***
— Мэри, что ты здесь делаешь? Я думала, что Джексон только хотел, чтобы актеры пришли. — Меня тоже вызвали. Я подумала, что это также даст мне некоторое время, чтобы поговорить с тобой! Я хочу услышать все о твоем вечере кино. Пожалуйста, скажите мне, что есть непристойные детали! Хоть что-нибудь! — Мэри ждала, что рыжеволосая девушка красочно опишет ей события этой ночи, но Донна молчала, вместо этого она занялась кое-какими вещами в гардеробе, избегая ее взгляда. Наблюдая за своей подругой, она заметила припухшие глаза и более бледный, чем обычно, цвет лица, который она явно не замечала раньше. — Донна, дорогая, что случилось? Мягкий голос Мэри прервал ее желание не говорить об этом и Донна сдалась без особых колебаний, все еще притворяясь безразличной, пока ее руки были заняты сортировкой некоторых платьев. — Харви подрался с Джереми, и теперь Джереми выдвигает обвинения. — О боже, это ужасно! — Воскликнула Мэри. Почему кто-то может причинить вред другому, было выше ее понимания. Будучи воспитанной как пацифист ее родителями-хиппи, насилие было тем, что ей было трудно понять. — С Джереми все в порядке? — Его лицо… я не знаю. Я думаю, что он будет в порядке, но это выглядело плохо. Очень плохо, — Донна не отрывала взгляда от одежды, пытаясь забыть избитое лицо Джереми, но безуспешно. Закрыв глаза и опустив голову, она прошептала. — Лучше бы он никогда здесь не появлялся. Отчаяние, которое Донна пыталась скрыть, было легко увидеть насквозь для ее опытной подруги, и Мэри сочувствовала ей, никогда прежде не видя ее такой расстроенной. — Ну же, милая. Ты же не всерьез это говоришь. — Я серьезно. С тех пор как он вернулся в мою жизнь, это был один беспорядок за другим. Эти последние несколько недель были просто сумасшедшие американские горки. И знаешь, хуже всего то, что я была готова исследовать свои чувства к нему снова, думая, что, возможно, мы могли бы вернуться вместе. Что, может быть, на этот раз у нас все получится. Но сама мысль о том, чтобы снова потерять его, это просто… это слишком много. Я не могу пройти через это снова, Мэри. Я просто не могу… — смаргивая слезы, она не могла помешать нескольким слезинкам скатиться по ее щекам. Не колеблясь, Мэри обернула свое маленькое тело вокруг высокой рыжеволосой женщины. — О, милая, мне так жаль, — тихо сказала она. — Как он мог это сделать? — Донна зарыдала в волосы Мэри, ненавидя себя за то, как ужасно это выглядело, но она ничего не могла с собой поделать, она должна была выплеснуть все это наружу. Пожилая женщина ждала своего ответа, пока Донна не отодвинулась, вытирая лицо. — Я думаю, что он любит тебя. А любовь выявляет в людях самое лучшее и самое худшее. — Ну да, конечно. Какой мне от этого прок, если мне придется смотреть, как он сядет в тюрьму? — Это не зайдет так далеко. А ты не можешь поговорить с Джереми? — Я подумывал об этом, но боюсь, что так будет только хуже. — Ну, это не может быть хуже, чем его обращение в полицию. — Ты права. Может, мне стоит сходить к нему? Когда пожилая женщина ушла, Донна начала думать о том, что она должна сказать, но обвинения, которые она хотела бросить в лицо Джереми, определенно не пройдут хорошо. Два часа спустя Донна наконец-то нашла время. Сидя за туалетным столиком, она достала телефон и была немного поражена всеми этими приветствиями. Три пропущенных звонка и восемь эсэмэсок от одного только Харви, и все они говорили примерно одно и то же: пожалуйста, позвони мне. Но она была не в настроении разговаривать с ним. Ещё нет. Прокручивая остальное, одно уведомление выделялось из знакомых имен: текстовое сообщение от Хейли. Тетя Донна! Папа сказал, что вы с дядей Харви встречаете Рождество вместе! Это значит, что вы снова вместе? Все смайлики в конце ее сообщения блестяще иллюстрировали, как взволнована племянница Харви, казалось, была от этой новости. Донна бросила свой телефон на стол, вызвав громкое «черт возьми» для своих коллег по соседству, чтобы услышать.Рождество. Она совершенно забыла о предстоящем празднике. Всего за четыре дня до этого она не знала, как проведет его. Ей следовало бы рассказать об этом Рейчел, но сейчас она слишком разозлилась и решила, что лучше подождать, пока все успокоится.***
