***
Возможно, это было как-то связано с тем, что произошло ранее в тот день, но за ужином Драко холодно опустился на место прямо перед ней за столом Гриффиндора — ни он, ни Тео раньше этого не делали. Джинни, сидящая слева от Гермионы громко фыркнула: — Потерялся, Малфой? — Спасибо, что поинтересовалась, — ответил Драко, в то время как перед ним появилась тарелка, которую он начал аккуратно наполнять морковью и жареной курицей, — но нет. — Тогда не мог бы ты это сделать? — насмешливо выплюнула Джинни. Гермиона легко толкнула ее в бок: — Пожалуйста, не груби. — Это я еще не грублю. Драко отложил вилку и слегка наклонился вперед, опираясь локтями о стол: — Послушай, Уизли, ты мне не особенно нравишься, и, понятное дело, я тебе тоже не особо нравлюсь. Но у нас есть кое-что общее, — взгляд Драко на мгновение метнулся в сторону Гермионы. — Так что я предлагаю перемирие. Я буду держать при себе то, насколько чудовищным я считаю цвет твоих волос, а ты будешь держать... — То, что я считаю тебя манерным ублюдком? — усмехнулась Джинни. — ... при себе, и мы сможем наслаждаться нашим хрупким перемирием. У меня был дерьмовый день, и все, чего я хочу — поужинать с Гермионой. Поскольку Тео отбывал наказание, за слизеринским столом все равно не осталось никого, с кем Драко мог бы захотеть поужинать. На восьмой курс вернулось совсем мало слизеринцев, а из тех, что вернулись, с Драко разговаривали еще меньше. Джинни молча обдумывала его предложение, недружелюбно уставившись на него через стол. После минуты напряженного молчания она подняла подбородок и коротко спросила: — Любимая команда по квиддичу? Драко на секунду отвел глаза, задумавшись, и ответил: — Сенненские соколы. Джинни подняла глаза к потолку и кивнула: — Ладно. Перемирие. Гермиона вопросительно подняла бровь: — Это что, был тест? — А о чем мне еще говорить с Малфоем, кроме квиддича? — Джинни отодвинула свою тарелку в сторону. — О его средствах для волос? — Что, нужны мои рекомендации? — оскалился Драко. — Для начала могу предложить перекраситься. Оставшаяся часть ужина прошла довольно спокойно, пусть и слегка натянуто. По крайней мере, обошлось без проклятий и сглазов, что уже было безусловной победой. Они довольно неловко расстались: Джинни направилась в башню Гриффиндора, в то время как Драко задержал Гермиону, останавливаясь рядом с одной из колонн у выхода из Большого зала. — Ты не против позаниматься сегодня у меня? Хотелось бы уйти куда-нибудь от чужих взглядов, если тебе не обязательно заниматься в библиотеке. Кажется, не могу больше сегодня видеть людей, — произнес Драко. Гермиона кивнула, взяв его за руку и позволив вести себя в сторону подземелий. Драко все еще был взвинченным, даже когда они оказались в уединении его комнаты. Слишком взвинченным. И тогда она положила ладонь поверх его руки, закрывая книгу, лежащую перед ним, и Драко посмотрел на нее с замешательством во взгляде. Она пожала плечами: — Может сегодня отдохнем от проекта? — Гермиона Грейнджер, — протянул он с легкой улыбкой на губах. — Это что, предложение увильнуть от работы? — Мы и так всех обгоняем. Ты знаешь, что большинство групп еще не закончили перевод даже на половину? Мы и так, скорее всего, закончим проект задолго до срока сдачи в следующем месяце, — Гермиона слегка подтолкнула закрытую книгу локтем, призывая Драко отложить ее. — Думаю, что даже если мы будем увиливать от работы до конца этой недели, ничего страшного не случится. Драко понял ее намек и отвернулся, чтобы отложить книгу на свою прикроватную тумбочку, для чего перегнулся через кровать, легко опираясь на лежащие в ее изголовье подушки: — Как ты в таком случае предлагаешь провести наш вечер? Едва уловимый намек в его словах заставил Гермиону прикусить щеку изнутри. Обычно их было трое, и по какой-то причине ни Драко, ни Тео не были склонны инициировать что-то большее, чем простой поцелуй, когда они были все вместе. Она до сих пор не была уверена: потому ли, что они не были заинтересованы в чем-то большем, или потому, что не хотели слишком обескураживать ее. Не то чтобы между ней и Драко ничего не было со времен той памятной встречи в библиотеке, нет. На прошлой неделе она столкнулась с ним в коридоре пятого этажа у одной из классных комнат, которая редко использовалась после полудня. Изначально направляясь в библиотеку, Гермиона быстро решила сменить курс, и, затянув Драко в чулан для метел, руками довела его до оргазма. Тогда, за несколько секунд до того, как кончить, он вцепился в нее так сильно, что синяки были обеспечены. Впрочем, она нисколько не возражала. Особенно Гермиона не возражала, когда, немного придя в себя после оргазма, Драко проделал все то же самое с ней, прижимаясь губами к тонкой и чувствительной коже на ее шее, пока его рука была спрятана под ее юбкой. Не считая этого эпизода, Гермиона решила дать волю Драко и не давить на него, просто наслаждаясь тем, как их дела обстояли на данный момент. И если ей из-за этого приходилось удовлетворять себя самой дважды в день, что ж... Сегодня у них был тяжелый день. Но даже несмотря на то, что Гермиона очень хотела его, настаивать она не собиралась. Конечно, оргазм помог бы выпустить пар и расслабил бы их обоих, но она помнила, что Драко очень хотел, чтобы их первый раз был действительно особенным. Поэтому