***
По возвращении Сибранд справился о пленнике, но услышал в ответ только то, что лекарь по-прежнему возится с ним. — Он в темнице? — Нет. Лекарь сказал, что не будет заниматься ранами в таком грязном месте. Мы отвели пленника в башню. Там есть небольшая комната с зарешёченным окном, да и выходит она на море. — Хорошо. — Да что это такое, держите его крепче, кретины! Мне нужно срезать с него одежду! — донёсся до него скрипучий голос лекаря, а вслед за ним, ругань стражников. — Что здесь происходит? — гневно спросил он, — вы втроём не можете справится с раненым вором? — Он изворотлив, как угорь, господин, — жаловался стражник. — А ещё больно пнул меня в ногу. Вонючее отродье, — сказал другой. — Странно, что ты способен чувствовать запахи. От тебя смердит так, что меня с души воротит. Не смей прикасаться ко мне, — прошипел пленник, гневно сверкая глазами в сторону стражника. — Выйдите вон, я справлюсь сам, — приказал Сибранд. Когда за ними закрылась дверь, он подошёл к пленнику. — Игры закончились. Если ты не хочешь помереть раньше времени дай лекарю осмотреть твою рану, а потом, ты расскажешь, зачем тебе понадобилось красть письмо, — он крепко схватил пленника и удивился насколько худым, и мелким тот казался на его фоне. Лекарь подошёл к нему с ножницами и разрезал одежду, пропитавшуюся кровью. — Держите крепче, господин, я вытащу стрелу, а ты — зажми это зубами, — обратился лекарь к пленнику, вкладывая ему в рот свёрнутую в жгут ткань. Сибранд чувствовал, как дёрнулось в его руках тело, как шумно выходил воздух через чужие ноздри, в нос ударил запах крови. — Терпи, — до носа тевтонца донёсся запах палёной плоти, когда лекарь прижёг рану. Пленник не сдержал крика. Тело в руках мелко задрожало и обмякло. Он знал, как это больно. Удивляло, что пленник только сейчас потерял сознание. Поэтому Сибранд отволок его на топчан в углу. Лекарь срезал остатки одежды ножницами, прежде чем наложить повязку. — Матерь Божья! — воскликнул старик, осеняя себя крестным знаменем. — Что случилось, Гилберт? — Ваши лучники ранили женщину, господин. — Что? — Это женщина. Он посмотрел на тело, лежащее перед ним. Действительно. Тонкая талия и маленькая, мерно вздымавшаяся грудь. Вот откуда эта хрупкость. — Мои лучники стреляли в вора. Закон — для всех един. Перебинтуй рану и ступай, — раздражённо отозвался он. Когда дверь за лекарем закрылась Сибранд недоумённо покосился на девчонку. Волосы были светлыми и коротко остриженными, а кожа — белой, а когда она открыла глаза, то оказалось, что они светло-зелёные, как молодая трава. Цвет, которого так не хватало серой Акре. — Кто ты? В то, что ты простая воровка я не поверю. При тебе не нашли денег. Только украденное письмо. Она вздрогнула и потрогала свою голову, на которой не было спасительного капюшона и в панике попыталась закрыть свою голую грудь. Щёки покраснели, выдавая её стыд. — Можешь не закрываться. Я прекрасно видел и твоё лицо, и всё остальное. Ответь на вопрос. Зачем тебе моё письмо? Она молчала. — Тогда я отвечу за тебя. Ты — ассасин. Тебя послали шпионить за мной? Она попыталась кинуться на него и отобрать меч, но оказалась крепко прижатой к стене. Коленом он придавил её ногу, не давая нанести удар. Он был выше и куда сильнее. — Ты хочешь умереть раньше времени? Рана разойдётся и ты умрёшь от потери крови, — прошипел он, нависая над ней. Она только вскинула голову и подарила ему злобный взгляд. — Пожалуй, стоит тебя связать, чтобы ты больше не делала глупостей, — сказал он, отстраняясь. Она облизнула пересохшие губы. — Убей меня. Я украла письмо, потому что мне было велено. Я собираю информацию, но что с ней делать и как поступать — не моя забота. — Прекрасно. Если я отпущу тебя, ты не станешь больше делать глупостей? Заметь, я облачён в доспехи, а ты обнажена наполовину и ранена, — сказал он. Она покачала головой и отвернулась. Сибранд разжал руки и отпустил её.***
