***
Ренджун в ужасе. Он проснулся некоторое время назад, но встать так и не решился, беспокойно разглядывая тёмный потолок и отрывисто дыша. Во дворе смеётся ребёнок. И в этом не было бы ничего удивительного, живи они на первом этаже в какой-нибудь городской высотке. Мало ли что взбредёт в голову молодым родителям, чтобы успокоить своё чадо и вернуться обратно в кровать. Вот только их дом далеко за чертой мегаполиса, среди густого леса, куда люди уезжают специально, чтобы спрятаться от суеты и шума. И напряжённость хозяина вполне можно оправдать этой деталью. Будь Сяо здесь, Ренджун давно бы вытолкнул его с кровати, чтобы тот пошёл и проверил, кто забрался на их двор, но вампир несколько дней назад улетел в другую страну, чтобы подписать контракт с молодым музыкальным дарованием, оставив дом в полном распоряжении полукровки. А значит, повесил на него и ответственность за то, что по их территории бегает свора маленьких разбойников. Снизу раздаётся очередной смешок, и Ренджун чувствует, как ледяные мурашки ползут по спине, заставляя парня поежиться и повернуться в сторону окна. Пару часов назад он созванивался с папой, долго расспрашивал его о делах на новом месте, торжественно поклялся приехать в следующем месяце, а сейчас вздрагивает каждый раз, стоит кристально чистому хохоту разрушить спокойствие ночи. Если честно, то дети в принципе пугают его не на шутку. Ренджуну так много лет, но до сих пор ответственность за кого-либо, кроме себя и, может быть, Сяо, кажется ему страшнейшим наказанием. В отличие от своих друзей, он никогда не хотел ребёнка. Дети шумные, грязные, громкие, излишне любопытные, надоедливые. Если бы одним словом можно было описать всё, что Ренджун ненавидит, то «ребёнок» идеально подошло бы по каждому критерию. Вот только жизнь полукровки полна сюрпризов. Ренджун осторожно поднимается с кровати, бесшумно ступая по ковру, и останавливается перед тонким тюлем, внимательно разглядывая окутанный темнотой задний двор. С тех пор как полукровка переехал сюда, его целью стало превратить пустынное поле с одиноко качающейся на ветру рябиной в настоящий оазис, где можно было бы спрятаться от суеты и очистить голову от въедливых мыслей. И сейчас бледный свет луны, нежно очерчивающий красноватые кусты барбариса, скользящий от голубых елей к розовым кустам, заставляет всё в груди Ренджуна трепетать от гордости. Этот сад, остывающий под прикосновением ночного ветра, — то, во что он вложил душу и сердце. И сейчас он бездвижно ожидает наступления утра. Вообще-то на их территорию частенько захаживают туристы и буйные подростки. Ещё бы, ведь среди новых красивых домов в стиле хай-тек стоит жутковатый, мрачный, минималистично оформленный особняк, давно вошедший в список местных достопримечательностей. Сяо уже несколько десятилетий отказывается менять что-то в угоду новым веяниям моды и стиля, настаивая на аутентичности своего жилища. Чёрт знает, что он имеет в виду. Ренджун тихо берёт спортивные штаны с кресла в дальнем углу, одевается и, стараясь не издавать громких звуков, плывёт по коридору, постоянно прислушиваясь к происходящему снаружи. Ребёнок что-то напевает себе под нос, задевая растения в саду. Его пятки утопают в гальке, которой усыпаны дорожки, и Ренджун не представляет, как кто-то столь спокойно может гулять по чужому двору, не испытывая стыда или паники. Словно ребёнок, наряду с жителями дома, — полноправный владелец старинного места. Полукровка проходит мимо картин Джисона, которыми увешаны стены на первом этаже, мельком бросает взгляд на кухню, где рядом с раковиной по-прежнему стоит высокий стакан с недопитой водой, и замирает перед дверью, пытаясь просчитать, как лучше появиться перед незваным гостем. Сделать всё внезапно или выйти осторожно и не пугать мальца, дабы не травмировать хрупкую детскую психику? В конце концов, маленький нахал по доброй воле и в здравом уме вломился в его дом поздно ночью. Стоит ему с шумом распахнуть дверь, как беспорядочное движение в саду прекращается. Смех прячется где-то в шорохе листьев, а