Сказка о том, как Герда бежит за Каем

Драко перекатил черничную жвачку на языке и провёл рукой по волосам. Класс потихоньку наполнялся студентами, которые даже на перемене перед Зельями вели себя тише, будто фантом Снейпа был заточен в каждую молекулу воздуха этого помещения, пресекая любые мысли о слишком шумном поведении. Драко ждал этого урока два дня. Грейнджер, не переставая, бегала за своими дефективными в последнее время, будто переживала, что недостаток хлёстких взглядов в их сторону от «мамочки» спровоцирует новую драку с участием одного из них. Но на Зельях Поттер будет опять бесконечно пререкаться с Гойлом, а Уизел останется в обществе Долгопупса, из-за чего, конечно же, лучше было повеситься, а Грейнджер будет здесь. Дверь открылась, и Драко перевёл взгляд со своего галлеона в руках на проём, но едва не цокнул языком от нетерпения, когда явились Блейз с Блетчли. Он ощутил удар в плечо. — Старина, ты достал транквилизаторы? — спросил Тео шёпотом, который был слышен на весь класс. — Я больше не чувствую себя в безопасности рядом с Блейзи, потому что видел сиськи Даф, когда мы в трёхлетнем возрасте плавали вместе в бассейне. Малфой захохотал, смотря на выражение лица Забини, когда тот бросил свою сумку на привычное место рядом с Ноттом в соседнем ряду. — Но эй, эй! Мне не понравилось! — нарочито испуганно вскинул руки Теодор, отскакивая от Блейза. — Они ж были совсем маленькими. — Ну, тебе стоило бы привыкнуть, потому что у тебя некоторые части тела как раз перестали расти в трёхлетнем возрасте, — ответил Забини, и Гестия прыснула со смеху. — Это он про мозг, крошка, — подмигнул ей Тео, и Драко покачал головой, усмехаясь. Голос Поттера отвлёк его от наблюдения за подначиваниями друзей. Он о чём-то спорил со своей рыжей сукой, пока Грейнджер не появилась в поле зрения, скосив на них осуждающий взгляд. — Это просто нелепо, — услышал Драко её слова, и затем она просто махнула рукой, будто умывая руки. — Так всё и будет, я тебе говорю, — сказал Уизли, садясь на своё место. Гермиона предосудительно покачала головой. Это рассказало Драко о том, что, скорее всего, её друзья спорили о чём-то бессмысленном. Малфой перевёл на неё взгляд, осматривая с головы до ног. Белая рубашечка, галстук прямо под горлом и кудрявые распущенные волосы, которые скрывали часть лица. Правильная гриффиндорка. — Грейнджер, — протянул он, продолжая поворачивать галлеон, откинувшись на стуле. — Здравствуй, Малфой, — ответила она собранным голосом, даже не посмотрев на него, и поставила на парту сумку, выудив оттуда письменные принадлежности. Строго на свою половину парты. — Здравствуй? — перекривлял её он, фыркнув. Слизеринец прищурился, следя за тем, как ладно Грейнджер сдвигает все учебники с тетрадями, заставляя их лежать ровнее. Он понял, что не наблюдал за ней явных признаков ОКР, даже когда она почти что падала в обморок от нервозности, отодвигаясь от него едва ли не в проход класса, после того, как их только посадили вместе. Девушка отбросила волосы, но не тем жестом, которым обычно злоупотребляли девочки, чтобы привлечь внимание, а так, будто бы каждый нерв в её теле был взбешён в крайней степени. — Дай мне свой конспект по прошлому уроку, — сказал Драко, поставив локти на парту. — Что с твоим? — Грейнджер повернулась, подняв свою острую бровь, и ему захотелось прибить её за это сучье поведение. — Мы с Блейзом опоздали на прошлый урок, забыла? — спросил Драко, пытаясь прочитать у неё на лице, какого чёрта происходит. — Ничем не могу помочь. Нужно было рассчитывать своё время, — равнодушно ответила она, отворачиваясь, и взяла перо, чтобы написать на пергаменте дату. Малфой опешил, открыв рот, но прозвенел звонок, и в класс залетел Снейп привычной чёрной тучей. Он всегда заходил в последние секунды перемены, будто его тошнило даже от мысли находиться в кабинете с учениками хотя бы минутой дольше положенного. — Если я кому-то говорю что-то сделать, Грейнджер, — подвинулся к ней Драко, злобно шипя и даже не заботясь о том, сможет ли кто-то увидеть, — то он делает, что я скажу. Гермиона возмущённо повернулась к нему, и от внимания Малфоя не укрылось, как её взгляд соскользнул на его скулу, прежде чем она вновь подобралась. — Иди и повелевай Делакур, я уверена, французская программа мало чем отличается от нашей, — отрезала девушка. Драко вскинул брови, медленно переведя взгляд на неё. Она сжала кончик пера в своих пальцах, и, судя по звуку, можно было предположить, что оно вот-вот треснет. Понимание затопило его прохладной лавиной, всё объясняя. Он отклонился, сдавленно засмеявшись. Ну, конечно. — Грейнджер, ревность тебе не к лицу, — усмехнулся Драко, наблюдая за тем, как Гермиона закинула ногу на ногу, и её юбка слегка приподнялась. Интересно, она специально это делала? — Ревность? — показательно фыркнула Грейнджер, но не повернулась, потому что он знал её достаточно хорошо, чтобы предположить, что девчонка сейчас красная, как чёртов мак. — Ревновать тебя, Малфой, как ревновать Большой зал. Это ведь общественное место. Её слова были колкими, возможно, тон бы взбесил его, но не когда он знал причину. Драко закатил глаза. Девчонки могли сколько угодно возмущаться по поводу этого, но назвать парня шлюхой было глупым оскорблением. Не работало. — Ну-ну, Грейнджер, я уже и забыл этот тон обиженной девочки, — с насмешкой сказал он, придвинувшись ближе, пока Снейп велел открыть нужный параграф. — Я сказала, что... — Гермиона развернулась, но осеклась, увидев, что Малфой был ближе, чем она предполагала. — Если бы ты признала, что сгораешь от ревности, я бы сказал, что отдал тогда Флёр свою куртку просто потому, что было холодно, а она какая-никакая девчонка, — ответил Драко, склонив голову и... ну, давай же. Да. Её глаза вспыхнули, как всегда, когда он так делал, что заставило его самодовольно улыбнуться ещё шире. — Она сама меня не интересует. — Слабо верится, — буркнула Гермиона, придя в себя, и принялась переписывать нужный абзац к себе в тетрадь. — Она блондинка, — пожал плечами Драко, уставившись на доску, где Снейп разъяснял о ядах. — И что? — прошла пауза, прежде чем Грейнджер всё же задала этот вопрос, и оставалось только догадываться, каких моральных сил ей стоило попытаться сдержать своё любопытство. — Мне нравятся шатенки, — ответил он, посмотрев на неё. Секунда. Вторая. И понимание отразилось в её глазах, которые в этом тусклом освещении были похожи на цвет какао с молоком. Гермиона закусила губу, пытаясь удержать смущённую улыбку. Грейнджер чувствовала, как он осматривает её, сканируя своими глазами, поэтому пыталась контролировать каждое движение. Ты такая красивая. Мне нравятся шатенки. Она повторяла себе, что не нужно относиться к этому серьёзно. Нельзя верить тому, что говорят такие парни, как Драко. Особенно