***
Джено просыпается от легкого толчка в бок. — Вставай, Ли. Мы почти приехали, — Ренджун дожидается, пока Джено откроет глаза, а потом безжалостно сталкивает голову Донхёка со своего плеча, смеясь с недовольного сопения в ответ. За окнами мелькают зелёные пушистые ели, укрытые снежным одеялом, а в салоне фоном играет прилипчивая попсовая композиция про «очень плохого мальчика». Джено пару раз моргает, пытаясь сконцентрироваться и согнать пелену с глаз, вытягивает шею, мыча от тянущей боли в спине, и протирает рукавом запотевшее окно. В свете фонарей, наконец-то появившихся на обочине, Ли замечает редкие домики, украшенные игрушками, гирляндами и венками. В некоторых из них до сих пор горит свет, но рассмотреть что-либо, когда они едут на такой скорости, — невозможно. — Добро пожаловать в Снежную Ночь, — Марк сбрасывает скорость до предельно допустимой, когда справа мелькает деревянная табличка с названием города, и кидает на Джено лукавый взгляд через зеркало заднего вида. Его волосы растрёпаны, очки съехали на кончик носа, а под глазами залегли жуткие тени, потому что сменить его за рулём никто не мог, а добирались они сюда много часов, несколько раз свернув не туда и потерявшись в указателях. Джено вытягивается вперёд и хлопает друга по плечу, выражая немую поддержку, но тут же оказывается жёстко оттянут Ренджуном назад. — На флаерах выглядело куда лучше, — не скрывая разочарования, говорит Чэнлэ с переднего пассажирского и вплотную прижимается к дверце, пытаясь рассмотреть хоть какой-нибудь указатель в темени. На извилистой дороге с самого въезда не было ни одного знака, а о разметке, кажется, в этой глуши и вовсе никто не знает. Ренджун включает фонарик на телефоне и раскладывает на коленях бумажную карту, которую они напечатали ещё дома по настоянию Донхёка. Интернет полностью пропал ещё пару часов назад, на прощание моргнув одним столбиком в значке связи. Марк успел позвонить матери Хёка, когда они проезжали мимо озера в паре десятков километров отсюда, а после все гаджеты отрубились от внешнего мира как по команде. — Современный город с прекрасно развитой инфраструктурой, снежный склон с пятью трассами различных уровней сложности, дорогие отели и бары, где подают напитки на любой вкус, — важно зачитывает текст из брошюры Донхёк. — Чёрт возьми, Марк. Клянусь, ты последний раз выбираешь нам место для зимнего отдыха. — Ты каждый год говоришь это, но всё равно позволяешь ему планировать наши поездки, — раздражённо напоминает младшему Ренджун, поворачивая карту разными сторонами. В век технологий ориентироваться по куску бумаги со схематичной разметкой и пытаться отгадать, где, собственно, ты находишься, — задача последнего уровня сложности. — О боже, вы помните тот коттедж, который мы снимали два года назад? — Чэнлэ заливисто смеётся, вспоминая отдых двухгодичной давности, на что Марк отчаянно стонет и пихает его в плечо. Первый совместный отдых после полугодовой разлуки стал довольно запоминающимся. Марку, как самому старшему и ответственному, доверили выбор места, за что каждый впоследствии поплатился сполна. Парень долго общался с арендатором, выяснял детали, но, когда они приехали, внутри была только одна кровать, кирпичная кладка камина осыпалась от любого прикосновения, а в поленнице вместо дров лежали растолстевшие ленивые мыши. Год назад история повторилась. Они решили пойти в поход на все праздничные дни, но из-за невнимательности Марка вместо трёх положенных палаток у них оказалась только одна. На пятерых. Ренджун ночью так сильно пнул Донхёка пяткой по лицу, что синяк не проходил ещё две недели. — Воспоминаний после отдыха, устроенного Марком, мне хватает на год вперед, — с улыбкой говорит Чэнлэ, натягивая пушистую жёлтую шапку на голову. Они выехали на главную улицу и свернули куда-то в сторону, следуя указаниям Ренджуна. Судя по карте, отель с названием «Символ мира» должен был быть уже через несколько домов. После университета они долго не виделись, устраиваясь на местах, обживаясь и привыкая к новой жизни. Марк пропадал в университете, переживая магистратуру и первые практики только благодаря заботливому лучшему другу Хёку. Чэнлэ путешествовал по родине, собирал историю предков и постигал дзен у монахов (с его слов). Ренджун