Воссоединение

      Хоук не ожидал застать эльфа у себя дома поздно вечером. После того, как они расправились с Адрианой, Фенрис ушёл, сказав лишь что хочет побыть один. И хотя Гаррет и переживал за него, хотел поддержать, он отлично знал, что беглый раб не из тех, кто станет делиться переживаниями. Да, Хоук не раз давал ему понять, что неровно дышит к нему, да и эльф отвечал взаимной симпатией. Но этим дело и заканчивалось. Фенрис не доверял людям, слишком тяжела была рана, нанесённая Данариусом: лириумные метки и адская боль, которую доставил ему бывший хозяин — единственное, что он помнил. То, с чего началась его жизнь. Гаррет никому бы не пожелал такой участи, и уж тем более этому эльфу. Каждый раз, глядя на него, Хоук испытывал почти непреодолимое желание обнять, утешить его, пообещать всегда быть рядом и защитить от любой опасности. Сдерживаться ему удавалось только благодаря тому, что он знал — Фенриса очень легко спугнуть излишним вниманием, и было это совсем не то, чего он добивался. Он хотел, чтобы эти прекрасные зелёные глаза смотрели на него с любовью, чтобы на тонких губах наконец появилась улыбка, и чтобы эти сильные, но такие изящные руки обвивали его шею во время поцелуя. Потому он и был удивлён этой встрече, возвращаясь домой с мыслями о том, что ему стоило сказать Фенрису, чтобы он не ушёл. Эльф, похоже, уже какое-то время ждал его. Увидев Гаррета, он сразу поднялся со скамьи, взглянул на него и первым заговорил: — Я думал о том, что произошло, когда мы покончили с Адрианой… я не должен был срывать на тебе свою злость. Я пришёл, чтобы извиниться перед тобой. — Я беспокоился о тебе. Я не знал, куда ты ушёл, — Гаррет подошёл ближе к эльфу, видя, что тот кажется и правда сожалеет о своей несдержанности. — Я должен был побыть один. Когда я был рабом, Адриана всячески издевалась надо мной: пытала меня, отбирала еду, не давала спать. И мне приходилось мириться с этим из-за её статуса, — рассказывая об этом, Фенрис отошёл чуть подальше и отвернулся. Ему было явно тяжело вспоминать об этом. Гаррету особенно сильно хотелось обнять его сейчас, — она отлично знала об этом. Мысли об этом не дают мне покоя до сих пор, хотя то время давно прошло. Я хотел бы перестать думать об этом, но я не могу, — эльф развернулся и медленно вновь подошёл к Хоуку. — Тебе нужно отпустить прошлое. Подумай о том, что теперь ты свободен. И твоя жизнь может повернуть в любую сторону, — Гаррет конечно пытался намекнуть на то, что он готов помочь эльфу, и стать ему новой опорой. Но не был уверен в том, что Фенрис уловил этот скрытый посыл. — Это совсем не просто, Хоук. Данариус ещё жив, и он не успокоится, пока не вернёт себе «зверушку». Как мне забыть обо всём, что он заставил меня пережить? Мне простить его? Единственное, что я помню, это боль, когда на моём теле появились эти клейма, — Гаррет видел, что эльф сильно злится, и будто заново переживает ту агонию. — Воспоминания пожирают тебя изнутри, Фенрис. Тебе нужно перестать думать об этом, отвлечься, найти что-то новое, что вытеснит эту боль — Хоук, стараясь поддержать, коснулся руки эльфа.       Клейма тут же засветились голубым, а бывший раб внезапно схватил его за предплечья, и чуть ли не вжал в стену в порыве ярости. Но он тут же осознал, что это было совсем не правильно, и Гаррет только хотел проявить участие. Метки на его теле погасли, а сам Фенрис виновато отвёл взгляд. Хоук почувствовал, что показать все свои чувства он должен именно сейчас. Он тут же пылко прильнул к губам эльфа, чувствуя, как тот чуть вздрогнул от удивления, но ответил ему. Тогда Гаррет и сам прихватил Фенриса за предплечья, меняясь с ним местами и прижимая его к стене, не давая отстраниться от требовательного поцелуя. Но самым лучшим стало то, что бывший раб вовсе не стремился сбежать. Он наоборот стал гладить Хоука по спине, и даже позволил легко проникнуть языком в свой рот. Гаррет почувствовал какое-то небывалое облегчение. Он ощущал, что сейчас эльф готов отдаться ему без остатка. Потому и принялся осторожно, не разрывая поцелуя, расстёгивать застёжки на его броне. А Фенрис стал раздевать его самого.       Уже оставив эльфа в одних брюках, Гаррет решил, что заниматься с Фенрисом любовью у стены — не совсем то, чего он хотел. Хотелось быть с ним нежным, ласковым, унять его боль. Залечить раны в его сердце любовью. Мужчина легко поднял его на руки, целуя в шею и плечи, донёс до кровати, укладывая на неё и устраиваясь между его ног, вновь нежно целуя. Эльф обнимал его за шею, как в самых желанных фантазиях. Хоук гладил его тело руками, через закрытые глаза видя свет от вновь загоревшихся лириумных татуировок. Осторожно, следя за реакцией любовника, Гаррет принялся снимать с него брюки, сгибая его ноги по одной чтобы вынуть их из штанин. Оставшись в одном белье, Фенрис разорвал поцелуй, глядя на Хоука одновременно с желанием и каким-то потаённым страхом. Данариус заставлял его делать разные вещи, в том числе эльф оказывался и в его постели. Он знал, что Гаррет ни за что не причинит ему боли, что он — не его бывший хозяин, но всё ещё боялся, ведь положительного опыта у него не было. Хоуку он конечно ничего подобного не рассказывал, но мужчина о чём-то таком догадывался. И теперь, глядя в его глаза, он окончательно убедился в своей правоте. Чтобы успокоить, Гаррет поцеловал эльфа в лоб и нежно провёл рукой по его щеке, затем сказал: — Я никогда не причиню тебе боли. Я остановлюсь в любой момент, если тебе будет неприятно. Просто скажи мне об этом, — эльф молча и немного несмело кивнул, и Хоук одарил его нежным поцелуем.       Оторвавшись от губ Фенриса через несколько мгновений, Гаррет расцеловал его подбородок, затем опустился поцелуями вниз по шее, к плечам. Он припал к мягкой смуглой коже между шеей и плечом эльфа, став посасывать её, а руками коснулся его правой груди. Дыхание Фенриса сбилось, он испугался воспоминаний, но останавливать Гаррета не стал. Лишь сжал одеяло одной рукой. Хоук заметил этот жест, и лишь слегка улыбнулся — эльф был готов преодолеть свои страхи ради него, и это не могло не радовать. Он опустился поцелуями к его ключицам, совсем немного прикусывая кожу на них, не доставляя боли, а подушечками пальцев осторожно коснулся соска. От прикосновения Фенрис невольно вздрогнул, но не более. Потирая один сосок пальцами, Хоук опустился к другому соску и стал посасывать его, немного оттягивая губами. Вторая его рука ненавязчиво поглаживала живот эльфа и медленно, чтобы не испугать, опускалась ниже. Лириумные татуировки, покрывавшие почти всё тело эльфа, красиво светились, а сам Фенрис тихо, будто стыдясь, постанывал от ласк. Рукой, которой не сжимал одеяло, он поглаживал любовника по волосам, шее и плечам, но смотреть на него не смел — он будто боялся, что если посмотрит, то вновь увидит перед собой бывшего хозяина вместо любимого мужчины. Хоук всё прекрасно понимал, будто чувствуя переживания эльфа. Его рука осторожно скользнула под его нижнее бельё, обхватывая уже слегка поднявшийся член. В то же время мужчина вернулся к его губам, целуя их нежно и чувственно, стараясь успокоить и заверить, что он рядом и вовсе не видение. Фенрис трепетно обвил его шею руками, не желая отпускать ни на секунду, а бёдрами невольно стал двигать навстречу руке Гаррета. Не на долго оторвавшись от губ эльфа, Хоук сказал: — Рад что ты начинаешь забывать о прежних страхах. Я хочу помочь тебе избавиться от них вовсе. Не только от страхов, от всех плохих воспоминаний. Заменить их новыми, куда более приятными, — сердце Гаррета затрепетало, когда он увидел нежную улыбку эльфа в ответ. — Ты каждый раз предлагаешь что-то невероятно интригующее, Хоук. Не думаю, что я могу отказаться, — Фенрис положил одну ладонь на его затылок, осторожно подталкивая к себе и вновь целуя.       