она только слегка толкнула его, побуждая лечь на бок. Драко выглядел довольно смущенным, его брови нахмурились, но он все же сделал так, как она попросила. Гермиона прижалась к его спине, дотрагиваясь согнутыми коленями до его коленей и обнимая Драко одной рукой: — Давай просто полежим так немного. Он тихо рассмеялся, прежде чем, поерзав, перевернулся, обхватывая ее обеими руками и укладывая подбородок на ее макушку: — Так намного лучше. Они лежали так, обнявшись, и напряжение постепенно исчезало из тела Драко. Они переходили от темы к теме, обсуждая все подряд, но некоторые из тем были тяжелее остальных. Тихим скованным голосом она рассказала ему, что ее родители все еще были в Австралии. Воспоминания уже были возвращены к ним, но их с Гермионой отношения заметно ухудшились, стали почти что натянутыми. Они не осознавали всей серьезности войны, о которой почти ничего не знали, и даже близко не представляли, на что их дочь готова была пойти, чтобы только сохранить им жизнь. Драко не двигался и был очень тихим, пока она рассказывала ему об этом. Когда Гермиона закончила, он прошептал, что она поступила правильно. Эта небольшая фраза была очень веской: слова, произнесенные им, подразумевали, что он тоже понимал, что таким образом она спасла своих родителей от смерти. Драко говорил о желании стать мастером по зельям и о возможности направить часть состояния семьи Малфой на благое дело, разрабатывая и производя зелья, чтобы продавать их по более низкой цене. Мать Малфоя гордилась его планами, но когда Гермиона спросила у Драко, что об этом думает его отец, он признался, что не говорил с ним с момента вынесения приговора. Он ненавидел часть Люциуса, другую же его часть, связанную с самыми счастливыми его воспоминаниями, с воспоминаниями его детства, Драко искренне любил. Этот постоянный диссонанс разрывал его изнутри, это было почти невозможно: любить кого-то, при этом ненавидя его за некоторые из поступков. И ненавидеть самого себя за то, что продолжаешь любить человека, несмотря на всю свою ненависть. Это был сложный разговор, голос Драко периодически срывался, пока он пытался объяснить все это ей. И она понимала его, Гермиона не могла просить его о том, чтобы он отказался от любви к собственному отцу. Но Драко сам сказал ей в самых недвусмысленных словах, что, если он вдруг окажется перед необходимостью выбирать между ней и своим отцом, он не будет думать. Он выберет ее. Они почти не говорили о событиях сегодняшнего дня, но Гермиона знала, что не позволит ему увязнуть в гневе и ненависти к себе, которые пробудили в нем оскорбления пятикурсника, брошенные в ее адрес. Ей было все равно, что думают о ней люди, и она сказала об этом Драко, почти все равно. Свой долг она выполнила более, чем полностью, отдав большую часть своего студенчества войне, которая никогда не должна была ложиться на плечи детей. Не говоря уже о том, что слишком многие из тех, кого она любила, принесли наивысшую жертву, отдав собственную жизнь ради жизней других. И теперь она не собиралась растрачивать их жертву на призрачную, неполную жизнь. Теперь пришло время жить, а не выживать. Что же до выбора между общественным мнением и теми, кого она так сильно хотела — она даже не ставила такого вопроса. Она выберет их. Они проговорили несколько часов напролет, пока наконец в комнату не проскользнул Тео, обессиленный отмыванием грязи с душевых. Драко, расслабленный и со слипающимися от сна глазами, поцеловал ее, пожелав спокойной ночи, а затем Тео сделал то же самое, тут же после этого упав на кровать, туда, где несколько минут назад лежала она.***
Четверг был занят обязанностями и обходами, связанными со статусом старосты школы, а в пятницу Драко снова привел ее в свою комнату. Когда они зашли, Гермиона бросила сумку на пол у кровати, но прежде, чем она успела достать книги, руки Драко обвились вокруг ее талии, обнимая сзади, пока сам он прижался губами к ее шее. Прикрыв глаза, она чуть откинула голову, подставляя шею под его поцелуи. — Сегодня пятница, — тихо произнес Драко, касаясь губами чувствительной кожи чуть ниже ее уха. — Да, — только и смогла протянуть она. Он коснулся языком мочки ее уха, вырывая из губ Гермионы рваный вдох, прозвучавший слишком резко в тишине его спальни. Руки Драко, обвитые вокруг ее талии, сжались чуть сильнее, когда он произнес: — Ты могла бы остаться на ночь. Если хочешь. Гермиона резко открыла глаза. Остаться? Спать в их с Тео комнате, в их постели? — Остаться? Он утвердительно промурлыкал, продолжив оставлять медленные влажные поцелуи на ее шее. Закусив губу, Гермиона слегка дернулась в его объятьях, не пытаясь вырваться, но... Губы Драко на ее шее пробуждали внутри почти до боли невыносимый жар. Она хотела остаться, хотела уснуть и проснуться в его объятьях. Но сдерживать себя все это время было бы настоящей пыткой. Не то чтобы она совсем не контролировала себя сейчас, но в голове возникла картина того, как она просыпается в его постели посреди ночи, подобно тому, как она часто просыпалась до рассвета в своей собственной: возбужденная до предела каким-нибудь особенно ярким сном. — Не думаю, что это хорошая идея, Драко, — наконец ответила она. Его руки исчезли с ее тела, губы покинули шею, когда он отстранился и слегка потянул ее за руку, разворачивая