стажировался на радио, а сам Джено прыгал с одной подработки на другую, пытаясь найти, чем хочет заниматься. Их так закружило в дурацкой взрослой жизни, что, когда после нескольких месяцев затишья в общем чате Донхёк предложил встретиться хотя бы на праздники, никто и не думал отказаться. Так и появилась традиция отмечать Рождество всей компанией. Вывеска «Символ мира» действительно ярко горит в конце улицы. Среди множества маленьких, едва оторвавшихся от земли хижин их отель выглядит как дорогая высотка, уходя к небу на целых четыре этажа. Марк устало откидывается на сидение и прикрывает глаза, когда они останавливают машину на парковке, а Чэнлэ громкими криками гонит их из салона. Донхёк, проспавший последние пять часов, едва не падает на колени, стоит ему разогнуться в полный рост на заснеженной дороге. Марк успевает подхватить его в последний момент. — Почему, интересно, ты не надел ту шапку с арбузом, которую я подарил тебе в прошлом году? — возмущённо бросает Донхёк вместо слов благодарности. Марк закатывает глаза и слишком резко застёгивает чужую куртку, едва не прищемив острый подбородок. Чэнлэ тем временем открывает багажник и вытаскивает первые сумки, вручая их Ренджуну. Джено забирает чемодан и рюкзак и идёт вперёд, пытаясь хоть немного привести в чувство затёкшие ноги. Под его ботинками приятно хрустит снег, а морозный воздух пропитан хвоей и свежестью. Парковка, отделяющая город от леса, не заполнена даже на половину: пара пикапов с облупившейся краской, несколько седанов, потрёпанный серый форд и чёрный хаммер Марка, резко выделяющийся на фоне довольно скромных машин. Джено разглядывает цветную черепицу на крышах, виднеющуюся из-под толщи снега, замечает подъемники совсем рядом, буквально через несколько зданий от их отеля, и замирает, когда взгляд останавливается на пугающем рельефе могучих вершин. Курортный городок со всех сторон укрыт густыми кронами многолетних деревьев со снежными шапками на ветвях и величественными, могучими горами, уходящими пиками в яркое море звёзд, мерцающее над головой. От вида бледного диска убывающей луны у Джено на секунду перехватывает дыхание. Он закрывает глаза и позволяет себе вспомнить, как трещали под ногами замёрзшие ветки, как ухала сова, пугливо улетающая с дерева, стоило ему приблизиться, и как ветер гулял в ушах, когда он гнался за невидимой целью. Всего пару дней назад он летел через родную лесную чащу, свободно дышал и не боялся ничего вокруг. Громкий звук, с которым Донхёк приземляется на задницу рядом с ним, выдёргивает его из приятных воспоминаний. Джено смеётся с выражения абсолютной растерянности на чужом лице, помогает парню подняться, отряхивает чёрные джинсы от снега и забирает у него одну сумку, загораясь предстоящим отдыхом. Он в горах, в городке, который со всех сторон окружён лесом, а впереди — две недели рядом с лучшими друзьями. И пусть это место не совсем такое, каким они хотели его видеть. Может, в дневном свете оно заиграет новыми красками?***
На ресепшене их приветствует молодой паренёк, с улыбкой спрашивая, бронировали ли они места. Ренджун напрягается, не припоминая, чтобы старший говорил что-то о брони, но тот расталкивает их в стороны, опуская документы на стойку. — О да, конечно. Бронь на имя «Ли Минхён», — Марк возмущенно озирается, услышав несколько облегчённых выдохов у себя за спиной. — Тут тепло, камин в рабочем состоянии, и даже если в комнате будет только одна кровать, это место уже лучше, чем предыдущие, — Джено смеётся в ладонь, слушая тихий шепот Ренджуна. Он оглядывается, восхищённо осматривая многочисленные фотографии местной флоры на стенах. Это место не похоже ни на один отель, в котором ему приходилось бывать прежде. Искусственный камин, виднеющийся чуть дальше по коридору, окружён креслами-мешками, и влюблённая пара, наверняка решившая устроить себе позднее свидание, тихо шепчется с кружками в руках. Деревянная стойка оплетена искусственной омелой, а в кашпо, висящих по бокам, красивой композицией лежат еловые ветви, пуская по холлу легкий, ненавязчивый аромат настоящей зимы. Несколько красных свечей разных размеров, деревянные фигурки оленей, на шеях которых тускло поблёскивают гирлянды, и окна в пол. Такое внимание к мелочам делает отель домашним, предназначенным