Посылая еще одно сообщение, Харви не заботился о том, насколько опустошенным она могла бы его воспринимать. Все еще шатаясь от приступа паники, он вернулся домой и принял еще один душ, чтобы успокоить свое тело, готовясь отправиться в спортзал. Он не будет поддаваться своей тревоге, вместо этого он будет истощать свое тело, как он делал это раньше, тренажерный зал всегда обеспечивал идеальное отвлечение и физическое напряжение, в котором он, казалось, нуждался. Однако Донна все еще не выходила у него из головы. Он ненавидел то, как они расстались этим утром, ненавидел то, что она потеряла веру в его способность все исправить. Без веры, что еще у него было? Не давая своему разуму соскользнуть в очередную нисходящую спираль, он тихо выругался и схватил ключи от машины. В спортзале все было как обычно занято, и Харви огляделся, чтобы посмотреть, нет ли поблизости Тони, нуждающегося в спарринге с кем-то, кто мог бы надрать ему задницу, чтобы ему не пришлось чувствовать мучительную вину, которая в настоящее время ползла по его коже и осела глубоко в костях. Он и только он один был причиной того, что он был в этом беспорядке. Как только он закончит здесь, он позвонит майку, чтобы выработать стратегию, но прямо сейчас его душевное состояние требовало только одного: бокса. — Эй, Харви! — Высокий голос заставил его обернуться и увидеть Тайлера, стоящего позади него, невысокого мужчину, хотя и худощавого, все еще недостаточно угрожающего для того, что нужно было Харви. — Привет, Тайлер. Ты не видел Тони поблизости? Я надеялся провести с ним несколько раундов. — Нет, он еще не приходил, но я счастлив выйти на ринг вместе с тобой, — сказал он взволнованно, начав резко бить себя кулаком, подпрыгивая вверх и вниз. Харви с трудом сдержал смех. Может быть, коротышка здесь именно то, что ему нужно. — Хорошо. Пойдем. Вскоре Тайлер отбивал удары с любого возможного угла, этот человек не мог сравниться с теми лишними дюймами и фунтами, которые были у Харви. Но Харви должен был отдать ему должное за то, что он еще не отступил. — Почему бы тебе не выбрать кого-нибудь своего размера, — пророкотал низкий голос. Харви поднял глаза и увидел, что Тони надевает перчатки. — Эй, чувак, ты хочешь занять место Тайлера? Я думаю, что он готов к перерыву. Тайлер не возражал и вместо этого быстро исчез, прежде чем Харви или Тони заметили, что он ушел. Выпустив свое разочарование на своего нового противника, Харви на этот раз взял верх, собирая свои удары слева и справа. Его разум, казалось, опустел, и у него не осталось ничего, кроме интуиции, атакующей и защищающей, как будто это было самой естественной вещью. — И что же ты сделал, Харви? Тренировался в свободное время? — Удивился Тони, и тут ему в лицо попал еще один удар. — Нет, — левый джеб. — У меня только что было самое ужасное утро, — левый джеб, правый хук. В ту минуту, когда Харви позволил своим мыслям вернуться к тому, что произошло, он потерял свое преимущество и доминирование, которым он так умело владел всего лишь мгновение назад. Подняв руки к лицу в знак защиты, Тони спросил. — Да? Хочешь поговорить об этом? — Он нанес удар и пронзил защиту Харви, поэтому он продолжал строить свою атаку более короткими ударами, пока не понял, что он может пойти на прямой удар. Хук правой угодил Харви прямо в челюсть, вызвав в его мозгу волновой эффект, и это выбило его из игры. — Вообще-то нет. Харви попытался сопротивляться, но промахнулся, вместо этого ему пришлось блокировать один из ударов Тони и потерять равновесие, упав обратно в канаты. — Ну же, Нью-Йорк, ты же только что так хорошо справлялся. Раньше, когда он получал по заднице от кого-то кто больше и лучше его, физическая боль заглушала эмоциональную. Но это был один из тех редких случаев, когда физическая боль почти не ощущалась. Все, что испытывал Харви, были страх, беспокойство и чувство вины, уже присутствующие в его теле, и каждый удар, который он должен был выдержать, только усугублял его, беспомощность делала его почти невосприимчивым к нападению своего противника. Еще один удар в лицо, и Харви опустил руки, заставляя Тони смотреть на него с беспокойством. Стиснув челюсти в попытке удержаться от слез, Харви хотел и почти умолял высшую силу, чтобы у него было достаточно сил, чтобы продолжать, но по прошествии нескольких секунд он знал, что должен бросить полотенце, не совсем желая сломаться посреди тренажерного зала. — Эй, ты в порядке? — Осторожно спросил Тони, видя, как этот обычно крутой парень съеживается прямо у него на глазах. Быстро отведя слезящиеся глаза, Харви сказал, что это не так, и покинул ринг.***
