Полет Феникса: Деймон

Walking away From the things I adore. ___________ Ухожу прочь От того, что люблю. Limp Bizkit — «Walking Away»

      Сообщение Даши ввело байкера в такую мрачную задумчивость, что Денис не мог этого не заметить.       — Але, мужик, ты явно не со мной, а мысленно ублажаешь какую-то цыпочку, — напрямую заявил Калленберг и расплылся в игривой улыбке. — И я даже догадываюсь какую.       Дима растерянно заморгал и залпом допил оставшийся у него виски.       — Не бузи. Лучше подлей еще, — холодно отозвался Дима и протянул другу опустевший стакан.       Вместо того, чтобы исполнить просьбу, Денис выхватил его из рук байкера и с явным раздражением стукнул стаканом по столу.       — Тебе уже хватит, Деймон, — по-хозяйски отрезал парень. — Что, все настолько хреново?       Дима нервно потер ладони одну о другую, поджав губы, и Калленберг не мог не заметить на лице друга признаки мысленного конфликта.       — Слушай, я понимаю, что ты мне особо не доверяешь… — начал было разглагольствовать Денис, поставив свой стакан с виски на стол, и слегка развернулся к другу, зашуршав диванной кожей.       — Давай без этих соплей, ладно? — Дима поднял на собеседника хмурый затуманенный взгляд. — Мы оба знаем почему.       — Кто сейчас разводит сопли, так это ты, — не собираясь строить из себя виноватого, занял твердую позицию Денис. — Если б Санни хотела остаться с тобой, она бы осталась, черт тебя в задницу!       — Мать твою, да мне плевать! — не выдержав, рявкнул Дима, вскочив на ноги. — Мне плевать на это, — немного спокойнее добавил он, обернувшись на друга. — Но ты черта с два меня поймешь, Моцарт. С чего бы вдруг?       Глубоко вздохнув, Денис кивнул на место рядом с собой, приглашая сесть обратно и, не дожидаясь, пока байкер соизволит это сделать, спросил более чем серьезно, озабочено прихмурив брови:       — Что, все так серьезно?       Дима красноречиво молчал, настойчиво избегая взгляда Дениса, и все-таки приземлился обратно на диван.       — И кто же тебя поймет, позволь спросить? Лис? Отец? — не без презрения в голосе перечислял Калленберг. — Смотрю, ты конкретно зарылся в своем дерьме, мужик. У тебя было бы меньше заморочек, Деймон, если б ты хоть малость… хоть чутка поменьше думал и накручивал себя.       Дима раздраженно вздохнул и протер пальцами глаза, словно спросонья. Хотелось вылить на себя ведро ледяной воды, чтобы охладить бурлящие мысли, неотступно вертевшиеся вокруг Даши, ее заливистого смеха над его шуткой, ясных глаз цвета молочного шоколада под веером длинных ресниц; вокруг ее соблазнительных губ, припухших от страстных поцелуев…       — Я валю из группы, — мрачно произнес Дима, достав из кармана дежурную зубочистку, и, сорвав обертку, закинул в рот, начав посасывать. Боковым зрением он наблюдал, как Денис, ошарашенно выпучив глаза, отлепился от спинки дивана. — И хочу уехать из города.       — Ты… Ты че, сейчас стебешься, что ли? Совсем оборзел?! Что нахрен могло стрястись?! Ты даже из-за Санни не свалил, Деймон!.. Только не говори, что из-за ссоры с Дарси.       — Говорил же, что не поймешь, — скрипнул зубами байкер, начав теребить зубочистку между пальцами.       — Так объясни мне, тупому! — не унимался вставший на дыбы Денис. — Я ничего не имею против Дарси, она — огонь-девушка, хотя, не видь я, как она отчаянно жарит на «гибсоне», не подумал бы даже. Но ты… Черт тебя в зад, Деймон! ты, что, серьезно в нее втрескался?       Дима встретился с обескураженным взглядом друга, недоуменно разводящего руками, и понимал, что сам не знает, как ответить на последний вопрос.       — Мужик, МЫ основали эту, мать ее, группу! Если кому и уходить, то Дарси, хотя я этого не хочу, видит бог — или кто там еще… Так и будешь отмалчиваться?       — Жду, пока закончишь истерить, — глубоко вздохнул Дима, сознавая, что подготовиться к такому разговору было невозможно. — Дарси не уйдет. Уйти хочу я. Потому что устал от этой гребаной драмы в этой гребаной группе. Насчет даты выступления в «Анаконде» я договорюсь с Андросом. Но у меня больше нет сил воевать. — Байкер стал потирать виски пальцами одной руки. — Устал. Еще в школе я чесал тебе, что наша группа должна быть из мужиков, чтобы никто друг на друга не отвлекался и друг с другом не трахался. Но ты взялся за группу только с появлением Санни… По поводу Дарси, знаю, я сам надавил, чтобы она осталась. Но ни черта не жалею об этом. Она счастлива играть, хотя нас еще ни одна аудитория не слышала вживую. Я думал… у нас с ней может получиться что-то серьезное. Но понял, что она слишком хороша для меня. Если б Дарс думала иначе, я бы так и держался за свой эгоизм. — Дима начал цедить слова сквозь зубы: — Потому что меня адски тянет к ней, Моцарт, ты понимаешь? Но я, черт подери, пугаю ее! И это просто душит и отнимает все силы.       Денис с обеспокоенным видом глядел на разбитого друга, обнажившего перед ним свою душу, и всеми силами старался переварить услышанное, с трудом веря в эту привязанность, что испытывал Дима к их немногословной гитаристке.       Да, последние месяцы они постоянно терлись друг подле друга, переговаривались на собственные темы, часто играли на репетициях спина к спине, но Денис, зная друга всю сознательную жизнь, едва ли мог подумать, что между этими двумя есть что-то, кроме общей постели и схожих музыкальных интересов.       — Мужик, я толком и не верил в вашу, мать ее, дружбу, — задумчиво вполголоса произнес Калленберг, — а ты сейчас говоришь про «что-то серьезное», а с тобой у меня это, прости, вообще не вяжется. Думал, из общего у вас только секс и рок-н-ролл.       — Мы не спали, — невозмутимо проговорил Дима, глядя впереди себя, и продолжая перекатывать во рту зубочистку.       — Чего-о?! — чуть не подскочил с дивана Денис и приложил ко лбу байкера тыльную сторону ладони, делая вид, что проверяет, нет ли у него жара. Тот раздраженно сбросил с себя руку друга. — Мужик, ты меня пугаешь!       — Я сам себя пугаю, Моцарт. Но мне как-то по хер.       — Дела-а… Слушай, да неужели нельзя договориться? На хрена сразу валить? С каких пор ты не можешь найти подход к бабе?       Недолго думая, Дима нетрезво улыбнулся и ответил строками песни одной из любимых групп Дениса:       — «I think, we've said enough, / Said enough to know it's all in vain»*.       — Обдумай решение еще раз, а еще лучше — семь раз, причем, проспавшись, — остудив свой пыл, мрачно проговорил Калленберг, угрюмо сцепив пальцы в замок.       — Ден, я это обдумал уже тысячу раз: и на трезвую голову, и на бухую, потом снова на трезвую, и вот снова на бухую — я хочу свалить из этой гребаной компашки.       — Без тебя она не будет такой гребаной, — иронично подметил Денис, пихнув плечом байкера. — А это зашибись как скучно.       Дима криво усмехнулся, оставаясь при своем мнении.       — Выйду покурю, — ушел он от ответа и, вынув зубочистку изо рта, поспешил удалиться от продолжения душещипательного разговора.