для семейного отдыха, не отпугивает напускной роскошью. «Символ мира» удивительно вписывается в местный колорит, подходя к одноэтажным домикам, при этом имея свой собственный стиль. — Три номера на третьем этаже. В стоимость включены завтрак, обед и ужин, бассейн и свободное посещение тренажёров, а также столик на пять человек в нашем ресторане на вечернюю программу. Надеюсь, вы хорошо проведёте время в Снежной Ночи и в нашем отеле. Джено благодарно улыбается мальчишке, замечая на груди бейджик с именем «Джисон», и поднимает с пола сумки, толкая застывшего Чэнлэ в плечо. — Чего встал? Пожалуйста, возьми мой портфель! — Джено идёт за Марком, краем глаза замечая, как краснеет друг и смущенно опускает глаза в пол мальчишка-администратор. В красочной, тёплой обстановке он выглядит как мрачный жрец, с ног до головы одетый в чёрное, и чем он так привлёк внимание Чэнлэ — непонятно. Джено ухмыляется, понимая, что для кое-кого этот отдых может закончиться курортным романом. В отеле очень тихо, поэтому шёпот Донхёка, остановившегося в дальнем конце коридора у нужных комнат, слишком громко отскакивает от стен. — У нас три номера на пятерых. Кто-то будет жить один в люксе, поэтому предлагаю сыграть в «камень-ножницы-бумага», чтобы узнать имя счастливчика. — Ни за что не буду играть с тобой, Донхёк! Ты постоянно жульничаешь, — Чэнлэ бросает сумки на пол и, кряхтя, прогибается в спине. — Да когда такое было?! — Всегда, — прерывает их Джено. Он тянет руку к рюкзаку Марка, достаёт из маленького кармана заранее заготовленные палочки, одна из которых значительно короче остальных, тасует их за спиной и вытягивает вперёд. — Донхёк последний. Под недовольное фырканье парня Марк тянет первым, и, естественно, оказывается, что он живёт с кем-то. — На мне родовое проклятье, — бубнит он и, подняв сумку, останавливается напротив первой двери. Когда дело касается споров или игр с призом на кону, Марк всегда проигрывает первым. — Не удивлюсь, если его на тебя наслал Донхёк, — закатив глаза, произносит Чэнлэ, получая подзатыльник от друга. Ренджун вытаскивает ещё одну длинную, отчего Донхёк радостно взвизгивает, подходя ближе к оставшимся соперникам. Чэнлэ удручённо стонет, не получив в распоряжение люкс, но расстраивается недолго, обнимая Ренджуна за плечи и предлагая ему жить вместе. Донхёк буквально на секунду сталкивается с Джено взглядом, и благодаря этому контакту становится понятно, что он знает, где какая палочка. Его глаза хитро прищурены, усмешка сияет на розовых губах и, очевидно, что лис с самого начала всё предугадал. В его крови столько удачи, что при всём желании Джено никогда не сможет победить. Подобные игры всегда заканчиваются в пользу младшего, поэтому, когда Донхёк намеренно вытягивает длинную палочку, Джено всеми силами пытается скрыть собственное удивление. — Как жаль, что придётся разделить комнату с Марком, — Джено ошеломлённо хлопает глазами, медленно понимая, зачем Хёк это сделал. Его взгляд наигранно опечаленный, и, судя по реакции парней, игнорирует разыгравшийся спектакль только Марк. И вовсе не из-за плохого зрения, а потому что он абсолютно не замечает очевидного, пока его не ткнуть в это носом. Наверняка он догадывается о чувствах Донхёка, вот только Марк не заинтересован в отношениях, и чужая многолетняя влюблённость ему совершенно до лампочки. Джено поднимает с пола свой рюкзак, посмеиваясь от продолжающейся комедии Донхёка, получает у старшего ключ-карту и счастливо бредёт к комнате, отпирая замок. Дорога так сильно вымотала его, что единственное, о чём он может сейчас думать, — большая кровать, мягкие простыни и пара подушек для удобства. Всё остальное он успеет посмотреть завтра.***