как Драко. Она видела, что слизеринец делал с другими людьми. Магия Малфоя заключалась в следующем: он в принципе являлся кошмарным человеком, но, когда ему нужно, парень включал обаяние, и все как будто забывали, кем Драко был всё остальное время. Что-то похожее произошло и с ней. Гермиона видела, как он мог воздействовать на других людей. И было очевидно, почему Малфой нравился девушкам, несмотря на всё, что делал. Внешность — половина беды, всё остальное заключалось в его поведении, как он мог преподнести себя. Но самое ужасное крылось не в том, что он мог говорить, чтобы добиться своего, а в том, что ей действительно хотелось ему верить. — Конспект, Грейнджер, — надавил Драко, протягивая руку. — Как я уже сказала, Малфой, — добродушно улыбнулась ему она, не желая клевать на эту удочку, — нужно было лучше рассчитывать своё время, чтобы успеть к началу урока. Выражение его удивленного лица Гермиона хотела бы запечатлеть в своей памяти навечно. Она едва удержалась от смеха и вовремя отвернулась, укрывшись кудрями. Драко Малфою отказали, несмотря на его уловки. Вау. Наверное, он обозначит это событие угольно-чёрным в календаре и каждый год будет драматично отмечать бокалом вина. Или виски. Или что там ему по душе? Она почувствовала, как Малфой отодвинулся, откинувшись на спинку своего стула. Что ж, это было просто. Гермиона перевела взгляд на доску и поняла, что пропустила уже четверть материала. Перо порхало над её пергаментом, когда она вдруг вздрогнула от щекотки. Пальцы Драко легко прошлись по бедру Гермионы. Она силой заставила себя закрыть рот, чтобы не рассмеяться. — Малфой! — прошипела Гермиона, ухватив его за кисть, и он замер, но всего на секунду, расплывшись в победной ухмылке. — Конспект, Грейнджер, — повторил Драко. Гермиона замерла, не веря, что парень готов шантажировать её щекоткой. Он же слизеринец. Конечно, Малфой был на это способен. Его пальцы вновь зашевелились, и она засмеялась, пытаясь сжать губы и силой отодвинуть руку парня от себя, но это оказалось невозможно, хотя он вряд ли напрягался хотя бы наполовину. — Мисс Грейнджер, вам очень весело? — произнёс Снейп тоном, температура которого была позаимствована у морозильной камеры. — Я... нет, простите, профессор, — смутилась она, видя, как люди оборачиваются. — Я просто закашлялась. — Тогда, возможно, вам стоит отправиться к мадам Помфри, если вы сами не в состоянии вылечить свой кашель парой простейших зелий? — скривил губы он. — Минус десять очков Гриффиндору. Слизеринцы предсказуемо довольно хохотнули. С таким успехом к концу года в гриффиндорской чаше не останется ни единого камня. Она покачала головой, воздерживаясь от комментариев и бросая Малфою свой конспект, потому что не существовало той реальности, где этот парень остановился бы из-за потерянных Гриффиндором очков. — Молодец, — произнёс Драко, хмыкая и открывая её тетрадь, чтобы пройтись глазами по написанному. Гермиона удивлялась: как можно одновременно хотеть задушить человека и никогда от себя не отпускать? Повелительный тон её бесил, но она покачала головой и уткнулась в свои записи, чтобы не злить профессора ещё больше, который, девушка была уверена, с удовольствием воспользуется возможностью ободрать Гриффиндор до нитки. И вдруг все микротоки сошлись в её теле в одной точке над коленом, где Гермиона почувствовала тепло. Сначала ей показалось, что мозг совсем уже перестал нормально функционировать, и кто-то направил тепловой поток на кожу, но, опустив взгляд, она убедилась, что это была рука Малфоя. Просто рука, лежащая у неё на ноге. — Драко, — прошептала Гермиона, слегка поворачивая голову к нему и видя, что он, как ни в чём не бывало, продолжал делать записи, откинувшись на стуле. — М? — кивнул он головой так, будто правда понятия не имел, в чём дело. — Что ты делаешь? — все были заняты конспектированием, так что подобие беседы оказалось вести сложнее. — Вбираю в себя знания, неужели не видно? — ехидно ответил Малфой, указывая на свой пергамент с красивым ровным почерком. Его большой палец стал выводить круги на её коже, и Гермиона невовремя подумала о том, что потратить пятнадцать минут на душ, чтобы побриться, вместо десерта за завтраком было лучшим решением в её жизни. — Ты... левша? — ещё один глупый неуместный вопрос сорвался с губ Грейнджер. Она только заметила: несмотря на то, что правая рука Драко покоилась на её ноге, парень все ещё продолжал делать записи. — Амбидекстрия, — пожал плечом он, и в этом был весь Малфой. Сообщать подобные вещи так, будто это само собой разумеющееся, словно беззвучно произносить: «неужели ты ожидала меньшего?» Наверное, Гермиона выглядела достаточно впечатлённой, отчего он покачал головой. — Тебе не захочется знать, под каким давлением я разработал этот навык. Тон слизеринца всё ещё был насмешливым, но её по привычке затошнило при малейшем упоминании того, как Малфоя... дрессировали. Умения Драко в его возрасте вызывали восхищение, пока Гермиона не задумывалась о цене, которую он за них заплатил. Это заставляло её ненавидеть всё, что с ним происходило вне стен школы, несмотря на то, что она не знала точно. Но догадок ей хватало, отчего девушка поёжилась, и Малфой чуть сильнее сжал её ногу в успокаивающем жесте, наверняка догадавшись о ходе мыслей Грейнджер. — Драко, перестань, — произнесла Гермиона шёпотом, смотря на его руку, и какая-то часть её сознания всё ещё не верила, что он действительно это делал. — Мне удобно, — пожал плечами Малфой, даже не отрывая взгляда от доски и переписывая себе в пергамент три вида ядовитых пауков, которых использовали в сочетании с шипами акации. Очевидно, это опять была какая-то его новая забава. Она осторожно оглянулась, думая, что уже все вокруг могли лицезреть эту картину, но они с Малфоем сидели на последней парте и оказались единственными, кто осмеливался вести беседу на уроке Снейпа, пусть и очень тихо. Самоубийцы. Во многих смыслах. — Но... — Грейнджер, уймись, ты срываешь урок, — прервал её Драко, усмехнувшись, и подвинул свою руку чуть выше, так, что его мизинец скрылся под краем серой ткани её юбки. Господи. Остальная часть урока растворилась в тумане, пока Гермиона пыталась игнорировать мурашки на коже, которые Малфой чувствовал, иногда спесиво поднимая краешек губ. Это был потрясающий вид улыбки, и в её рейтинге он вдруг занял лидирующее место, прямо перед наклоном головы. Получилось странное осознание, которое, казалось, вторглось в голову Гермионы в совершенно глупой ситуации, ведь между ними происходило куда больше, чем какая-то рука на колене, но именно это будто воспламенило лампочку над её головой. Она была бесповоротно и по уши влюблена в Драко Малфоя. И мосты за спиной уже пылали, так что если бы Гермиона решилась отступить, то сгорела бы вместе с ними.