топот детских ног испаряется в воздухе вместе с каплями воды, оставшимися после дневного полива. Ренджун молча прищуривается, застыв на ступеньках. Рябина в порядке. Ажурная корона с гроздьями ягод гордо возвышается среди многочисленных кустарников и карликовых деревьев, и на сердце у Ренджуна становится гораздо спокойнее. Он осматривает совсем маленькую, проживающую своё пятое лето иву, и скользит глазами по беседке напротив, где Сяо любит играть на гитаре. Всё находится в гармонии, единении, но Ренджун, может, и прожил много лет, однако мозг до сих пор не подаёт признаков старческой деменции, а значит, смех ребёнка не мог ему послышаться. Он спускается вниз, голыми ногами задевая мягкую траву и морщась от щекочущих ощущений. Кончиками пальцев прослеживает контур листьев шиповника и бредёт мимо аккуратно стриженных кустов, но какое-то странное чувство внутри подсказывает, что ему нужно к рябине. Туда, где некоторые ветви склонились к земле под тяжестью плодов. Ренджун тормозит в нескольких шагах от дерева. И сразу же сталкивается с большими тёмными глазами, внимательно следящими за ним через штору из зелёных листьев. Тощий, с большими ушами и тонкой шеей, он чем-то напоминает полукровке Чэнлэ времён начальной школы. Чёрные волосы острыми пиками падают на высокий лоб, а маленькие пальцы легко поглаживают тёмную кору, ища в дереве поддержку, спокойствие. Они молча смотрят друг на друга какое-то время, и Ренджун, к сожалению, слишком умен, чтобы не сделать определённые выводы: перед ним не обычный соседский мальчишка, решивший покрасоваться перед дружками. Свет луны очерчивает зеленоватую кожу, сверкающую, словно дорогие украшения в лучших ювелирных магазинах, и далёкие воспоминания из прошлого, когда Джисон рассказывал им легенды о своих сородичах, мягко обволакивают сознание Ренджуна, даря ему понимание. Перед ним дриада. Мальчик дриада, родившийся из рябины, которая стоит на их заднем дворе. — Вот же дерьмо, — сипит он, отчего паренёк склоняет голову набок, заинтересованно хлопая густыми ресницами. Ренджун и раньше видел красивых детей: например, сын Сюйси с большими пронзительными глазами или дочка Шиён, чьи волосы напоминали мягкий чёрный шёлк. Однако этот сорванец, сидящий на дереве, чумазый и с всклоченными волосами, впервые по-настоящему очаровывает его. Достаточно одного прямого взгляда из-под бровей, чтобы Ренджун понял: Джемин даже с того света умудряется портить ему жизнь. Говнюк. Ни одно его растение до этого момента не являло свету дриаду, и именно этому дереву, посаженному в обмен на эльфийское кольцо, нужно было стать домом для магического существа. Ренджун буквально видит, как в раю, в аду или на той стороне Джемин злорадно смеётся, купаясь в удовлетворении. Ветви рябины очень тонкие, но мальчишка без страха сидит на них, зная, что дерево никогда не причинит ему боль. Судя по внешнему виду, ему около девяти-десяти лет, и Ренджун не может поверить, что они с Сяо столько лет не замечали происходящего у них перед носом. Может быть, это первый год, когда дриада решила покинуть своё убежище, а может, пацан проворачивает это уже не в первый раз. Никто теперь не узнает правды. — Привет? — перед тем как начать говорить, Ренджун громко прочищает горло, а потом несмело делает шаг вперёд, из-за чего мальчишка моментально ощетинивается и скользит глубже в листву. — Не бойся, я не причиню тебе зла. Если честно, ты — последний, кто виновен в сложившейся ситуации. И чёрт, На Джемин, клянусь, когда мы встретимся после смерти, я задушу тебя собственными руками. Кажется, бубнёж Ренджуна и вскинутые в открытом жесте руки немного успокаивают паренька. Если честно, то непонятно, кто из них больше боится другого. Что, если ребёнок начнёт плакать? Сяо не будет ещё неделю, и из них двоих, вероятно, он больше подходит на роль мудрого родителя, чем полукровка. Серьёзно, Ренджун до сих пор звонит папе, если сталкивается с какими-то проблемами. Как он сможет позаботиться о ком-то? Но дерево услужливо кидает проблему прямо ему в лицо, ведь полукровка