Гаррет покрепче перехватил член эльфа в руке, став ласкать его активнее, чувствуя, как он наливается кровью. Фенрис постанывал в его губы, иногда водя по ним языком и растрёпывая волосы. Видя, что эльф почти перестал бояться, Хоук решил, что теперь можно переходить к более активным действиям. Он разорвал поцелуй, и чуть улыбнувшись любовнику, наклонился к его уху, прикусывая его край и шепча: — Ты позволишь мне полностью раздеть тебя? Осталась всего одна вещь, но она так мешает увидеть тебя во всей красе, Фенрис, — Гаррет провёл языком по краю уха, затем стал посасывать мочку, что вызвало у эльфа особенно громкий стон. — Д-да, делай то, что считаешь нужным. Ты ещё ничем не разочаровал меня, — бывший раб прикрыл глаза и чуть прикусил губу, чувствуя прикосновение губ Гаррета к своей шее в благодарность. Затем его руки, такие нежные, скользнули по бокам Фенриса, останавливаясь на бёдрах и чуть оттягивая резинку на трусах. Хоук опустился вниз, почти рывком стягивая ткань и оставляя эльфа полностью нагим. — Я знаю, что ты не любишь эти клейма на теле, но я совру если скажу, что они тебе не идут. Особенно когда они светятся, как сейчас, — Гаррет удобно лёг между ног Фенриса, раздвинув их пошире, что заставило его отвести взгляд в сторону, но стыдливо поглядывать на любовника из-под прикрытых глаз. — Не говори таких вещей. Они — моё проклятие, Хоук, я не могу воспринимать их как что-то красивое, — сказал он, и его дыхание тут же перехватило — Гаррет лизнул головку его члена, будто пробуя на вкус. — Ты нравишься мне весь, без исключений. Они — часть тебя, а все твои части восхитительны. Ты такой красивый, Фенрис, такой изящный, даже в бою, когда на твоём лице и руках кровь наших врагов, — после этих слов ферелденец полностью взял его член в рот.       Эльф абсолютно точно никогда не ощущал таких ласк. Всё что он помнил во время ночей с бывшим хозяином, это боль и унижение. Данариус никогда не заботился о том, чтобы партнёру тоже было приятно, Фенрис ведь фактически был его собственностью, вещью. Гаррет был его полной противоположностью. Он совсем не думал о своём удовольствии, и хотя сам давно был возбуждён, что было хорошо заметно по сильно выпиравшему даже через плотную ткань брюк мужскому достоинству, он ещё ни разу не тронул себя, уделяя всё внимание Фенрису. Эльф невольно выгнулся навстречу тёплым губам, чувствуя, как Гаррет водит по стволу члена языком и простонал, тут же закусывая губу чтобы не сорваться на крик. Хоук бережно вылизывал небольшой член любовника, совсем ненадолго вынимая его изо рта и тут же вбирая до основания вновь. Его руки же принялись осторожно поглаживать внутреннюю сторону бёдер Фенриса. Ласки были так необычны и приятны, что эльф не смог продержаться долго — он кончил в рот Гаррета, всё же не выдержав и прокричав от наслаждения. Бывшему рабу вновь было стыдно за свою несдержанность, но Хоук лишь проглотил семя, вытирая остатки платком из кармана своих брюк, которые Фенрис так с него и не снял. Спрятав платок и видя, что эльф уже немного выдохся, он поднялся повыше, но всё так же продолжая лежать между его ног, заключил Фенриса в объятия и поцеловав его в лоб, сказал: — Я готов остановиться на этом, Фенрис. Если ты чувствуешь, что не готов дойти до конца, или… — Нет, Гаррет, — несмотря на приятную негу и усталость, эльф был решительно настроен продолжить — он тоже хотел позаботиться о том, чтобы Хоуку было с ним хорошо, — я не хочу, чтобы ты останавливался.       Ферелденец улыбнулся в ответ, поцеловав любовника в щёку и сказал: — Мне нужно тебя подготовить. Я буду осторожен, — он вновь опустился к ногам эльфа.       Подготовить Фенриса Хоук решил не только пальцами. Когда он раздвинул его ягодицы пошире, а затем коснулся языком ануса, зелёные глаза эльфа широко распахнулись от удивления. Гаррет проник языком внутрь него, а рукой стал потирать его член. От таких необычных, но невероятно приятных ласк Фенрис застонал, заставляя Хоука вставить язык поглубже и двигать им активнее. Он надавливал кончиком на стенки, заставляя эльфа снова схватиться за одеяло руками. Вдруг он почувствовал, что язык покидает его, но вместо него внутрь сразу протиснулся один палец Гаррета. Палец доставал куда дальше, чем Хоук отлично пользовался, растягивая эльфа сильнее. А чтобы тот не чувствовал дискомфорта, ферелденец первым делом нащупал внутри простату и периодически надавливал на неё, чем вызывал громкие стоны и особенно яркое свечение лириумных татуировок. Растягивая эльфа одной рукой и надрачивая ему другой, Гаррет к тому же принялся целовать внутреннюю сторону его бедра, посасывая кожу и оставляя на ней тем самым метки. Чувствуя, что одного пальца Фенрису уже стало мало, Хоук ввёл внутрь него и второй, раздвигая ими стенки в разные стороны. Фенрис ёрзал, стараясь углубить проникновение, даже сам стал насаживаться на пальцы. Поняв, что эльф уже готов и жаждет большего, Гаррет вынул пальцы, и спустил свои брюки и бельё, обнажая член. Он поднялся выше, нависая над Фенрисом, который даже слегка испугался его размеров. — Я хорошо растянул тебя, но если ты боишься, я могу остановиться и сейчас. — Я… я доверяю тебе. Просто дай мне время привыкнуть к нему, — Фенрис погладил его по щеке, преданно глядя в глаза, как Гаррет мечтал.       Поцеловав эльфа в лоб, Хоук обнял его за талию, устроив руки под ягодицами для удобства, а затем плавно и медленно стал вводить внутрь головку члена. Он следил за реакцией любовника, чтобы сразу остановиться, если он почувствует хоть малейшую боль. Он вошёл лишь наполовину, давая Фенрису привыкнуть к себе. Гаррет целовал длинные уши, кусая самый их край, потирал пальцами соски и целовал его лицо. Попривыкнув, эльф сам толкнулся навстречу ферелденцу. Хоук сразу стал двигаться, не слишком быстро, чтобы не причинять боли. Фенрис протяжно стонал от каждого толчка внутри него. Желая доставить Гаррету не меньшее удовольствие, чем тот доставлял ему, эльф положил одну руку на его спину, а другую на талию, сильнее прижимая любовника к себе и заставляя углубить проникновение. Хоук невольно поддался порыву Фенриса, вставляя член почти до самого основания. Эльф тут же выстонал его имя в восторге, вызывая дрожь во всём его теле от страсти. Гаррет не смог сдержаться — ускорил движения, впиваясь в губы любовника своими губами и увлекая в страстный, но необычайно нежный поцелуй. Сильные, ласковые руки, обнимающие его, тёплые губы и язык на его губах, глубокие толчки внутри — всё это заставляло Фенриса забыть обо всём на свете, кроме Хоука. Он ещё никогда не испытывал таких чувств. Гаррет дарил ему блаженство, и все волнения, печали ушли сами собой. Осталась лишь затмевающая всё нежность, которую он испытывал к этому мужчине. Наверно, именно так и чувствуешь себя рядом с любимым человеком. Фенрис был сам себе удивлён, ведь никогда ещё не подпускал кого-то так близко. И всё же, Гаррету он доверял всецело. Настолько, что даже занялся с ним любовью. И Хоук совсем не подвёл его. Он довёл эльфа до пика одними толчками и нежными поцелуями. Уже в эйфории, чувствуя, что он вот-вот кончит, Фенрис прижал любовника к себе совсем близко и, даже касаясь своей грудью его груди, впился зубами в его плечо, заглушая стоны. От этого кончил Хоук, через долю секунды и сам эльф. Ощущения Фенриса были невероятно приятными, особенно от тёплого семени внутри. Они оба тяжело дышали и очень хотели спать. Гаррет вышел из эльфа, целуя его в щёку и ложась под одеяло, укрыв им и любовника. Затем заключил его в объятия, притягивая поближе и утыкаясь в макушку. Только теперь вновь начиная смущаться, Фенрис обнял его за талию и уткнулся в его ключицы носом. — Больше тебе не нужно уходить, — не успел эльф ничего ответить, как Гаррет засопел в его тёплых объятиях.       Сейчас Фенрису этого и не хотелось. Комнату уютно освещал огонь в камине, кровать была такой мягкой и удобной, а мужчина, который был ему далеко не безразличен, спал рядом, обнимая его и согревая теплом своего тела. Что могло пойти не так?