Майк был удивлен, увидев имя Харви, мелькнувшее на его телефоне. Он тщетно пытался поговорить со своим другом с тех пор, как Донна сообщила ему и Рейчел о разрыве, звонил каждый день, иногда по нескольку раз на дню. Но прошло уже больше недели, а Харви так и не вышел на связь. К этому времени Майк уже сильно волновался. — Харви! Я пыталась дозвониться до тебя. Как ты? Ты в порядке? — Он не мог произнести эти слова достаточно быстро. На линии некоторое время стояла тишина. Была причина, по которой Харви избегал этого разговора. Он знал, что вообще не сможет говорить, поэтому звонить было бесполезно, но он хотел и должен был поговорить со своим другом, так что он попробует. — Она ушла, Майк, — это было все, что он смог сказать, констатация факта. — Харви, с тобой все в порядке? Я волнуюсь. Я хотел приехать и повидаться с тобой, но твоя секретарша сказала, что тебя нет в городе, и она не сказала мне, где именно. — Я в Бостоне. Мне нужно было уехать отсюда. Испытывая некоторое облегчение от того, что ему не придется проходить через все это одному, Майк все еще чувствовал себя виноватым. Донна жила с ним и Рэйчел всю прошлую неделю, и он даже не был уверен, что Харви знал об этом. — Как ты там держишься? — Она у тебя? Это прозвучало почти как обвинение, но Майк знал, что это говорит боль. — Я обзвонил всех ее друзей. Ее нет в городе, — добавил Харви. — Она здесь, Харви. Поражение-вот и все, что чувствовал Харви. Все это время и его предположительно лучший друг даже не поделился с ним этим. Когда единственным ответом было «я должен идти», Майк понял, что их дружба также будет затронута их разрывом. Это был единственный момент, когда Майк пожалел, что помог Донне и, следовательно, выбрал сторону против своего лучшего друга. Только время покажет, способны ли они сдержать этот урон и двинуться вперед. — Харви, ты хочешь, чтобы я приехал туда? Потому что я вылечу следующим же рейсом.- Внезапно Майк забеспокоился еще больше. — Нет. Со мной все будет в порядке, — солгал он. — Я поговорю с тобой позже. На этот раз, когда началась паническая атака, Харви даже не сопротивлялся ей. Вместо этого он позволил волне захлестнуть себя и утопить в полном страдании. Потому что внезапно жизнь потеряла всю свою привлекательность. В следующий раз, когда они разговаривали, все, что Майк смог сказать своему другу, было то, что Донна уехала из Сиэтла, что не было ложью. В их последующих разговорах Харви спрашивал о ее местонахождении, и Майк нен охотно лгал, говоря, что, насколько ему известно, она вернулась в Нью-Йорк. Через некоторое время он просто перестал спрашивать.***
— Макаллан 18. — Извини, парень. У меня нет Макаллана. Может ты хочешь Лагавулина? Гленфиддич? У них даже не было его любимого напитка. Может ли этот день стать еще хуже? После разгрома в спортивном зале Харви сел в свою машину и ехал до тех пор, пока у него не кончился бензин, останавливаясь у своего любимого наблюдательного пункта, только чтобы посмотреть, как собираются облака, сигнализируя о плохой погоде впереди. Он позвонил майку, но его перебросило на голосовую почту. Не желая беспокоить его прямо сейчас, он не оставил сообщения. По мере того как проходили часы, он все больше отдалялся от источника своего нынешнего душевного состояния. И вот теперь он оказался в баре, вынужденный выбирать между двумя, не лучшими вариантами, о которых он на самом деле и не просил. Какая ирония. — Ладно. Давай «Лагавулин». Потирая висок, чтобы унять стук в голове, Харви хотел, чтобы этот день уже закончился. Чувствуя, что за ним наблюдают, он посмотрел в конец бара и увидел, что на него смотрят два глаза. Красные накрашенные губы были открыты, когда язык