Под шерстяным одеялом

— Чай? Джорно легко усмехнулся, заплетая простенькую косу: — Чай. Аббакио кивнул и стал наливать зеленый чай. Перед Джорно стояла тарелка с яичницей. Помидоры, сыр. Обычно Леон еще клал много приправ. — Спасибо, что не переперчил и не пересолил. — Пустяки, — буркнул Аббакио и достал кружку для себя. На часах уже 12:45. Они пролежали около часа, но после Леон не выдержал и поднял Джорно с постели сам. — Слушай, вчерашнее вино… — немного робко начал юноша. — Что с ним не так? — Леон с шумом уселся за стол напротив гостя и чуть сгорбился. — Наоборот. Оно было таким вкусным, фруктовым. Я сам не заметил, как выпил больше половины бутылки. Ты что-то туда добавлял? — глаза Джованны в смущении забегали, ища точку опоры. Он вспоминал, как отключился после пары бокалов и крепко задремал на постели Леона. — Хаха, — низко рассмеялся Леон, — это просто было фруктовое вино со сливой. Ты быстро опьянел и сразу пошел спать. Ясно, любишь послаще значит. — Я понимаю, почему многие гурманы предпочитают сухое вино, однако… — Джованна задумчиво потер подборок, — как у них язык не сворачивается от этой кислятины? — Ты просто еще мелкий, — поддел его Аббакио. Тонкие губы растянулись в улыбке, — и тебя тянет на сладости, словно ребенка. Джорно же чуть надул щеки. — Эй, не дуйся. Лучше ешь, давай, соня, — Леон протянул Джорно несколько салфеток. — Приятного аппетита, — вежливо произнес блондин, кладя одну на колени. Леон тоже занялся трапезой, иногда поднимая глаза на Джорно. Тот, как и всегда, резал еду на мелкие кусочки, стараясь выглядеть опрятно. «Удивительное воспитание», — подумал Аббакио, — «он весь растрепанный, в моей рубашке, только проснулся. Но ест так, будто бы сидит в особняке на званом ужине». — Чем сегодня займемся? — дружелюбно спросил Джорно. Леон задумался, склонившись над тарелкой: — Да чем пожелаешь. Я все хочу спросить, когда ты домой пойдешь. Тебя не будут искать? — Ох. Я начинаю доставлять неудобства? — обеспокоенные зеленые глаза устремились на Леона. — Нет, я уже привык, что ты тут, если честно, — отозвался бывший полицейский, откусив немного яичницы, — как бы твои родители не забили тревогу. — Не забьют, — с долей грусти произнес Джорно, — они сами меня выгнали. — За что? — Аббакио чуть повысил голос. — Я мешался им. Особенно маме, — было видно, что Джованна не хочет об этом говорить. Но он продолжал, — она просто сказала, что устала от меня и «моих нравоучений». Я беспокоился о ее судьбе. Повисла пауза. Джорно отвел взгляд и перестал есть. Атмосфера вмиг стала напряженной. Леон выдохнул и наклонился через стол ближе к блондину: — Понял. Неприятная тема. Тогда забудем о ней на время. Если искать не будут, значит оставайся, сколько тебе нужно. — Спасибо, Леон, — Джованна поднял голову и благодарно улыбнулся бывшему полицейскому. Тот незаметно для себя покраснел. «И вот опять. Началось. Стоит ему улыбнуться, а я уже теряюсь. Словно мне тоже 15. Что за чертовщина?», — Леон выпрямился и принялся доедать завтрак. — Я помою посуду, — сообщил Джорно, вставая из-за стола. — Не наглей. Ты мой гость, и я… — он хотел дернуть Джованну за кисть или рубашку, чтобы тот остановился. Но блондин уже встал у раковины. Часть золотистых прядей спадали на белую ткань и шею. Аббакио невольно заострил внимание на этой детали. Он все хотел увидеть родимое пятно в форме звезды снова. Рубашка была для Джорно почти как ночная сорочка, доходила до колена. Подперев голову рукой, Аббакио наблюдал за его аккуратными движениями. «И как ему удается быть таким? Будто бы ожившая совершенная маленькая статуя», — размышлял Леон, оценивая Джованну взглядом. — Готово, — выключив воду, Джорно повернулся к хозяину квартиры, — твою тоже помою, подай, пожалуйста. — Я еще не доел. И хватит тебе. Сядь на место, — Аббакио кивнул головой в сторону стола. — Но… — Джорно, — строго произнес Леон, — твое желание быть вежливым и полезным граничит с наглостью. Парень покорно сел на