***

      Фенрис уснул в объятиях Хоука. Но совсем не на долго. Во сне он видел всю свою прошлую жизнь. Имена, лица, образы. Он проснулся от сильной головной боли, чем-то напоминающей тот день, когда Данариус оставил на его теле лириумные клейма. Он тут же выбрался из объятий Гаррета, садясь на краю кровати и стиснув зубы от мучений. Но вместе с сонливостью, воспоминания стали медленно затухать в памяти. А с ними и боль. Вновь терять воспоминания было ещё более мучительно, чем в прошлый раз. Эльф резко ощутил, что он не на своём месте. Проведённая с Гарреттом ночь показалась ему не правильной. Он так легко привязался к этому человеку, всё шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. Наверняка есть подвох. Быть одному гораздо привычнее и легче. Фенрис тихо поднялся на ноги, подбирая свои разбросанные доспехи. Он бесшумно оделся, чтобы не будить Хоука, и уже собирался уйти, но проходя рядом с камином остановился. Ему было стыдно вот так оставлять Гаррета. И хотя он боялся, что в их романе есть какой-то подвох, ферелденец всё так же невероятно нравился ему. Поддавшись сентиментальному порыву, Фенрис снял с камина маленький герб Аммелов, привязывая его к своему поясу, а красную ленту, украшавшую его, оторвал и завязал на своё запястье. А затем за спиной послышался расстроенный голос. — Всё было на столько плохо? — эльф повернулся, видя проснувшегося Гаррета, смотрящего на него печальными глазами. — Прости, я... Нет... было нормально, — Фенрису было стыдно смотреть на Хоука, особенно когда он так расстроенно отвёл взгляд в сторону, — нет, этого не достаточно. Было лучше, чем я мог представить в самых смелых мечтах. — Тогда, тяжело принять столько с непривычки? — Гаррет печально улыбнулся ему, но Фенрис покачал головой в ответ. — Нет. Дело не в этом. Я... я вспомнил свою прошлую жизнь. Её обрывки. Лица, голоса… и они вмиг пропали. Это... слишком тяжело, слишком быстро, я так не могу, — Фенрис вновь испытал какой-то неестественный страх. Всё произошедшее казалось ужасной ошибкой, о которой нужно как можно скорее забыть. — Разве ты не хочешь разобраться в своих воспоминаниях? Я хочу помочь тебе, Фенрис — в голосе Гаррета звучала надежда. Он так не хотел, чтобы эльф снова сбежал от него. Не хотел оставаться один в эту ночь, которая началась так хорошо. Но бывший раб не мог здесь оставаться. — Мне так жаль… я чувствую себя таким глупцом. Этого не должно было случиться. Прости меня, — Фенрис ушёл, даже несмотря на то, что Гаррет звал его и просил остаться. Даже мысли о нём вызывали у эльфа фантомные головные боли. Нужно было разобраться в собственных чувствах, и сделать это он мог только оставшись один.

***

      После этой ночи Фенрис чувствовал себя из рук вон плохо. Сначала из-за боли, которая появлялась сама по себе, часто — когда он думал о Гаррете, из-за чего, когда Хоук приходил проведать его, эльф даже не открывал двери, прося его уйти. Радовало лишь то, что обрывки воспоминаний в голове становились всё отчётливее, и он смог убедиться, что Адриана перед смертью не соврала, рассказав ему о том, что у него есть сестра. Он помнил эльфийку с рыжими волосами, ещё совсем юную, маленькую девочку. Помнил, что играл с ней, пока мать работала. Помнил, что любил её и утешал, когда она плакала от страха во время грозы, или когда маму ругали за что-то. Со временем боль утихала, а Гаррет перестал приходить к нему, после почти полугода безрезультатных попыток встретиться с Фенрисом. И тогда эльф стал страдать от того, что страшно скучал по Хоуку. Он винил себя в том, что отказывал ему во встречах и помощи, и теперь идти к нему было слишком стыдно. Оставалось лишь надеяться, что появится веский повод, или что Гаррет снова придёт к нему, чтобы проведать. В ожидании прошло ещё полгода, и Фенрис отчаялся. Единственным утешением для него было то, что хотя бы друзья Хоука, по крайней мере Авелин и Варрик, иногда заходили, и он мог выяснить, как дела у самого ферелденца. Например, он узнал, что во время бунта кунари, Хоук вызвал Аришока на дуэль благодаря обычаям их веры, и победил его, заставив покинуть город. А в награду получил очень почётное звание — Защитник Киркволла. Фенрис действительно гордился любимым и очень хотел рассказать ему об этом. Но всё ещё боялся и стыдился за своё поведение. К тому же, что Авелин, что Варрик, почему-то очень старались как можно поверхностнее рассказывать о Гаррете, будто переживали, что эльф может узнать нечто лишнее. Конечно, его это напрягало, и пару раз он всё же спросил, что они недоговаривают, но ему так ничего и не рассказали. Оставалось лишь ждать момента, когда он сможет узнать всё сам.       И повод нашёлся, хотя и очень печальный — от Варрика, лично присутствовавшего при этом событии, Фенрис узнал, что мать Хоука была убита сумасшедшим магом. Конечно Гаррет очень страдал и винил себя — думал, что мог прийти к ней на помощь раньше, спасти от похищения. Но это не было правдой. Защитник сделал всё, что мог, он ведь всего лишь человек. И после таких страшных событий, люди часто ломаются и мучаются. Эльф о таком отлично знал. Он совсем не хотел, чтобы Хоук страдал так, как он сам, от осознания своих поступков, которые его заставлял совершать Данариус. Он помнил, как убивал тех, кто приютил его после побега и отказался выдавать хозяину. Он и правда мог повлиять на эти события. Но Гаррет никак не мог спасти свою мать, и винить себя в её смерти он не должен тем более. Фенрис решил, что сейчас он очень нужен Хоуку, и что этот момент будет идеален для примирения. Потому, вечером он и направился в его имение с замиранием сердца.       В тёмное время суток в Киркволле как обычно было довольно пустынно, от части потому, что даже в верхнем городе по ночам можно было встретиться с грабителями. Зато Фенрису куда больше нравилось гулять по вечерам — на него никто не глазел, было тихо, не жарко, а на небе горели красивые звёзды. В окнах имения Хоуков виднелся свет, от каминов, как был уверен эльф. У Гаррета дома их было целых три, но особенно уютным Фенрису казался тот, что был на втором этаже, в его спальне. Вспоминая об этом, эльф рефлекторно провёл рукой по маленькому гербу на своём поясе, а затем и по красной ленте на запястье. Он так давно не был здесь. Так давно не видел Гаррета. Подойдя к дому, он остановился — нужно было решить, что он скажет ему. Больше всего хотелось ничего не говорить, а прижаться к его тёплым губам своими, обнять его и знать, что Хоук всё понял без слов. Но сказать что-то было нужно. Наверняка ферелденец думает, что эльф ненавидит его, хотя это совсем не так. Размышляя над этим, Фенрис вглядывался в окна. И заметил две тени на занавесках, так сильно напоминающие силуэты обнимающихся мужчины и женщины. Эльф опешил, ведь это было окно в спальне Хоука. Сначала он думал, что Бетани каким-то образом сбежала из Круга, но затем заметил, что волосы у девушки были прямые и собранные в хвост, да и ростом она была пониже. А уж когда силуэты соединились в поцелуе, мысль о том, что это сестра Гаррета, испарились. Он нашёл замену Фенрису.       