дразняще обводил сначала верхнюю, затем нижнюю часть, ни разу не нарушая зрительный контакт. На мгновение очарованный красотой, которая, казалось, смотрела на него, он не двигался, молча смеясь над тем, как жалко он себя чувствовал, вспоминая дни, когда он бы ухватился за возможность представиться как лучший клоузер Нью-Йорка. Бармен поставил перед ним бокал и шепотом добавил. — Я бы поостерегся. Харви осторожно поднял свой стакан, прежде чем проглотить половину напитка, давая понять мистеру бармену, что сегодня ему действительно все равно. Блондинка, должно быть, тоже поняла намек, поэтому она осторожно взяла свою сумочку и выпивку, покачивая бедрами, направилась к нему, элегантно скользнув на соседний стул. — Как поживаешь, красавчик? — Ее южный акцент звучал убедительно, но Харви прекрасно знал, что в этом городе внешность может быть обманчива. — Просто прекрасно, — сказал он в свой стакан, осушив его за второй глоток и жестом приказав бармену наполнить его до краев. — Что случилось? Ты выглядишь расстроенным. — Я просто не в настроении, — он продолжал смотреть прямо перед собой на зеркальную стену из бутылок и стаканов, не желая вступать в разговор. Красные накрашенные ногти начали карабкаться вверх по его ноге, медленно продвигаясь к молнии. Он проклинал себя за то, что его тело реагировало на прикосновения. Он никоим образом не интересовался этой женщиной, но его тело жаждало какого-то освобождения от напряжения, которое накопилось с момента утренней панической атаки и глубоко укоренившегося страха, что он вот-вот потеряет Донну навсегда. — Может быть, я смогу помочь. Большие зеленые глаза смотрели на него обольстительно и Харви почти сдался, потребность почувствовать что-то еще, кроме отчаяния, которое в данный момент пробегало по его венам. Оно достаточно сильное, чтобы поколебать его решимость. — Я в этом сомневаюсь. — Почему бы тебе не угостить меня выпивкой и не выяснить это? — Она многообещающе сжала его ногу и не убирала руку. Будучи хорошим барменом, он следил за разговором и видел, когда Харви жестом сказал ему налить женщине ее любимый напиток, заставив красные губы широко улыбнуться. На мимолетную секунду Харви задумался, не взять ли эту даму в какой-нибудь мотель дальше по дороге и не заниматься ли всю ночь грубым, бессмысленным сексом, как он делал много раз за последние два года. Сделав большой глоток своего вновь наполненного напитка, он ненавидел себя за то, что даже рассматривал этот вариант. Он никогда больше не хотел быть с другой женщиной. Но если Донна будет продолжать отгораживаться от него, у него может не остаться выбора. И он ненавидел это еще больше. — Как тебя зовут? Или мне просто следует называть тебя «красавчиком»? — Соблазнительно произнесли красные губы. Ответа она не получила, но это ее не смутило. — Ладно, красавчик. Я-Донна. Дыхание Харви на секунду остановилось, он фыркнул от ее слов и снова уставился на стену алкоголя, к которой был обращен. — Нет, это не так, — вытащив бумажник, он бросил на стойку две двадцатидолларовые купюры и ушел, оставив «Донну» смотреть на него с недоверием, ошеломленно и немного разочарованно. Прохладный ночной воздух ударил в его затуманенный мозг, но не сделал ничего, чтобы облегчить его дискомфорт. Вдалеке прогремел гром, и ему захотелось, чтобы пошел дождь. Это соответствовало бы тому, что он чувствовал. Было почти 11 вечера, и Донна, его Донна, должна была уже закончить в театре, поэтому он снова достал телефон и проверил сообщения, даже открыв приложение на случай, если уведомления не работали, но ему только сообщили, что она все еще игнорирует его. Тихо выругавшись, он положил устройство обратно в карман, когда почувствовал чью-то руку на своей спине и краем глаза уловил вспышку блондинки. Красные губы, или Донна, как она себя называла, стояла рядом с ним. Она приблизила губы к его уху и прошептала. — Почему ты ушел? Мы только начали, — ее рука скользнула вниз по его спине и скользнула в задний карман джинсов. Харви повернулся к ней лицом и внимательно вгляделся в ее черты, не в силах отрицать ее красоту. Он должен был отдать ей должное за настойчивость. Если бы он не был сейчас таким гребаным придурком, то, возможно и пошел бы на это. Тем не менее, последнее, что он хотел прямо сейчас-это анонимный секс. Если бы тренажерный зал не сделал то, что должен был сделать, то и секс определенно не сделал бы этого. — Мне пора идти, — на этот раз он сел в машину и уехал.***
