Серп и Молот над Вестеросом

…Осенью 1940 года, пребывая в чине генерал- лейтенанта германской армии, я ожидал назначения на должность командира нашего экспедиционного корпуса «Африка», чтобы как следует задать жару англичанам, слишком вольготно расположившимся на берегах Нила. Однако пока мы готовились воевать в песках Ливии, прячущиеся за сценой кукловоды, стравившие в очередной бойне народы Европы, готовили иной акт – своего рода туз в рукаве у карточного шулера, должный быть выложенным на стол в последний момент и тем самым обернуть всю игру в их пользу. Однако игра эта им не удалась – но то, что у них всё же вышло, обошлось слишком дорого как им, так и всему нашему миру… Э.Роммель, Маршал Советского Союза. Солдаты пустыни. М.: Воениздат, 1975

США, где-то в штате Нью-Йорк, 14-31 октября 1940 года       Четырнадцатого октября 1940 года в одном частном загородном особняке, что разместился вдали от больших городов Соединённых Штатов, собрались сильные мира сего. Они были недовольны сложившейся картиной мира и резким поворотом событий после внезапной кончины их протеже Гитлера.       - …Теперь, когда Германия развернулась от конфронтации с Россией к сотрудничеству с ней, наши вложения в эту войну под угрозой, - сокрушался один из них.       - Гитлер был хотя бы управляемым. Ему достаточно было намекнуть, что мы будем недовольны… - добавил второй.       - Вот только Вы не успели намекнуть ему, чтобы он не трогал Париж! – возразил третий.       - Это у ефрейтора, похоже, было дело принципа, детская мечта своего рода – рассчитаться с Францией. Впрочем, нам же лучше, ещё один лишний игрок убран от стола…       - А Британия послушно следует нашей воле и не скажет ни слова возражения. Беспроигрышная ситуация, господа!       - Я о том же. Вот только одна из наших фигур решила стать независимым игроком. Более того, стать при этом за стол на сторону нашего оппонента.       - Рейхсмаршал твёрдо решил помочь дяде Джо?       - Это прямо следует из его недавней речи, которую он дал в рейхстаге по итогам очередного визита в Россию. Все берлинские газеты опубликовали её на следующий же день, и да, там ясно говорится о крайнем нежелании нового фюрера воевать на востоке.       - Увы, к нему мы подходов не найдём. Денег у него и так хватает. И репутацию он делал себе сам, причём репутацию не партийного выскочки, но героя ещё той войны. Своё дело он знает, и армия его поддерживает.       - Неужели нет ничего, за что его можно было бы зацепить?       - Германия категорически не идёт на контакт. Толстяк выслал из своей страны нашего человека, пригрозив, что в следующий раз прикажет расстрелять.       - Безобразие! Такое нельзя спускать с рук!       - А что мы сделаем? Континент закрыт. Россия для нас недоступна, там нет ни одного неподконтрольного государству банка, а всех политиков с либеральными настроениями, выгодными нам, давно отодвинули от кормушки и как минимум лишили всякого влияния. Германия тоже меняется к худшему. Франция повержена, а Париж разрушен. Великобритания запугана, и король Георг трясётся во сне и наяву, чтобы с Лондоном не произошло то же самое. Ставить на Италию, Испанию и другую мелочь – это просто смешно!       - Но есть ещё Китай…       - Кто из китайских макак возьмётся вредить русским? Макака Чан или макака Мао? Всё, на что их хватает, это бесконечные выяснения отношений на тему, кто из этих двоих лучший китаец, нежели другой. А между ними ещё несколько десятков провинциальных мандаринов, не признающих никакой иной власти, кроме своей собственной.       - Но мы можем помочь макаке Мао напасть на русских с юга.       - Что вы собираетесь с него истребовать? Северный Китай нищий, словно церковная крыса, с этой пустыни нам нечего будет взять. Кроме того, на отвлёкшегося Мао тут же нападут как макака Чан, так и остальные мандарины, не принявшие сторону ни того, ни другого, после чего все наши договорённости можно будет выбрасывать в корзину для бумаг. И, кстати, заранее предупреждая Ваш вопрос, в попытках повторно натравить на русских Японию мы тоже ничего не добьёмся. После того, что русские сделали с их флотом тридцать пять лет назад, в Токио никто не решится на повторную войну. Там нечем воевать и негде строить корабли для войны.       - А если нам вмешаться самим? Ахиллесова пята русских – их нефтепромыслы в Баку.       - Как нам туда добраться, позвольте спросить? Ни одна армия туда просто не дойдёт – русские опрокинут любого неприятеля ещё на подступах, в ту войну они очень хорошо расширили и укрепили свои границы на кавказском участке. А наша авиация крайне слаба, очень многие перспективные в этом плане фирмы не пережили кризиса.       - Я бы многое отдал, чтобы узнать, кто же в итоге на этом кризисе выиграл… потому что на закрытии авиационной программы я многое потерял.       - Не только Вы. Но факта нам уже не изменить – у нас нет ни одного самолёта, способного добраться до России.       - У нас есть флот.       - У русских тоже. Причём он достаточно силён, и им достаточно заткнуть Датские и Турецкие проливы, чтобы никто и никогда не мог войти в их воды.       - Остаётся Север.       - Джентльмены, если мы вдруг пойдём в этот дикий край, нам придётся идти через Норвегию. Вам напомнить, что произошло весной, когда томми еле унесли оттуда ноги? Норвегия целиком и полностью поддерживает толстого Германа, поэтому стоит нам пройти мимо них, джерри не упустят такого шанса. Я уже молчу о том, что тогда это намертво спаяет Германию и Россию в военном союзе.       - Стало быть, мы в тупике. Привычными средствами мы ничего не добьёмся.       - Не добьёмся. Континент нами уже потерян. Все наши сильные фигуры уже сбиты, а одна сменила сторону и решила стать игроком сама.       - Да, мы ничего не сможем.       - Тогда, господа, нам остаётся только один способ окупить наши вложения.       - Я догадываюсь, что это за способ, но не пойдёт ли он вразрез с тем, что декларируют наши конгрессмены с трибун?       - Плебсу можно объяснить всё, что угодно. И они поверят.       - У нас мало времени. До даты, когда мы можем это провести, осталось две недели.       - Мы успеем.       …Чуть больше двух недель спустя, тридцать первого, они снова собрались там же. Дата была выбрана не случайно – в этот день, по поверьям, грань между мирами живых и мёртвых истончается, и существа Хаоса могут легко прорваться в мир Порядка.       Ритуал прошёл по давно отрепетированному плану, и было им явление: посреди пола в зале приёма возникла громадная вспышка красно-чёрного пламени, из которой вышла рогатая человекообразная фигура, которая, не сказав ни слова, подняла вверх «руки», и весь особняк вскоре был объят пламенем. Вот только те, кто призвал Зло в мир живых, этого уже не увидели, ибо призванная ими сущность моментально поглотила всё то, что богачам заменяет душу, развеяв оставшееся прахом. А в гуще пламени начал расширяться багрово-чёрный провал, в котором чернела бездна. И это было только начало. *** СССР, Москва, 2 ноября 1940 года       На столицу Советского Союза тихо опускалась зима. Снег заметал улицы и проспекты, парки и скверы, бульвары и площади, искрился в свете уличных фонарей и окон зданий. Деревья, с которых уже давно облетела листва, покрылись сверкающей белой шубой, и перепархивающие с ветки на ветку птицы теперь обдавали одна другую и случайных прохожих снежным душем. Город притих, скрывшись под уютным одеялом до следующей весны.       Вот только человеку, который сидел в одном из кабинетов Кремля, склонившись над бумагами, было не до любования красотами начинающейся зимы – куда больше его волновало народное хозяйство великой страны. Звали этого человека Иосиф Виссарионович Сталин, и был он Председателем Совета народных комиссаров Советского Союза. Сейчас, в данный конкретный момент времени, он просматривал бумаги, доставленные наркомом иностранных дел Молотовым о состоянии дел в международных отношениях.       Оценка состояния дел и радовала и огорчала одновременно. С одной стороны, сменивший Гитлера Геринг взял курс на избавление от одиозного нацизма и явно сигнализирует о намерении дружить. С другой же, страны Антанты после падения Франции принялись угрожать Советскому Союзу, если вдруг отношения с Германией выйдут за рамки добрососедских. Вот только Советский Союз – не царская Россия, а он, товарищ Сталин, не бездарь Витте, и невыгодных для своей страны договоров не подписывал и подписывать не собирается. Поищите дураков, лорды и сэры, Россия больше не будет для вас пушечным мясом. Воюйте как-нибудь сами, а если не умеете, так кто вам виноват…       - Товарищ Сталин! Товарищ Сталин! – секретарь Председателя Правительства СССР просунул голову в дверь кабинета.       - В чём дело, товарищ Поскрёбышев? – удивился вождь.       - Патриарх Сергий… Он просит встречи с Вами. Сообщает, что у него есть какие-то сведения, не терпящие отлагательств, вопрос жизни и смерти всей России. Просил Вашего скорейшего прибытия.       - Хорошо, товарищ Поскрёбышев. Закажите машину.       Спустя полчаса лимузин Сталина въезжал на подворье Храма Христа Спасителя, на ступенях которого главу государства уже встречал владыка Сергий.       - Как хорошо, что ты нашёл время повидаться со мной, сын мой… - по виду и голосу патриарха было видно, что предстоятель Православной церкви нешуточно напуган. – Пойдём, мне нужно сообщить кое-что, что стало мне известным. Что же смогло так напугать старого и мудрого, повидавшего всякое служителя Божия?       - Так что же произошло, что Вы решили искать встречи, владыка?       - Страшные вести несу я, сын мой. Страшные, нет их страшнее. Обитающие в землях заморских слуги Врага рода человеческого, торговцы, фарисеи и мытари, призвали его в мир живых.       - Врага рода человеческого?       - Да, сын мой, и это не шутки. Мне было дано откровение, как разверзлась геенна огненная, и вышла оттуда тварь нечистая, пожравшая слуг своих, призвавших ея. И было мне дано второе откровение, видел я Спасителя, восседавшего на облаке в окружении ангелов, и сказал Он мне: «Нынче даю Я знамение вам, что убережётся тот, кто о правде не забыл, спасутся подобно Ною и потомству его. Делайте по совести, кто желает спастись, тот убережётся». И дано было мне видеть, как поглотило чёрное пламя весь мир, и лишь ковчег под ликом Спасителя вырвался из бездны.       - И Вы, отче, решили не оставлять это в тайне.       - Не вправе я, служитель Божий, оставлять в тайне Божие откровение. Как верный служитель Господа Нашего, должен я передать услышанное пастве своей и служителям Церкви нашей, а как человек русский по рождению, живущий в России, должен был поведать тебе, сын мой, дабы ты рассудил по совести.       - Стало быть, кто не забыл о правде, тот спасётся?       - Да, сын мой. Прости, не ведаю я, как понять сие откровение Божие.       - Есть мнение, что это нам прямое предупреждение. Что если сойдём с пути нашего, пропадём в геенне огненной, и следа от нас не останется.       - Пути Господни неисповедимы, сын мой. Пусть вера твоя пребудет с тобой.       - Благословите, отче…       По возвращении в Кремль, уже вечером, Сталину передали, что ожидает приёма народный комиссар государственной безопасности, генерал-полковник Меркулов.       - Приглашайте, товарищ Поскрёбышев.       Генерал прибыл с чрезвычайным докладом.       - Товарищ Сталин. Поступило сообщение по категории «Воздух» от нашего резидента в США. По полученным сведениям, в северной части штата Нью-Йорк после захода солнца тридцать первого октября сего года имела место вспышка чёрно-красного пламени неизвестной природы. С наступлением дня первого ноября чёрно-алый вихрь продолжил существование, более того, он разрастается с каждым днём, поглощая и обращая в ничто всё, что войдёт в соприкосновение. Также отмечены толчки, похожие на землетрясения, что нетипично для равнинного штата. Резидент в Калифорнии также сообщает о подземных толчках. На поверхность воды близ калифорнийского берега массово всплывает дохлая рыба.       - Стало быть, владыка Сергий был прав.       - Простите, товарищ Сталин?       - Сегодня встречи со мной искал патриарх Сергий. Он передал мне о данном ему откровении Божием. С его слов, американские капиталисты призвали в сущий мир Врага рода человеческого, но не смогли с ним совладать. Стало быть, это было не просто откровение – Зло действительно здесь.       - Но для чего им было обращаться к…?       - Сами совладать с нами не смогли. Да и Гитлера на нас натравить не получилось. Только Францию потеряли.       - Для них такая ситуация стала бы только плюсом, товарищ Сталин. Мировой пирог легче было бы делить.       - Не подрассчитали, значит, господа буржуи, - усмехнулся в усы Сталин, тут же нахмурившись. - Вот только последствия их провала в этот раз придётся разгребать всем. Вот что, товарищ Меркулов… подготовьте план эвакуации народного хозяйства на случай, если остановить то, что сейчас действует в Америке, не получится. Отслеживайте обстановку, доложите на заседании Совнаркома через неделю. Эвакуируйте из Штатов посольство и всех наших сотрудников. Дайте указания пограничникам, если ситуация начнёт ухудшаться и из Америки станут прибывать пароходы с беженцами, не препятствовать их сходу на берег. Мы не звери, с мирными людьми воевать не будем.       - Есть! Будет исполнено!       - Доложите о выполнении. Вы можете идти, товарищ Меркулов…       Отпустив наркома, Сталин погрузился в раздумья. Доклад Меркулова подтверждал сведения, полученные патриархом не иначе как по Божьей воле. Двоим одно и то же мерещиться не может. А значит, очень вероятно, что весь известный мир теперь находится под самой большой угрозой за всю историю своего существования – и если не найдётся управы на то, что призвали в этот мир отчаявшиеся капиталисты, мир погибнет. И тогда останется единственная надежда на спасение оставшихся верными правде… *** СССР, Ленинград, 5 ноября 1940 года       Утренняя «Красная Стрела» прибыла на Московский вокзал точно по расписанию, и привычно уже в голове скорого поезда стоял не паровоз, но электровоз, выкрашенный в такой же вишнёвый цвет, что и вагоны поезда. Вот уже год как перешли на электротягу, да и старые вагоны новыми тверскими заменили, уже не деревянными, а металлическими, которые, случись не дай Бог что, уже в щепки не разобьются.       Сразу за электровозом в этот раз был прицеплен личный салон-вагон Председателя Правительства, а встречали товарища Сталина на перроне нынешний «хозяин» Ленинграда товарищ Жданов и предыдущий, ныне нарком внутренних дел Союза товарищ Киров. Собственно говоря, Вождь прибыл в Северную столицу по весомому поводу – к очередной, двадцать третьей годовщине Октябрьской революции ленинградские строители досрочно завершили возведение первой линии метрополитена. Пропустить такое событие было нельзя никак. Это в Москве метро за семь лет стало делом привычным, а вот в невской столице без него уже просто задыхались…       - Товарищ Сталин! Задание правительства выполнено досрочно! Метро построили! Ждём вашей оценки! – отрапортовал Жданов.       - Так пойдёмте, товарищ Жданов, покажете, как поработали, - ответил Сталин.       Вестибюль станции метро «Площадь Восстания» разместился прямо напротив выхода из Московского вокзала – только Невский перейти. Так что ленинградцы, спешащие в этот ноябрьский день на работу, и гости города, прибывшие на утреннем скором, были немало удивлены, увидев среди вечной питерской толпы высших лиц государства, перешедших проспект и направившихся к недавно построенному круглому зданию с надписью «ЛЕНИНГРАДСКИЙ МЕТРОПОЛИТЕН» под карнизом крыши.       Длинная лента эскалатора отвезла высоких гостей на перрон, и станция поразила Вождя своим праздничным великолепием.       - Ты смотри, товарищ Жданов! И впрямь! Замечательно поработали!       - Сделали в лучших традициях, товарищ Сталин! Только вашего решения ждём! – Жданов протянул Вождю ножницы, и Сталин под бурные аплодисменты, переходящие в овации, разрезал красную ленточку, натянутую поперёк станционного зала.       - Товарищи! Позвольте от имени партии и правительства поздравить вас с наступающим Днём Великой Октябрьской Социалистической Революции! – объявил Сталин. – Вы очень хорошо поработали, подарив своему городу новый скоростной транспорт, который был вам так необходим. Ваш трудовой порыв неопровержимо свидетельствует о том, что если рабочий класс стремится достичь какой-либо цели, то он непременно её достигнет. Благодаря открытию метрополитена, как мы это уже видели в Москве, добираться на работу станет гораздо быстрее, проще и надёжнее, что сохранит вам, ленинградским рабочим и служащим, силы для новых трудовых подвигов и свершений. Так держать, товарищи!       