Разбираться с Хоуком не было смысла. Зато можно было разобраться с Варриком, который был в гостях у Фенриса ещё днём, и совершенно нагло умолчал о том, что у Гаррета кто-то появился. Эльф так злился, что татуировки на теле засияли. Он направился в «Висельник» чуть ли не бегом, чтобы поквитаться с дворфом. Хотя, конечно, если подумать, в чём был виноват Варрик? В том, что пытался сберечь его чувства? Фенрис ведь так и не решился зайти в дом, но у себя в голове конечно утешал себя тем, что вот если бы дворф всё ему рассказал, он бы без колебаний пришёл к Хоуку и объяснился бы с ним, и Гаррет совершенно точно бы всё понял и простил его, забыв об этой неизвестной Фенрису девушке. До таверны эльф добрался очень быстро, чего и сам не ожидал. Он сразу выцепил взглядом Варрика, игравшего с кем-то в кости и рассказывающего очередную частично-правдивую историю о невероятной доблести Гаррета. Фенрису нравились эти рассказы, хотя он и знал, как дела обстояли на самом деле — в историях дворфа Хоук всегда был настоящим, доблестным и справедливым, и он однозначно заслуживал той славы, которую он получил благодаря сплетням. Хоть местами опасность, с которой сталкивался ферелденец и его соратники, и была гиперболизирована. И тем не менее, сейчас эльф слушать историю не желал. Он был зол на Варрика, и тот хорошо это понял, когда увидел, как даже пьяные люди расступаются перед Фенрисом, направляющимся к нему со светящимися ярко-голубым татуировками. — Думаю, я дорасскажу историю позже, — сказал дворф, поднявшись из-за стола и направляясь в свою комнату. Эльф последовал за ним.       У себя Варрик спокойно выслушал всю ругань Фенриса, который был необыкновенно разговорчив и эмоционален — дворф понимал, что эльф слишком долго ни с кем не делился своими переживаниями. Он совсем не расстроился, а когда Фенрис закончил свою гневную тираду, только спросил: — Полегчало, надеюсь?       Бывший раб лишь кивнул в ответ, а татуировки наконец погасли. Он сел в кресло, облокотившись на свои колени и закрыв лицо руками. — Раз ты увидел её, думаю, и смысла скрывать больше нет — Гаррет нашёл девушку. Вернее, не он нашёл, а их познакомила его мать, когда ещё была жива. И есть очень большая вероятность, что он скоро на ней женится, — Варрик решил сразу вывалить всю правду, чтобы Фенрис мог решить, что будет делать дальше на основе всей информации, — он рассказал, что произошло между вами в тот день, без особых подробностей, но… в общем, он решил, что обидел тебя. Что ты считаешь все ваши отношения огромной ошибкой, и больше не хочешь видеться с ним. И его можно понять — ты отказывался даже видеться с ним, и никак не объяснил своё поведение. А когда он перестал приходить, ты не пришёл сам. Насколько я знаю, видя, что сын страдает, Лиандра постаралась хоть как-то утешить его, предложила пригласить на свидание дочь какой-то своей новой подруги, аристократки. Он сначала упрямился, целых полгода, пока ещё ходил к тебе, но когда ему надоело ждать от тебя реакции, он всё-таки согласился. Девушку зовут Адель, и она на самом деле довольно милая. Да и хорошенькая. Тебя напоминает… — Если ты пытаешься меня так утешить, то у тебя ничего не вышло, — Фенрис был подавлен и очень расстроен. Он поднялся из кресла и взял со стола наполовину выпитую бутыль эля, прямо из горла осушив её до дна. — О, конечно, чувствуй себя как дома. Мой эль — твой эль, — Варрик только усмехнулся, хотя напиток был довольно дорогим и он собирался прикончить его сам, — ну, и что ты собираешься делать, эльф? — Напиться и забыться, — но Фенрис совсем не опьянел после половины бутыли эля. Потому Варрик взглянул на него скептически. — Во-первых, не думаю, что во всём Киркволле, а то и в Ферелдене найдётся столько алкоголя, чтобы ты напился. Во-вторых, это не решит проблему, да и чем больше ты медлишь, тем меньше у тебя шансов. Пока ты торчишь здесь, Хоук сидит дома вместе с Адель. — И пусть. Может, с ней он будет счастлив. Я ведь беглый эльфийский раб, без титулов, имущества, живущий в чужом доме, да и я мужчина. Зачем я ему нужен? Гаррет заслуживает лучшего, — Варрик подумал, что алкоголь на Фенриса всё же действует, но не так, как ожидалось — эльф стал слишком меланхоличным и сентиментальным, а голос таким, будто он вот-вот расплачется. — Боже, Фенрис, хватит ныть. Ты ведь сам ушёл, нечего не объяснил, и рассчитывал, что это вообще никак не повлияет на отношения с Хоуком? Возьми себя в руки и борись за свою любовь. Приди к нему завтра, объяснить. Стань для него хотя бы другом. Поддержи его, наконец. Он потерял всю семью, Фенрис — хоть Бетани и жива, она в Круге, и они совсем не видятся, а отношения с дядей... ты сам знаешь, что Гамлен не слишком его жалует. И тебя он тоже потерял, а ведь влюбился ещё в ту ночь, когда вы впервые встретились. Гаррет столько раз тебе помогал, так помоги и ты ему. Помоги стать счастливым. Или он будет мучиться от чувства вины всю оставшуюся жизнь.       Слова дворфа до глубины души пробрали Фенриса. Конечно, он был прав. Эльф решил, что нужно взять себя в руки, и наконец сделать хоть что-то для Гаррета. Он оставил пустую бутыль на столе и кивнул, взглянув на Варрика. Затем проговорил: — Я зайду к нему завтра утром. И спасибо, что дал мне хорошего пинка этой беседой. Нужно было сделать это давно, но я боялся. Теперь же моё положение гораздо хуже. — Как говорил кто-то мудрый, лучшее время чтобы посадить дерево было полвека назад. Хорошее — сейчас, — Варрик спокойно следил за тем, как эльф задумался над этой фразой, а затем вновь кивнул, поняв, как хорошо она подходила к возникшей ситуации. — Увидимся, Варрик. И спасибо, что выслушал. Ты отличный друг, — Фенрис направился домой, даже спиной ощущая, что дворф улыбается ему вслед.

***

      Хорошо всё обдумав, из-за чего и почти не спав ночью, Фенрис направился в имение Хоуков с утра, к одиннадцати. Хотя его речь и была давно продумана, когда он позвонил в колокольчик и постучал по входной двери, его сердце замерло от страха. Дверь ему открыла Орана, сильно удивившись, но обрадовавшись встрече. Хоук действительно взял её работать за достойную плату, как и обещал. Немного поболтав с эльфийкой, Фенрис попросил её позвать Хоука, упомянув, что если он спит, или если проводит время с Адель и не готов видеть его сейчас, он может заглянуть позже. — Господин не спит, он читает письма. Да и госпожа Адель не с ним — она ещё ни разу не оставалась на ночь. Так странно, они ведь вроде как встречаются… — Орана, просто позови Гаррета сюда, пожалуйста, — служанка только кивнула и быстро убежала за второй этаж. Но Фенрис немного успокоился и даже обрадовался тому, что Хоук пока не был так близок с этой Адель, чтобы спать с ней.       Скоро послышались очень быстрые шаги — Гаррет буквально прибежал вниз, по дороге даже потеряв пару писем. А видя Фенриса в дверном проёме вдруг застыл, будто призрака увидел. Эльф отметил, что Хоук выглядел измученным: под глазами синяки, будто он совсем плохо спал, волосы были взъерошены, борода подстрижена местами неровно, а лицо стало гораздо бледнее. Фенрису было горько смотреть на него такого, видимо, Гаррет совсем не успевал отдыхать. Они молча смотрели друг на друга уже секунд десять, и эльф, всё-таки, решил заговорить первым: — Здравствуй, Гаррет. Я пришёл чтобы многое с тобой обсудить. И конечно должен был прийти раньше. Но я смог решиться только сейчас. Ты позволишь мне зайти?       Хоук пару мгновений молчал, а затем взял его за руку, чуть ли не таща за собой в дом. Фенрис только и успел что закрыть за собой дверь. Гаррет привёл его в свою комнату и усадил в кресло. Для себя он подтащил стул, садясь на довольно близком расстоянии к эльфу. Глядя на него сосредоточенно, Хоук сказал: — Я слушаю. Расскажи мне всё.       