***

— Ну твою мать, научите кто-нибудь эту женщину заклинанию, которое тушит камины в такую жару, это какой-то ад, — простонал Забини, когда они забрались в Северную башню. Кабинет Прорицаний походил на парилку с добавлением ароматных трав и вездесущих палочек, которые были так густо распиханы по всей башне, что после каждой пары Прорицаний Малфой просто избавлялся от комплекта формы, потому что этот запах въедался намертво. Сегодня светило солнце, и было совершенно безветренно, так что создавалось ощущение полного погружения в духовку. Если даже Забини жаловался, который вечно во что-то кутался, скучая по южному климату, то про Драко даже говорить нечего. Малфой упал за круглый столик, отодвигая от себя цветастую подушку и уже в миллионный раз пожалел, что не взял какой-нибудь другой предмет, но у него в этом году и без того было достаточно проблем, чтобы менять графики или набирать себе факультативы. Слизеринки залезли наверх, принюхиваясь к дурману, который стоял, и сморщили носы. Возможно, запах мог бы считаться приятным, если бы не был таким концентрированным. Пэнси села рядом, с улыбкой убирая сумку в сторону, и намотала прядь на палец, пододвигаясь к нему. — Малыш, — протянула она голосом, который по своей природе был очень похож на дурман, стоящий в классе: душный и слишком приторный. — Я скучаю по тебе последнее время. Малфой вздохнул. Очевидно, это была новая тактика. Она решила сделать вид, что ничего между ними не произошло, и всё осталось как раньше. — Ага, наверное, — лениво ответил Драко, наблюдая за тем, как подтягиваются другие студенты. — У меня есть идея: давай проберёмся после отбоя на астрономическую башню, возьмём вина, посидим, как в старые добрые времена, — улыбнулась Паркинсон, когда он всё же повернулся к ней. — Пэнс, мы никогда не забирались на астрономическую башню с вином в старые добрые времена, — поднял брови Драко. — Ну, это образно говоря, — в её светлых глазах вспыхнуло раздражение. Драко услышал, как хохочет Тео над какой-то репликой Блейза, садясь позади них. — К тому же, это не главное, — Пэнси придвинулась к нему ещё плотнее с обольстительной улыбкой, пытаясь быть так близко, как это только возможно. — Я могу позволить тебе делать всё, что ты захочешь. Он реально едва удержался от смешка. Могу позволить? Это и так ему было позволено. Честно говоря, порой Драко становилось интересно, где же грань. Где грань у Пэнси Паркинсон? Что Драко может захотеть, на что она скажет ему «нет»? Блять, порой Малфой думал о том, что ей повезло, что он не какой-то шизанутый, у которого встаёт от избиения до кровавых разводов или чего-то в этом духе. Потому что, когда он смотрел на Паркинсон, ему иногда казалось... Драко даже думать не хотел. — Это мило, но я не заинтересован, — спокойно ответил Драко, и Пэнси замерла с открытым ртом. Кажется, здесь вся бравада Паркинсон исчезла, потому что она не ожидала, что такие нечеловеческие усилия — предложить ему посидеть на астрономической башне — будут не приняты во внимание. — В чём дело, Драко? — вдруг сжала зубы Пэнси. — Я не понимаю. У тебя что, какие-то проблемы? Я имею в виду... там? Он посмотрел на неё в недоумении, прежде чем понял, о чём она. Драко засмеялся. — Салазар, нет, Пэнси, с моим членом всё в порядке, господи. — Тогда в чём дело? Ты даже не смотришь на меня! — разговор повторялся, и он сдержал своё желание просто лечь на руки и простонать. — Блейз! Она взвизгнула, повернувшись к Забини. Мулат всё это время делал вид, будто не слышит или не заинтересован, но теперь у него не было такой отговорки. — Ну? — устало спросил он, зная, о чём пойдёт речь. — И что я не так делаю? Я постоянно... постоянно... — Пэнси пыталась подобрать слова, но ничего не получалось. — Он что, собирается в монахи, скажи мне? — Как бы не так, — фыркнул Забини, и Драко почувствовал его взгляд затылком. — Не знаю, дорогая, может, у него диета? Ну, знаешь, он на время слез с красной икры, чтоб попробовать что-то... попроще? Паркинсон надула губы, когда Малфой скользнул по лучшему другу взглядом, нежным, как острие лезвия. Пэнси всегда бежала к Блейзу, когда у неё возникали проблемы с Драко. Поразительно, потому что у Малфоя с ней проблем не было никаких. Никогда. Это как пары, которые рассказывают о том, что никогда не ссорятся, и всё, что ты можешь — думать, насколько они безразличны друг другу. — Но это ведь... пройдёт? — слизеринка звучала уныло, и Драко был уверен, что только она могла вести о нём разговор в третьем лице, когда он сидел в полуметре от неё. — Мы будем надеяться, Пэнс, — похлопал её по плечу Забини и отодвинулся, чтобы заговорить с Теодором, явно потому что ему было нечего ей сказать. Боковым зрением Драко видел, как Паркинсон вновь открыла рот, но прозвенел звонок, и в класс вплыла Трелони. Это первый раз, когда он был так счастлив её видеть. — Детки мои! — предсказательница села в кресло, осмотрев класс с тревогой во взгляде. — Мы с вами уже почти прошли предсказания по расположению планет, однако сегодня Марс принял весьма интересное положение, так что для нас это отличная возможность проанализировать его влияние на судьбу... Профессор взмахнула палочкой, и даже те немногие источники света и прохлады, как открытые окна, захлопнулись. Теперь освещение исходило только из камина. Малфой взял в руку свою тетрадь и просмотрел содержимое. Он платил одному когтевранцу за исполнение его заданий по этому предмету, так что не имел и малейшего понятия о происходящем на уроке. Драко незаметно наложил на себя охлаждающие чары, чувствуя, как кожу приятно покалывает. Трелони выкатила волшебную модель солнечной системы, показывая, в каком расчудесном углу встретились Марс с Нептуном. Драко посмотрел на часы. Боже, ему стоит подкупить кого-то и накачать Оборотным на время этого маразматического предмета. Он уже спустился на подушке, решая откинуть голову на парту Нотта с Забини, которые, вне всяких сомнений, клали на этот предмет болт таких же размеров, как и угол, в котором спутники влияли на жизни волшебников, о коих талдычила Трелони. Вдруг резкий крик раздался немного сзади, и Малфой схватился за палочку, ведомый инстинктом. — Нет! — Поттер кричал, упав на пол и схватившись за шрам. — Волдеморт узнает!.. Он поймёт!.. Глаза одноклассников расширились, и все обступили его, ошарашенно пытаясь что-то сделать. — Гарри! Гарри, ты в порядке? — Драко услышал голос Уизли и увидел дезориентированное лицо Поттера, когда Трелони подошла ближе, заставляя гриффиндорцев отступить. — Разумеется, он не в порядке! — взволновано произнесла она. — Что произошло, Поттер? Вы увидели предсказание? Что?.. — Нет, просто голова... — бормотал он, усевшись на полу. — Вы держались за шрам на лбу! Я знаю, что это значит. Уж я то в этом кое-что понимаю. Было видно, что Трелони не собиралась просто так отпускать свою жертву. Иногда создавалось впечатление, что если бы какой-то студент умер в её классе, это было бы идеально для неё. — Лучше я покажусь мадам Помфри. Голова раскалывается, — Поттер поднялся и схватил свою сумку, всё ещё отнекиваясь от предостережений профессора о том, что он вот-вот потеряет канал ясновидения, если выйдет из башни. Малфой мог бы пошутить о том, что он и сам не против набить себе шишку на лбу, если это поможет ему выйти отсюда на свежий воздух, однако слова встали ему поперёк горла. — Ты слышал? Он что-то кричал про Известно-кого?.. — Или так послышалось?.. Студенты шушукались, и Драко уставился в пергамент, только сейчас разжав пальцы на палочке. Твою. Мать. — Этот кретин опять пытается привлечь к себе внимание, — закатил глаза Тео, отбрасывая от себя карандаш. Малфой знал, что ему следует усмехнуться или как-то пошутить на эту тему, когда Поттер скрылся в люке, но ледяная крошка рассыпалась по его рецепторам вниз, за рубашку, и его передернуло. Он что-то знает. Что бы это ни было, но Драко точно уверен, что слышал имя Волдеморта. Он обернулся и поймал напряжённый взгляд Забини. Чёрт возьми. Чёрт. Возьми.