поклялся защищать этот саженец ценой собственной жизни. И кто тянул его за язык? Заботиться о маленькой дриаде… Это даже звучит абсурдно. Сяо, который боится насекомых и не способен разогреть чайник, чтобы в том не прожглась дыра размером с Марианскую впадину. И Ренджун, пугающий грубостью всех, начиная от многочисленных знакомых и заканчивая собственным отцом. Вот же дерьмо. Стоит ли обрадовать Сычена тем, что он, кажется, стал дедушкой? — Может, спустишься? Я выгляжу странно, разговаривая с деревом среди ночи. Мальчишка в ответ на просьбу ухмыляется, и что-то подсказывает Ренджуну, что темноволосый ребёнок с ангельским внешним видом принесёт столько проблем, сколько в своё время не принёс даже Донхёк с его любовью к приключениям и страстной натурой. Когда парнишка ловко прыгает на землю, останавливаясь напротив и самодовольно задирая подбородок, Ренджун замечает дьявольский блеск его озорных глаз.***
— Что, по-твоему, это такое? — Сяо застывает на пороге их спальни, уставившись на раскинувшегося поперек Ренджуна ребёнка, сладко спящего уже несколько часов. — Когда ты сказал, что в доме появился новый член семьи, я ожидал увидеть собаку! — Это — подарок от На Джемина. Ты хотел дерево, посаженное друидом? Получай. Помимо растущего с каждой секундой раздражения, Ренджун чувствует кружащую голову радость из-за чужого возвращения. Он скучал, действительно тосковал по их рутине, включающей в себя громкие перепалки, взаимные оскорбления и безумную, какую-то извращённую любовь. Большую часть жизни Ренджуна они провели вместе, и полукровка просто не представляет, что делал бы после смерти Джено, если бы Сяо буквально силком не начал возвращать его к нормальной жизни. К той, где у Ренджуна ещё огромное, долгое путешествие длиною в сотни лет. Хотя тут можно поспорить, ведь за пару дней рядом с дриадой он едва не попрощался с жизнью несколько раз. А ещё с головой. И сном. Жаль, что Сычен уехал. Ренджун с радостью свалил бы на него заботу об этом гиперактивном ребёнке и продолжил бы жить так, как хотел. Потому что мальчик ужасно странный. Он может бесконечно носиться по саду, внезапно начать говорить с деревьями или, и того хуже, с землей. Его приводит в восторг шланг с журчащей водой, и Ренджун из раза в раз просит перестать ловить «длинную змею, иначе она свяжет его по рукам и ногам». Он прячет обувь полукровки, не даёт ему нормально готовить и до трясучки раздражает своей ехидной ухмылкой. На Джемин не сделал его хранителем. Он проклял существование Ренджуна, как искусная ведьма, обрёк на вечные страдания. — Ты шутишь? — басит Сяо, из-за чего мальчишка хмурится во сне и ворочается до тех пор, пока его голова не оказывается на плече у Ренджуна, а маленькие влажные ладони не давят полукровке на горло. Символично. — Я выгляжу как человек, который станет шутить о таком? — фыркает Ренджун, вытягивая вперёд руку. Сяо стремительно подходит ближе и сплетает их пальцы, переключая всё внимание с ребёнка, расплывшегося по кровати, на Ренджуна. От вампира пахнет долгой дорогой. Его точёное лицо в полумраке комнаты выглядит невероятно, и высокие скулы будто становятся острее, вплетая в черты глубокую задумчивость. У Ренджуна перехватывает дыхание. Сердце подстраивается под мерный ритм часов, когда мудрые, внимательные глаза медленно проходятся по его лицу, спотыкаясь о приоткрытые губы. Они редко открываются друг другу, и впервые за много лет Ренджун видит вампира таким: хмурым, серьёзным, но вместе с тем безумно растерянным. — Почему он лежит на тебе? — из всех вопросов он, конечно, выбирает самый дурацкий. Магия рассеивается, и, моргнув несколько раз, Ренджун снова видит перед собой раздражающего недалёкого мужчину, который выводит его из себя ещё со времён школьной скамьи. — Потому что решил, будто я его родитель, и не отходит от меня ни на шаг. Что за идиотский вопрос? — шипит Ренджун, смиряя вампира недовольным взглядом и до хруста стискивая чужие пальцы. — Я оставил тебя на неделю, Ренджун. Когда ты перестанешь вляпываться в неприятности? — устало спрашивает