Глубоко вздохнув, Фенрис сцепил руки в замок, чтобы не выдать, что они дрожат, и заговорил: — Прежде всего, я должен сказать, что я не ненавижу тебя и вовсе не был обижен. И мне очень жаль, если моё поведение заставило тебя испытывать чувство вины. Ты единственный из всех, кого я знаю, кто делает всё правильно, и я говорю это искренне. Теперь, тебе наверняка совсем не понятно, что же произошло в ту ночь, и почему мы не виделись целый год. На это я могу только признаться в том, что я — трус. С самого начала я боялся какого-нибудь подвоха в том, что ты захотел общаться с таким, как я. Затем я боялся стать счастливым, рассказав тебе о своих чувствах. Потом я боялся боли — в ту ночь, когда ко мне вернулись воспоминания, я понял, что именно ты пробудил их во мне. Я вспомнил о своей любви к матери, к сестре, и обо всём, что было связано с моим детством. Конечно, я до сих пор не помню некоторых вещей, но… но теперь их куда меньше. Но дело в том, что каждый раз, когда я даже просто думал о тебе, меня с головой накрывала боль, такая же, как когда на моём теле появились эти клейма. Сейчас я думаю, что я должен был рассказать тебе об этом. Ты бы наверняка что-нибудь придумал… но я боялся, что ты ненавидишь меня за то, что я снова тебя оставил. И потому, когда ты перестал приходить, а боль от мыслей о тебе наконец утихла, я всё равно не пришёл к тебе. Я боялся, что ты не примешь меня обратно. Но затем я узнал о смерти твоей матери. И я понял, что я совсем не хочу, чтобы ты страдал. Что хочу тебя утешить, насколько могу. Я… я знаю о том, что у тебя уже есть любимая девушка, я не смею претендовать на твою любовь. Но я очень хотел бы снова стать тебе хотя бы другом. Ты позволишь мне? — закончив свою речь, Фенрис с надеждой взглянул в глаза сидящего напротив мужчины. Его сердце колотилось как бешеное, хотя внешне он выглядел спокойным.       Хоук задумался и некоторое время молчал, пытаясь «переварить» всё сказанное эльфом. Но затем взглянул на него спокойно, даже с лёгкой улыбкой. — Фенрис, я буду очень рад, если ты вновь станешь моим другом. И это очень хорошо, что ты наконец рассказал мне о своих чувствах. И хотя я… уже не смогу ответить на твои чувства ко мне, я не стану относиться к тебе хуже. Обещаю.       На лучшее эльф и не мог рассчитывать. И хотя сердце кольнуло то, что его любовь всё-таки останется безответной, он лишь кивнул и благодарно улыбнулся. — Если тебе нужна будет моя помощь, любая, я буду рад оказать её тебе. Особенно если это будет помощь в бою. Может, я не очень полезен, когда дело касается переживаний, но задания мы всегда выполняли более чем успешно и быстро. — Да уж, насчёт нашей результативности ты прав. Мне пришлось просить других своих друзей помогать, и каждый раз получалось не так хорошо. Иногда мы даже ссорились. Лучше всего себя показал Себастян, но они с Андерсом каждый раз начинали миловаться, и иногда даже во время боя. Разговаривать с храмовниками так вообще стало невозможно, Себастьян вставал на защиту Андерса и просто лез в драку, а нам с Варриком потом всё расхлёбывать. В общем, было тяжело. А работы с новым титулом у меня только прибавилось. Люди идут ко мне со всеми просьбами, даже самыми элементарными, вроде проучить хулиганов, которые обижают сына какой-нибудь матери-одиночки. — А ты слишком добродушен, чтобы им отказать. В этом ты совсем не меняешься, Гаррет, — Фенрис улыбнулся ему с нежностью, и получил в ответ не менее нежный взгляд. Хоуку всегда нравилось видеть эльфа улыбающимся, особенно после такой долгой разлуки. — Ты прав. Я не могу отказать никому в помощи. В конца концов, теперь я — Защитник Киркволла, и защищать этих людей даже от самых маленьких бед — мой долг. — Но ты не обязан делать это один. Давай я помогу тебе с твоими мелкими делами? Думаю, тревожить для этого Варрика и Андерса не стоит, нас и двоих хватит, и мы сможем пообщаться, как раньше. — Если ты не занят, я приму твою помощь с большой благодарностью. Только дай мне время переодеться. Я должен выглядеть более представительно, — Гаррет улыбнулся и поднялся со стула, направляясь к шкафу.       И хотя Фенрису очень хотелось снова увидеть его красивое, мужественное тело, провести руками по гибкой спине, оказаться в объятиях сильных рук, он тоже поднялся, но направился вниз, напоследок сказав: — Если бы решал я, ты мог бы и голым ходить — такого красивого тела больше ни у кого нет.       И пока Хоук не успел отреагировать, эльф закрыл за собой дверь в его комнату и спустился по лестнице вниз чуть ли не бегом. Шумом своих шагов он разбудил мирно спящего у камина пса, который всегда был рад видеть его. Сев рядом с мабари, Фенрис стал чесать его живот и шею в ожидании Гаррета. Фенрис поражался этому зверю — в бою, а Хоук частенько брал его с собой на задания, этот милый пёсик превращался в настоящую машину для убийств. Но сейчас он был самым миролюбивым созданием на свете, любящим только ласку, еду и сон. Тиская мабари, эльф и не заметил, что Хоук, уже переодевшийся и взявший свои парные клинки, ждал его вот уже пять минут. Только когда пёс заметил хозяина и поднялся на лапы, виляя хвостом и смотря в его сторону, Фенрис понял, что за ним какое-то время следили. — Мог бы и подать знак, что ждёшь меня. Я ведь могу гладить твоего пса и весь день, — бывший раб поднялся на ноги, глядя на Хоука. В броне он будто преобразился: бледность исчезла, как и усталый вид, волосы выглядели ухоженно, и даже бороду он подравнял. Ах, хотелось бы верить, что он сделал всё это ради него одного. — Тогда я бы не увидел чудо — радующегося тебя. Да и Клык по тебе соскучился. Было бы жестоко разлучать вас. Сегодня ведь нам нет смысла брать его с собой. — Что ж, когда мы пойдём на задание посерьёзнее, обязательно возьмём его с собой. А теперь идём, быстрее начнём, быстрее закончим, — Хоук только кивнул в ответ, и они направились выполнять самые простые задания.       Поручений было огромное множество. Гаррет даже завёл блокнот, чтобы ни о чём не забыть. Куча просьб вроде «подай-принеси» или «поговори с тем мужиком, он на меня косо смотрит». Конечно, тратить время на такое совсем не хотелось. Но были и плюсы — Хоук наконец смог пообщаться с Фенрисом вновь. В основном это Гаррет рассказывал о том, как проходил его год. В том числе рассказывал об Адель, как-никак, теперь эта девушка стала очень важной частью его жизни. Она была дворянского происхождения, родом из Киркволла. Её семья занималась продажей дорогой ткани и пошивом из неё одежды, между прочим считавшейся очень модной в верхнем городе. Гаррету Адель естественно тоже подарила несколько костюмов, но они все были домашними. Хоук даже в шутку сказал, что девушка видимо пытается заменить весь его гардероб на домашнюю одежду, чтобы он не мог уходить на опасные задания и всегда сидел в имении. Фенрису было тяжело слушать об Адель, но он терпел, видя, как счастлив Гаррет, когда рассказывает о ней. Он бы очень хотел, чтобы с такой же любовью ферелденец говорил и о нём, но свой шанс на это он потерял. Теперь он мог только быть рядом и поддерживать любимого как друг. Впрочем, даже это было лучше, чем не общаться с ним вовсе. За эти полгода Фенрис прочувствовал, насколько он одинок, в полной мере. Он даже начал поиски своей сестры, с чем ему пыталась помочь Авелин, но пока безрезультатно. Но даже за попытки эльф был ей очень благодарен.       Вместе с заданиями они закончили гораздо быстрее, чем если бы Хоук действовал один — они могли разделиться и сделать некоторые части поручений по отдельности. Вечером они зашли в «Висельник», где встретились с Варриком и Изабеллой. В этой весёлой компании и время летело незаметно. Фенрис смог забыть обо всех переживаниях и просто наслаждался близостью к Гаррету. Они сидели рядом и даже чуть касались плечами. Эльфу этого очень не хватало. Но к сожалению, время шло, и нужно было возвращаться домой — Хоук должен был зайти к Адель, перед сном. Фенрис пошёл с ним, всё-таки их дома были в верхнем городе, а значит и идти было по пути. Перед тем, как идти к девушке, Гаррет проводил эльфа до его особняка. По пути они обсудили будущие задания, на которые уже нужно было идти вместе с Варриком и Андерсом. Они запланировали начать выполнять их через неделю-другую, ведь нужно было всё обсудить и с дворфом, и с магом. Уже прощаясь, Хоук даже позволил Фенрису себя обнять, лишь погладив его по голове одной рукой и улыбнувшись. Закрыв за собой входную дверь, эльф ещё какое-то время наблюдал за уходящим Гарретом через дверной глазок. И как только ферелденец скрылся за углом, Фенрис вновь ощутил всепоглощающее одиночество.