к себе лицом. Между его сведенных бровей залегла складка, когда он спросил: — Почему? Мерлин, он что, действительно хотел услышать это от нее? — Потому что ты говорил, что хочешь ухаживать за мной. Вопросительно приподняв бровь, Драко произнес: — Говорил, да. Так что, вероятно, дразнить ее чем-то, чего она пока не могла иметь, было не лучшей идеей: — И поэтому я... Не хотела бы сделать что-нибудь, что поставило бы под угрозу твои намерения. Признавшись в этом, она беспокойно закусила губу. Складка между сведенных бровей Драко медленно исчезла, и его губы изогнулись в легкой улыбке, когда он, внимательно смотря на нее сверху вниз, спросил: — Так ты все-таки хочешь лепестки роз? Что?.. Вдруг она все поняла. Улыбка Драко стала шире, когда это понимание отразилось на ее лице: — Так ты хочешь? Остаться, я имею в виду. Потому что, в принципе, я мог бы трансфигурировать несколько салфеток в лепестки, если тебе... Поцелуй, с которым она бросилась к нему, не дал Драко договорить. Потому что да, она хотела остаться. Хотела, казалось, сильнее всего в жизни. Улыбнувшись ей в губы, он провел ладонями по ее рукам, поднимаясь к воротнику мантии, и слегка потянул за него: — Можно я сниму это? Кивнув, Гермиона замерла, пока он скользнул пальцами под тяжелую ткань. Расстегнутая мантия спустилась по ее рукам, падая на пол. — Сними свою тоже, — произнесла она. Драко быстро скинул мантию, оставшись в наглухо застегнутой рубашке и брюках. Гермиона стояла рядом с ним в блузке и юбке, на обоих все еще была обувь и галстуки. Ее руки дрожали, когда она потянулась, чтобы развязать галстук Драко, и она не могла сказать точно, отчего. Ведь она так сильно хотела этого, и теперь, когда это наконец происходило, время замедлилось, и в животе будто порхала целая стая пикси. Драко заметил это — не мог не заметить — и потянулся, чтобы помочь ее дрожащим пальцам, развязывая и бросая свой галстук на пол рядом с ними. Все это время его глаза были прикованы к ее лицу, на губах играла легкая улыбка. Снять с него что-нибудь еще Гермионе не удалось. Она могла только позавидовать твердости его рук, когда, обхватив и приподняв ее подбородок, Драко склонился и поцеловал ее. И она позволила себе раствориться в этом поцелуе, в ощущении его мягких и теплых губ, в том, как нежно его язык скользнул по ее сомкнутым губам, прося входа. Как пальцы сильнее вжались в ее талию, а сам он шагнул ближе, прижимаясь к ней всем телом, давая почувствовать свое возбуждение, показывая, что он хочет ее так же сильно. Гермиона чувствовала его. И когда Драко прикусил ее нижнюю губу, она прижалась к нему сильнее — так хотелось быть ближе, еще ближе, но это, кажется, было уже невозможно, и тогда она дернулась в его руках с каким-то внезапным отчаянием. Драко оторвался от ее губ, тяжело дыша: губы были зацелованными и красными, глаза потемнели и затуманились возбуждением: — Тише, Гермиона. Я никуда не денусь. — Прости, — она улыбнулась, глотая воздух, — просто я... немного... — Нетерпелива? — он улыбался. — Точно, — ответила Гермиона, облизывая губы и тут же возбуждаясь до предела от того, каким взглядом Драко проводил это небольшое движение. — И еще я немного нервничаю. Он оторвал взгляд от ее губ, пристально вглядываясь в глаза: — Нам не обязательно делать это. Мы можем просто... — Нет, — она замотала головой. — Я хочу. Правда хочу. Просто я... Она так долго мечтала об этом, что теперь... — Ты слишком много думаешь, да? — закончил за нее Драко, как будто прочитав ее мысли. Гермиона кивнула, снова нервно закусывая губу. Все это не было чем-то, к чему она могла заранее подготовиться. Все, чего она не знала, она заполняла своими мыслями. И теперь эти мысли, постепенно собираясь в снежный ком, обернулись настоящей лавиной. Она не хотела беспокоиться насчет своего первого раза, но теперь она беспокоилась. Драко убрал локон с ее лица, заправляя его за ухо: — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Тебе тоже должно быть хорошо, — упорствовала она. — Мне будет хорошо в любом случае, — клятвенно пообещал Драко, слегка краснея. — Ты можешь просто... довериться мне? Только расслабься и позволь мне сделать так, чтобы хорошо было и тебе тоже. Что ж, он просил о многом. Не о том, чтобы довериться ему, с этим проблем не было. Но просить ее полностью отпустить ситуацию? Она не могла вспомнить, когда в последний раз — если такое вообще когда-нибудь было — она добровольно отпускала ситуацию и переставала все контролировать. Но... Если подумать, ведь получилось же у нее это в тот день с Тео в пустом классе после похода в Хогсмид, и это был прекрасный опыт, так что... Как только она согласно кивнула, губы Драко тут же оказались на ее, она чувствовала прикосновение его коленей, пока он подталкивал ее спиной вперед до тех пор, пока она не упала на кровать. Опираясь на расставленные руки, Драко склонился над ней, когда, быстро скинув туфли и носки, Гермиона отползла чуть ближе к изголовью кровати. — Ты прекрасна, ты это знаешь? — прошептал он. — Этот твой румянец и растрепанные волосы на подушке. Мне так чертовски повезло. Гермиона закусила губу и смущенно поежилась от его слов. Драко опустился на колени на полу возле края кровати. Юбка Гермионы немного задралась, соскальзывая на бедра, и тогда он положил ладонь на