Отель невероятный. Из окон спальни прекрасно видно горы и лес, поэтому первые пару часов после пробуждения Джено не поднимается с кровати, встречая рассвет. Его глаза неотрывно следят за мягким тёплым солнцем, постепенно ложащимся на рельефные вершины, а довольная улыбка и не думает сходить с лица, когда склоны начинают переливаться в лучах нового дня. Чэнлэ заваливается в его номер ещё до завтрака. Он падает на него сверху и колотит Джено до тех пор, пока тот не скидывает его с кровати и не идёт в ванную. Они вдвоём, как самые большие любители катания, спешно собираются, игнорируя завтрак и сонных друзей, напяливают на себя экипировку и буквально бегут на снежные трассы. Катаются до дрожи в коленках и красных щёк, стянутых от переизбытка холодного воздуха. Донхёк, приехавший покрасоваться новеньким лыжным костюмом, удручённо опускается на снег после очередного падения, но Марк не сдаётся, из раза в раз ставя его обратно на ноги и пытаясь научить хоть чему-то. Ренджун так же, как и Донхёк, вставший на лыжи впервые, катается так уверенно и свободно, словно рождён для этого. После обеда он пробует сноуборд, а вечером тащит всю компанию в центр города, узнав, что из главной площади на время праздников делают каток. Ренджун впервые за долгое время выглядит настолько довольным, и на сердце у Джено теплеет, пока улыбка не сходит с ярко-красных губ. Ему давно стоило увезти друга так далеко от их дома, как это только возможно. От всего, что ежедневно мучает Ренджуна там, где он якобы должен чувствовать себя в безопасности. Город оживает: десятки людей прогуливаются по главной пешеходной улице среди сувенирных лавочек и палаток с глинтвейном, в отель ежедневно пребывают новые постояльцы, и теперь место у камина на первом этаже не бывает свободно даже ночью. Они знакомятся с иностранными студентками, почти умирают от смеха, наблюдая за неумелыми попытками Ренджуна флиртовать на чужом языке, устраивают ночь безумных танцев в единственном на весь город баре, не контролируя количество пива, смотрят фильмы на крыше отеля после заката и за неделю пробуют всё, что только может им предложить это райское место. Чэнлэ периодически сбегает от них, проводя время в компании вечернего администратора Джисона, слушая местные байки и проверяя все легенды днём вместе с остальными. Так они находят дурацкий жертвенный камень, где в позапрошлом веке убили какого-то воина, находят древний горный источник с кристально чистой водой, а также предпринимают попытку поохотиться на местное диковинное животное, которое можно найти только по ночам. Неудачно, конечно. Утром вторника, когда от их отдыха проходит ровно половина, Джено с трудом заставляет себя встать с кровати и отправиться на завтрак, мечтая, чтобы в дурные головы его друзей не пришла очередная безумная идея. Ему просто хочется пойти на склон и кататься до полного изнеможения, а не идти в лес, чтобы найти перо золотого дятла, живущего тут уже сотню лет. Может быть, сегодня Джисон пощадил их, не рассказав Чэнлэ очередную сказку. — После того как накатаетесь, обязательно сходите к друиду, — увлеченно рассказывает Донхёку одна из жительниц отеля, когда Ли садится за стол к парням. — Друиду? Вы верите в подобное? — удивлённо спрашивает Марк, так и не донеся ложку до рта. На его лице широкой полоской отпечаталась подушка, а на подбородке начало расти что-то отдалённо напоминающее щетину. Зимние каникулы хорошо влияют на него, вернув телу здоровый вид за счёт полноценного питания и нормальный цвет лица. Марк в этом году стал интерном с безумным графиком, где помимо учёбы началась также постоянная изнурительная работа в больнице. — Конечно. Странно, что вы только сейчас о нём услышали. Половина гостей города приехали сюда, чтобы попасть к нему хотя бы на пару минут. Говорят, что его предсказания сбываются с точностью до каждой детали. Джено хмыкает и открывает захваченную из номера книгу, чувствуя острый локоть Ренджуна на рёбрах. — Перестань. Это их право верить в подобное, — укоризненно шепчет друг, чтобы дама не услышала их разговор. — Друиды вымерли десятки лет назад. Тебе ли об этом не знать, Ренджун, — отвечает Джено, делая глоток воды из стакана. Жжение в груди, мучающее его после полнолуния наконец пропало, отчего настроение поднялось в разы. Чужая вера в давно исчезнувший вид веселит его не хуже местного шоу о жизни знаменитостей, которое Джено смотрел вчера перед сном. — Да, но тебе всё равно не стоит так говорить. Она может наказать тебя. — Дом мальчика через пару километров отсюда, прямо в лесу. Обычно он принимает гостей до самого вечера, — продолжает тем временем женщина. — Мальчика? — переспрашивает Донхёк. Он растрёпанный: русые пушистые волосы пиками стоят во все стороны, глаза заспанные, но безумно счастливые, а щёки покрыты румянцем. Свежий воздух им всем