Громкие аплодисменты были ответом Вождю, и не успели они отзвучать, как из тоннеля с шумом выехал первый поезд из шести вагонов, окрашенных в синий и голубой цвета. В один из вагонов погрузились встречающие и высокие гости, а остальные пять быстро заполнились метростроевцами. Хлопок закрывающихся дверей – и поезд отправился к следующей станции. Движение началось.       Сталин в тот день доехал до Путиловского завода, где провёл встречу с рабочими, побывал на строящемся крейсере «Адмирал Сенявин» и линейном корабле «Полтава», после чего вечером отбыл обратно в Москву – даже несмотря на приближающийся праздник, государственные дела не терпели отлагательств… *** США, Нью-Йорк, 6-7 ноября 1940 года       Портовый грузчик Дик Хопкинс, вернувшись с работы, был весьма обеспокоен чем-то.       - Что случилось, милый? – спросила его жена.       - Мэри… в городе творится что-то странное. Ты заметила, что небо на севере как-то странно побагровело?       - Да, но я никак не могу понять, в чём дело.       - Сегодня в трамвае какой-то проповедник трепался о погибели, летящей с небес. Пока ехал из порта, наслушался.       - Мало ли что говорят, - хмыкнула Мэри. – Здесь таких проповедников…       - Только не сегодня. Ты чувствуешь дрожь?       И впрямь, стены дома слегка вибрировали, словно включённый холодильник.       - Дик? Что это такое?       - Боюсь, вопли того проповедника были не просто воплями. Завтра посмотрим, если не прекратится, надо будет что-то решать…       Наутро, к огорчению всей семьи, дрожь не прекратилась, и почти всё небо уже было багровым – лишь какой-то кусочек на юго-востоке ещё голубел. А вот там, откуда шло это необъяснимое явление, там небо уже сгущалось в сплошную черноту.       - Вот что, дети! – объявил Дик. – Сегодня вы в школу не пойдёте.       - Ура!!! – подскочили Боб и Сьюзен. – Папа, ты лучший!       - И ещё вот что. Собирайтесь, как в поход. Мы сегодня поедем ко мне на работу, и я покатаю вас на пароходе.       - Ура!!! Мы мигом!       Наспех собравшись и не забыв захватить с собой кота, семья Хопкинс погрузилась в трамвай, идущий в порт. Старый вагон был забит, как обычно в рабочий день, и дребезжал на поворотах, словно собирался развалиться.       - Покайтесь! Покайтесь в грехах ваших, пока не поздно! – истошно вопил всю дорогу кто-то с задней площадки. – Се кара небесная, кайтесь за ваши прегрешения!       Еле-еле они добрались до порта и кинулись к знакомому забору.       - Дик? С семьёй? По какому поводу? – охранник, сидевший у ворот, давно их знал.       - Попытаемся пробиться на какой-нибудь пароход. Не знаю, что это за чернота, но мне она не нравится. Сегодня ночью наш дом дрожал, как будто сквозь него проезжал товарный поезд. Мы полночи глаз не могли сомкнуть. Никто ничего не говорит, даже полиция, а сегодня весь город просто сходит с ума.       - Ладно, проходи… так… что это?       Откуда-то из-за города, с севера к Манхэттену приближался чёрный вихрь.       - О Боже! Это же …ОНО! – бывалый охранник схватился за сердце.       - Что такое, Билли?       - Вчера трепались, будто на севере штата вертится какое-то багровое нечто, словно большой смерч, затягивающий внутрь себя всё, до чего дотянется. Значит, это не сказки, и эта херня уже у нас! Бегите!       - А ты?       - Я за своими, попробую их найти. Давайте, живо, там четыре парохода, бегите на любой!       Первым попавшимся оказался сухогруз с надписью «ПРОЛЕТАРИЙ» на борту и с красным флагом на корме. На нём лихорадочно завершалась погрузка, единственная труба коптила дымом на всю катушку, а куривший на пирсе младший боцман был немногословен.       - Да, сэр, срочно уходим. Мы не знаем, что это такое наползает на город, но лучше от этого держаться подальше. Вы заметили, как взбаламутилось море?       И впрямь, вода у пирса как будто сотрясалась от чего-то, ходила ходуном, раскачивая немаленький корабль.       - Чего вы хотите? Сегодня погрузка отменяется! Только вот дизель разогреем… - речь моряка была прервана скрежетом металла. Портальный кран, стоявший на соседнем причале, сначала накренился, а потом с грохотом рухнул в воду.       - Возьмёте нас с собой? Мы умеем работать! Мы можем вам помочь! Я – грузчик, Вы меня вчера тут видели! Моя жена – портниха, с нами двое детей.       - Так, что за… ах, ладно, бегом на борт, живо, пока тут всё не переломалось к…! – моряк звучно выматерился на четырёх языках сразу, но семейство Хопкинсов этого уже не услышало – поблагодарив, все четверо взлетели по трапу на борт. За ними успели вскочить ещё несколько докеров, бывших неподалёку, потом прибежали старые друзья Дика, Сэм Рид и Тони Марш, тоже с жёнами и детьми. Последним оказался старина Билли, всё-таки успевший найти в городской суматохе своих жену и трёх дочерей и притащить их в порт. На «Пролетарии» тем временем всё-таки раскочегарили дизель до нужного количества оборотов, матросы наскоро сбросили в воду швартовные концы, и теплоход медленно пополз к выходу из гавани.       По мере прохождения через Нью-Йорк все те, кто был в это время на палубе, как команда, так и случайные пассажиры, наблюдали всю мрачную картину гибели некогда богатого и знаменитого города во всём её ужасном великолепии. Чернота с багровыми проблесками, затянувшая небо, и лишь солнце в небольшом уголке неба подсвечивало стены зданий.       