Я прошу, не надо лгать, больше некуда бежать;
Только мы вдвоем здесь и сейчас.
Все сказать можешь мне, я исчезну в темноте;
Я — отражение в зеркале.
Amatory — «Негатив»
Покормив и выгуляв Арчи, Дима поселился на полчаса в душе, давая полутеплым струям смыть с него прошедший бурный день. Посвежев, байкер ощутил себя обновленным и отчищенным от сотен взглядов по ту сторону сцены, от всего негатива, что испытал за этот день. Осталась только эмоциональная удовлетворенность от наполненности вечерним адреналином концерта и легкость от времяпровождения с любимой девушкой. У Димы был целый список планов на ближайшие несколько часов, чтобы сделать этот «отмытый» день еще лучше. Но только патлатый затылок молодого человека коснулся темно-синей подушки, в голове словно отрубило свет, и байкер моментально отключился. Пятничный рабочий день протекал медленно в ожидании вечера, и это изрядно раздражало. По окончании смены Дима оставил своего «Харлея» у себя в гараже, не планируя им более пользоваться этим вечером. Договорившись с Дашей встретиться во дворе у дома Воскресенских, байкер взял с девушки обещание, что она приедет на такси, а не будет трястись в автобусе. До того же мужчина договорился с другом скоротать время в особняке за барной стойкой. Пить Денис отказался, обосновав тем, что ему еще «ночью бухих друзей по домам развозить». Дима заверил занудливого друга, что никто на нем ездить не будет, а возьмут такси, но парень был неприклонен. «Не хочет просто нажираться перед Санни. Моцарт — тонкая натура, гриф ему в зад. А еще чертовски нудная. Когда трезвая. Так и быть, попьем пока минералочки. Один бухать я не стану». — Сон под утро приснился — до сих пор не оклемался, — оперевшись локтем о барную стойку, рассказывал Дима, сжимая в правой руке стакан с пузырящейся газами водой. Сидевший напротив Денис выжидающе молчал. — Снилось, что участвую в групповухе. — А, ну тогда ясно, — ухмыльнулся Калленберг и глотнул воды из своего стакана. — С Дарси и Дрю. Денис поперхнулся. Пришлось какое-то время откашливаться. — Вначале все было охерительно: я трахал Дарси и даже не видел, что она одновременно отсасывает у Дрю. Только когда он предложил поменяться. Тогда я накинулся на него и начал разукрашивать ему морду. Чувствовал себя животным — такое бешенство… — Дима свирепо раздул ноздри при воспоминании сна, что все не выходил из головы, и крепко стиснул зубы. — Настолько все натурально ощущалось… Денис, зажмурившись, беззвучно посмеивался, подперев ладонью голову. — Когда он отрубился, я снова взялся за Дарси и трахал ее, пока не прозвенел будильник. — А она за кого болела? — еле сдерживал хохот блондин. — Пока я мочил Дрю, она все это время сидела по-турецки с гитарой и самой себе аккомпанировала «Behind Blue Eyes»… Хорош ржать, будто тебе не снится всякая алогичная херня. — Я просто ее сразу забываю, — развел руками блондин. — Когда ты проснулся, на твой член стопудово можно было под гимн будильника поднять реющий флаг! Пха-ха-ха-ха! Не выдержав, Дима прыснул и, хлопнув ладонью по столешнице, затрясся от приступа смеха. — Представил, да? И что, заглянул в толкователь снов? — иронично усмехнулся Денис, поуспокоившись. — Ага, сказано: необоснованная ревность и хронический недотрах в стадии обострения. Приложив прохлалный стакан ко лбу, Денис зажмурился под новой волной высокочастотного хохота. «Шутки шутками, но реально выдавать Моцарту Дарси с ее, пускай идиотской, влюбленностью в Дрю я не собираюсь». — Послушаешь сплетни мальчишек до двадцати семи годиков, так уши в трубочку сворачиваются, — как ни в чем ни бывало, проконстатировала Лиза, ленивой кошачьей поступью проходя на кухню. Взгляд Димы тут же невольно приковали ее короткие шортики, которые совершенно не сочетались с обьемной толстовкой-оверсайз. — Девочкам это интересно уже после двадцати семи годиков, — равнодушно парировал байкер и с ухмылкой глянул на Моцарта, найдя на лице друга полную поддержку и подтверждение своих слов. Денис ни коим образом не отреагировал на появление сестры. — С хера ли в трусах ходишь? — бросив очередной взгляд на ее голые ноги, придрался Дима. — В доме есть ребенок вообще-то. — Это