Время, казалось, тянулось вдвое дольше обычного. Донна была совершенно измотана. Представление прошло хорошо, если бы не тот единственный момент, когда она забыла свою реплику. Суматоха в ее личной жизни начинала сказываться на том единственном, чем она по-прежнему полностью наслаждалась. И это должно было закончиться. Дождь теперь шел сильнее, и ливень, который в настоящее время окружал ее машину, не собирался ослабевать в ближайшее время. Было уже около полуночи, и Донна ездила по городу по меньшей мере час, репетируя свои слова, представляя себе несколько путей для следующего разговора, который она собиралась провести. Было слишком много возможных сценариев, и она, наконец, сдалась, решив, что будет соображать на ходу. Глубоко вздохнув, она вышла из машины, подошла к входной двери и позвонила. Донна подождала, пока дождь не начал медленно просачиваться сквозь ее кардиган. Но ей было все равно. Все, о чем она заботилась, это чтобы ее услышали, надеясь, что правда каким-то образом освободит ее от ситуации, в которой она оказалась. С его машиной, припаркованной снаружи и включенным светом, Джереми должен был быть дома. Поэтому она снова позвонила в дверь. На этот раз из глубины дома донеслось далекое «я иду», и она отступила назад, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце в ожидании столкновения. Когда он, наконец, открыл дверь, она могла видеть сквозь раны, что он был не совсем приятно удивлен. Хотя опухоль немного спала, обесцвечивание только усилилось. Даже темнота ночи не могла скрыть нанесенного ей ущерба, позволив тошноте, которую она почувствовала этим утром, быстро вернуться. — Чего тебе нужно? В его тоне был холодок, который соответствовал холодным каплям дождя, неустанно падающим на ее тело и медленно просачивающимся в ткань по ее спине, вызывая мурашки на коже и легкую дрожь, пробирающуюся вниз по телу. — Я должна тебе кое-что объяснить. Джереми скрестил руки на груди, не в силах скрыть своего любопытства, почему она пришла именно в это время ночи, под проливным дождем, желая все объяснить. Не имея никаких обязательств приглашать ее войти, он решил, что тоже может подыграть ей. — Ты собираешься объяснить, почему твой новый парень напал на меня ни с того ни с сего? Что? Это он тебя подговорил? В его словах сквозило раздражение, и Донна не была уверена, что какой-нибудь ее комментарий вообще изменит ситуацию, но она, по крайней мере, попытается. Она должна была это сделать. Обхватив себя руками, стараясь сдержать тепло еще не остывшего тела, она глубоко вздохнула. — Он вовсе не мой парень. И, нет, он не подговаривал меня, — она почувствовала себя немного задетой этим намеком, но не позволила обвинению задеть ее. — Я никогда не говорила тебе, почему уехала из Нью-Йорка. — Ты сказала мне, что рассталась с кем-то и хочешь начать все сначала. — Ну, это был не просто кто-то. Это был Харви, и мы были помолвлены, когда я уезжала. Раньше я работала у него секретаршей, а потом стала главным операционным директором той же фирмы. — Так ты была операционным директором? — Джереми посмотрел на нее с удивлением, удивляясь, почему кто-то скрывает столь впечатляющий титул. Но каким бы впечатляющим ни было это открытие, оно также вызвало еще больше вопросов о том, почему она держала это в секрете и что еще она скрывала от него. — Да, это так. — А я думал, что ты просто секретарь по правовым вопросам. — Сначала так и было. Мы с Харви проработали вместе пятнадцать лет, прежде чем начали встречаться, хотя с самого начала были очень близки. И он всегда очень заботился обо мне. И я о нем, — поняла она. Даже после всего этого, она снова была здесь, пытаясь удержать его от тюрьмы. -Ты должен понять, когда ты пришел пьяный и он увидел, что ты причинил мне боль… что-то в нем сломалось, — Донна почувствовала, как беспокойство поселилось в ее костях. Внезапно реальность того, что может