нежную кожу под коленом и повел руку выше, забираясь под юбку, обхватывая и сжимая ее бедро. Гермиона двинулась, желая еще больше, гораздо больше его прикосновений. — Ты... тоже, — пробормотала она. Драко улыбнулся: — Считаешь меня горячим, Грейнджер? Закатив глаза, она произнесла: — Ты знаешь, как ты мне нравишься. Вытащив руку из-под ее юбки, Драко потянулся к ее галстуку, развязывая его быстрыми уверенными пальцами. Закончив с галстуком, он позволил ему свободно лежать вокруг ее шеи и принялся расстегивать пуговицы на блузке, отчего дыхание ее тут же ускорилось. — Ты думаешь обо мне? Когда ты... Гермиона сглотнула, когда ее рубашка была почти расстегнута и держалась лишь на паре пуговиц: — Когда я что? Драко взглянул на нее из-под ресниц: — Когда ты трогаешь себя? Ее грудь и живот тут же покрылись мурашками, когда блузка наконец была полностью расстегнута. Вцепившись пальцами в простыню, Гермиона кивнула и ответила: — Да. К чему было врать? Ведь все так и было. Она действительно думала о нем, думала о Тео, Мерлин, да она только и делала, что думала о них. Думала о них уже годами. Пальцы Драко скользнули под ее блузку, снимая ее и обнажая простой бледно-розовый лиф. Его глаза потемнели, он крепко сжал челюсти и процедил сквозь зубы: — Расскажи мне об этом. — О том... Как я трогаю себя? Он протянул руку, прикасаясь пальцами к ее груди, к тонкому хлопку белья, сквозь который проступали очертания сосков. Гермиона снова прикусила губу, дыхание становилось все тяжелее. — О чем ты думаешь? Что я делаю в твоих мыслях? — Ты делаешь именно это, — она покраснела. — И еще ты целуешь меня. Драко наклонился, покрывая поцелуями всю ее шею, и она выгибалась под его горячими и влажными губами. Он оторвался от нее и протянул: — Что еще? Все мысли расплывались, они окончательно растворились, когда Драко обнял ее за плечи, предлагая приподняться, и окончательно стянул блузку, откидывая ее в другой конец комнаты. — Еще ты трогаешь меня. Теперь его пальцы скользнули под ее спину, расстегивая застежку лифа, который тут же отправился вслед за блузкой, а губы Драко спустились от губ Гермионы к ее груди. Он оставлял поцелуи на ее коже, спускаясь к левому соску, захватывая его губами, легко оттягивая зубами. Закончив, он проделал все то же самое с правым, играя с ним языком, пока его пальцы все еще сжимали левый. Извиваясь под ним, она простонала: — Драко... — Так? — он смотрел на нее, не отрывая взгляд. — Ты думаешь о том, как я трогаю тебя так? Она кивнула. — И это... все, о чем ты думаешь? На этот раз Гермиона махнула головой отрицательно. — Тогда продолжай, — потребовал он, сильно сжимая пальцами ее сосок, заставляя дернуться. Она почувствовала, как влага возбуждения просачивается на хлопок ее белья, внутренняя часть бедер стала влажной. Она извивалась на кровати, приподнимая бедра, до безумия желая ощутить трение, почувствовать Драко, ощутить вес его тела, но он был слишком далеко, по-прежнему нависая над ней. — Я думаю о том, как ты трогал меня тогда, в библиотеке. Драко провел ладонью по ее животу, и Гермионе показалось, что ее кожа начинала гореть везде, где его слегка загрубевшие пальцы касались ее. Нырнув руками под пояс ее юбки, он медленно стянул ее, спуская ткань по ногам, и его губы приоткрылись почти в восхищении, когда он уставился на ее простое белье из белого хлопка. — Прикоснись ко мне, — она почти умоляла, отчасти оттого, что была очень смущена, отчасти оттого, что его возбужденный взгляд заставлял ее сердце биться все сильнее. Гермиона двинулась, выгибая спину, снова цепляясь пальцами за простыни. — Пожалуйста. Драко задушенно вздохнул и резко опустился, припадая губами к коже на ее животе чуть выше кромки белья. Он поцеловал ее снова, спускаясь ниже, пока его губы не коснулись тонкого хлопка. Тогда, легко подцепив пальцами ткань белья, он поднял на нее глаза и спросил: — Можно? Кивнув, она приподняла бедра, помогая ему снять последнее из остававшейся на ней одежды. И теперь она лежала в его постели полностью обнаженная, задыхающаяся и уже невозможно мокрая от возбуждения. А он просто смотрел на нее. — Драко. Оторвав наконец взгляд, он вернул ладони на ее бедра и снова склонился, прижимаясь губами к месту, на котором остановил минуту назад свой путь из поцелуев. А потом спустился еще ниже. — Что ты делаешь? — Гермиона приподнялась на локтях, глядя на то, как он, склонившись, сидел на коленях на полу возле ее ног. Драко поднял голову и облизнул губы, и от этого все внутри нее снова сжалось: — Целую тебя. Теперь настала ее очередь внимательно разглядывать его. Коротко усмехнувшись, Драко провел ладонями по внутренней стороне ее бедер, разводя ее ноги. О боги, лицо ее тут же вспыхнуло, как и огонь в его глазах: — Это называется куннилингус, Гермиона. И если ты не против, я планирую довести тебя до оргазма языком. Гермиона упала обратно на матрас, закрывая лицо обеими руками. О, Великий Годрик. — Так ты против? Отняв руки от лица, она отрицательно качнула головой: — Нет. — И ты хочешь, чтобы я заставил тебя кончить так? Его усмешка была сейчас такой соблазнительной, когда он приподнял только левый уголок губ, тех самых губ, которыми собирался довести ее. Судорожно сглотнув, Гермиона снова кивнула: — Да, я... Хочу этого. На этом Драко прекратил дразнить