***

      Шли дни и недели, и команда наконец воссоединилась. Для Фенриса стало новостью, что даже Андерс был в принципе рад видеть его — просто маг понимал, что теперь выполнять задания снова станет гораздо удобнее и продуктивнее. Впрочем, от этого они не переставали частенько подкалывать друг друга из-за разнящихся взглядов на магию. Но они давно друг к другу привыкли — за все три года, которые они были знакомы и выполняли вместе задания, они ещё ни разу не допустили оплошностей. Потому сработаться вновь было совсем не сложно — они уже отлично изучили стили боя друг друга и прикрывали в трудных ситуациях. Фенрис особенно тесно взаимодействовал с Гарретом — так как они оба сражались в ближнем бою, Фенрис отвлекал внимание на себя, а Гаррет вырезал врагов со спины. Если же на Гаррета отвлекались, эльф тут же накрывал противников размашистыми оглушающими ударами, а Гаррет легко отпрыгивал назад, чтобы не попасть под них. А затем сверху врагов обычно накрывал шквал из стрел или магии. Если же первыми пытались атаковать Андерса или Варрика, Хоук и Фенрис перегораживали путь к ним, сражаясь спина к спине. Лучников же дворф метко отстреливал сам. Неудобства иногда доставляли разве что маги, которые окружали себя щитами, но Андерс брал их на себя, похищая ману и не давая долго держать оборону. А затем с ними разделывался Хоук, легко пробивая тканевые мантии клинками. К тому же, в бою отлично помогали способности Андерса к лечению. Если его соратников ранили, маг вылечивал их, или хотя бы притуплял боль, если раны были слишком тяжелы для быстрого исцеления. Таким образом, команда получилась более чем сбалансированная, и сложностей с заданиями почти никогда не возникало.       Из-за того, что старая команда наконец снова была в сборе, Хоук был в хорошем расположении духа и хотел расправиться со всеми накопившимися заданиями как можно скорее. Потому как только они заканчивали с одним делом, почти сразу, без передышек, брались за второе. Фенрис был более чем доволен, хотя и жутко уставал от такого ритма жизни, учитывая его годовое затворничество — Гаррет был с ним, зато не успевал навестить Адель. И эльф очень старался не упустить шанса заинтересовать ферелденца в себе снова. Сначала он действовал совсем ненавязчиво, вспомнив, что делал Хоук, когда они только познакомились и когда беглый раб ещё не доверял никому из людей. Например, каждый день, когда Фенрис видел любимого, он спрашивал его о том, хорошо ли он спал, как настроение с утра или не болит ли у него что-нибудь. И Гаррету была приятна даже такая элементарная забота. К тому же, у них сразу завязывался диалог, хотя скорее это был монолог Хоука, ведь он говорил куда больше, а эльф с упоением слушал, узнавая новое о ферелденце. Гаррет был как открытая книга, говорил то, что думал, и это всегда привлекало в нём Фенриса. Единственное, что иногда печалило его, это то, что любимый часто сводил темы к Адель. Было заметно, что он привязался к девушке, и что она действительно поддерживала его всё то время, пока Фенриса не было рядом. Из-за мыслей о ней, эльфа всё сильнее мучило чувство вины за то, что он оставил Хоука так внезапно. Потому, примерно через две недели, когда Гаррет уже попривык вновь видеть Фенриса рядом и также немного свыкся с тем, что теперь не навещает свою девушку по вечерам, эльф стал немного смелее — после боя он попросил Андерса доверить ему перевязку Хоука. Маг сначала отказывался, говоря, что и сам справится, да и быстрее будет, но по глазам Фенриса поняв, что для него это очень важно, вспомнив о своей любви к Себастьяну и представив себя на месте эльфа, всё-таки согласился. Хоук словил удар кинжалом в ребро, Андерс немного подлечил его магией, но сил у него осталось совсем немного, так что полностью залечить порез не получилось, по крайней мере не сейчас, потому и нужна была перевязка. Эльф взял у мага бинты, вату и спирт, который он всегда таскал с собой в маленькой сумке через плечо, и подошёл к Гаррету, сидящему на песке и прислонившемуся к скале спиной. Мужчина улыбнулся ему и сказал: — Что, Андерс отказывается меня лечить? — Нет, я просто подумал, что не нужно его лишний раз напрягать. Неизвестно, как себя поведёт демон, если Андерс окажется совсем без сил, может, захватит его разум. — Я всё слышу, между прочим! И это вовсе не демон, сколько раз нужно повторять?— отозвался Андерс недовольно, устраиваясь на камне чтобы отдохнуть после битвы. — Не ссорьтесь. Ты знаешь, что Фенрис заботится довольно своеобразно, — Варрик сел рядом с магом, протягивая ему флягу с элем.       Эльф лишь закатил глаза в ответ на слова дворфа и сел рядом с Хоуком. Попросив Гаррета подержать бинты, вату и спирт, Фенрис стал расстёгивать крепления на его броне. И к нему на ум сама собой пришла та ночь. Ферелденец был в той же броне, но в тот раз он не особо следил за тем, где на ней застёжки — был занят поцелуями с любимым. Эльф невольно потупил взгляд и закусил губу, вспоминая о том, какие тёплые губы были у Гаррета. И что он делал ими, помимо поцелуев. — Фенрис, всё хорошо? — голос Хоука заставил его отвлечься от всё ещё ярких воспоминаний и быстро продолжить разбираться с застёжками. — Да, я задумался, извини. О том, как ты вообще мог получить эту рану, не помню, чтобы на тебя кто-то отвлёкся, — быстро придумал он, чтобы не дать Хоуку догадаться о своих настоящих мыслях. — Ты тогда не смотрел в мою сторону. Когда ты откинул мечом толпу, двоих отбросило назад, ко мне. Но они были ещё довольно живенькие, так что один схватил меня за ногу, я упал, а второй влез сверху и ударил в ребро. — А потом я снял его выстрелом в голову. Всегда пожалуйста, Хоук, — сказал Варрик, получив в ответ улыбку и благодарный кивок Гаррета. — Мне жаль, что я поспособствовал твоему ранению, — Фенрис расстегнул все крепления и осторожно потянул кирасу вверх, заставляя Хоука поднять руки и оголяя его грудь. — Я на тебя не злюсь. Хочешь извиниться — приходи ко мне на ужин, познакомлю тебя с Адель. Она уже знакома со всеми моими друзьями, кроме тебя, и я думаю, что нужно это исправить.       Эльф на пару мгновений взглянул ему в глаза со всей болью, которую он переживал от чувства вины, но затем тут же перевёл взгляд на рану, забирая из рук ферелденца спирт, вату и бинты. Смочив вату антисептиком, он принялся осторожно обрабатывать порез. Он ничего не ответил на предложение, ведь совершенно не хотел видеться с этой девушкой, но говорить об этом было бы слишком невежливо. Хоук ведь любил её. А он любил Хоука.       Когда вата касалась раны, Гаррет невольно шипел или закусывал губу, и эльф, стараясь унять боль, дул на порез холодным воздухом. Когда рана была обработана, Фенрис принялся бинтовать Гаррета. Сначала он сидел сбоку, но было очень неудобно каждый раз тянуться к плечу и другому боку мужчины. И тогда, немного смущаясь самому себе, но в душе радуясь такой довольно оправданной возможности, эльф сел на колени любимого, глядя в его удивлённые глаза. — Всего лишь для удобства, — поспешил он оправдаться, стараясь не выдать своей радости от такой близости к Хоуку.       Перевязывать стало в разы удобнее, а изучающий и следящий за каждым движением взгляд Гаррета добавлял радости. Когда эльф закончил с перевязкой, то будто в шутку поцеловал Хоука в лоб, сказав: — А это чтобы больше не болело. Так мама в детстве делала, — он собирался слезть с Гаррета, чувствуя, что начинает смущаться своего поведения, но мужчина поймал его за талию одной рукой. — Фенрис… — проговорил он немного хрипло, как-то нечитаемо взглянув на эльфа и заставляя его вздрогнуть от внезапно накатившего желания. Беглый раб даже медленно приблизился к Гаррету, глядя в любимые карие глаза, но уже почти коснувшись своими губами его губ, остановился. Хоук ведь минут пять назад говорил о своей девушке и о том, что видит в эльфе лишь друга, зачем же теперь давал надежду, зная, что она ложная?       Гаррет же будто «очнулся», отпуская Фенриса и отводя взгляд. И эльф сразу слез с него, не в силах даже взглянуть на любимого. Он лишь молча подал ему кирасу и поднялся, отряхиваясь от песка и направляясь к Андерсу и Варрику, чтобы отдать магу медикаменты. После этого эльф не мог заговорить с Хоуком чуть ли не до конца дня, всё думая о том, почему Гаррет почти позволил ему поцеловать себя и даже от части поспособствовал этому. Эльф мучился от не разделённой любви, и хотел, чтобы это кончилось, причём не важно как — отказом или, наоборот, их любовным союзом. Хотелось жить дальше, перестать чувствовать эту ноющую боль. И думая о том, что произошло, Фенрис просто не мог не поддаться мысли о том, что Гаррету он всё ещё не безразличен и в любовном плане. Сначала у эльфа была мысль о том, что нужно признаться ему в любви и надеяться на лучшее, но затем он передумал — сейчас это было бы слишком резко. Нужно было убедиться, что у него хотя бы есть шанс на успех, а уж потом действовать по обстоятельствам.       