произойти, если это не сработает, лишила ее присутствия духа. Это и пересказ ее истории с Харви потребовали больше усилий, чем она могла себе представить. — У нас с ним сложные отношения. Однако я хочу, чтобы ты знал, что он не просто какой-то там парень. Ты должен верить мне, когда я говорю тебе, что ненавижу то, что он сделал с тобой, — ее голос слегка дрогнул, и на этот раз она была рада оказаться под дождем, потому что так Джереми не заметит слез, которые неизбежно упадут. — Почему же я никогда не слышал его имени, если он был так важен для тебя? — Потому что когда я приехала сюда, я хотела сосредоточиться на том, чтобы быть здесь, а не на том, что я оставил позади. Я никогда не говорил ему, куда я уехала. Майк — его лучший друг, и даже он не сказал ему, где я, потому что я просила его не делать этого. Однажды ты сказал мне, что Линда была твоей единственной настоящей любовью, родственной душой, которую каждый хочет найти в своей жизни, — она знала, что вспоминать его покойную невесту было подлым ударом, даже для нее, но она была в отчаянии и знала, что следующие слова из ее рта были болезненной правдой. — Хорошо это или плохо, но Харви-моя родственная душа. Джереми с удивлением обнаружил, что смягчился в ответ на ее слова, даже услышав имя Линды. Увидев ее здесь, открывшуюся ему так, как она никогда прежде не открывалась, он почувствовал, как много сил потребовалось ей, чтобы проглотить свою гордость. И все же боль осталась. — А почему это должно меня волновать, Донна? — Потому что ты у меня в долгу, — убежденно заявила она. — Есть причина, по которой ты до сих пор не обратился в полицию. Потому что я думаю, что в глубине души ты знаешь, что не он один виноват здесь. И если ты когда-нибудь заботился обо мне, я прошу пожалуйста, пересмотри предъявления обвинений. Он позволил словам впитаться в себя, переместив свой вес. — Он знает, что ты здесь? — Нет, не знает. — Так ты просто пытаешься защитить его? — Вовсе нет. Я пытаюсь защитить себя, — она чувствовала, как ее губы дрожат от эмоций, с которыми она не могла бороться, и была уверена, что больше не сможет сдерживать их. — Я знаю, что мы не расстались на хорошей ноте, и я действительно хочу, чтобы все было по-другому, но Харви вернулся в мою жизнь, и я просто не могу потерять его снова, — она знала, что это были, вероятно, последние слова, которые любой бывший парень хотел бы услышать, но это было все, что у нее было. Теперь это было уже не в ее руках. Если бы он мог, то вытер бы лицо ладонями. Как бы ему ни было больно, он все еще беспокоился о великолепной, насквозь промокшей рыжеволосой девушке, которая стояла на его пороге. Отступив в сторону, он спросил. — Ты хочешь войти? Обсохнуть? Донна посмотрела мимо него и заметила несколько коробок, сложенных в прихожей. — Нет, все в порядке. Ты переезжаешь? — Да. На Мауи. Путешествий туда и обратно становится много, и я работаю, чтобы расширить бизнес на некоторые из других островов. — Вот это здорово. Я рада, — понимая, как можно было бы воспринять ее замечания, она быстро добавила. — О бизнесе. Это действительно замечательно. Я знаю, как много ты для этого работал, — хотя она определенно была рада, что он уезжает, но сейчас было определенно не время выражать это облегчение. — Спасибо. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Донна искала в его здоровом глазу хоть какое-то подтверждение тому, что ее визит не был напрасным. Когда его разбитая губа чуть приподнялась, она почувствовала слабый проблеск надежды, что, может быть, мужчина перед ней не подведет ее на этот раз. Джереми заметил страдальческое выражение на лице своей бывшей любовницы, уверенный, что она сказала ему правду, и хотя это было больно слышать, он слишком хорошо ее понимал. — В любом случае, это все, что я хотела сказать. Я надеюсь, что ты можете найти путь в своем сердце, чтобы сделать правильную вещь. Для меня. Я желаю тебе всего хорошего, Джереми. Спокойной ночи, — она попыталась улыбнуться, прежде чем развернуться и уйти, ее шаги были еще тяжелее, чем когда она пришла. Как только Донна села за руль, она позволила своим эмоциям течь свободно. Этот разговор отнял у нее часть