ее. Вместо этого он склонился между ее разведенных ног, опираясь животом о край кровати, закидывая одно из ее коленей себе на плечо. Пальцами он прикоснулся к складкам ее кожи, наклоняясь совсем близко... — О, Боже... — она задохнулась, выгибая спину от ощущения первого дразнящего прикосновения языка Драко к ее клитору. — Драко, — выдохнув его имя, Гермиона вцепилась в простыни еще крепче. Он простонал в ответ, и вибрация от его стона прошила ее насквозь. Выпустив зажатые в пальцах простыни, Гермиона запустила руки в его волосы, словно пытаясь удержаться за них. Драко заменил язык пальцем, погружаясь в нее и вскоре добавляя второй, слегка растягивая. Рваный вздох вырвался сам собой, когда языком он снова прикоснулся к ее клитору — казалось, нервы были уже на пределе и реагировали на малейшие прикосновения. Драко положил свободную руку ей на живот, удерживая ее и не давая биться слишком сильно, пока движения его пальцев и языка становились все быстрее. И когда Гермиона посмотрела вниз, она увидела его: серебристые глаза были прикованы к ее лицу, губы двигались на ней так, словно она была лучшим, что он пробовал в жизни. Знакомая тяжесть зародилась внизу живота, ощущение, будто что-то внутри натягивается все сильнее и сильнее, и совсем скоро сорвется. Язык Драко быстро скользнул по ней, когда он снова легко проник в нее пальцами, сгибая их внутри. Пальцы Гермионы с силой сжались в его волосах, когда что-то внутри сорвалось, и оргазм вдруг затопил ее, накрывая с головой, не давай вдохнуть. Она до боли закусила губу, но все равно не смогла сдержать крика: — Драко... Он не прекращал движений, пока всех этих ощущений не стало вдруг слишком много. Гермиона слегка потянула его за волосы, и он отстранился: щеки раскраснелись — без сомнений, как и у нее самой — глаза ярко сияли, а губы и подбородок все еще были покрыты ее влагой. — О, Боже, — выдохнула она. Драко усмехнулся и прошелся языком по губам, слизывая с них влагу: — Тебе понравилось? Если бы она была сейчас способна на хотя бы какое-нибудь движение, она бы закатила глаза. Но сил хватило только на то, чтобы утвердительно простонать. Снова усмехнувшись, Драко легко подтянулся выше, снова нависая над ней, опираясь на руки по обе стороны от ее головы, и наклонился ближе к ее лицу: — Кажется, у меня появилась новая жизненная цель. Гермиона издала тихий звук, в котором считывался вопрос. — Провести так как можно больше времени, — Драко склонился ниже, целуя ее, и на его губах она почувствовала свой терпкий вкус. На самом деле, это было довольно приятно. Но это было слишком. Несмотря на то что она только что кончила, Гермиона почувствовала новую волну возбуждения. Оторвавшись от нее, Драко снова облизнул губы. — Достойная цель... — выдохнула она, выгибаясь под его телом. — Я не возражаю. И еще я не возражала бы, если б ты снял что-нибудь с себя. Снял все. Драко все еще был одет, даже его легкие ботинки были по-прежнему на нем. Гермиона, конечно, еще не была экспертом в этом деле, но, вероятно, заниматься сексом было бы гораздо легче, если бы они оба избавились от одежды. Драко кивнул и отстранился, грациозно сползая с края кровати. Его пальцы опустились на верхнюю пуговицу рубашки, но он так и не расстегнул ее, вместо этого застыв с широко раскрытыми глазами и выражением внезапной паники на лице. Это выражение не было тем, что Гермиона хотела бы увидеть в его взгляде вообще когда-либо, но, в особенности, в подобный момент. — Что такое? — она села на кровати, слегка подрагивая — в комнате было довольно прохладно, как и везде в подземельях замка. И теперь, когда тепло тела Драко исчезло, она начала замерзать. Его кадык дернулся, как будто он не мог заговорить. Покачав головой, Драко отвел пальцы от верхней пуговицы, так и не расстегнув ее. Смотря куда угодно, только не на Гермиону, он произнес: — Наверное, мне не стоит... Не стоит что? Раздеваться? Почему он не мог... Ох. Ее взгляд метнулся к левому предплечью Драко, снова возвращаясь к его лицу. Он вдруг стал мертвенно-бледным, как будто раньше не осознавал, что, занимаясь с ней сексом, ему придется снять рубашку, открыв ее взгляду Черную метку. Что ему сказать? Гермиона глубоко вздохнула: — Это просто шрам, Драко. Он вздрогнул словно от боли. — Нет, это не так, — схватившись за воротник своей рубашки и оттянув его вниз, он показал начало широкой бледной полоски так и не восстановившейся кожи, пересекавшей его грудь. Сектумсемпра. — Вот это просто шрам. А это... — он вытянул вперед левую руку, — это уродство, и этому не место сейчас в этой комнате. — Не думай об этом так, — протянув руку, Гермиона схватилась за его ладонь, — у нас у обоих есть шрамы. Снова вздрогнув, Драко бросил взгляд на ее обнаженное предплечье, изуродованное грубыми красноватыми буквами, явно выделяющимися на коже: — Твой шрам говорит о том, что ты боролась и выжила. — А твой разве нет? — встав на колени на краю кровати, Гермиона потянулась к верхней пуговице на его рубашке. Драко стоял по-прежнему неподвижно, позволив ей расстегивать рубашку. Показалось продолжение этого глубокого светлого шрама, пересекавшего поджарую грудь Драко. К тому времени, как она расстегнула последнюю пуговицу, он слегка дрожал. Его дрожь усилилась, когда Гермиона стянула рубашку с его плеч, и ткань спустилась