***

Гермиона теребила в пальцах кудряшку, в тысячный раз проходясь глазами по своему эссе по Нумерологии. Она посмотрела на часы в кабинете и поняла, что ей совсем скоро нужно будет встретиться с мальчиками в классе Трансфигурации, который им любезно предоставила Макгонагалл после просьбы Гермионы, чтобы помочь Гарри с заклинаниями. Ранее в её планы входил перекус, но она знала, что обычно по вторникам Драко приходит в их кабинет после занятий, чтобы позаниматься в тишине, поэтому девушка была здесь. Гермиона вот уже полчаса пыталась убедить себя уйти и не выглядеть так глупо, но желание пересечься с ним хотя бы на пару минут оказалось слишком сильным и явно перекрывало её чувство гордости. Не искать с ним встречи. Не искать. Но когда дверь открылась с привычным скрипом, её сердце подпрыгнуло. Она схватилась за свою тетрадь, имитируя деятельность. — Грейнджер, — произнёс Малфой, повернув голову и увидев открытые книги. Он всегда просто произносил её фамилию вместо приветствия, и лишь по интонации можно было понять, какое у него настроение. — О, привет, — ответила она достаточно удивлённо. Гермиона щёлкнула маггловской ручкой, и Драко, хмыкнув, перевёл на неё взгляд, но ничего не сказал. Они сегодня не виделись из-за отсутствия общих пар, так что девушка внимательно следила за его движениями. Во время обеда Малфой казался очень сосредоточенным, а вчера и вовсе не появился на ужине. Это поселило в ней тревогу, которую Гермиона должна была успокоить, встретившись с ним хотя бы мельком. — Когда-нибудь я подложу сюда гнойную бомбу, чтоб она взрывалась каждый раз, когда кто-то забредает в этот кабинет без меня, — известил Драко, бросая свою сумку на парту, но его тон не был злым или действительно раздражённым. Гермиона едва слышала, что он говорил, так как не отрывалась от наблюдения за ним. — Ну, я уже ухожу, мне нужно позаниматься с Гарри, — слизеринец сел на диван, и она вспыхнула, тут же потупив глаза. Чёрт, это было плохой идеей. Драко, как всегда, проанализировал её реакцию и усмехнулся, точно зная, почему она смутилась, но затем поднял бровь в вопросительном жесте. — Я подготовила заклинания, которые помогли бы в лабиринте. Гермиона понятия не имела, зачем рассказывает ему. Ей уже нужно было уходить, чтобы не опоздать. В прошлый раз, когда мальчики задержались на пять минут из-за затянувшейся карточной игры, она чуть головы им не снесла. — Он хоть на что-то способен без тебя, Грейнджер? — спросил Драко, покачав головой. — Мы друзья, Малфой, — ощетинилась она, засовывая список в сумку. — И это нормально, что мы всё делаем вместе, но Гарри и без того отлично... — Да-да-да, я понял, святой Поттер, можешь дальше не продолжать, — оборвал он её, и его глаза похолодели. Она вздохнула, понимая, что не хочет ссориться. — Тебе тоже помогал Забини, — заметила Гермиона, копошась в сумке немного дольше положенного. — Разница в том, что без Забини я бы справился, а Поттер... — Он умный парень, как бы тебе ни хотелось обратного, — пресекла она его, решая, что не позволит никому клеветать на её лучших друзей, даже если это Малфой. — Гарри тоже в состоянии справиться со всем сам, но разве не для поддержки существуют друзья? — Проблема не в том, что Поттер тупой, Грейнджер, я об этом не говорил, — фыркнул Драко, — а в том, что он настолько привык к тому, что ты вертишься вокруг него и рыжего, что, боюсь, какие-то извилины, которые отвечали за самостоятельность, у него и вовсе атрофировались, — спокойно сказал Малфой, вытаскивая из кармана галлеон и начиная им играться. — Выброси их в реальный мир, и они не продержатся и недели без тебя, можешь не пытаться убедить меня в обратном. Гермиона поджала губы, отказываясь это комментировать. Конечно, мальчики иногда бывали слегка безответственными, но они точно так же приходили к ней на помощь, как и она к ним. Но Малфой был слизеринцем, и в его мире дружба имела другие оттенки. Не хуже, не лучше, просто другие, и они вряд ли смогли бы друг друга понять. — Знаешь, вы могли бы подружиться с ним, на самом деле, — вдруг выдала Гермиона, посмотрев на Малфоя. — Вам есть чему друг у друга поучиться. Драко прыснул, качая головой так, будто не мог поверить, что она это сказала. — Я не перевариваю гриффиндорцев. — Да? А что насчёт меня? — Гермиона вздёрнула подбородок, и он проследил за этим движением, прищурив серые глаза. — Едва ли мы с тобой друзья, Грейнджер, — ответил Малфой, и она услышала в этой фразе двойное дно, но он слишком хорошо его замаскировал, чтобы девушка докопалась до истины. Это было правдой. Кем они приходились друг другу? Они не были друзьями, они толком даже не общались. Они не были парой, потому что... очевидно, почему, впрочем. Они были просто кем-то. — Ну, мы друг друга ненавидели, но вот уже можем сносно вести диалог. Видишь, как бывает? — вскинула Гермиона руки, маскируя нервозность, но Драко снова фыркнул, пристально на неё смотря, и все её попытки слетели вниз, скатившись прямо по кончикам больших пальцев на руках, разбившись о носки лодочек. — Мы ненавидели друг друга, но никакого чуда не произошло. Некоторые вещи меняются, когда люди становятся мужчиной и женщиной, знаешь? — язвительно сказал Малфой. — Это не было предсказуемо, но вероятно. — То есть, по-твоему, мы не могли бы найти общий язык, будь я... — Гермиона пыталась найти правильные слова. — Будь ты страшной, — помог Драко, хотя она совсем не это хотела сказать и поэтому возмущённо открыла рот. — Да, будь ты страшной, мы бы никогда здесь не оказались. Потому что ты всё ещё меня раздражаешь, несмотря на внешность. Её рот по-прежнему был открыт. Это переходило все границы вежливого диалога. Никто не мог просто вот так брать и говорить подобные вещи. К тому же, Гермиона не была уверена, стоит ли ей оскорбиться или же из уст Малфоя эти реплики вполне можно принять за