Потому, спустя ещё полторы недели с того дня, когда все задания, кроме одного, самого сложного и крупного, был выполнены, Фенрис позвал к себе на ужин Хоука, под предлогом его давнего обещания научить Фенриса читать. Когда он подарил эльфу «жизнь раба», Гаррет пообещал, что научит его, но времени так и не нашлось. И Хоук, несмотря на то, что у него так давно не было свободного вечера и он мог бы наконец наведаться к своей любимой, согласился на ужин. Но Фенрис не спешил радоваться раньше времени. Может, ферелденец согласился лишь из вежливости. Нет, он должен был получить более убедительное подтверждение того, что всё ещё интересен Хоуку. Он специально не стал надевать какую-нибудь откровенную одежду, или создавать романтическую атмосферу в доме — хотел убедиться, что Гаррет заинтересован в нём таком, какой он есть. Но на ужин не пожалел сил — пришлось обойти всех друзей Гаррета, чтобы разобраться в том, что же он любит. Эльф впервые трапезничал с любимым, если не считать походов, но в них они никогда и не ели любимую пищу, беря с собой лишь то, что удобно носить и не нужно особенно готовить, вроде вяленного мяса или фруктов. Но вот обойдя друзей, Фенрис узнал, что Гаррет любит жареное мясо, больше всего — баранину, с рисом или картофелем и фруктовой подливкой. Супы он не слишком любит, но Фенрис решил, что всё равно приготовит грибной суп, который любил сам, и будет надеяться на то, что Хоуку понравится. А на сладкое эльф выбрал много разных фруктов, решив красиво их нарезать, сложить в большую миску и полить сверху ягодным сиропом. Набрав нужных продуктов и с трудом, из-за обилия мешков, дотащив их до дома, Фенрис принялся за готовку. Он закончил за полчаса до того, как Гаррет пришёл, так что у него хватило времени и на быстрое купание. Фенрис бросился к двери бегом, слыша стук и звонок колокольчика, боясь, что Хоук снова уйдёт, подумав, что эльф не откроет ему. Он открыл Гаррету с улыбкой. Ферелденец улыбнулся Фенрису в ответ, понимая, что тот очень его ждал и рад видеть. — Здравствуй, Фенрис. Я пришёл, как и обещал. И принёс кое-что, чтобы нам было проще тебя учить, — Хоук показал ему довольно длинную, но узкую книгу — азбуку, — мы начнём с самого простого, с того, как пишутся буквы, а потом почитаем подаренную мной книгу. — Нет, Хоук. Мы начнём кое с чего другого. С ужина, — эльф трепетно взял мужчину за руку, потянув за неё и заводя его в дом. Гаррет сразу почуял запах грибов и жареного мяса, улыбаясь тому, как Фенрис подготовился к его приходу. Временный хозяин особняка Данариуса закрыл входную дверь, а затем повёл Хоука на кухню. — Чувствую, ты потрудился на славу. Запах восхитительный. — Прибереги комплименты до того, как всё попробуешь.       Ужин получился прекрасным. Фенрис ещё никогда столько не улыбался — Гаррет был щедр на похвалу, в том числе с сожалением говоря, что Адель готовить почти не умеет. А ведь было бы так здорово, если бы любимый человек мог приготовить для него что-то, что он любит. А так готовят только он и Орана. — Если ты будешь навещать меня почаще, я готов готовить для тебя твои любимые блюда. И, как видишь, я даже знаю, что именно ты любишь, — эльф немного смущённо взглянул на Гаррета, поймав на себе такой же нечитаемый взгляд, как тогда, когда он перевязывал его рану. — Спасибо, Фенрис. Я об этом обязательно подумаю, — сказал он после короткой паузы, улыбнувшись и тут же снова утыкаясь в тарелку. На сердце у эльфа потеплело.       Расправившись с ужином, который Хоуку очень понравился, в том числе и грибной суп, который он особенно отметил похвалой, Фенрис отвёл Гаррета в свой кабинет, прихватив бутылку вина из погреба и два бокала. Сев рядом за столом, расслабленно попивая вино, Хоук обучал эльфа чтению. Он будто невзначай касался его, и каждый раз Фенриса будто било током, а сердце начинало биться чуть чаще. На пару они осушили бутыль вина так быстро, что даже не заметили. И от этого в немного пьяном разуме Гаррета появилась такая чудесная идея — читать книгу, лёжа на покрывале в спальне, перед камином. И хотя Фенрис как раз совсем не был пьян, он всё равно согласился, с большим удовольствием. Ему даже не было жалко стаскивать с кровати одеяло и класть его на не самый чистый пол. Ведь затем он сел на одеяло, а Гаррет, мотивируя это тем, что так ему будет удобнее исправлять своего ученика, устроился между его ног спиной. Эльфу пришлось приобнять Хоука и держать книгу, опираясь о его грудь, но он был только за. Любимый был так близко к нему, он мог касаться его и даже невзначай поглаживать по волосам. К тому же, книга была очень интересной, и за чтением вечер пролетел незаметно. Жаль лишь что всё имеет свойство кончаться.       Уже сонно взглянув на часы, Хоук обнаружил, что было уже два часа ночи. Он чуть ли не подскочил, ругнувшись. — О, Андрасте, я совсем забыл о встрече с Адель. Она наверняка уже давно спит. — Гаррет, извини, я не знал… Я бы не стал тебя задерживать, — Фенрис поспешил оправдаться, но рука ферелденца легла на его плечо. — Ты не виноват. Этот вечер… Спасибо тебе за него. Мне было так по-семейному уютно. Будто я вернулся в детство, когда все мои родные были со мной, а я был дома, в Лотеринге. Думаю, я просто не хотел уходить отсюда, неосознанно. И хотя Адель наверняка будет сильно расстроена… я не жалею, что провёл вечер не с ней, а с тобой. И даже если бы у меня была возможность вернуться в прошлое, я бы не изменил ничего, — с этими словами Гаррет взял его руку, поцеловал тыльную сторону ладони и поднялся, с улыбкой взглянув на Фенриса, потерявшего дар речи и просто смотрящего на него с обожанием, — до встречи завтра. Хорошо выспись, нам предстоит тяжёлый путь.       Когда Гаррет ушёл, эльф ещё долго не мог успокоить быстро бьющееся сердце. Теперь у него совершенно точно был шанс на счастье. И он им воспользуется.

***

      Самым сложным заданием, оставленным на потом, было разобраться с фальшивомонетчиками. Дело в том, что никто доподлинно не знал, откуда в городе вообще появилось фальшивое золото. За помощью в этом деле к Хоуку обратилась Авелин, потому что уже и не знала, что с этим делать. Следов злоумышленников не было никаких, и потому Гаррет, Фенрис, Варрик и Андерс потратили целых пять дней чтобы разузнать хоть что-то. Конечно, повезло дворфу и в «Висельнике». Он разузнал, что распространяют монеты через склады в порту, меняя сундуки с золотом на сундуки с фальшивками. И после таких «увлекательных» пятидневных поисков информации, началось ещё и трёхдневное ожидание в засаде на складах. Единственное, что радовало Фенриса, так это то, что когда они делились по двое, чтобы в случае чего не упустить виновников беспорядков, Гаррет сам изъявил желание быть в паре с ним. Они по-долгу беседовали, Гаррет рассказывал ему о своём детстве, а Фенрис делился обрывками своих воспоминаний. Когда ему было тяжело говорить о чём-то, Хоук брал его за руку, поддерживая и понимающе глядя на эльфа. Он так скучал по этой заботе и нежности, которую проявлял к нему ферелденец до той ночи, и сейчас наконец вновь чувствовал себя счастливее. Но ещё лучше стало, когда на третий день они всё-таки поймали в «капкан» нужного человека и разговорили его парой ударов. Как оказалось, во всём виновата какая-то тайная банда разбойников, обосновавшихся на Рваном береге. Пришлось долго бродить там, чтобы выяснить, где именно находится вход в их логово, потому что его было видно только с одного ракурса, и хотя друзья несколько раз проходили мимо в поисках, понять, что там есть пещера удалось только на четвёртом круге, под вечер. Ещё на складе, под пытками, бандит сознался, что людей в логове очень много, они хорошо вооружены, к тому же, есть штук двадцать магов, а на спуске множество ловушек. Потому, прежде чем идти в логово врагов, Фенрис отвёл Гаррета в сторону и крепко обнял его, прося быть осторожным и не подставляться лишний раз под удар. — Я буду в порядке, Фенрис. Лучше береги себя ты. Я не могу потерять тебя снова, — Хоук обнял его в ответ, одной рукой трепетно проведя по острому уху и заставляя эльфа густо покраснеть, утыкаясь в грудь любимого. — Ну же, голубки, давайте быстрее закончим с этим и вернёмся домой, — окликнул их Варрик, чуть улыбаясь тому, как счастлив сейчас был Хоук.       Нехотя отпустив друг друга, Гаррет и Фенрис всё-таки направились вместе с друзьями в логово разбойников. Пойманный ими бандит не соврал — здесь и правда было множество ловушек, но Хоук умело их отключал, иногда при помощи Варрика. Правдой оказалось и то, что разбойников было очень много, и вооружение у них было отличное. Каждый бой давался им тяжело. Больше всех доставалось Андерсу — помимо того, что по нему старались стрелять все маги и лучники, ему приходилось лечить соратников, и сил оставалось всё меньше. И потому, в последнем бою, когда они добрались до главаря банды, маг не смог ничем помочь, просто свалившись без сил. Варрику пришлось оттаскивать его в сторону, и Фенрис с Хоуком остались без прикрытия стрелами. Решив, что эльфа убить будет куда легче, ведь он на вид был слабее из-за не слишком большого роста и меньшей мышечной массы, чем у Гаррета, разбойники окружили его в кольцо. И хотя Фенрис очень стойко переносил удары, да и броня у него была прочной, его смогли ранить. Слыша, как эльф стонет от боли, Хоук будто вошёл в исступление. Его удары были так точны, что противники падали замертво после первого же попадания. Он смог разбить кольцо, а к тому моменту Варрик наконец оттащил мага в безопасное место и снова начал стрелять, чем существенно облегчил Хоуку работу. Как только последний разбойник был убит, Гаррет сел рядом с раненым эльфом, который от бессилия лежал без сознания, но главное — дышал и был жив. Осторожно подхватив Фенриса на руки, ферелденец поднёс его к пришедшему в себя Андерсу. Маг залечил раны, но в сознание эльф не пришёл — слишком устал. Потому, Гаррет нёс его на руках до самого города. Оставлять его одного в особняке мужчина не хотел, потому отнёс к себе, укладывая на кровать и ложась рядом — не смог не поддаться искушению. Хоуку эльф всегда казался таким беззащитным с этим его большим двуручным мечом и при этом хрупким на вид телом. Конечно, Фенрис был одним из самых искусных воинов, каких Гаррет встречал, он был очень силён, несмотря на свои габариты, но было в нём нечто, что заставляло ферелденца хотеть спасти его от любой опасности. Глядя на него, тихо спящего рядом, Хоук подумал, что хотел бы видеть его рядом каждый день. Когда Фенрис рядом, он ощущал спокойствие и уверенность в себе. С Адель он ничего подобного не чувствовал, хотя конечно был очень благодарен ей за поддержку. Но от каждого взгляда, каждого прикосновения к эльфу Гаррет чувствовал давно забытое счастье. Фенрис нравился ему и внешне, и внутренне, своей загадочностью и неповторимой заботой. Полностью отдаваясь вновь нахлынувшим чувствам к эльфу, Хоук стиснул его в объятиях, целуя в макушку и закрывая глаза, заснув всего через несколько минут.