пошёл на пользу. — Разве друиды — это не старики, специально живущие в одиночестве десятки лет, чтобы связать себя с природой? — Необязательно, — Джисон подсаживается к ним за стол с большим подносом, доверху набитым едой, отчего Чэнлэ, пять секунд назад клевавший носом, резко приободряется. — Общество эволюционирует. Предположим, что вампиры тоже не выдумка. Вы же не думаете, что они, как и сотни лет назад, спят в склепах под слоем камня и боятся солнечного света? Джено чувствует, как нервно дёргается Ренджун рядом с ним. Джисон с виду совершенно обычный: совсем юный, долговязый, темноволосый, с маленькими глазами и вытянутым лицом. Но его взгляд, скользящий по гостям за столом, слишком глубокий, взрослый. Так смотрят только люди, знающие куда больше, чем кажется на первый взгляд. Джено определённо не доверяет ему. — Друиды — такая же выдумка, как и вампиры, — с ухмылкой бросает Донхёк, стреляя глазами в сторону Ренджуна. Он допивает сок из стакана, с грохотом ставит посуду на поднос и поднимается из-за стола. — Но я хочу посмотреть на него. Поэтому пошли. Конечно, Донхёка никто не слушает. Они слишком вымотались за прошедшие дни, поэтому выдвигаются только вечером, вдоволь насмотревшись шоу по телевизору и съев все оставшиеся запасы чипсов. Женщина, рассказавшая им про друида за завтраком, любезно сообщила, что дорогу можно сократить через парковку, поэтому они наперегонки бегут в сторону леса, а после, тяжело дыша, пытаются выяснить, кто же выиграл. Так и не придя к общему решению, парни принимаются перемывать кости местной знаменитости. — Обычный проходимец, — высказывает своё мнение Чэнлэ, пуская снежок в голову Марка, идущего впереди. Донхёк смеётся до слёз в уголках глаз с насупленного выражения лица старшего. — Хёк сразу же почувствует, если в нём нет ни следа магии. Скорее всего, он просто умелый психолог, который легко манипулирует сознанием человека, — размышляет Ренджун, пытаясь поправить красный шарф на своей шее. Джено, заметив чужие мучения, тормозит его за рукав и быстро завязывает тугой узел, закидывая один конец на спину. Друг этим вечером выглядит куда лучше: его кожа не сливается цветом со снегом, а глаза вернулись к нормальному состоянию, перестав пугать окружающих покрасневшими белками. — Поел? — тихо интересуется Джено, когда они чуть отстают от других парней. — Ага, — Ренджун прячет покрасневший нос в складках ткани. Он толкает Джено в плечо, показывая, что с ним всё в порядке, и предлагает ускориться, чтобы нагнать остальных. — Возможно, он маг, умело пользующийся своим даром, — предполагает Ли, догоняя Чэнлэ и пихая его в снег. Чжон в ответ со всей силы дёргает его за ногу, валя в сугроб следом. — Эй, уймитесь. Мы пришли, — одергивает их громкий гогот Донхёк, разглядывая большой дом, стоящий вплотную к деревьям. Обычное здание, украшенная еловым венком дверь и две атласные ленты, опутывающие перила. Марк поднимается по ступенькам и несколько раз стучит, спрашивая, есть ли кто-нибудь дома. Пара минут проходит в абсолютной тишине, прерываемой только тяжёлым дыханием Чэнлэ и ветром, гуляющим по верхушкам деревьев. Ответа не следует. — И зачем только сюда пёрлись, — разочарованно стонет Ренджун, поднимаясь к Марку и стуча настойчивее. — Может спит? Джено скучающе оглядывает местность вокруг, делает глубокий вдох и удивлённо вскидывает голову, улавливая цветочный аромат, плывущий откуда-то из-за дома. Ли хочет сказать парням о странном открытии, но Чэнлэ и Донхёк слишком заняты изучением темноты в окнах, а Марк и Ренджун продолжают барабанить в дверь, надеясь получить ответ. Джено делает пару осторожных шагов вперёд, ведомый странным букетом из цветочных масел, мокрой земли и ила, а после дуновения ветра идёт решительнее, до крайней степени изумлённый ароматом, отчётливо стоящим в воздухе. Его ноги утопают в снегу, но Ли продолжает идти, попутно бросая взгляд на окна с левой стороны дома, ища любые признаки жизни. Но вокруг подозрительно тихо. Джено, оказавшись на заднем дворе, испуганно тормозит, осознав, что он перестал слышать разговоры друзей. Тяжелый, воющий ветер над головой, доносит до него только рыкание животных, играющих далеко в лесу, едва слышный крик одинокой птицы, летающей в небе, и легкие удары капель о снежную