комплимент. — Мерлин, я надеюсь, что ты хотя бы представляешь, как аморально это звучит, — наконец выдала она заключение. Малфой рассмеялся и вытащил из своей сумки учебник. Он растянулся на диване, явно показывая, что разговор окончен. Парень смотрел исключительно в книгу, не обращая на неё внимания, так что Гермиона позволила себе немного поразглядывать Драко, хотя и была уверена, что он следит за ней боковым зрением. Её поведение выходило из-под контроля ещё больше, так что она заставила себя оторвать глаза от его плеч. — Драко, ты начал готовиться к третьему туру? — вдруг спросила Гермиона. Это было то, что волновало её больше всего. Гермиона оказалась права: как только Гарри рассказал ей о сути задания, ночные кошмары вернулись. Они чёрными кошками заползали в сознание девушки, раскручивая там воронку хаоса и страха. Теперь ей мерещилось, что Гарри убивают прямо в кустах, что Драко блуждает в лабиринте бесконечно, что всё повторяется. Гермиона вновь и вновь просыпалась с пересохшими от ужаса губами посреди ночи. — Будто бы тебе есть дело, — Малфой перевёл на неё взгляд. Хоть девушка и ожидала, что он станет ворчать что-то о том, что она мешает ему заниматься, и, наверное, так и было, но гриффиндорка просто не могла позволить себе уйти, не задав этот вопрос. — Мне не всё равно, — казалось, что с каждым ответом её голос становится всё тише. Гермиона запоздало подумала, что спорить с ним о чём-то несущественном было гораздо легче. Потому что споры — безопасная территория. Знакомая им обоим. Драко продолжал смотреть на неё, не выпуская книгу из рук, а затем его взгляд опустился на её закушенную губу. Гермиона выдохнула. Господи, если бы я знала, что когда-то стану такой трусихой... Грейнджер взглянула на часы. Она уже кошмарно опаздывала, но... Но. — Есть одно заклинание, оно довольно редкое, и я отыскала его в книге об открытиях магглорожденными, вряд ли ты такое читаешь... — Это уж точно. Гермиона зло зыркнула на него, потому что эта речь и так давалась ей непросто. — Иди ко мне, — наконец цокнула языком она, понимая, что у Малфоя, видимо, аллергия на долгие, пусть и полезные разъяснения. Его брови взлетели вверх в удивлении, и девушка промотала свою фразу в голове ещё раз. — Ну, я имела в виду... сюда, просто встань, — её уши горели, и, чёрт возьми, скрывать смущение правда было бы очень полезной супер-силой. Драко вновь улыбнулся так, как он улыбается, когда выигрывает. И эта улыбка бесила. И заставляла растечься лужицей. Но бесила всё равно больше. Слизеринец вздохнул, отбросил книгу и встал. Гермиона невольно подумала о том, что бы сказал на это сентябрьский Малфой, если бы увидел, как он просто берёт и выполняет просьбу грязнокровки. Что сказала бы она сама, наблюдая за собой? Лучше этого не знать. — Оно компасное, — объяснила Гермиона, подходя к нему поближе. — Это заклинание не даст тебе потеряться в лабиринте. Руна простая. С твоими умениями ты сможешь исполнить заклинание даже беззвучно. Подними руку, — она встала сбоку, приподнимая его локоть. — Грейнджер, если это был повод, чтоб меня полапать, могла бы просто попросить, — хмыкнул Драко. Она сжала губы, чувствуя скрытое раздражение за этой интонацией. У него были явные проблемы с тем, чтобы обучаться у ровни. — Следи за палочкой, Малфой, — холодно сказала Гермиона. — Четыре взмаха, последний самый плавный, вот так, — она направила его руку в нужном направлении, помогая прочертить руну. — А потом медленно положи палочку на ладонь. Видишь? Она всегда будет указывать на север. Драко довольно быстро повторил алгоритм её движений. Через пару минут Малфой держал у себя на руке древко, указывающее точно на север. — Да, правильно, — кивнула Гермиона. Вдруг девушка почувствовала себя неловко. Момент обучения прошёл, а слизеринец до сих пор стоял близко. Гарри. Ей нужно было бежать к Гарри, которому она теперь больше никогда не сможет устроить выговор за опоздание. Малфой пристально на неё смотрел. Гермиона не выдержала и отвернулась, схватив свою сумку. Девушке хотелось, чтобы ей стало легче спать по ночам. Хотелось, чтобы он не участвовал в Турнире. Хотелось, чтобы имя Гарри никогда не вылетало из Кубка. Ей так много всего хотелось, и всё это было невозможным. — Драко? — Гермиона повернулась, чувствуя, что почему-то буквально за секунду оказалась на грани. — Что? — он вздохнул, кажется, научившись различать её интонации. — Почему ты решил участвовать в Турнире? — мозг Грейнджер уже даже придумал для неё звук того, как он надевает на себя маску, делая своё лицо абсолютно бесчувственным. И сейчас тот щелчок отдавался эхом по всей комнате. — Я слизеринец. Амбициозность. Разве не об этой основной черте поёт распределяющая шляпа из года в год? Тебе стоило слушать внимательней, — это походило на сцену из фильма, где главные соперники ходят по кругу, точа нож и выжидая, когда броситься, оттягивают время, ведя задушевные беседы, ища подходящий момент. Они с Малфоем просто ходили по кругу. — Но это ведь не единственная причина, так? — её голос дрогнул, когда она увидела, как его глаза затягиваются тьмой. Сознание Гермионы уже в миллионный раз подбросило ей картинку, где Малфой стоял в одеяниях Пожирателя смерти, где парень был смертельно спокоен среди крика ужасов людей. Нет, только не он. Драко не мог быть злым. Он просто не мог на самом деле. — Только не ври мне, Драко. Пожалуйста, не ври, — Гермиона до боли укусила внутреннюю поверхность щеки, пытаясь убрать видения из головы. Те видения, о которых она весь год забывала, и у неё получалось. Когда он подходил ближе, у неё получалось. — Значит, просто уйди, Грейнджер, — ответил Малфой стальным голосом. Она зажмурила глаза и обречённо кивнула. Он ничего ей не скажет. Гермиона вышла за дверь, тихо её прикрыв, и уже знала, что с этого момента кошмары ей станут сниться в три раза чаще.