тела, тяжесть которого давила на нее, как будто ее держали под водой, не давая дышать. Будущее было таким же неопределенным, как и десять минут назад, и таким же невыносимым. Дождь, хлеставший в лобовое стекло, приглушал всхлипы, загоняя их в забытье. Беспокойная после адского дня, который у нее был, Донна не сомкнула глаз, ворочаясь и ворочаясь, пытаясь успокоить нервы, дыхание и мысли. Около 4 утра она спустилась вниз за водой, надеясь, что движение заставит ее тело осознать, насколько оно устало. Забравшись обратно в постель, она проверила свой телефон, найдя новое сообщение от Джереми. Открыв его немедленно, она прочла. Я не буду выдвигать обвинения. Если это правда, что вы с Харви такие же, как Линда и я, то надеюсь, что у вас все получится. Глаза Донны наполнились слезами. Облегчение от того, что Харви был в безопасности, вкупе с милыми словами Джереми затронуло ее на совершенно новом уровне. Она послала ему благодарственное письмо, хотя он никогда не узнает, как много это значит на самом деле. На следующее утро Донна проснулась от очередного сообщения Харви. Тяжело вздохнув, она неохотно открыла телефон, надеясь, что это не очередная просьба позвонить ему. Она нуждалась в некотором пространстве. Мне нужна твоя подпись, когда я подам заявление на судебный запрет. Он переключился на деловой режим, надеясь, что это привлечет ее внимание, так как она еще не ответила ни на одно из его предыдущих сообщений. На этот раз ее ответ был мгновенным. Я ничего не подпишу, потому что он не выдвигает обвинений. Ее телефон зазвонил сразу же, но она отклонила звонок и вместо этого сразу же получила другое сообщение. Донна, пожалуйста, поговори со мной. Неужели это правда? Харви не мог поверить в то, что читал. Неужели он действительно сорвался? Это ты сделала? Устав от этого обмена репликами, Донна решила, что быстрый телефонный звонок поможет ей отвязаться от него. Она была так не готова снова встретиться с ним лицом к лицу. Кроме того, была суббота, и сегодня и завтра должно было состояться два спектакля. Ей нужна была свежая голова. — Донна? Что ты сделала? — Я просто поговорила с ним, вот и все, все кончено. Он провел свободной рукой по лицу. — Не знаю, как и благодарить тебя. — Тебе и не нужно этого делать, — она ждала, не зная, к чему все это приведет. Теперь, когда угроза попасть в тюрьму больше не висела над его головой, у Харви было время сосредоточиться на том, что это сделало с его растущими отношениями с любовью всей его жизни, ненавидя то, что он заставил ее сомневаться в нем и держат на расстоянии. — Я могу тебя увидеть? — Нет, Харви. Я так не думаю. — Почему нет? — Эти чертовы стены, по-видимому, все еще были на месте. — С тобой, всегда есть надвигающаяся гибель, скрывающаяся за углом. На протяжении многих лет это был секрет Майка. Затем несколько раз ты почти потерял лицензию. Ты был готов пожертвовать собой и пойти в тюрьму вместо Майка. Я имею в виду, я почти теряла тебя сто раз, прежде чем я действительно потеряла тебя. Я просто… — Ты никогда меня не теряла. Ты ушла от меня, — вставил он, не желая обвинять ее, а просто констатируя факты. — И ты все еще не простил меня за это. Итак, ты спрашиваешь, что мы здесь делаем? — Может быть, я и не простил тебя за то, что ты ушла, но я здесь, потому что все еще хочу быть с тобой. Потому что моя жизнь ничего не значит без тебя в ней. И после всего, что случилось, я все еще люблю тебя. Донна закрыла глаза. Его слова прекрасно объясняли, почему их положение было таким сложным. И все же, услышав, как он сказал вслух, впервые за очень долгое время, что любит ее, она вздрогнула. — Донна? — Чувствуя, что ему больше нечего терять, он осторожно задал единственный вопрос, на который хотел получить прямой ответ, будь прокляты ее стены. — А ты? Ты любишь меня? Она знала, что может полностью уничтожить их одним-единственным словом. Она ненавидела его так же сильно, как и свой ответ. — Прямо сейчас я жалею об этом. У Харви сжалась грудь, двусмысленность ее слов одновременно обескураживала и воодушевляла его, потому что, хотя он и чувствовал боль, но все же был проблеск надежды, потому что он знал причину ее нежелания, как никто