице, чувствуя себя особенно уверенно в коротком голубом платье (которое Эмма, несомненно, сочла бы непрактичным, но неотразимым), которое она выбрала, чтобы отметить день переезда. Однако ее сердце замерло, когда она увидела молодую женщину. Причин ее сбитого сердцебиения было много: потертые джинсовые шорты, которые едва прикрывали задницу блондинки, простой тонкий коричневый пояс и белая майка, которая не полностью прикрывала живот ее возлюбленной, мышцы живота и трицепсы работали с потрясающе сексуальной легкостью, пока блондинка придерживала ногой дверь Реджины, поднимая небольшую стопку коробок, одну за другой, из кучи, которую она ранее сформировала на крыльце, в растущую стопку в коридоре. Эмма подняла глаза, взглянув на Реджину, и облизнула губы. Дерзкая ухмылка незамедлительно появилась на ее лице. — Ничего, я просто… немного споткнулась, — пробормотала она, быстро меняя тему, когда Реджина спустилась. — Я вижу, мы обе сегодня одеты так, чтобы произвести впечатление, да? — весело спросила она, окидывая взглядом фигуру Реджины с почти невероятным, но совершенно искренним чувством восхищения и необузданного голода. — Вы предполагаете, что производите на меня впечатление, мисс Свон? — соблазнительно протянула Реджина, спускаясь с лестницы и оказываясь в непосредственной близости с Эммой. У них обеих перехватило дыхание, когда Реджина лениво махнула запястьем в сторону крыльца, быстро внесла последнюю коробку с помощью магии и захлопнула дверь. — Ты выглядишь потрясающе, — одобрительно прошептала Эмма, и Реджина поцеловала ее в нос, сокращая последнее расстояние между ними. — А ты выглядишь так, как будто тебе здесь самое место, — ответила Реджина, ее взгляд скользнул вниз к губам блондинки. — Каждый раз, когда мы ругались на этом крыльце, все, чего я хотела, это чтобы ты зашла сюда и сделала это со мной, — тихо призналась она. — В то время я отвергала это как ни что иное, как абсурдность нашего напряжения и интенсивности нашей ненависти, но теперь я… — Хочешь наверстать упущенное? — закончила Эмма, прекрасно понимая ее чувства. Пальцы блондинки скользнули вниз по позвоночнику Реджины к округлым ягодицам. Реджина беззащитно кивнула. — Я чувствую себя дома рядом с тобой, — прошептала Эмма, ее руки легли на талию Реджины. — Так и есть, — выдохнула Королева, и пространство между их губами перестало существовать. Эмма застонала в поцелуе, когда язык Реджины очертил контур ее губ. Блондинка обнаружила, что ее запястья прижаты к стене, что только доставляло ей удовольствие, в то время, как Реджина поймала ее в ловушку своим телом, двигая бедрами так, что Эмма оказалась на грани. Реджина на мгновение прервала их поцелуй, одним лишь взглядом спрашивая Эмму, хочет ли блондинка, чтобы она ее трахнула. Она испустила хриплый вздох возбужденного удовлетворения, когда ее любовница выдохнула отчаянно прерывистое «да». Брюнетка ловко расстегнула пуговицу и молнию на шортах принцессы, просунула ладонь под резинку нижнего белья, чтобы пройтись пальцами по завиткам Эммы, пропитанным возбуждением. Реджина прикусила кожу на шее блондинки, скользнув в нее, и сгибая пальцы внутри, почти моментально доводя до оргазма. Реджина двигала ладонью, достаточно сильно надавливая на клитор Эммы, чувствуя, как глубоко внутри блондинки нарастала пульсация. Брюнетка приблизила губы к уху своей любимой. — Кончи для меня, милая, — прошептала она, и Эмма кончила, крича о своем освобождении в заполненный коробками коридор и в восторженное сердце Реджины. Реджина сладко поцеловала ее в губы, помогая ей пройти сквозь медленно опускающиеся волны удовольствия. Полные губы брюнетки изогнулись в довольной улыбке. Их лбы соприкоснулись, когда блондинка перевела дыхание. В ее глазах появился озорной блеск, и она откинула голову, чтобы посмотреть на своего возлюбленную. — Могу я ответить взаимностью? — задыхаясь, спросила Эмма. — Я итак переполнена ощущениями от того, что ты получаешь так много наслаждения, Эм… — О, я знаю, — прервала ее молодая женщина, ее пальцы скользнули вниз, останавливаясь на заднице Реджины. — Но было бы так обидно позволить всей той влаге, которой, как