Вот где-то за кормой, в порту, взлетела в небо большая цистерна с горючим. Идущий следом за ними американский танкер столкнулся с отброшенным от берега английским пароходом, и оба корабля моментально пропали в ослепительной вспышке оранжевого пламени. Рухнули ещё два портовых крана, где-то вдалеке разгорался пожар, который никто уже не тушил. Остов бывшего французского лайнера «Нормандия», сгоревшего прямо в порту в начале осени, также оставался за кормой.       Но настоящий ужас был ещё впереди. Когда «Пролетарий» уже вышел в открытые воды залива, более не опасаясь столкновений, земля словно содрогнулась. На глазах у всех, кто был на борту советского парохода, растрескался и обвалился один из быков Бруклинского моста, увлекая за собой в почерневшие воды залива и сам мост, запутавшийся в оборванных тросах. Высоченный карандаш небоскрёба Эмпайр-стейт-билдинг вдруг пошёл трещинами, накренился и рухнул, подняв тучу пыли, которая спустя несколько минут исчезла из виду – начали рушиться и другие небоскрёбы, которыми Нью-Йорк прежде гордился. Здания пониже объяло пламя пожара, оно перекидывалось с одного дома на другой, тушили ли огонь или же нет – никто не мог разглядеть. Вода у берегов начала дымиться, и гавань нью-йоркского порта стала напоминать поставленную на плиту гигантскую кастрюлю. Дым, тянущийся над водой, заволакивал берег, и что там происходило – никто уже не мог увидеть. Лишь горящие здания и остовы разрушенных ещё выступали из дыма – а где-то на заднем плане рушились и они, пропадая в дыму и пламени. С неба падали какие-то камни, оставляющие за собой след из багрово-красного огня с чёрным дымом, и там, куда они попадали, моментально разгорался пожар.       Обгоняя грузовой пароход, вперёд вырвался английский лайнер «Куин Мэри», из трёх труб которого летели искры. Очередной огненный камень угодил точно в середину громадного корабля, и тот почти сразу же вспыхнул от носа до кормы.       - Спаси нас Боже… - прошептали Дик и Мэри при виде столь ужасающей картины. И все те, кто видел это разрушение, от страха не сразу смогли разжать руки, намертво вцепившиеся в леера сухогруза.       Единственным, что ещё оставалось целым из некогда знакомого нью-йоркского пейзажа, была Статуя Свободы. Но и она, накренившись, раскололась на части и обвалилась в море, подняв тучу брызг. Дымящийся город накрыла сплошная чернота, лишь подсвечиваемая багровыми отсветами пожаров. Горящая «Куин Мэри» всё ещё куда-то двигалась, но главная палуба лайнера вдруг раскрылась, как диковинный цветок, все три трубы провалились внутрь, корпус переломился пополам и исчез под водой. Ни одной шлюпки на вспенившейся чёрной глади не было видно – только дохлая рыба всплывала вверх брюхами из почерневшей воды.       В сторону чёрного с багровыми прожилками смерча, медленно вращающегося где-то над северной частью Манхэттена, пролетел десяток самолётов с бело-синими опознавательными знаками авиации США. Однако ни один самолёт не смог даже приблизиться к непонятному нечто, ибо они вспыхивали, словно метеоры, и бессильными кометами рушились на гибнущий город.       Огненный камень, разматывающий за собой чёрно-багровый хвост, летел и в сторону «Пролетария» - однако, отстав, зарылся в море и утонул за кормой. То, что осталось от погибающего города, теперь окончательно пропало из виду, на воде взбунтовавшегося моря не мелькало ни дымка, ни паруса, и лишь трудяга «Пролетарий» отчаянно молотил дизелем, пробиваясь на восток – туда, где серое осеннее небо ещё не успело затянуть гибельной чернотой. И лишь когда миновали первые сутки, а чёрно-багровое зарево отступило за корму, постепенно пропав за горизонтом, люди позволили себе перевести дух.       - Уф-ф-ф-ф-ф… Слава Богу… Спасены, - обняв жену и детей, промолвил вернувшийся с палубы Дик.       - Нам повезло, что нас согласились взять.       - Я слышал о русских – они никогда не откажут в помощи обездоленным, лишившимся крова.       - Папа! Папа! Это была лучшая прогулка из всех! – завопили дети. – Таких красок мы не видели даже в Центральном парке! А когда мы пойдём домой?       - Эх… Знал бы я, где теперь наш дом… - задумчиво сказал Дик, опускаясь на койку. – Но не бойтесь, дети, дом у нас будет. Там, куда мы сейчас идём.       …Повидавший всякое капитан теплохода «Пролетарий» Никифор Степанович Савельев, пробыв на ногах весь день и всю ночь, лишь в своей каюте понял, что китель насквозь промок и пропитался солью. Осознавая, от какой беды их теплоход только что лишь чудом увернулся, капитан хватанул единым глотком чуть ли не всю полулитровую бутылку кубинского рома, но не почувствовал ни малейшего опьянения. А вернувшись в рубку, проследил, чтобы вся картина с прорывом «Пролетария» из нью-йоркского порта была до последней мелочи внесена в судовой журнал, и в очередной сеанс связи передал страшные известия. *** СССР, Москва, 8 ноября 1940 года       В Москве день уже близился к вечеру, когда наркому Меркулову передали копию телеграммы, принятой с «Пролетария», ныне идущего в Архангельск на полных оборотах. Прочтя текст, Всеволод Николаевич сделался мрачнее тучи, ибо новые известия более чем подтверждали все выкладки и предположения, а потому связался с Вождём, и получил приказ немедленно прибыть для доклада.       - Значит, наши опасения подтвердились, - протяжно вздохнув и пыхнув трубкой, сказал Сталин.       - Так точно, товарищ Сталин. Из доклада капитана «Пролетария» следует, что Нью-Йорка больше нет – его уничтожило таинственное нечто, расширяющееся по территории США.       - Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю, и третья часть дерев сгорела, и вся трава зелёная сгорела[5], - процитировал Сталин по памяти Священное Писание. – Эх, правы они были…       - Что же теперь будет, товарищ Сталин?       - Беда будет, товарищ Меркулов. Большая беда. На нас идёт враг куда сильнее, чем Наполеон, Вильгельм, Батый и шведский Карл, вместе взятые. Против такого врага в одиночку и без Божией помощи мы не совладаем. Вот только чует моё сердце, что Он, - при этих словах Сталин многозначительно показал пальцем на небо. – Он будет смотреть по нашим деяниям, заслуживаем ли мы спасения или же ждёт нас геенна огненная. И если мы свернём с того пути, что избрали в семнадцатом, с пути построения общества социальной справедливости, заботы всех о каждом и каждого – обо всех, то погибнем все, и следа не останется. Как, как Вы видите, погиб Нью-Йорк, откуда вырвались немногие.       - Жду Ваших распоряжений.       - Прежнее поручение Вам остаётся в силе. Свяжитесь с Вашими коллегами из Германии, пока они предлагают сотрудничество, и проинформируйте их о грядущей беде. Подумайте, где можно разместить беженцев и эвакуированных жителей других государств. Обсудите этот вопрос с товарищами Кировым, Берия, Кутеповым и Молотовым. Внеочередное заседание Совнаркома состоится через неделю, ожидаю заслушать Ваш доклад…       …Поздно ночью Сталин вернулся домой на Ближнюю дачу. Дети уже спали, и лишь жена всё никак не ложилась.       - Ты всё никак не бережёшь себя, Сосо.       - Беда идёт, Настя. Большая беда идёт.       - Что случилось?       - Неделю назад, помнишь, встречи со мною искал владыка Сергий. Вот что он поведал… - и Сталин вкратце пересказал жене наиболее важную тему прошедших дней. В её верности он не сомневался, прекрасно зная, что она не выдаст и не разболтает даже сёстрам.       - Ужас… Сущий ужас… - пролепетала Анастасия. – Страшнее легендарного Потопа.       - Скорее напоминает Откровение. И теперь Он будет судить, достойны ли мы спасения.       - Как бы то ни было, я с тобой, Сосо. Как обещала быть в горе и в радости – помнишь?       - Да, Настенька, любовь моя. В горе и в радости… - сказал Сталин, обнимая любимую супругу, на которой был счастливо женат вот уже двадцать лет. Для него Настя-Настенька… а для всех Анастасия Николаевна, бывшая великая княжна, младшая дочь последнего Императора Николая Второго, которого екатеринбургские «жёлтые» собрались было расстрелять, и лишь чудом успели вытащить его со чады и домочадцы. Вот с тех пор и знакомы были Иосиф и Анастасия, да и обвенчались, когда закончилась война. С огромным трудом дал им будущий тесть благословение, но не пожалел. Весной только схоронили Николая Александровича – на Благовещение ушёл, легко, во сне… Но Иосиф и Анастасия душа в душу живут вот уже сколько лет, троих детей родили – Василия, Георгия и Светлану, да четвёртого – Артёма Сергеева – на воспитание взяли. Дожить бы и до внуков… вот только сначала ему, товарищу Сталину, и всем его соратникам предстоит пойти на бой – и непременно выстоять в схватке, равной которой не знал род людской… *** Германия, Берлин, 9 ноября 1940 года       Вождь германского народа Герман Геринг о случившемся в Нью-Йорке тоже прекрасно знал. Знал, потому что командир крейсера «Шарнхорст», оказавшегося в водах к югу от Исландии, перехватил тревожную радиограмму с советского парохода «Пролетарий», и после сопоставления этой передачи с истошными воплями американцев и англичан, удирающих на свой туманный Альбион подобно чертям от ладана, сложить два и два было нетрудно. Ну, а в Берлине обо всём этом узнали уже из сообщения, принятого с «Шарнхорста».       Вслед за командующим Кригсмарине гросс-адмиралом Редером на приём пробился глава гестапо Мюллер, сообщивший некоторые сведения, полученные от русского коллеги Меркулова.       - Да что же вы все, сговорились, что ли? – выругался Геринг, прочитав вот уже второе сообщение, в котором говорилось одно и то же. – Сначала флот, теперь русские… Сам герр Меркулофф что-нибудь сообщал, от себя?       - Так точно, герр рейхсмаршал, - ответил Мюллер. – Сообщал, что Сталину всё происходящее показалось похожим на «Откровение». Но, простите, как ещё понимать известия, что неизвестное нечто уничтожило Нью-Йорк почти со всеми его обитателями?       - Himmelherrgott… Мюллер, если бы это всё не было подтверждено бумагами и записью радиоперехвата, я бы подумал, что кто-то из нас пьян, но точно не я. Но придётся поверить на слово, а значит, предпринимать какие-то меры. Пускай это самое непонятное нечто беснуется сейчас у американских плутократов, нет никакой гарантии, что, уничтожив их, оно не накинется на нас. Они бы не преминули это сделать. А если оно так легко стёрло с лица земли Нью-Йорк, значит, мы вряд ли совладаем с ним, не угробив при этом, по меньшей мере, половину Рейха. Не знаю, как Вы, Мюллер, а я на такие жертвы не готов.       - Герр рейхсмаршал, но ведь есть же какой-то выход?       - Выходов из любой ситуации есть как минимум два, Мюллер. Даже если Вас съели. Таким противникам в одиночку не противостоят – у нашей бедной Германии слишком мало ресурсов для этого. А единственный, кто может нам помочь, это мой русский коллега Сталин. На мадьяр и макаронников надежды мало, а испанцы и сами от войны не оправились. Прочие или нами покорены, или нейтралы, или нас не любят. Поэтому я намерен через три дня вылететь в Москву на переговоры. Надеюсь, что Сталин не откажет нам в помощи – в этот раз враг у нас один и тот же. Надеюсь, что сообща мы сможем хотя бы задержать наступление Мирового Зла на наш любимый Фатерлянд.       - Я понял Вас, герр рейхсмаршал. Разрешите идти?       - Ступайте, Мюллер. Будьте готовы лететь со мной, мне может понадобиться помощь специалистов.       - Будет исполнено, герр рейхсмаршал!       Мюллер покинул кабинет, а Геринг погрузился в размышления. Выходит, что против этого самого нечто бессильна авиация – а значит, его любимое и выпестованное с нуля Люфтваффе едва ли сможет чем-то помочь, и посылать их на борьбу – означает только погубить экипажи и технику. Впрочем, что-то ещё наверняка подскажет Сталин, вдруг у него найдётся способ решения проблемы – неспроста же Спаситель явился только их патриарху… *** Италия, Милан, 10 ноября 1940 года       Скромный падре Луиджи, который служил настоятелем маленькой церквушки в честь святого Иоанна на окраине Милана, ни о каких мрачных настроениях, витающих в кругу высших лиц европейских государств, даже не подозревал. Да, до него доносились слухи о какой-то погодной аномалии над Америкой, но где та Америка? До неё от Италии очень далеко, а потому неинтересно.       После вечерней службы падре столь же мирно отошёл ко сну, и увидел он во сне то, что он, проснувшись, иначе как Божьим откровением, объяснить не мог.       Был ему дан вид на некогда большой и могучий город, окутанный клубами дыма от горящих домов, и чёрный вихрь медленно, но неостановимо надвигался на дома и улицы, поглощая их, растворяя в себе и обращая в ничто. Люди бежали прочь вдоль заваленных битым камнем улиц, тщетно пытаясь спастись. Иные стояли на коленях и взывали к небесам, но ничего не помогало, и смерть настигала их, и всё слилось в кромешной тьме.       Следующая картина показывала Спасителя, сидевшего на облаке, и говорившего – ему, отцу Луиджи!       - Видел ты, сын Мой, что явил Я тебе?       - В…Видел… Господи…       - Видел ты, что было уже, как погрязание во грехе алчности и властолюбия привело в геенну огненную целый город. Сейчас скажу тебе Я, что дам Я людям спасение. Будет ковчег, на коем спасутся праведники, кто служением Врагу рода человеческого и его отродьям себя не запятнал. Имеющий очи, да узрит.       Спаситель показал ошарашенному падре на город – другой город, осенённый белым сиянием, куда бежали люди из чёрной тьмы, и те, кто добегал, падали на колени и возносили молитвы, а чёрная бездна, дойдя до границ города, отступила, рассыпавшись бессильно. Белое свечение накрыло этот город, и исчез он, вознёсся в небо.       - Се ковчег, и спасутся те, кто внемлет словам Моим и укроется в нём, - сказал Спаситель, когда вторая картина исчезла. – Теперь видел ты, сын Мой, что будет. Поступи, как велит тебе совесть твоя.       - Господи… Помоги узнать, где ковчег сей?       - Ищущий да обрящет, сын Мой, ты видел достаточно, дабы узнать…       Образ Спасителя растворился в ночном сумраке, а падре Луиджи подскочил у себя на кровати, всё ещё будучи крайне ошарашен от осознания того факта, что сам Спаситель вдруг решит поговорить с ним – с ним, ради всего святого, всего лишь мелким провинциальным священником, даже не епископом! – и не просто поговорить, но и указать путь к грядущему спасению. Кстати, о пути к спасению… Картина города, ставшего ковчегом, стояла перед глазами падре, ясная как день, и память лихорадочно искала хоть что-то, за что можно зацепиться как за подсказку. Так… Вот! Точно! Над крупным зданием, которое, наверное, есть дом правителя тех земель, развевается на ветру красный флаг. А над входом изваяны сплетённые серп, молот и венок из колосьев пшеницы.       Серп, молот и красный флаг!       В мире есть только одно государство, избравшее своим символом такие знаки. Государство, где уничтожены наследственные титулы, где властвует человек труда, откуда изгнаны богачи и рабовладельцы. Но не совпадает ли это с учением Иисуса, сказавшего: «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в Царствие небесное[6]»? Стало быть, Спасителю было угодно сделать красную Россию ковчегом, который убережётся того, что грозит этому миру.       Мысли падре перепутались. С одной стороны, сам Понтифик, папа Пий XII, недавно, ещё года не прошло, в очередной раз провозгласил крестовый поход против России, отринувшей частную собственность и накопление капитала. Но с другой стороны, сам Спаситель возвестил, что спасутся те, кто окажется в России к часу последнего суда. Папы непогрешимы – но разве не выше ли слово Спасителя слова любого из Пап?       Но как бы то ни было, он, падре Луиджи, раз уж удостоен был Божьего откровения, не должен скрывать его. Скоро, совсем скоро он доведёт слово Божие до своих прихожан – нужно лишь дождаться подходящего момента. *** СССР, Москва, 13 ноября 1940 года       Известие о визите в Москву рейхсмаршала Геринга, министра-президента Германского рейхстага и вождя германской нации, было для Советского Союза достаточно неожиданным. Однако, учитывая все обстоятельства, Сталин согласился принять его немедленно. В конце концов, известия о постигшей Нью-Йорк катастрофе попали в газеты уже давно и ни для кого секретом не были. Более того, чёрный вихрь, уничтожающий всё на своём пути, уже затягивал в свою орбиту и территории соседних штатов – Нью-Джерси, Коннектикута, Вермонта и Массачусетса. Народ уже в панике бежал и оттуда – в Пенсильванию, Индиану, Мэн, штаты Юга, даже в Канаду – но добегали далеко не все.       