ты про себя, Волков? Что, хочется и колется? — равнодушно осведомилась Лиза, взявшись за бутылку виски и чистый стакан. — О тебе же забочусь… Смотрю, свитер надела, а штаны забыла. — Обхохочешься. Отняв у девушки виски, байкер под ее недоверчивым взглядом откупорил бутылку и наполнил стакан Лизы. — Подлиза. Так она тебя все еще динамит? — глотнув спиртного, осведомилась блондинка. — Смотри, не опозорься, мачо, когда дело дойдет до горяченького — если дойдет. Дима, как ни в чем ни бывало, опрокинул в себя несколько глотков минералки. — Тебя как только не обзывали всякие обиженки, — продолжала говорить сама с собой блондинка, усмехаясь, — но чтобы скорострелом — пока не знаю такого. — За меня не беспокойся, Лис. Я тебе потом расскажу, как все было. Денис, запрокинув голову со стаканом минералки, хрюкнул и чуть не пролил ее на светлую рубашку. Он с детства любил наблюдать, как эти двое собачатся, меряясь сарказмом, словно павлины — хвостами. — Хотя стой, — задумался Дима. — Черт, тебе ж только двадцать шесть годиков. Через год расскажу. — Если через год она соблаговолит, — театрально закатила глаза блондинка. — Я жду окончания спектакля, Волков. Когда ты ею пресытишься через полгодика африканской страсти и пойдешь по бабам. Ну или вернешься ко мне. — А есть разница? — Не в этом дело. — Ставки приняты, — невозмутимо поджал губы Дима. — Мать, ты такая заботливая. В натуре — мать. Спасибо. Лиза сгребла в ладонь стакан с виски и удалилась, бросив мужчине напоследок сладострастный чмок губами. — И почему бабы меня хотят? — Байкер закинул ногу на ногу и с философским выражением лица подпер двумя пальцами голову. — Потому что как был мудила, так и остался, — меня не проведешь. Телки таких любят. — Телки — да. Девушки — нет, — пожал плечами Дима. — В какой-то момент стал это понимать. И я всего лишь подстраиваюсь под собеседника. — Я-то это понимаю, не волнуйся. — И в помыслах не смел предположить, друг мой. — Это ты сейчас под собеседника подстраиваешься? — Блондин ткнул пальцем в сторону байкера, вопросительно приподняв брови. — Нет, стебусь над тобой. Да и кто бы меня мудаком называл, мудак? — Я хотя бы последние два с половиной года трахал одну и ту же девочку. — Ту, что ты у меня отбил? — Да. — А, так ты тоже на голодном пайке… Мать твою, Моцарт, лучше б ты поимел шлюшку у Санни под носом, чем курнул «марусю». Девочка скорее измену тебе простит, чем это. Она не наивная дурочка и знает, что у тебя в трусах творится в твоем возрасте. — Походу, ты иногда забываешь, что тоже в «моем возрасте», Деймон. — По паспорту — да. — Как тонко, — иронично изогнул бровь Денис. — Но я не про себя говорил. — После двадцати разница в год — это ничто. Но мы оба «дружили» с «марусей»; кому, если не тебе, меня понять? — Понимания недостаточно, Моцарт, — мрачно проговорил Дима, покручивая на столешнице опустевший стакан. — Когда дело касается Санни. Я на тебя не серчаю, но видя ее печальный лик… хочется размозжить тебе что-нибудь, братан. «Чтение классической художки определенно на меня как-то влияет». — Справедливо, мужик. Если б я знал, как изменить это дерьмище, которое устроил на вечеринке, я бы сделал все возможное. — Голос Дениса начал подводить. — Все, Деймон. Понимаешь? Все… Я уже ответил с головой. Это… это презрение на ее лице… Невозможность прикоснуться, увидеть ее ангельскую улыбку при взгляде на меня… Это худшая, мать ее, ломка. Глаза Дениса, наполненные влагой, неподвижно глядели отстраненно в одну точку. Моргнув, парень попытался отвернуться, но байкер не мог не заметить, как по щекам друга быстро скатилось по слезе, оставляя мокрые дорожки. Денис тут же стер их рукавом рубашки и зло стиснул зубы, предавшись безмолвному самобичеванию. — Я знаю, чувак, — многозначительно посмотрел на друга Дима, в душе искренне ему сочувствуя. — Слишком хорошо. Но у тебя только два варианта. Посмотри на меня и решай. Произнеся это, байкер стукнул пустым стаканом по барной стойке и слез со стула, хлопнув друга по плечу. Озвучивать эти варианты не было необходимости, Денис их знал: продолжать пытаться вернуть любимую девушку, или же отпустить, позволив в будущем войти в его жизнь другой.