я знаю, ты сейчас истекаешь, пропасть даром, правда? Она прикусила мочку уха Реджины и, почувствовав как брюнетка нетерпеливо кивнула, опустила руки под ее ягодицы, одним быстрым движением приподняв бывшего мэра, развернула ее и мягко прижала к стене, раздвинув ее ноги и обвивая их вокруг своей талии. Реджина затаила дыхание, ее зрачки моментально расширились, когда она обняла Эмму за плечи, удерживая равновесие. Довольная тем, что Реджина надела маленькие кружевные стринги — она заметила отсутствие колготок или чулок еще в тот момент, когда увидела ее — Эмма легко сдвинула пальцами материал и, прижимая Реджину к стене одной рукой, скользнула глубоко в нее. Ее улыбка росла, с каждым вдохом Реджины, перемежающимся пьянящим приглушенным вскриком. Эмма с радостью проигнорировала легкое жжение в запястье, когда она вводила и выводила пальцы из своей любовницы, большим пальцем массируя ее клитор, в идеальном ритме с движениями своей руки. В тот момент, когда она почувствовала, что Реджина близка к краю, Эмма поймала ее взгляд и прошептала, вкладывая в каждое слово частичку своего сердца: — Ты — мой дом, Реджина, — погрузившись в забытье экстаза, Реджина с силой провела ногтями по плечам Эммы, оставляя глубокие царапины, громким криком возвещая о своем оргазме. В этот момент блондинка могла поклясться, что никогда не видела ничего более прекрасного, чем эта женщина, позволяющая ей наблюдать за ее самыми интимными моментами, когда имя блондинки снова и снова срывалось с идеальных губ Реджины. Эмма выскользнула из своей возлюбленной и нежно, медленно, осторожно спустила ее на пол, только для того, чтобы крепко обнять в самом долгом, самом значимом объятии, которое они когда-либо разделяли. — Добро пожаловать домой, — одновременно прошептали они друг другу, прежде чем счастливо закончить переезд Эммы, отнеся ее коробки наверх. * * * А за пределами особняка, Генри и Гензель прогуливались по улицам Сторибрука, взявшись за руки, молча наблюдая, как сказочные персонажи заново знакомятся с местом, в котором они жили, используя только магию своей собственной жизни, в течение почти трех десятилетий. Мальчики подпрыгнули от неожиданности, увидев, как большая птица — золотистая, с длинными изящными крыльями и мощной шеей — мягко приземлилась перед ними, безмятежно уставившись на них своими черными, как смоль, глазами. — Привет, — тихо сказал Гензель, медленно и осторожно протягивая руку. — Ты перелетела через портал, вместе с нами? — спросил Генри. Внезапно тело птицы напряглось, ее лицо поднялось к небу, и она загорелась, голубое пламя охватило ее перья. Мальчики в ужасе прижались друг к другу, в панике прокручивая в голове варианты, как они могут помочь. Но, прежде чем они успели сформулировать правильную мысль, перед ними не осталось ничего, кроме пепла. Слезы навернулись на глаза Генри и он упал на колени перед пеплом. Гензель, однако, задумчиво присел на корточки рядом с ним, выжидающе глядя на горячую пыль. — Генри, я думаю, все в порядке — смотри! Услышав слова своего друга, Генри прищурился сквозь слезы. Улыбка озарила их лица, когда они увидели извивающуюся маленькую птичку, перья которой были покрыты пеплом, но все еще был заметен их золотистый оттенок. Птица все быстрее появлялась, отряхиваясь, из пепла. — Феникс, — в унисон прошептали мальчики, счастливо улыбаясь. Когда маленькая птичка, неуверенно переступая, забралась на протянутую ладонь Гензеля, Генри снял куртку, чтобы помочь нести ее. Маленький принц надеялся, что его мамы на самом деле занимаются только переездом Эммы, а не делают все то, что, как они сказали ему, он, возможно, захочет сделать с Гензелем через пару лет. Ему не терпелось показать им феникса и попросить Реджину убедиться, что птенец здоров. И, очевидно, его мамы были бы гораздо счастливее, если бы их прервали во время перетаскивания коробок, а не во время занятий любовью. Он счастливо поцеловал Гензеля в щеку, и они вместе отправились на Миффлин-стрит 108, осторожно держа малыша феникса между ними. Солнце ярко освещало то, что они не собирались называть концом, вместо этого называя это своим счастливым началом.