другой. — Донна, послушай меня. Я давно понял, еще до того, как мы встретились, что твое присутствие в моей жизни означает постоянный страх потерять тебя. Но совсем не быть с тобой было гораздо хуже, — он сделал паузу, понимая, это все. Он бросил бы все это на стол и поспорил, что сможет заставить ее прийти в себя, будучи правдивым о своих эмоциях и намерениях. — Чем больше времени я проводил с тобой здесь, тем больше понимал, что просто не хочу быть без тебя. И если причина, по которой ты не хочешь быть со мной, заключается в том, что ты боишься потерять меня, все, что я могу сказать, это то, что я не могу ничего обещать. И я знаю, что подверг опасности нашу… кем бы мы ни были, напав на Джереми. Я искренне сожалею, что это заставило тебя почувствовать, что ты не можешь доверять мне, поэтому я сделаю все возможное, чтобы вернуть твое доверие. Но в прошлом мы оба давали обещания, которые не сдержали, — он снова сделал короткую паузу, давая ей время успокоиться, прежде чем продолжить. — Это потребует большого прыжка веры для каждого из нас, но я готов пойти на все, потому что я знаю, что это будет стоить того. Ты того стоишь. Он нервно улыбнулся, немного шокированный собственным красноречием и легкостью, с которой эти слова слетали с его языка. Но когда дело дошло до нее, все стало ясно с самого начала. Он хотел ее. Хотел нуждаться в ней. Хотел любить ее. Донна покачала головой, пораженная тем, что он говорит все правильно. — По-моему, мы еще не встречались. Еще раз, как тебя зовут? Он тихо хмыкнул. — Донна, если тебе все еще нужно время, я дам его тебе, но я просто хочу, чтобы ты знала, что я чувствую к тебе. — У тебя это очень хорошо получается. — Ну, я учился у мастера, — Харви почувствовал, что она приходит в себя, и ему показалось, что он снова может дышать. — Ничего, если я приеду? Я действительно хочу тебя увидеть. Она глубоко вздохнула. — Да, Харви, ты можешь приехать, — все, что она действительно хотела сделать, это обнять его прямо сейчас. Тридцать минут спустя, когда она открыла дверь, ее нервы были напряжены, выполняя свою маленькую рутинную работу в животе. Глядя в его улыбающиеся глаза, в то время как ее собственные губы изгибались вверх по собственной воле, Донна осознала, что это было новое начало для них обоих. Если бы он захотел прыгнуть, она прыгнула бы вместе с ним. Увидев ее стоящей там, он понял, что она нервничает, и это было заметно по ее большим глазам. И все же она улыбалась ему с надеждой, заставляя его сердце замирать. Не говоря ни слова, он шагнул вперед и обнял ее, их щеки встретились, прежде чем он уткнулся лицом в ее шею, его нос наполнился ее ароматом, и он почувствовал, как Донна крепче сжала его. Они стояли так целую вечность, просто держась друг за друга, чувствуя друг друга, и ни один из них не был готов отпустить другого, когда дверь за ними закрылась. Отстранившись, Донна посмотрела на него с серьезным выражением лица. — Никогда больше не делай ничего подобного, ладно? Это была не только просьба, но и приказ. — Я тебе обещаю. Мне очень жаль, Донна, но я должен был бы… Ее губы на его губах заткнули его с настойчивостью в поцелуе, который он без труда отразил, целуя ее так, словно это был первый и последний раз одновременно. Он отодвинулся от нее слишком быстро, чтобы встретиться взглядом с ее блестящими глазами. Что-то засияло в них, затронув его глубоко внутри, свет, которого он давно не видел, свет, который говорил ему, что она действительно доверяет ему и хочет быть с ним так же сильно, как он хочет быть с ней. Его сердце стало таким большим, что ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но он должен был знать наверняка. Положив ладони ему на грудь, она с тревогой ждала, когда он заговорит. Нервно вглядываясь в ее лицо, он набрался достаточно смелости, чтобы спросить чуть громче шепота. — Ты хочешь этого? Ты хочешь меня? Одна рука поднялась к его лицу и остановилась на щеке, когда ее большой палец нежно прошелся взад и вперед по шершавой поверхности. Мягкость его слов и ранимость, с которой он их произнес, рассеяли все сомнения, которые у нее могли быть. Глядя в его темно-карие глаза, она ответила. — Да, Харви.