подушку (солнце горячо облизывает сосульки на крыше). Словно передней части дома, где Ренджун продолжает стучаться в дверь, а Донхёк предлагает сделать «живую» лестницу, не существует. Джено пытается не дышать, впитывая в себя музыку леса, но идиллию нарушает громкий треск ветки, раздавшийся прямо за его спиной. Он резко оборачивается, едва не путаясь в собственных ногах, и задерживает дыхание, пытаясь успокоить гулко стучащую от испуга кровь в ушах. — Дыши, — говорит незнакомец перед ним, медленно протягивая руку к его лицу. Джено хочет отпрянуть, но замирает под магически глубоким взглядом карих глаз. Его ноги прирастают к земле, игнорируя панические сигналы мозга, а тело наливается легкостью, словно он прыгнул с парашютом и на полной скорости летит вниз. Джено со свистом втягивает воздух ртом и не смеет шевелиться, сосредотачиваясь на большой ладони, тянущейся к нему. Кончики чужих пальцев легко, едва ощутимо, касаются разгорячённой скулы, ведут дорожку до подбородка и пробегают по линии челюсти к уху. Тепло. Джено теряется в накатившей волне ощущений. Его кровь бешено бежит по венам, а эмоции, путающиеся клубком где-то в животе, не дают нормально дышать. Мышцы непривычно расслабляются, а контроль, который удерживал животное внутри, слабеет, меняя его снаружи. Но незнакомец не отстраняется: его губы расплываются в нежной, очаровательной улыбке, а морщинки в уголках глаз становятся глубже. Ладонь уверенно ложится на щеку Джено, поглаживая обветрившуюся на холоде кожу. — Не держи его. Покажи мне. Джено сам не понимает, что ищет в чужих глазах после этих слов. У него внутри всё дрожит от переполняющего чувства свободы, которое возникало только в полную луну, но цикл завершился, и волк, томящийся внутри всё это время, преждевременно проснулся от этого прикосновения. Джено закрывает глаза и доверчиво жмётся носом к широкому запястью, вдыхая аромат трав полной грудью, вытесняя из лёгких запах хвои, любимый парфюм Марка и мятные леденцы Донхёка. Он чувствует, как от жжения глаза наполняются слезами, как радужка выцветает и привычный шоколадный цвет сменяется холодным, льдисто-голубым пигментом. Его верхние зубы вытягиваются, царапая острыми концами губы, но ладонь на щеке не пропадает. Джено почему-то становится страшно, что человек, стоящий перед ним, испугается, не примет таким, каким его создала природа. Но вторая рука уверенно касается лица, и едва уловимое поглаживание придаёт Джено сил, уверяет в хорошем исходе. — Не бойся. Всё хорошо, — бархат голоса прекрасно вплетается в лесные звуки, и Ли, собравшись с силами, открывает глаза. Его встречают улыбкой. — Нельзя прятать такой красивый взгляд, — тихие слова, разделённые только между ними, пускают по загривку Джено колючие мурашки. Волчьи холодные глаза, которые Ли носит с самого рождения, впервые вызывают у кого-то такую реакцию. Он — белая ворона в стае. Его избегали из-за окраса, из-за глаз, из-за мыслей, и впервые кто-то говорит, что этот животный отпечаток красив. Джено смотрит с опаской, всё также прижимаясь носом к запястью. Не двигается. Ждёт, когда человек предпримет что-либо ещё. Сердце не сбавляет ритма, стучит загнанно, громко. Оно льнёт к теплу, запаху трав, доброй улыбке и розовому румянцу, горящему на чужих щеках. Мир сосредотачивается на размеренном, глубоком дыхании незнакомца. — Джено! Ли Джено! — испуганный голос Донхёка выталкивает их обоих из сладкого транса. Джено дёргается, вернувшись в сознание, отходит на пару шагов и моргает, теряя связь с волком, возвращаясь к человеческой сущности. Он поражённо смотрит вниз и приоткрывает рот, удивлённо следя за тем, как снег, услужливо расступившийся вокруг парня, медленно возвращается на место, укрывая цветущую землю, а трава, оплетающая босые ступни, скрывается за сугробами. Через пару секунд всё вокруг принимает совершенно обычный, нормальный для зимы вид. Парень успевает только послать ему смущенную улыбку, и окружающие звуки накрывают Джено как цунами, а Марк и Донхёк, держащиеся за руки, врываются на задний двор. — Ты что, спятил? Все фильмы ужасов начинаются с пропажи одного из членов команды. Мы думали, тебя убил маньяк! — выпаливает Донхёк, на скорости влетая ему в грудь и обнимая за плечи. Чэнлэ и Ренджун, задыхаясь, пробираются