по рукам, опадая на пол. Крепко взяв его руку и перевернув ладонью вверх, она приставила к ней собственную руку, удерживая их обнаженные предплечья рядом. — Твоя тетка сделала это со мной... Это тоже метка. Твоя ничем от нее не отличается. — Я просил об этом, — прохрипел Драко. — Ты просил под пыткой, — она осторожно прикоснулась пальцами к его предплечью, обводя черные линии, все еще крепко удерживая его руку, когда он дернулся, пытаясь вырваться. — Я не думаю о тебе хуже из-за того, что ты сделал, чтобы выжить и спасти тех, кого любишь. Он двинул челюстью, проскрипев сведенными зубами, и быстро моргнул: — Гермиона... В его голосе было такое отчаяние, что внутри нее что-то сломалось при этом звуке. Она бросилась к нему, целуя, глотая задушенные сдавленные звуки, вырывающиеся из его губ, успокаивая его лучшим из известных ей способов. И он отвечал ей, целуя ее жадно, отчаянно, кусая за нижнюю губу и тут же успокаивая болезненные ощущения от укуса мягкими прикосновениями языка, пока она из последних сил цеплялась за него, обхватив за плечи и прижимаясь голой грудью к его обнаженной груди. Она по-прежнему стояла на коленях на краю кровати, и ее ноги уже начинали дрожать от напряжения. Когда Драко оторвался от ее губ, глотая воздуха, Гермиона провела губами по его челюсти, спускаясь ниже к шее, и еще ниже — к началу шрама на груди. Положив ладонь на ее затылок, Драко легко оттянул ее волосы, приподнимая лицо. — Прости меня, — прошептал он. — За что? Он посмотрел на нее так, как будто бы она сошла с ума, и произнес: — Мы ведь собирались... Гермиона нахмурилась: — А разве больше не собираемся? Теперь нахмурился и Драко: — Ты все еще хочешь этого? Без сомнения. — А ты разве нет? Он тихо рассмеялся, и глаза его снова потемнели, когда он окинул взглядом все ее тело. Ее все еще полностью обнаженное тело. Сглотнув, Драко произнес: — Не думаю, что я когда-нибудь смогу этого не хотеть. Я всегда хочу тебя. Тепло, зародившись в ее груди, разлилось по всему телу: — Теперь я у тебя есть. Его серебристые глаза смотрели на Гермиону в упор: — Пока еще нет. Вздрогнув, она схватилась за его руки, чтобы удержать баланс: — Так ты... Может, собираешься что-нибудь с этим сделать? Драко рассмеялся в ответ: — Любим покомандовать, да? Он снова прижался к ней телом, немного подталкивая, побуждая откинуться обратно на кровать. Как только она это сделала, пальцы Драко опустились к застежке его брюк, поспешно расстегивая пуговицу и молнию. Спустившаяся с его бедер ткань брюк тут же обнажила его спортивные ноги и мышцы, выточенные годами квиддичных тренировок. Оставшись в одном белье, он опустился на колени на край кровати и потянул за ближний к нему край одеяла, которым была накрыта кровать. Гермиона приподнялась на руках, позволяя ему вытянуть одеяло из-под себя, после чего Драко упал рядом с ней и завернул их обоих в это теплое покрывало как в кокон. Она почувствовала запах постельного белья — оно пахло одновременно им и Тео, был уловим этот успокаивающий запах гвоздики, витающий вокруг них. Рука Драко спустилась вниз, и, почувствовав это движение, Гермиона с готовностью развела ноги, подставляясь под его прикосновения. Два пальца снова скользнули в нее, большим пальцем Драко коснулся ее клитора, целуя ее в центр груди, и произнес: — Не хочу делать тебе больно. Он имел в виду только то, что это был ее первый раз? Или подразумевал что-то еще? Разведя ноги еще шире, Гермиона задохнулась, когда он вдруг дотронулся до того места внутри нее, от которого разряд электричества пробежал по всему телу: — Я тебе доверяю. Очень скоро Драко снова довел ее до того же возбужденного состояния. Его пальцы двигались очень легко и нежно, пока она не услышала влажный звук, с которым они проскальзывали внутрь нее, между ног все еще было очень скользко, и этот звук был слышен даже сквозь одеяло, в которое они были замотаны. Еще одно легкое прикосновение к ее клитору — и мышцы напряглись, когда она вскрикнула, кончая снова, пока пальцы Драко были все еще внутри. Он поцеловал Гермиону в висок, слегка влажный от проступившего пота и улыбнулся. Его собственное возбуждение ослабло во время их разговора о шрамах и метках, но теперь он снова был твердым, она чувствовала, как его член прижимался к ее бедру. Гермиона пошевелилась, выгибаясь, и потерлась о него бедром, сдерживая улыбку, когда глаза Драко вдруг резко закрылись, и его дыхание сбилось. — Ты уверена? — спросил он, открывая глаза. Он смотрел на нее в упор, смотрел так пристально, словно пытался разглядеть ответ в ее глазах, не слишком полагаясь на слова. — Абсолютно, — кивнула в ответ она. Набрав в легкие побольше воздуха, Драко скинул с себя белье и потянулся за волшебной палочкой, чтобы наложить контрацептивные чары, которым все они были обучены еще на третьем курсе. Закончив, он отложил палочку и перевернулся, нависая над Гермионой, располагаясь между ее ног. — Скажи мне, если захочешь остановиться, — наставительным тоном произнес он. — Или если тебе станет больно. Или даже если тебе просто не понра... — Драко, — она приложила ладонь к его щеке, пальцы зарылись в мягкие светлые пряди у его виска. — Давай. Он коротко кивнул, сдержанно опуская подбородок. Одеяло, которым они были накрыты, сползло ниже по его спине, когда Драко двинулся