место. Он с улыбкой сказал: — Только ты можешь сказать такие вещи. Вежливая наглость. Так ты это назовешь? Прищурившись, Джорно хитро улыбнулся. «Необычное выражение лица…» — подумал Леон, немного паникуя. Но виду не подавал, стараясь держать серьезный тон. — Странная черта характера, свойственная только тебе, — чуть склонил голову Аббакио. Непослушный светло-серый хвост сполз с плеча. Джорно отметил крепость рук мужчины и сглотнул. — Чай, Леон, — блондин перевел тему, встав за двумя кружками. — Боже. И ведь снова сам идет, — Леон легонько дернул Джованну за низ рубашки, пока тот брал емкости с полки. — Я не понимаю претензий, — поставив перед бывшим полицейским чашку, юноша непонятливо взглянул на него, — ведь это все от добрых побуждений. Не хочу, чтобы ты утруждался из-за меня. Он сел обратно и придвинул к себе чай. Ему было приятно погреть ладони об теплую керамику. — Добрые побуждения… — пробурчал Аббакио, резким глотком отпив горячего чаю, — тебя никто не просил о них. Я привык все делать сам. — Опять же, Леон, — нежно обратился к нему Джованна, — только ты можешь так относиться к доброте других. Возмущаться. Протестовать. Мешать ухаживать за тобой. «Ухаживать? Он точно правильное слово выбрал?», — приподнял одну бровь Аббакио. — Я похож на человека, которому нужны твои ухаживания? — Леон снова резко отпил. Ему хотелось скрыть лицо после такого вопроса. — Ты похож на того, кому они пойдут на пользу, — с улыбкой ответил Джорно, — разве для тебя так принципиально важно не доверять мне даже обыденные вещи, раз я твой гость? — Да, — не задумываясь, ответил Аббакио. — Я не удивлен, услышав такой ответ, — Джорно вдохнул аромат зеленого чая, — но все же продолжу настаивать на своем. — Боже, Джорно, — Леон закатил глаза, — ты постоянно говоришь загадками! И задаешь вопросы, чтобы избежать ответов. Если ты от меня что-то еще хочешь, то скажи прямо. Хватит этих твоих вежливых оборотов. Я вытерплю все. Джованна явно был удивлен. Некоторое время он сидел молча, поджав губы. Затем его рука медленно стала двигаться в сторону Леона. Тот инстинктивно одернул ее. — Что такое? — тихо вопросил Джорно, — мы час назад обнимались в твоей постели. Боишься меня касаться? Аббакио смущенно остановил руку, позволив блондину стиснуть его кисть. Тонкие нежные пальцы гладили сухую ладонь. — Раз ты хочешь услышать суть, я скажу, — обратился юноша к бывшему полицейскому, — я хочу ухаживать за тобой. Заботиться. Когда я вижу твое грустное или уставшее лицо, мне хочется на это как-то повлиять. Ты пустил меня к себе. Кормишь, заботишься. Я не могу оставить это без ответа. Леон молчал. Он чувствовал, как на сердце становилось теплее. Но одновременно болезненно кололо. «После стольких лет… смогу ли я воспринимать кого-то, как равного себя? Не выше? Не ниже? Джорно явно хочет этого. Но мне так трудно принимать его помощь», — размышлял мужчина. Он чувствовал тепло пальцев Джованны и постепенно успокаивался. — Поэтому позволь мне отплатить за твою доброту хотя бы помощью в домашних делах. Я ничего не сломаю, не нарушу гармонию твоей квартиры, — настойчиво просил Джорно. Опять молчание. Леон склонил голову так низко, что несколько прядей закрыли его лицо. Он не отпускал руку юноши. — Ты неисправим, — наконец ответил Аббакио, — делай что хочешь. Ты первый, кому я позволю тут хозяйничать. Джорно засиял. Он быстро, но бесшумно встал с места и сделал шаг навстречу Леону. — Спасибо за доверие. Могу я тебя обнять? Леон тихо зарычал и внезапно дернул белую рубашку в свою сторону. Джованна тут же оказался в его объятьях. Аббакио прохрипел: — Если хочешь что-то сделать, то не спрашивай, а просто делай. От Джорно пахло спелыми фруктами. «Манго? Персик? Не могу разобрать…» — прозвучали мысли в голове бывшего полицейского. Он покрепче стиснул тело Джорно, слушал размеренный стук его сердца. Мягкая рука блондина прошлась по волосам Аббакио. — Я запомню это, — шепнул Джованна, зарывшись носом в затылок мужчины.