In Mambo's Clothing

      Зрелища более отвратительного Лилит не видела давно. Вокруг Зельды, ЕЕ Зельды, уже которую неделю ошивалась эта перешаманка-недоведьма. И Зельда, ЕЕ Зельда, была не только не против, но и проявляла инициативу.       Лилит брезгливо морщится, когда перед глазами встает подсмотренная на досуге тошнотворная картина: Эта шарлатанка хватает ЕЕ Зельду за руку и притягивает к себе. Если бы Лилит могла составить топ самых дерьмовых фраз для флирта, первое почетное место заслуженно заняла бы "У Вас красивый меt-tet", сказанное с этим дурацким французским акцентом. Кто вообще выдумал французов? Мерзкие типы.       Не морщась, залпом осушает стакан виски, вспоминая событие не менее отвратительное: Руки ее Зельды, касающиеся не ее плеча. Пошлое "ma cherie", произнесенное жрицей. И, будь он проклят, поцелуй. ЕЕ Зельда, всегда холодная, прагматичная и неприступная, по крайней мере для самой Лилит, целует почти незнакомую женщину. Так шаблонно, так банально. Так не в духе ЕЕ Зельды. И, видимо, нормально для другой, Зельды — не ее.       Если бы она знала, что растопить сердце ведьмы можно всего лишь вцепившись в белоснежную руку, похвалив меt-tet рыжеволосой и помолившись за ее душу, обязательно бы попробовала. Возможно, все сложилось бы по-другому, возможно они бы не все испортили.       Теперь же...а, собственно, что теперь? Ничего. У Лилит не осталось ровным счетом ничего: ни короны, ни коротких встреч со старшей Спеллман,так и не узнавшей, о том, что все это время она была ее и только ее, ни даже почетного места в аду. Темноволосая ставит на стол в который раз опустошенный стакан, улыбается, и эта не поддающаяся контролю, безумная улыбка выглядит особенно жутко в отблесках огня, плещущегося в камине.       Она потеряла все. Эта мысль заставляет ее улыбаться.       Она скоро умрет. Через день, а может через год — разницы особой нет. Благоверный не успокоится, пока не найдет ее. Сейчас он все еще в теле Фаустуса и слаб, но он выберется, обязательно выберется, как выбирался всегда. И тогда, упокой Геена ее душу. И от этой мысли Лилит улыбается еще сильнее и еще безумнее.       Она отдала трон шестнадцатилетке. Она, один из сильнейших демонов, та, кто строил Ад вместе Дьяволом, проиграла его зарвавшейся девчонке. Нет, даже не проиграла — уступила, упустила. Лилит смеется — жутко и ненормально.       Она, как последняя идиотка, влюбилась в чертову Зельду Спеллман, как абсолютная дура была застана врасплох своими чувствами и не смогла взять их под контроль, когда это было так нужно и, разумеется, собственноручно все испортила. Как это в ее духе. —Браво!—кричит Лилит. И этот сумасшедший вопль разносится по комнате, отражается от стен, режет слух. Пустой бокал летит в зеркало, осколки падают на пол, после чего наступает звенящая тишина.       Лилит снова улыбается, на этот раз почти искренне.       В темноволосой голове появляется плохая, но идея. Возможно, еще не все потеряно, возможно, у нее есть шанс провести свои последние дни с Зельдой.       Эта дрянь не заслуживает и мизинца Спеллман. Она не достойна рыжеволосой, та поймет это, должна понять, рано или поздно. Это псевдо-жрица может только прыгать с бубном, с Лилит же Зельда будет в безопасности. Она убьет за свою Зельду, она умрет за нее. За пеленой безумия демонесса не отдает отчет в своих действиях, не осознает и последствий своего плана. Опустошенная и раздавленная, она просто хочет тепла и, устав от бесконечного ожидания, получит его любым способом.       "Все правильно," —твердит себе Лилит, поджидая жрицу Вуду.       "Зельда даже не заметит,"— повторяет она, наблюдая, как из яремной вены Мари струится алая жидкость.       "Я просто хочу все исправить,"—произносит ставшие мантрой слова, проникая под кожу Мамбо.       "Если она будет несчастна, я отступлю,"— обещает себе черноволосая, — "Постараюсь," — добавляет прогнившее насквозь нутро.       "Прости, дорогуша, но Зельда моя,"— шепчет демон, с лицом жрицы Вуду.