***

Гермиона покачивала ногами, сидя на подоконнике в длинном коридоре, и читала журнал. В субботу большинство людей проводило время на улице, поэтому здесь было пусто и тихо. Она ждала факультатива у Вектор, который пропустила ранее. Мальчики устали от ежедневных тренировок на заклинания, а учитывая то, что вчера Рон получил желейные ноги и полчаса находился в таком состоянии, потому что часть листа с контрзаклятием потерялась в недрах её сумки, девушка все же решила сделать перерыв. Профессор Вектор вскоре должна была появиться. Сейчас солнце грело спину Гермионы через окно, пока она читала новый выпуск «Трансфигурации сегодня», подписку на который подарил ей Рон на Рождество. В её крови бурлило зелье бодрости, потому что она случайно приняла двойную дозу после очередной бессонной ночи, поэтому ей просто не сиделось в башне. Гермиона на ощупь потянулась к сумке и по привычке, не глядя, вскрыла пачку жвачки и засунула одну пластинку в рот. Это стало её маленьким ритуалом. Каждый раз, когда девушку накрывала тревога, стоило ей ощутить привкус холодной черники на языке — её отпускало. Совсем немного. Как имитация безопасности. И это была странная реакция. Человек, идущий по плохо освещённому переулку, должен ощущать тревогу, а чувствует ностальгию, просто потому что этот переулок напомнил ему что-то из детства. Вкус черники ассоциировался у Гермионы с Драко. Это в последнюю очередь должно было связывать её сознание с чем-то успокаивающим, потому что в нём нет ничего успокаивающего, безопасного или хотя бы предсказуемого. Это как дрессировать льва: ты не знаешь, когда он выйдет из себя, откусив руку, из которой его кормят. Но деваться было некуда, поэтому она сглотнула сладкую слюну с привкусом ментоловой ягоды, чувствуя, как её сердце успокаивается, а глаза вновь начинают воспринимать текст. Гермиона заметила движение немного слева, прямо возле колонны. Щёлкнул звук металла, и в следующую секунду Малфой вставил сигарету к себе в рот, пока девушка неотрывно за ним наблюдала. Он оттолкнулся плечом от колонны и подошёл к ней. Его взгляд зацепился за название её журнала или же за ногти, которыми она сжимала страницу, а потом опустился к сумке, и слизеринец хмыкнул. Гермиона посмотрела, что привлекло его внимание, и увидела, что не спрятала упаковку жвачки, просто бросив её. Она уже начала краснеть, когда он спросил: — Ну и как? Они заменяют мои поцелуи? Под солнцем его глаза были ещё более светлыми, как будто серебряные лужицы. На какую-то секунду она растерялась, разглядывая их. Гермиона выдохнула, когда смысл вопроса дошёл до неё. Сначала ей хотелось оттолкнуть Малфоя или съязвить, но потом она вспомнила кое-что. — Ты же знаешь, что их ничто не может заменить, — тихо ответила девушка, не отрывая от него взгляда. Слабая вспышка удивления и потом эта усмешка, которая купалась в самодовольстве, когда Малфой услышал ответ. Чёрт, Гермионе нравилось, когда он так довольно улыбался. Кошмар, но она готова была говорить ему подобные вещи постоянно, если это заставляло его глаза выглядеть вот так. Малфой становился похож на обычного парня, без всего этого багажа, что тёмным полтергейстом постоянно висел у него над головой. Ей хотелось узнать, что он делал в замке в такую погоду, но она вовремя перевела взгляд на сигарету в его рту, и её рука неосознанно потянулась к ней, выдернув ту из губ слизеринца. — Ты не станешь здесь курить, Малфой, — Гермиона заходилась в ужасе, когда парень проделывал такое в их кабинете, но коридор школы — это уже просто чересчур. — У меня есть ещё, — фыркнул Драко и потянулся к карману, чтобы выудить оттуда следующую сигарету, намекая, что Гермиона не будет ему приказывать. — Это портсигар? — указала она пальцем на коробочку, и он замер, когда Грейнджер коснулась его косточки на руке, медленно скользя пальцами выше. Малфой снова был в футболке, так что её вниманию было не жить, поэтому она дала себе мгновение поднять глаза по плечу, затем к трапециевидной мышце и ключицам. Но нет. Ей нужно было придерживаться плана. Гермиона выхватила портсигар у него из руки, воспользовавшись тем, что Малфой расслабился под её прикосновениями, и быстро убрала его себе за спину, не сумев сдержать победную улыбку, когда он прищурился. — Я же сказала, что ты не станешь здесь курить! — засмеялась девушка, видя, что Драко понимает: она его одурачила. — Это было так по-слизерински, Грейнджер, — поцокал языком он, склоняя голову. Гермиона едва не выронила за спиной его портсигар, который оказался тяжелее, чем девушка предполагала. Коробочка была серебряной, скорее всего, со вставками драконьей кожи, потому что девушка успела заметить выжженные буквы V&R, прежде чем спрятать. Сейчас рифлёная кожа приятно ощущалась под её большим пальцем. — Я продам его и куплю еды тысяче нуждающимся. Это восстановит равновесие, — решила Гермиона, по-прежнему не сводя с Драко пристального взгляда, потому что вряд ли он это оставил бы просто так, несмотря на показную расслабленность. — Эй, не подходи! — засмеялась она, прикрикнув, когда слизеринец встал ближе, и сжала в руке его портсигар сильнее. Её раньше так раздражало, когда девушки визжали или начинали напоказ отбиваться от парней, но, видимо, это какой-то глюк в системе, против которого было сложно бороться. Несмотря на то, что рациональная часть Гермионы считала, что она ведёт себя глупо, вторая её половина искренне веселилась. — Ладно, — вдруг согласился он, отодвигая её ногу и становясь ещё ближе, и она остановила порыв сдвинуть колени, потому что сегодня была в подаренной юбке от Джинни. — Тогда дай мне жвачку, у меня закончилась. Его голос звучал обезоруживающе и вполне безопасно, так что Гермиона наклонилась, пытаясь показать ему на упаковку, из которой он мог взять несколько полосочек, но его пальцы сомкнулись у неё на подбородке, заставляя её смотреть на слизеринца. — Не ту, — сказал Драко, опуская глаза на губы девушки. Она на автомате перекатила свою жвачку на языке, чувствуя, что в таком сочетании ароматов, где он пах собой — черникой, ванилью и средством для бритья — её рецепторы совсем затормаживали рассудок. Малфой наклонился к ней и провёл языком по нижней губе Гермионы, тут же недалеко отстраняясь, как только девушка открыла рот. — Сладко, — пробормотал Драко, наклоняя голову и проводя носом по щеке Грейнджер. Она вздохнула, когда он оставил лёгкий поцелуй у неё под ухом, и непроизвольно сжала ногами его торс, притягивая ближе. Драко удовлетворённо хмыкнул, положив вторую руку ей на бедро. — Ты так приятно пахнешь, — это уже был второй раз, когда он говорил ей что-то подобное. Её глаза закрылись. Она отчаянно ожидала получить больше прикосновений. Гермиона что-то промямлила, пытаясь подвинуться к нему, но он переместился на другую сторону, слегка лизнув уголок её губы. — Дотронься до меня, — попросил Драко низким голосом, который действовал на неё, как чёртов гипноз. Гермиона непроизвольно