Сяо, наклоняясь и целуя младшего в макушку, пытаясь предотвратить надвигающийся ураган. Ему нужно было вернуться сразу после того, как полукровка написал, что у них неприятности, но он выбрал работу. Ренджун злится. Не бывает дней, когда он не злится на него, но внутри глупо растекается тепло. Он хорошо справлялся с пацаном в одиночку: в конце концов, тот ещё жив и не нанёс себе увечий, но вместе с Сяо гораздо легче даже дышать. Однако это не мешает ему дёрнуться и недовольно поджать губы. — Видимо, ты забыл, что я из тех, кто буквально ими живёт. Сяо позволяет себе короткую улыбку и усаживается на край кровати, окидывая тощего парнишку взглядом. Он явно не представляет, что делать со свалившейся на них ответственностью, но Ренджун не замечает в тёмных глазах желания сбежать. Они вдвоём подписались на это много лет назад. Выхода нет, остаётся только принять ситуацию и решить, что делать дальше. Не сбегая, не ругаясь и не срываясь на истерики. Вместе. — У него есть имя? Ренджун в очередной раз закатывает глаза. — Откуда? Он ещё пару дней назад даже говорить не мог! Повторяет какие-то слова, звуки. Но учится быстро. Я бы даже сказал, невероятно быстро. И боже, какой же он раздражающий! Они синхронно поворачиваются в сторону чмокающего губами ребёнка. Ренджун борется с желанием скинуть мальчишку на пол, когда чувствует, как текущие из приоткрытого рта слюни впитываются в его любимую пижаму. Гадость. — Есть варианты? Ренджун тяжело вздыхает. Правда в том, что он не хотел давать дриаде имя. Это значило бы, что полукровка принял ситуацию, что взял на себя роль родителя, даже если временно, потому что всё ещё имеет очень скудные знания о дриадах и не догадывается, надолго ли мальчишка задержится в образе человека. — Конечно нет. Ему подойдёт что-то раздражающее, вроде Доён или Чан. У него энергия не кончается даже ночью. Посмотри! Ренджун пальцем указывает на подрагивающую ногу, словно паренёк во сне куда-то бежит или яростно отбивается от выдуманных врагов. — Или ЯнЯн? — шутливо предлагает Сяо, хватая острую пятку как раз в тот момент, когда та собирается ударить его под рёбра. — ЯнЯн, — задумчиво повторяет Ренджун, опуская глаза на поблескивающую в темноте кожу и мягкие тёмные волосы. Ему не нужно быть друидом, чтобы знать, что мальчишка вырастет по-настоящему красивым. У него это заложено в генах. И трудно представить более подходящее имя кому-то столь необычному. — Мне нравится. — Главное, чтобы понравилось ему. Ренджун в жизни прошёл через столько вещей, но ребёнок… Родительство иногда снится ему в кошмарах, однако происходящее — реальность. И когда ЯнЯн спит или увлечён чем-то настолько, что перестаёт мельтешить перед глазами, Ренджун не чувствует ненависти или страха. Но и нежных чувств не питает. — Ладно, помоги мне положить его нормально. Ужасно проголодался, — пыхтит полукровка, пытаясь убрать от своего горла цепкие пальцы. — В каком смысле? — нахально спрашивает Сяо, играя бровями. — Заткнись, мы теперь родители. Забудь о сексе до тех пор, пока ему не исполнится шестнадцать. Сяо тихо посмеивается и с легкостью перетаскивает ребёнка на другую часть кровати, моментально пихая ему в руки подушку, чтобы тот снова не впился конечностями в Ренджуна. — Дашь мне своей крови? — Катись к чёрту, — сквозь зубы цедит Ренджун, выталкивая вампира из комнаты. Он последний раз осматривает ребёнка на кровати и в умиротворённой тишине поворачивает голову к стене, цепляясь глазами за висящий там оберег. Эта вещь — что-то вроде ловца снов. Джисон преподнёс ему резное украшение для дома в подарок на Рождество много лет назад. Сверху — широкий круг, по всему периметру опутанный лентой глубокого зелёного цвета, от которого вниз тянется длинная бечёвка, удерживающая на себе семь квадратных пластинок с именами. Ренджун с улыбкой смотрит на ту, где мягким курсивом вырезано «Джемин», и мысленно посылает друиду несколько проклятий на всех знакомых ему языках. И стоит полукровке закрыть дверь, как подвеска начинает легко покачиваться в абсолютно безветренной комнате.