сквозь снег и тоже подходят к ним, настороженно разглядывая неизвестного человека. — Привет? — говорит Марк, склоняя голову набок. Джено возвращает контроль. Он перестаёт пялиться на бледные голые ступни и ведёт глазами выше, рассматривая простые чёрные джинсы на длинных ногах, абсолютно нелепый розовый пуховик, полностью расстёгнутый, точно не защищающий от холода, и красивый овал лица. В русых волосах незнакомца запутались хвойные иголки, и Джено не может перестать смотреть на тонкие губы, ярким пятном горящие на бледном лице. — Простите, я не ждал гостей сегодня, поэтому не слышал, как вы стучались, — Джено снова вздрагивает, услышав приятную интонацию чужого голоса, что не укрывается от Донхёка. Младший бросает на него удивлённый взгляд и выгибает бровь, не понимая, что творится с другом. Джено и рад бы объяснить, но в груди всё ещё что-то жжётся от близости со зверем, а слова застревают в горле, отказываясь становиться предложениями. — Нам сказали, что в этом доме живёт друид. Посоветовали прийти к нему за предсказанием и советом, — быстро рассказывает Чэнлэ, скрещивая руки на груди. Джено сжимает запястье Донхёка, пытаясь отвлечь его от изучения незнакомца, но тот не реагирует. Ли чувствует, как друг зовёт магию, просит у неё ответа, как сгущается воздух вокруг них. А ещё он видит, как задирает подбородок объект изучения, как он выгибает бровь, почувствовав попытки Донхёка, и сжимает губы в тонкую полоску, пресекая любые попытки дотронуться до него. — Немедленно перестань это делать, пока тебе или им не пришлось что-то отдать за этот вопрос, — голос парня теперь не кажется добрым и ласковым, каким он был всего пару минут назад. Джено поражённо смотрит на нахмуренные брови и видит, как в прищуренных глазах мелькает невидимая до этого сталь. Коленки Донхёка подкашиваются, и он почти падает на землю, но Марк и Джено вовремя оказываются рядом, подхватывая его с разных сторон. — Ты же знаешь правила, — Донхёк ничего не говорит вслух, но кивает, бросая затуманенный взгляд на друзей. Его румяное лицо теряет всякий оттенок, и Джено разжимает руку, позволяя взволнованному Марку полностью взять чужой вес на себя. Он пытается скрыть улыбку, когда Донхёк доверчиво прижимается к шее старшего парня и тот уверенно оставляет поцелуй на взъерошенной макушке, крепко прижимая тощее тело к груди. — Думаю, ему нужно полежать, — неожиданно заявляет парень, взмахом руки предлагая им проследовать за ним. Пятёрка переглядывается, пытаясь пообщаться без слов, но у них, как обычно, выходит только мысленный крик друг на друга, а позеленевшее лицо Донхёка вынуждает компанию пойти за босым человеком в дом.***
Внутри строение напоминает лофт. Просторная гостиная, заставленная книжными полками, шкафчиками со всевозможными склянками и целыми венками из подсыхающих трав под потолком. На второй этаж ведёт спиральная лестница, а в кухне, на плите, кипит странного запаха варево, напоминающее суп из водорослей. Перед телевизором раскидана какая-то одежда, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся кучей толстовок в разных оттенках, на журнальном столике несколько кружек с остатками чая и набор для шитья с катушками красного цвета. — Ты можешь отнести своего парня наверх, в кровать. Ему нужна тишина, — буднично говорит незнакомец, обращаясь к Марку. — Он не… — Ты не мог бы помочь мне собрать иголки? Кажется, одна осталась на затылке, — игнорируя возмущения Ли, говорит друид. Чэнлэ заторможенно реагирует на просьбу, но послушно вытаскивает хвою из чужих волос. Джено кивком головы указывает Марку на второй этаж. Тот, замявшись, всё-таки подхватывает Донхёка под коленками и легко поднимается по ступенькам, скрываясь на втором этаже. — Интересная у вас компания, — говорит Джемин, забирая у Чэнлэ иголки и складывая их в отдельный флакон. — Сид, влюблённый в меченого. Невероятно. Пару сотен лет назад о таком союзе даже мыслей ни у кого не было. Джено замирает, глотая вязкую слюну, собравшуюся во рту. — О чём ты? — голос Ренджуна серьёзный, напряжённый. Незнакомец хмыкает, устанавливая склянку с иглами в шкафу и опускаясь в кресло. Он вытягивает ноги, хрустит фалангами пальцев и тяжело вздыхает. — Да бросьте вы. Маг, — парень проходится взглядом по Чэнлэ, заставляя того