разжала руки за спиной, отчего портсигар тихонько звякнул, ударившись о подоконник. Девушка обхватила ладонями его шею. Драко поднял её подбородок, и она почувствовала его дыхание на своих губах, прежде чем он просунул руку за её спину, и через секунду Гермиона услышала характерный звук металла. — Нет! — закричала девушка, поздно сообразив что к чему. — Малфой! — Честное слово, Грейнджер, тебя так легко отвлечь, — засмеялся он, держа между пальцами свой портсигар, хотя его голос по-прежнему не пришёл в норму. Её щёки налились кровью, но уже от возмущения. Она спрыгнула с подоконника, не желая мириться с такой несправедливостью. — Это было нечестно! — всё ещё возмущалась Гермиона. — Да? А по-моему, всё было предельно честно, — покачал головой Малфой, но тут же отступил, когда она потянулась, чтобы отобрать у него трофей. — Нет-нет, Грейнджер, не выйдет, — по-прежнему смеялся он, поднимая вверх портсигар. — Отдай! Ты использовал запрещённый прием и... — она опёрлась на его локоть, попытавшись подпрыгнуть, но слизеринец отступил вбок и легко повернул Грейнджер к себе спиной, захватывая её руки. — Но разве я не идеален в использовании запрещённых приёмов? — нахально прошептал он ей на ухо. Если бы у Гермионы были свободны руки, она бы дала себе пощечину за желание откинуть затылок на его плечо. Тепло разливалось по её конечностям, потому что это было... забавно. Малфой был забавным. Они просто дурачились, как друзья, и это казалось почти параллельной вселенной. — Ты просто гадкий скользкий тип, который... — Гермиона прервалась, когда он поцеловал её в шею, закусывая кожу, впрочем, даже близко не так сильно, как обычно это делал, но достаточно, чтобы она почувствовала знакомые мурашки. — Который?.. Продолжай, Грейнджер, — велел Драко, опустив свою руку и сжав её задницу ладонью, пока она старалась вспомнить, как строятся предложения. — Малфой, — ей хотелось звучать жёстко, но уже даже на этапе планирования этой реплики Гермиона знала, что план провалится. — М? — он звучал лениво, будто зная, что её предупреждающие фразы ничего не стоят, пока его язык поднимался выше, к скуле девушки. Господи. И он знал, что был прав. Потому что Гермиона не хотела, чтобы Малфой останавливался. За эту неделю они почти не виделись. Занятия с Гарри отбирали всё её свободное время, а когда их не было, шли факультативы и подготовка к приближающимся экзаменам, поэтому сейчас каждый атом в сознании девушки умолял его не останавливаться. Но они стояли посреди коридора. На первом этаже Хогвартса. Профессор должна была явиться с минуты на минуту, хотя Гермиона потеряла счёт времени. — Драко, нет, стой, — произнесла она сиплым голосом, хотя тело всё ещё жило своей жизнью, отклоняя голову так, чтобы ему было удобнее её касаться. — Не надо. Не здесь, — произнесла девушка тише, потому что его рука скользнула выше. И вдруг резкий рывок назад чуть не сбил её с ног по инерции, так что ей пришлось ухватиться за колонну, чтобы не упасть. Что?.. — Не смей к ней прикасаться, ублюдок! — Гермиона повернулась в немом желании отмотать время вспять. Или проснуться. Каким бы приятным ни был этот сон, прямо сейчас он превращался в кошмар. — Да как ты посмел!.. Крам стоял красный от злости и его аж трясло, судя по палочке в руке, которую он направил на Драко, стоявшего напротив. Нет-нет-нет. Это не могло происходить взаправду. — Думаешь, я её заставлял? — хмыкнул Драко. Гермиона увидела, как его лицо превращается в жестокое и холодное. У неё бы, наверное, случилось воспаление лёгких, если бы он вот так на неё посмотрел. — Я слышал, как она говорила «нет»! — рявкнул болгарин. — Ага, да, это обычно идёт прямо перед «ещё», — фыркнул Малфой. Виктор дёрнул рукой, и в следующую секунду палочка оказалась меж пальцев Драко так быстро, будто он материализовал её прямо из воздуха. Происходящее постепенно доходило до ума Гермионы, переставая звучать, как в замедленной съёмке фильма. Она встала между ними, вскинув руки. — Нет! Стойте! Не делайте этого, — тот ужас, который Гермиона испытала, увидев, как Малфой с Гарри дерутся на полу, был просто смешным по сравнению с тем, как заледенела её кровь при мысли о настоящей магической дуэли. Они запросто могли очень сильно навредить друг другу и, судя по лицам обоих, парни были более, чем преисполнены желания это сделать. — Отойди, Гермиона, — сказал Крам, не сводя глаз с Малфоя. Ей стало страшно за болгарина, потому что Виктор не выглядел как человек, который отступает от своего. Она слишком хорошо знала, на что способен Драко в своей магии, чтобы ожидать, что это кончится чем-то действительно травмирующим. — Виктор, я прошу тебя, опусти палочку, это не то, о чём ты думаешь, — едва не плакала Гермиона, и это всё же привлекло его внимание, но, кажется, только чтобы разъярить ещё больше. — Это он? Он тебя заставляет? — Думаешь, мне реально нужно кого-то заставлять? — злобно расхохотался Малфой, выглядя непринуждённо, но вся его поза выдавала напряжение. — Блять, ты такой еблан. — Драко, помолчи! — закричала Гермиона на него, понимая, что Малфой просто провоцирует Крама. Чёртову слизеринцу явно хотелось крови, и он не собирался от этого отказываться. — Это желание, да? Он загадал желание? Гермиона, клянусь, я... — Крам сделал шаг вперёд, но Грейнджер ещё выше вскинула руку, стараясь его остановить. — Честное слово, Крам, ты как младенец, — смеялся Малфой, но в его смехе была только сталь. — Если, встречаясь с тобой, девчонка не полирует тебе член, значит, она полирует член кому-то другому. Сюрприз, скажи? — Мерлин, Драко, хватит! — крикнула Гермиона, чувствуя, как от концентрации их естественной магии у неё трещат перепонки. Было слишком много тестостерона и ненависти на один квадратный метр. — Виктор, спокойно, всё не так... — Гермиона, отойди, — прорычал болгарин, сверля тёмными глазами слизеринца. — Да, отойди, Грейнджер. Мы повеселимся, — поддакивал Драко, и пусть его голос всё ещё звучал наигранно весело, она знала, что сейчас он очень похож на треск льда под ногами. Очень тонкого льда. — Виктор, отступи назад. Умоляю тебя, ради меня, отступи, — её голос дрожал так, будто она была готова разрыдаться, но на самом деле нет. Это была просто паника. Гермиона чувствовала, как у неё по спине бежит пот от нервов. Она была готова сейчас даже на то, чтобы внезапно появилась Вектор, Макгонагалл или даже Снейп. Гриффиндорка прекрасно понимала: если ей не удастся достучаться до их голосов разума, случится катастрофа. Действительно катастрофа. Малфой с таким удовольствием когда-то бросил Краму в лицо, что он первый в Турнире, подпитывая своё тщеславие. При таких обстоятельствах говорить Виктору о них было ужасно. Но это Малфой, так что Гермиона не сомневалась, что именно этого он и добивался. Виктор посмотрел на неё, видимо, испугавшись трели в голосе. Она умоляюще глядела на него, положив руку на предплечье, чтобы он опустил палочку. Не полностью, но всё же. — Драко, оставь