Советский теплоход «Пролетарий», команда которого стала свидетелем гибели Нью-Йорка, был встречен в Атлантике германскими крейсерами «Шарнхорст» и «Гнейзенау» и сейчас шёл в Архангельск.       По всему миру, узнавая из газет о трагедии, случившейся в Штатах, люди задавались вопросом – а что же это такое? Точный ответ знали лишь несколько человек, и они передавали истину, куда могли. Владыка Сергий при поддержке Сталина готовил внеочередное заседание Поместного собора, на который был намерен позвать и весь Совнарком в полном составе, а скромный миланский падре, сообщив о Божием откровении своему епископу, теперь доносил открывшиеся ему слова до своих прихожан. Среди которых на мессу однажды зашёл и сотрудник советских спецслужб, в тот же вечер передавший в Центр известия о том, что Божье слово сказано не только православным.       …Германский «Борт №1» приземлился на полосу Центрального аэропорта Москвы точно в срок, и там его пассажиров уже ждали. После кратких приветственных речей высокую делегацию Рейха усадили в лимузины и отвезли в Кремль.       - Не буду рассыпаться в славословиях, герр Сталин, - Геринг предпочёл взять быка за рога сразу же. – Думаю, что Вы прекрасно знаете, по какому поводу я собрался к Вам в гости.       - Да, товарищ Геринг. Мы Вас внимательно слушаем.       - Я желаю предложить Вам объединить наши усилия для противостояния тому, что бушует сейчас в Америке. Мы пришли к выводу, что в одиночку ни одна из наших держав не сможет противостоять этому.       - Мы склонны с Вами согласиться, товарищ Геринг, - поразмыслив, ответил Сталин. – То, что идёт на нас, значительно сильнее каждой страны по отдельности. Так что мы не возражаем, более того, сами намеревались предложить Вам то же самое.       - Мы не можем понять лишь одного – как же так получилось, что по Америке сейчас разрастается Бездна?       - Нам случившееся вполне понятно. Знакомы ли Вы с тем высказыванием, что нет такого преступления, на которое не пошёл бы капиталист при перспективах получить триста процентов прибыли?       - Хм… - озадачился Геринг. – Но Вы правы, герр Сталин, мне доводилось даже знавать таких.       - Тогда Вы должны понять. Ставка капиталистов, вершащих, как они считают, дела всего мира, была сделана на войну между нашими государствами. Для этого ими был приведён к власти Гитлер, для этого он так милитаризовал экономику Германии, но лишь его скоропостижная кончина помешала их планам.       - Когда я принимал дела после Гитлера, среди его бумаг были черновики планов войны против Вас, - кивнув головой, согласился Геринг. – Но я и сам прекрасно помню, к чему привела прошлая война против России, это была война на истощение, от которой получили выгоду только англичане, французы и американцы, а когда немецким рабочим было нечего есть, лишь Россия, сама разорённая после войны, помогла нам. Повторения этого я не желал категорически и выставил из Рейха всех людей англо-американских деловых кругов, пригрозив расстрелять их, случись им ещё раз показаться на моей территории.       - Значит, мы с Вами друг друга поняли, товарищ Геринг, - удовлетворённо улыбнулся в усы Сталин. – Так вот, придя к выводу, что стравить наши с Вами государства не получится, а иных способов завоевания контроля над миром у них нет, они решили прибегнуть к услугам, хм, иных сил. Что и вышло боком как им, так и всей Америке.       - Боюсь, что после Америки Зло распространится и на Европу. Как и чем мы сможем бороться с ним?       - Зло можно одолеть только Добром. А коль уж выпало нам стать очевидцами Битвы Конца, то нам надо встретить её с достоинством. По словам, озвученным нашим владыкой Сергием, погибнут не все – быть ковчегу, на котором подобно Ною уберегутся праведные. Эти слова подтвердились нашей разведкой, сегодня утром мы получили сообщение из Италии об откровении, данном некоему отцу Луиджи из Милана, и в этом откровении говорится, что держава, имеющая знаками серп, молот, венок из колосьев и красный флаг, и станет тем самым ковчегом.       - Не скажу, что это меня радует, герр Сталин, но… против Божией воли не возразить, - медленно проговорил помрачневший Геринг. – Мне остаётся только надеяться, что хотя бы часть Фатерлянда уцелеет, но если нет… всё же Адольф, видимо, слишком много нагрешил. Если все эти слова были истиной… тогда я как Вождь германского народа прошу Вас принять столько моих сограждан, сколько сможете. Пусть они спасутся и дадут потомство – где бы потом им ни пришлось жить.       - Мы согласны принять Ваших людей, товарищ Геринг, - ответил Сталин. – Нам есть где поселить их. Мы всегда рады тем, кто приходит к нам как друг. Советский Союз готов подписать соглашение о принятии и расселении на своей территории эвакуированного немецкого населения. Мы ценим и уважаем трудолюбивый немецкий народ, и никогда не простили бы себе, что не смогли спасти, имея такую возможность.       - В таком случае я направлю к вам своих людей. Смею думать, что совместными усилиями мы сможем решить этот вопрос.       - Я тоже так думаю, товарищ Геринг…       Переговоры продолжались ещё долго, но о главном удалось договориться – Советский Союз не оставит Германию в беде, и окажет всю возможную помощь, чтобы как можно больше людей пережили Конец Всему. ______________________________ [5] Откровение, 8:7 [6] От Матфея, 19:24