вперед, прижимаясь членом к ее входу. Глубоко вздохнув, Гермиона прижала согнутые колени к его талии и обвила руками его шею, трогая плечи, наслаждаясь теплом его кожи, пока он очень медленно входил в нее. Несмотря на тщательную подготовку, первое проникновение было болезненным. Совсем немного и только поначалу, пока головка его члена проникала внутрь. Драко замер, внимательно вглядываясь в ее лицо: — Ты в порядке? Было... немного больно, но она выдохнула и кивнула: — Продолжай. Он скользнул глубже в нее, и легкий приступ боли утих, сменившись незнакомым чувством наполненности. Ощущения не были неприятными, всего лишь... немного странными. Полностью войдя в нее, Драко снова остановился. Казалось, что его гладкая, с острым подбородком челюсть была высечена из гранита, ноздри слегка раздувались. Но вот его глаза... Мерлин... Полуприкрытые потяжелевшими веками, они вглядывались в нее с таким выражением, как будто в это мгновение Драко испытывал какую-то особую, изысканную боль: мучился ей и одновременно любил ее. Он был прекрасен, и, словно этого было недостаточно, в груди Гермионы что-то сжалось от одной мысли о том, что она могла доставить ему удовольствие, о том, как он растворяется в этом удовольствии, изливаясь в нее. Плечи Драко слегка подрагивали под ладонями Гермионы от его застывшей позы. Она улыбнулась и немного покраснела, хоть это было и глупо в такой ситуации. Но ведь она никогда еще не была так тесно связана с другим человеком, и несмотря на то что заполненность внутри нее казалась немного странной и чужеродной, ей нравилось то, как близко он был. — Привет, — произнесла она. Драко прислонился лбом к ее лбу и прерывисто усмехнулся, как будто ему не хватало воздуха: — Здравствуй. Закусив губу, она продолжила: — Ты можешь двигаться. Мне больше не больно. Кончиком своего носа Драко коснулся ее собственного: — Ты уверена? — Абсолютно, — кивнула в ответ она. Держа лицо по-прежнему близко к ее лицу, Драко медленно вышел из нее, пока внутри не осталась только головка его члена. Внимательно наблюдая за ней, он снова двинулся вперед, без настойчивости, и это более нежное проникновение позволило ей лучше почувствовать ощущения собственного тела, принимающего его. Неровное дыхание вырвалось из его губ, согревая ее лицо: — Говори со мной. — Я... Мне... Нравится. Быть так близко, — прошептала в ответ Гермиона. Брови Драко были нахмурены, он громко сглотнул и кивнул ей. Она знала, что большинство женщин не испытывали оргазма в свой первый раз, как знала она и то, что для большинства женщин одного только проникновения было недостаточно для того, чтобы кончить. И ее нисколько не расстраивало, что от его проникновения перед глазами не засияли тут же фейерверки, ведь она уже дважды кончила до этого — сначала с помощью рта Драко, а затем с помощью его рук. И то, что происходило сейчас, ей действительно нравилось. Физическая близость была так непохожа на все то, что она переживала раньше: она наблюдала, как выражение лица Драко меняется от накатывающего удовольствия, как его глаза вспыхивают, когда он смотрит на нее, как его теплое чуть сладкое дыхание касается ее лица. Это было хорошо, очень нежно, и... Драко приподнял ее за бедра, совсем немного, так что следующий аккуратный толчок пришелся под другим углом, и вдруг она ахнула так громко, что они оба замерли от неожиданности. Драко улыбнулся какой-то очень особенной довольной улыбкой: — Так? Гермиона закивала в ответ так сильно, что, должно быть, напоминала сейчас китайского болванчика: — Сделай так еще раз. Драко кивнул, выходя из нее и снова проникая внутрь, на этот раз немного быстрее. Он задел то же место снова, теперь сильнее, и это было так хорошо, что все поплыло у Гермионы перед глазами. — Так? — снова спросил Драко, начиная двигаться в постоянном темпе, заставляя ее дрожать под ним. Да, именно так. Только, может... — Сильнее? — взмолилась она. Удерживая бедра Гермионы слегка приподнятыми, теперь Драко толкался в нее немного сильнее, было слышно, как их тела соприкасались с легким шлепком. Отчаянный стон вырвался из ее горла, глаза Драко потемнели при этом звуке, и ответное рычание сорвалось с его губ, пока сам он продолжал так идеально двигаться внутри нее. Без лишних раздумий Драко опустил голову к ней на грудь, и, захватив сосок между зубами, слегка оттянул его. Разряд удовольствия пробежал по ее телу от груди к низу живота, подталкивая все ближе к краю. Все внутри нее начало пульсировать, и Драко застонал, когда тоже почувствовал это. Он поднял голову и снова прислонился лбом к ее лбу. Его лицо покраснело, на нем проступили капельки пота, и светлые волосы стали влажными у висков и на затылке. — Ты близко? Издав тихий полузадушенный стон — который, она надеялась, Драко принял за утвердительный ответ — Гермиона качнула бедрами, встречая его толчки, и это было самым большим, что она могла сделать сейчас, потому что казалось, что в любую секунду она сорвется, рассыпется под его телом. Видимо, Драко понял это, потому что он не остановился, продолжая двигаться в ней. Он протянул руку между их слившимися телами и большим пальцем коснулся ее клитора. Это ощущалось так, будто он вдруг бросил в нее сильнейшим взрывающим заклинанием, чем-то вроде Конфринго. Потому что на короткое мгновение все внутри нее крепко