вздрогнуть. — Полукровка, рождённый от союза вампира и человека, ребёнок эльфов, как вы их называете, и меченый. Как судьба свела вас вместе? — Обалдеть, — выдыхает Марк, застыв на последней ступеньке. Его глаза комично расширены, а на лице такое удивление, словно в доме друида только что воскресили мёртвого. — Это правда. Ты друид. — На Джемин, — представляется парень в кресле. — Потомственный друид, искусный сказочник и предсказатель будущего. — Довольно пафосно, не находишь? — спрашивает Ренджун, скрещивая руки на груди. — Лучше сразу заявить о своих преимуществах, — игнорируя чужую насмешку, отвечает Джемин. Его глаза останавливаются на Джено, заставляя того сжаться и смущенно опустить голову. Какого черта на него нашло там, на улице? Он, должно быть, спятил, раз позволил незнакомцу касаться себя. Но Джемин… — Приятель, мы думали, вы давно вымерли, — не стесняясь выдаёт Чэнлэ, усаживаясь на диван. Кажется, что он чувствует себя комфортно в этом доме, будто встретил старого друга и зашёл к нему на чай. — Большинство друидов ушли в горы. Природа в городах умирает. А я не хотел бы провести последние годы, слушая плач деревьев и стоны животных. Так я оказался тут. — А твои родители? Прости, — тут же поднимает руки вверх Марк, осознав бестактность своего вопроса. — Просто ты выглядишь очень молодо. — Они ушли дальше. При всём желании я не смог отказаться от цивилизации совсем. Серьёзно, как можно жить без нормального санузла и сырных чипсов? Джено улыбается против воли, пытаясь скрыть усмешку в ладони, но Джемин, кажется, замечает каждое его движение, смущая пытливым взглядом. — Разве тебе достаточно этого? Тут всё завалено снегом, а животных наверняка можно пересчитать по пальцам, — рассуждает Чэнлэ, направляя свой взгляд за окно. — Природа здесь тянется ко мне куда охотнее. Земли не испорчены людьми, деревья доверчивы, а животных в этих местах гораздо больше, чем ты думаешь. Чего стоят одни белые волки, — Джемин улыбается, кидая выразительный взгляд Джено. — Ты слаб, — веселость пропадает с чужого лица, когда На обращается к Чэнлэ. — Тебе нужно срочно выпустить силу наружу. Магия злится на тебя. Ты одарён, но пытаешься игнорировать это. Не в бровь, а в глаз. Джено поджимает губы, смотря на друга. Чэнлэ ненавидит свой дар, об этом знает каждый в комнате. Последний раз он использовал свои силы в школе, пытаясь защитить маленького Ренджуна от жестоких детей, решивших, что полукровке-вампиру не место среди них. Он серьёзно покалечил нескольких ребят. — Не думаю, что это твоё дело, — выдыхает Чэнлэ, моментально ощетиниваясь. Джемин хватает его за руку, не позволяя отвернуться. — Она причинит боль Джисону, если ты не отпустишь себя. Ренджун удивлённо хлопает глазами, в то время как с лица Чэнлэ сходит всякая краска. — Откуда ты?.. — Надеюсь, ты услышал меня, Чжон Чэнлэ. Потому что если мой Сонни пострадает из-за твоей глупости, ты лишишься жизни. Дальше взгляд друида падает на застывшего полукровку на диване. — Не упусти шанс, когда этот человек вернётся. Ты переживёшь каждого в этой комнате, Ренджун. Рядом должен быть кто-то, кто разделит настолько длинное существование с тобой. Вампир не двигается. Он щурит глаза, кривит губы, но ничего не отвечает, принимая чужие слова, впитывая их. — Меченый мальчик должен понимать, что магия не откликнется на его зов просто так. Ей всегда нужна жертва. А ты, — Джемин переводит взгляд на Марка, — должен следить за тем, чтобы он не навредил себе. Человеческое сердце хрупкое, и, разбив его, у них не остаётся ничего. Марк не отвечает. Джено впервые за долгое время видит его настолько серьёзным. Мудро сохраняя молчание, он прислушивается к чужим словам и, скорее всего, здорово пугается, потому что, несмотря на всю показную усталость от Донхёка, он именно тот, кто заботится о парне больше всех. — Волк, — Джено вздрагивает, когда карие глаза впиваются в него с другого конца комнаты. — Здесь ты найдёшь то, что так долго искал. Джено выгибает бровь, не понимая, что друид имеет в виду, но Джемин слишком быстро отворачивается, не дав ему задать ни одного вопроса. — Теперь, когда вы все получили по предсказанию, не хотите выпить по чашке какао? Мне невероятно интересно узнать, как настолько разные существа дружат столько лет.