***

      Давно его пробуждение не было таким приятным. Эльф сначала не понял, где он находится, ведь последнее что он помнил — это битву в довольно тёмной пещере и боль в районе плеча, живота и бедра, как раз там, где сейчас, благодаря усилиям Андерса, красовались почти незаметные царапинки. Сейчас же он лежал на боку в мягкой постели, глядя на знакомый камин и лежащего около него коричневого пса. Сзади его кто-то обнимал и посапывал, уткнувшись в его шею. Приподняв одеяло, а заодно и отметив, что раздевать его не стали, он сразу понял, что его обнимают любимые тёплые руки Хоука, который как раз-таки переоделся в домашний костюм. Фенрис усмехнулся, думая, что Гаррет просто не хотел чтобы эльф подумал о нём что-то дурное, потому и не стал снимать его броню. Эльф взглянул на часы, понимая, что уже полдень, а затем развернулся в объятиях, встречаясь с ещё сонным взглядом карих глаз. — Доброе утро, Хоук. Хотя, скорее добрый день, — Фенрис улыбнулся ему, а Гаррет зевнул. — Главное, что доброе, а остальное не так важно. И извини, что отнёс тебя сюда, я переживал за тебя и подумал, что если ты будешь рядом, мне будет спокойнее. — Я только рад. Я бы хотел проснуться также и после той ночи, — проговорил он немного стыдливо, но не отвёл взгляда от Хоука. Он подумал, что сейчас пора наконец расставить все точки над «и». — Я бы тоже этого хотел, Фенрис, — Гаррет нежно провёл рукой по его щеке. — Я так хочу вернуться обратно, в тот самый момент, когда решил оставить тебя и не позволить себе совершить этой ошибки. Я ни о чём в жизни так не сожалею, как об этом, — эльф приблизился к Хоуку и почти невесомо коснулся его губ своими.       Ответ Гаррета был ясен без слов — он тут же углубил поцелуй, крепче обхватывая талию эльфа руками. В поцелуе были и страсть, и нежность, и преданность, которые Хоук чувствовал к Фенрису, и он это отлично понял, делясь тем же с любимым. А затем, довольно неожиданно для Гаррета, эльф перекатился, усаживаясь на него сверху и разрывая поцелуй. — Твои прикосновения не выходят у меня из головы уже год. Я снова хочу почувствовать тебя внутри, — Фенрис провёл пальцем вниз, по груди Гаррета, останавливаясь на поясе и развязывая его. — Значит, мне всё-таки стоило раздеть тебя вчера? — Хоук усмехнулся, глядя в полные желания зелёные глаза. — Тебе определённо стоило это сделать, — провёл ладонями по груди и торсу ферелденца, распахивая верх красного костюма, а затем и вовсе освобождая Гаррета от него. — Что ж, мне предстоит исправить это упущение, — Хоук хотел скорее взглянуть на столь желанное тело вновь, потому действовал быстро и порывисто — заклёпки на броне чуть ли не оторвал, а снятые части и вовсе отшвыривал в стороны.       Оставшись в одних брюках, Фенрис остановил руки Гаррета, поднося их к своим губам и целуя тыльную сторону ладоней. — Ты слишком нетерпелив, а я хочу насладиться тобой подольше. Дальше я сам, — сказал он с лёгкой и немного хитрой улыбкой.       Фенрис положил руки Гаррета на кровать и сполз вниз с его ног, стаскивая с любимого брюки. С блеском в глазах он провёл рукой по его паху, видя, что член уже налился кровью, а затем опуская и бельё. Взяв член в одну руку, он пару раз провёл по нему сверху вниз, а затем, удобнее перехватив у основания, провёл языком по всей длине, с упоением слыша хриплый стон в ответ на своё действие. Он тут же взял в рот головку члена Хоука, причмокивая губами и прикрыв глаза. Обведя её языком, он вобрал член глубже в рот, примерно на одну треть, а второй рукой принялся потирать яички. Фенрис был очень умел во всём что касалось секса, но не думал, что когда-нибудь ему это пригодится. Он не хотел сближаться ни с кем, до того, как встретил Гаррета, разумеется, а уж тем более просто заниматься с кем-то сексом, без чувств. Ему приходилось спать с хозяином, которого он всем сердцем ненавидел, и это несомненно оставило отпечаток на отношении Фенриса к этому занятию. Но та ночь всё изменила, заставляя вспоминать не о Данариусе, а о своей безмерной любви к Хоуку. И ему эльф очень хотел доставить удовольствие. Он постепенно вбирал член всё глубже в рот, а затем и в горло, водя по нему языком. Вобрав до основания, он на пару мгновений застыл в таком положении, даже не переживая по поводу побаливающих челюстей, а затем медленно вынул член изо рта, вылизывая его под хриплые стоны. Гаррет запустил одну руку в его волосы, поглаживая их и игриво потирая ушки. Чуть улыбнувшись и перехватывая член рукой и потирая его, Фенрис вставил в рот три пальца другой своей руки, вылизывая их и чувствуя даже через прикрытые глаза взгляд Гаррета. Обильно смочив пальцы слюной, он стянул свои брюки и бельё второй рукой, затем, вновь взяв в рот член Хоука, просунул руку между своих ног, вставая на четвереньки и расставляя ягодицы. Затем вставил в себя по одному облизанные пальцы, издавая стоны. Ферелденец уже двумя руками стал потирать его чувствительные уши. Очень скоро эльф почувствовал, что не может терпеть и ждать, пока растянет себя — он хотел большего. Потому, он вынул изо рта член, а затем вытащил из себя пальцы, пересаживаясь на пах Гаррета. Руки мужчины тут же оказались на его бёдрах, поглаживая их и чуть сжимая ягодицы. Заведя одну руку назад и придерживая член любимого, Фенрис приподнялся, направляя его в себя, и плавно опустился, закусывая губу от сладкой боли. Хоук тут же сел, не в силах удержаться и целуя эльфа в шею. Фенрис сам стал двигать бёдрами, чувствуя смесь лёгкой боли из-за недостаточной растяжки и удовольствия от нежности, которую дарили ему руки и губы любовника. Для удобства обхватив его за шею, эльф чуть запрокинул голову, позволяя Гаррету целовать его везде, где ему хотелось. Хоук был чуть грубее, чем в первый раз, позволяя себе ставить засосы на смуглой коже и сжимая ягодицы эльфа посильнее, но Фенрис был совсем не против. Ему даже нравилось, он чувствовал страсть Хоука, и это ему очень льстило. Чувствуя, что боль почти прошла, Фенрис ускорил движения бёдрами, тут же ощущая, что и Гаррет стал двигаться ему навстречу. От переизбытка чувств, эльф прикусил его плечо, тут же расцеловывая это место. Уже будучи на пределе, эльф взглянул на ферелденца, видя, как тот тут же улыбнулся, и, периодически постанывая, проговорил: — Гаррет, я так люблю тебя. Я хочу быть с тобой всю свою жизнь. Мне так хорошо с тобой, — он хотел сказать что-то ещё, но Хоук не позволил, впиваясь в его губы своими.       Фенрис кончил первым, стоня через поцелуй и запустив руку в волосы любимого. Хоук же ещё некоторое время двигался внутри него, но продержался не слишком долго, осторожно выходя из эльфа, чтобы не спустить внутрь. Только тогда он оторвался от губ любимого, тяжело дыша и позволяя эльфу уткнуться в своё плечо. — Думаю, сегодня мы никуда не пойдём. У меня совсем нет желания и сил выбираться из постели, — Гаррет улёгся на кровать, придерживая Фенриса одной рукой. — Раз ты так решил, я согласен. Я ведь сказал, что хочу быть с тобой всю жизнь, — эльф оторвался от его плеча только чтобы коснуться своим лбом его лба, чмокнуть любимого в губы и уткнуться обратно. — Надеюсь на то, что твоё желание исполнится, Фенрис, — умиротворённо ответил ему Хоук.