Тысяча и один способ раскрыться

      Как только Натали покинула пекарню, Маринетт помчалась к себе, не обращая внимания на попытки родителей успокоить и утешить ее. К счастью, за ней они не пошли — Маринетт слышала, как мама сказала рванувшемуся было следом папе:       — Оставь. Пусть она сейчас побудет одна.       От привычной заботы и маминой мудрости Маринетт стало еще хуже. У нее такие замечательные родители, любящие и понимающие. Почему же Адриану так не повезло? Это просто несправедливо. Мать умерла, а отец… Разве можно человека, равнодушно и хладнокровно ломающего жизнь сына, назвать отцом? А ведь она когда-то так восхищалась Габриэлем Агрестом!       Маринетт вышагивала туда-сюда по комнате, лихорадочно размышляя. Она не могла допустить, чтобы отец запретил Адриану ходить в коллеж и снова запер в четырех стенах. Но расстаться… От одной мысли об этом сердце обливалось кровью.       — Тикки, что мне делать? — в отчаянии воскликнула Маринетт, прервав метания.       — Мне кажется, тебе стоит рассказать Адриану и вместе подумать о том, как вам поступить, — рассудительно заметила Тикки, зависшая на уровне ее лица. — Он имеет право знать, что происходит, и решать, что для него будет лучше.       Подумав, Маринетт кивнула:       — Ты права. Сейчас же напишу ему.       Схватив со стола телефон, Маринетт принялась поспешно набирать сообщение: «Нам надо срочно поговорить. Очень важно». Ответ пришел почти сразу: «Буду у тебя через полчаса».       Маринетт облегченно выдохнула. Только от того, что Адриан скоро будет здесь, ей становилось легче. А потом она испуганно подумала: «А что, если отец не выпустит его?» Но она отмела эту мысль, решив, что проблемы следует решать по мере возникновения. В конце концов, она может трансформироваться и прийти к Адриану как Ледибаг. Она давно подумывала о том, что надо открыться ему. Правда, Тикки была против, и потому Маринетт решила, что откроется перед свадьбой. Ну, или когда Бражник будет побежден.       Услышав внизу голос Адриана, разговаривавшего с ее родителями, Маринетт подпрыгнула и сломя голову понеслась вниз. Он встретил ее сияющей улыбкой, которая, однако, погасла, как только он разглядел выражение ее лица.       — Маринетт, что случилось? — обеспокоенно спросил он.       Вместо ответа она потянула Адриана наверх, в свою комнату, где, снова начав расхаживать из стороны в сторону, нервничая и кусая губы, рассказала об ультиматуме его отца.       Адриан мрачнел с каждым словом. Когда Маринетт замолчала, он остановил ее на очередном повороте, взяв за ладони, и твердо заявил:       — О нашем расставании не может быть и речи. Отец может говорить, что угодно, я не брошу тебя.       — Вообще-то бросить предлагалось мне, — нервно хихикнула Маринетт, но снова став серьезной, посмотрела ему прямо в глаза: — А если он и правда запретит тебе ходить в коллеж?       Адриан передернул плечами:       — Это будет печально. Но я предпочитаю потерять мою относительную свободу, чем потерять тебя.       Он старался казаться беспечным, но Маринетт ли не знать, как важен был для него коллеж и друзья, которых он там обрел. И ради нее он готов был, не раздумывая, пожертвовать этим. Она чуть не разрыдалась, когда ее поразила внезапная мысль:       — Но… Если отец запрет тебя в особняке, мы с тобой тоже не сможем видеться.       Адриан вдруг лукаво ухмыльнулся:       — А вот это мы еще посмотрим, моя Леди.       Маринетт застыла, широко распахнув глаза от его обращения. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что она давно это подозревала, но не решалась поверить. Адриан как ни в чем не бывало продолжил:       — Я бы сказал тебе раньше, но Плагг был против.       — Я и сейчас против, — донесся из кармана Адриана ворчливый голос. — Но меня же, как всегда, никто не слушает!       Сразу следом оттуда вылетел черный квами, похожий на котенка.       — Тикки, — позвал он, не обращая внимания на Маринетт, — выходи, тайны закончились.       Пока квами обменивались приветствиями и улетали, чтобы оставить своих Носителей наедине, Маринетт стояла, онемев, и только редко моргала.       — Маринетт? — обеспокоенно позвал Адриан.       — Ты Черный Кот, — едва слышно произнесла она, отмерев, и он кивнул. — И ты знал, что я Ледибаг.       Он снова кивнул, на этот раз смущенно.       — Помнишь, ты оставила у меня в комнате открытку? Я видел, как ты выпрыгнула в окно.       Маринетт широким жестом хлопнула себя по лбу. Ну, какая идиотка! Но сейчас она была, пожалуй, только рада той своей оплошности. Собственно, ей она была обязана своим счастьем.       — Так что видишь, моя Леди, — улыбнулся Адриан, — никакие стены не удержат меня от встреч с тобой.       Маринетт тихонько засмеялась и порывисто обняла его:       — Мне так нравится, когда ты называешь меня «моя Леди», Котенок!       — Правда? — Адриан обнял ее в ответ, крепко прижав к себе, в его голосе слышалась довольная улыбка.       Маринетт вздохнула, уткнувшись носом ему в шею. Теперь она была уверена, что никакой Габриэль Агрест не сможет их разлучить, потому что Ледибаг и Черный Кот — непобедимая команда.