сжалось, чтобы секунду спустя разлететься на мелкие осколки, заставляя ее тело судорожно забиться в руках Драко. Перед глазами резко потемнело — или, быть может, Гермиона просто закрыла глаза — она не могла сказать точно. Но она была уверена, что просто разбилась, разлетелась сейчас в эту секунду, но постепенно начинала приходить в себя, чувствуя, как что-то внутри нее разрывается и снова связывается с каждым новым его толчком. Было слышно, как у Драко прямо над ней перехватило дыхание. Вдруг сбившись с ритма, он замедлил движения, и Гермиона невольно схватилась за него изо всех сил, даже не осознавая этого. Он толкнулся в нее еще два или три раза, прежде чем захлебнуться в звуке ее имени, и вцепился в ее бедра с такой силой, что похоже, на ее коже снова выступят синяки. Мало-помалу Гермиона возвращалась обратно на землю: сведенные мышцы понемногу разжимались, расслаблялись поджатые в судорогах пальцы на ногах. Ее успокаивающееся тело расслаблено лежало на матрасе, бешеное сердцебиение замедлилось, возвращаясь в норму, как и дыхание, сбитое настолько, что кружилась голова. Мгновение спустя Гермиона почувствовала прикосновение губ к своему лбу, и, открыв глаза, сморгнула слезы, выступившие не от боли, но от ощущения того, что она была полностью выжата. Драко смотрел на нее сверху вниз улыбаясь, его глаза все еще были затуманены пережитым удовольствием, но взгляд был мягким, выражение благоговейного трепета и одновременной нежности застыло на лице. — Здравствуй, — прошептал он. Гермиона сглотнула, прежде чем заговорить, и ее голос зазвучал хрипло от того, что несколько секунд назад она почти задыхалась: — Привет. — С тобой все в порядке? Гермиона кивнула и протянула руку к его лицу, чтобы убрать упавшую на глаза прядь: — Это было... потрясающе. Драко улыбнулся с чрезвычайно довольным видом: — Правда? Хорошо? Хорошо? Она пережила настолько сильный оргазм, что на несколько секунд перед глазами возникли созвездия. Драко вдруг рассмеялся, и от этого тело его затряслось, вызывая в ее собственном новые необычные ощущения, учитывая, что член Драко все еще был в ней: — Созвездия? О, Мерлин... Неужели она сказала это вслух? Драко легко поцеловал ее в кончик носа, все еще улыбаясь: — Я очень рад. Просто это слегка... иронично, поэтому я смеюсь. Созвездия. Надеюсь, это было созвездие Дракона. Гермиона закатила глаза, но все же не смогла сдержать улыбку. В чем-то он был прав. — Это было прекрасно, — произнесла она. Драко захватил ее губы в неспешном поцелуе, который, несмотря на полное физическое истощение ее тела и усталость в мышцах, все же заставил пальцы на ее ногах снова поджаться от удовольствия. Запечатлев на губах Гермионы еще один быстрый поцелуй, Драко отстранился, выскальзывая из ее тела. Она быстро заморгала, почувствовав новое довольно странное ощущение: между ног было слишком мокро. Драко бросил взгляд между их телами, и черты его лица тут же исказила гримаса беспокойства. — Что такое? — спросила Гермиона, и что-то внутри нее нервно сжалось. Он отрицательно покачал головой и ответил: — Ничего страшного. Просто... Немного крови. Гермиона приподнялась на локтях, и проследила за его взглядом: на светлой коже его члена выделялись красным размазанные капли крови. Драко потянулся за волшебной палочкой и произнес: — Акцио полотенце. Небольшое темно-зеленое полотенце вылетело из комода, и, пролетев через комнату, опустилось в его отставленную в ожидании ладонь. Драко указал кончиком волшебной палочки на ткань и плавно махнул ей снова: — Агуаменти. Он быстро вытерся влажной тканью, а потом с особой осторожностью, очень аккуратно стер следы спермы и ее собственного возбуждения с нежной кожи Гермионы. Если бы кто-нибудь сказал ей два месяца назад, не говоря уже о двух годах... что Драко Малфой будет когда-нибудь вытирать ее кровь, кровь маглорожденной, кровь ее первого раза со своего члена, она бы прокляла говорящего на ближайший век, а потом бы, наверное, рухнула в обморок. Драко отбросил ненужное больше полотенце на прикроватную тумбочку и снова лег, слегка сдвигая Гермиону так, чтобы она опустила голову ему на грудь, и их ноги переплелись. Гермиона свернулась в клубок, лежа на его груди, сильнее прижимаясь к нему. Было так странно... Чувствовать его внутри всего несколько минут назад. А теперь... Странно, но она чувствовала себя как будто бы обделенной, больше не ощущая его внутри, слишком пустой. Но, похоже, не ей одной теперь на контрасте недоставало прикосновений. Ладонь Драко продолжала гладить ее по спине от шеи до бедер, и этим размеренным, почти гипнотизирующим движениям было почти невозможно сопротивляться, глаза сами собой закрывались. — Тебе ведь не больно, правда? — тихо пробормотал Драко. Она отрицательно качнула головой, обнимая его одной рукой за талию: — Нет. Я чувствую себя... Уставшей? Выжатой? Но это было прекрасно. — ... чувствую себя просто чудесно. И немного хочу спать. Драко усмехнулся. Она не могла этого видеть, но почувствовала легкое прикосновение к своей макушке, судя по которому, он поцеловал ее в волосы: — Тогда спи. Я никуда не денусь. Закрыв глаза, блаженно свернувшись и согревшись в руках Драко и уже засыпая, она могла бы поклясться, что услышала, как Драко что-то тихо пробормотал, но уже не могла уловить смысла его слов.