нас, — воспользовавшись секундой затишья, Гермиона повернулась к Малфою, который выглядел как высеченная из камня фигура. Злая, с абсолютной тьмой в глазницах. Он медленно перевёл на неё взгляд, поднимая бровь. Её сердце стучало где-то в глотке. Это точно был один из тех моментов в жизни, которые переживаешь в состоянии аффекта, а потом, оборачиваясь, не можешь приложить ума, как всё-таки тогда справилась. — Что, прости? — в сторону гриффиндорки голос Драко звучал спокойнее, но Грейнджер не могла ручаться за то, что её перепонки в порядке, и она не идеализирует его реакцию. — Оставить тебя с ним? — Да, я прошу тебя оставить нас. Пожалуйста, — надавила Гермиона, сохраняя голос в одной тональности. Она видела, как эмоции сменяют друг друга у него на лице. Ей хотелось закрыть глаза и забиться в угол, чтобы их не видеть, потому что в какой-то момент Малфой усмехнулся ей такой же гнилой ухмылкой, напрочь пропитанной ложью, которой он улыбался, угрожая Краму. — Как хочешь, Грейнджер. Она сглотнула и всё же закрыла глаза, увидев, как он смерил болгарина взглядом, а затем только слышала его удаляющиеся шаги. Вся эта ситуация казалась нереальной. Он ушёл, послушавшись её, и это уже было ненормально. Гермиона засунула в самый дальний угол сознания лицо Драко в тот момент, потому что если бы осмелилась вспомнить, то наверняка побежала бы за ним. Но она должна была сделать что-то правильно. Хотя бы раз за этот длинный грёбаный год сделать что-то правильно. Она выдохнула, повернувшись к Краму. — Виктор, успокойся, присядь, — сказала ему Гермиона и почти не узнала свой голос. Девушка кивнула на деревянные выступы в стенах у кабинетов, призванные к тому, чтобы соблазнять первокурсников посидеть перед уроком, а не бегать вдоль коридоров, подстрекая Пивза. — Гермиона, он... — Нет, это неправда, — сразу же сказала она. — Во время того, как мы были вместе, я не... была с ним. Это ложь. Виктор явно не о том хотел спросить, но сейчас смотрел на неё, переваривая ответ, и, кажется, приходил к своим выводам. — Это? — сделал акцент он. — А что тогда правда? — Он не делал ничего против моей воли, это только показалось так, — её руки дёрнулись в попытке начать что-то теребить, но она приказала им спокойно лежать на коленях, хотя Виктор не был Малфоем и уж точно не анализировал каждое её движение. — То есть... нет, я не могу в это поверить, — покачал головой Крам, усмехаясь в полном недоумении. — Это... Это же не может быть он, Гермиона. Тот, кто был вторым, это... Господи. Ей оставалось только в ужасе думать, как это выглядело для Виктора, хотя она даже представлять не хотела. Джинни, девушке, которая стала её единственной подругой, которая обычно всегда входила в её положение и поддерживала, далось с огромным трудом принятие глупой влюблённости Гермионы. Чего это стоит Виктору — слышать и осознавать подобное... даже не хотелось пытаться представить. — Я понимаю, что ты думаешь, — ложь. — Но Малфой... бывает другим, — тихо добавила Гермиона, смотря на свои ногти, кропотливо покрытые двойным слоем прозрачного лака заботливой рукой Джиневры. — Нечасто, конечно, но... случается. — Нет, я просто... не понимаю, — Виктор потёр руками глаза, будто пытался стереть эту реальность у себя из глаз. — Он же настоящий ублюдок, Гермиона. Он ведь... ненавидит тебя. Она почувствовала ещё большую потребность подтянуть свои ноги к грудной клетке и стать как можно меньше, чтобы попытаться сохранить в себе те остатки тепла, которые растворялись с молниеносной скоростью от его слов. — Я знаю, что он ведёт себя с тобой ужасно, но Малфой... похож на луну, — грустно хмыкнула Гермиона, подумав о метафоре, которую она придумала в одну из тех ночей, когда её вытащил из постели очередной кошмар, где Драко подвешивал в воздух людей, нося маску. — Какая-то часть него всегда будет скрыта от других. — Да уж, как луна: холодная и бездушная, — грубо ответил Виктор, смотря вперёд и всё ещё пытаясь смириться. — Вряд ли ты когда-то это увидишь, но... Он бывает со мной нормальным, — это всё, что девушка могла сказать в своё оправдание, чтобы заполнить тишину. — Бывает? То есть, должно ещё повезти, да? — язвительно фыркнул Крам, но потом просто покачал головой. — Не знаю, когда ты мне сказала, что есть кто-то ещё... Я надеялся, что это один из твоих друзей. — Но... — Да, ты сказала, что вы просто дружите, но они кажутся неплохими людьми, и я успокаивал себя мыслью о том, что ты будешь в надёжных руках, и кто-то сможет сделать тебя счастливой, — объяснил Виктор, смотря на свои ботинки. — И теперь я просто в ужасе. — Я понимаю, — тихо произнесла девушка, чувствуя, что ей больше нечего сказать. Да и что она могла? Гермиона сама не знала, как это произошло. Просто со временем она нашла себя посреди тотального бедствия, которое могло стать смертельным. И всё дошло до такой степени, что девушка даже привыкла к этому. Привыкла врать, выкручиваться. Ей казалось, что какая-то её часть постепенно вбирает слизеринские черты, становясь похожей на него, и она даже не сопротивляется. Будто это могло бы помочь им стать ближе. И это было ужасно. Но это было правдой. — Гермиона, он же... — Виктор снова вздохнул, пытаясь подобрать слова, и посмотрел наконец на неё. — Он же совсем этого не достоин. Она слабо улыбнулась и пожала плечами. — Но любовь редко спрашивает, достоин человек этой любви или нет. Гермиона была уверена, что в Драко есть свет. Но все те, кому девушка пыталась это донести, смотрели на неё с таким нескрываемым неверием и подозрением на её безумие, что ей начинало казаться, что она всё выдумала. Это как хождение по кругу. Утомительное и бесконечное. — Самая большая несправедливость на свете, — ответил Крам. — Виктор, я знаю, что у меня нет никакого права просить тебя об этом, но... Ты не мог бы не говорить пока Гарри и Рону? — он посмотрел на неё, и Гермиона тут же подобралась. — Я скажу им. Сама. Но они должны узнать от меня. Пожалуйста. — Не думаю, что у меня есть право что-то кому-то говорить, — пожал плечами он, отводя глаза и смотря на колонну. — Но я хочу, чтоб ты была в безопасности. Чтоб с тобой всё было в порядке, и меня воротит от мысли, что... — Я буду в порядке, Виктор, — Гермиона сжала его руку, как никогда жалея, что у неё нет того, что ему было нужно. — Правда. Малфой может быть страшным человеком, но... Он не сделает мне больно. По крайней мере тем способом, о котором ты думаешь. Гермиона выдохнула, чувствуя, как нервозность испаряется из её тела, настолько концентрированная, что, казалось, подними она голову, и увидит над своим телом лёгкую дымку. Они сидели в тишине, потому что Грейнджер не знала, что ещё могла сказать в этой ситуации. Виктор молчал, потому что прекрасно понимал: что бы он ни говорил — ничего не изменится. И разве это не была одна из самых тяжелых сцен в её жизни? Когда она видела, как всё вокруг неё постепенно крошится, и совершенно ничего не могла с этим сделать.