Первое, что она попыталась сделать, оставшись в одиночестве — выломать решётку на окне. Лучше найти свою смерть, разбившись, чем находиться в позорном плену. Дороги обратно для неё не было. Решётка была крепкой, а раненое плечо неприятно ныло, поэтому она легла на топчан, поджав под себя ноги и не заметила, как провалилась в сон. Когда девушка открыла глаза, солнце уже окрашивало стены её тюрьмы в багряный цвет. Рана неприятно пульсировала, а в теле была противная слабость. Хотелось пить. Глупо было ждать подмоги. То, что она слышала о Магистре Тевтонского ордена не внушало доверия. Говорили, что он был истеричным и злым человеком, убивающим, за малейшие провинности. До неё запоздало дошло, какой жалкой была её попытка забрать у рыцаря оружие, и как постыдно она потерпела поражение. Запястья, всё ещё чувствовали стальную хватку рыцаря, отзываясь болью — наверняка останутся синяки. Дверь открылась, являя того, кого она меньше всего хотела видеть, с каким-то свёртком в руках. Он смерил девушку цепким взглядом. — Повязку нужно сменить. Эта пропиталась кровью, — сказал он. — Я хочу пить, — хрипло отозвалась она. К её удивлению, он подал ей бурдюк с водой, к которому она жадно присосалась не замечая, как вода стекает по подбородку. Рыцарь достал кинжал, и она непроизвольно вздрогнула. — Не дёргайся. Я всего лишь срежу бинт, — скомандовал он. Критическим взглядом осмотрел её, смочил ветошь и стёр проступившую кровь, зачерпнул из принесённой банки пахнущую травами мазь, обильно смазал рану, и наложил свежий бинт. Она смотрела на Сибранда со смесью страха и удивления. Зачем ему, Магистру, было так возиться с ней? — Тебя это удивляет, не так ли? — усмехнулся он, — наверняка ты была уверена, что я больной на голову фанатик, который убивает всех без разбору? Кажется, именно так обо мне говорят. — Почему бы тебе просто меня не казнить? Зачем тебе такие сложности? — Я не убиваю женщин. Тебя кто-то обманул. Поэтому, ты останешься здесь пока я не решу, что мне с тобой делать. Вот, — он бросил ей на колени свёрток, — ночи здесь довольно прохладные, тебе это пригодится. Чуть позже, я принесу тебе поесть. Он снова ушёл оставив её наедине со своими мыслями.***
За окном окончательно стемнело, когда Сибранд вспомнил о невольнице. Что ему делать с этой дикаркой он так и не определился. Её жалкая попытка отобрать у него меч была рискованной и глупой. Её следовало бы наказать, но он не стал. Когда он перевязывал рану, она вела себя странно. Смотрела изучающе, словно дикий зверь, попавший в силки и получивший неожиданную помощь. Сибранд сжал голову. Пустые мысли о девчонке отвлекали от насущных проблем. Она явно не лгала, когда сказала, что не знает ничего. У ассасинов была достаточно строгая иерархия. Удивлял и сам факт её существования, он знал, что женщин не принимали в Братство. У тамплиеров тоже не было принято принимать женщин в Орден, однако, он знал, как минимум один живой пример. Но англичанка добилась своего, очаровав Робера, а эта дикая кошка так смущалась его взгляда, что было очевидно, что ассасины не знали, для чего существуют женщины. Будь она похитрее и поопытнее, могла бы поторговаться, попытавшись соблазнить его. И тогда бы он точно наказал её. Сибранд не верил в Бога, с тех пор, как ему открылась Истина и грехом соитие с женщиной не считал. Просто ему не были по нраву женщины продажные, покупающие мужчин своим телом. В этом вопросе Магистр был крайне брезглив и придирчив. Он открыл дверь в башню и чертыхнулся. Было темно, поэтому он приказал стражникам закрепить несколько факелов в настенных скобах. Девица спала, с шумом выдыхая воздух укрывшись его старым поддоспешником. В неверном свете факелов ему казалось, что щёки её покрыты лихорадочным румянцем. Сибранд присел на корточки у топчана, и, стянув перчатку прикоснулся к её лбу ладонью. Он был горячим. — Donnerwetter! — воскликнул он. Приказал стражнику, стоящему за дверью привести лекаря. Девчонка тихо простонала во сне. Жар всегда будил в воспалённом сознании кошмары. Он это знал. С тех пор, как для него приподнялась завеса тайны, и он узнал, что после смерти его не ждёт Рай или Ад, он стал более осторожным. Жизнь — это всё что у него было. Она тянула руки к чему-то несуществующему, порождённому лихорадкой, и что-то неразборчиво шептала. Сибранд прикрыл глаза в раздражении. Вечно у него всё было не как у людей. Даже пойманный ассасин, и тот оказался неправильным. — Не бейте меня… пожалуйста, — простонала она. Чёртов лекарь задерживался. Сибранд устало привалился к стене и нахмурившись поглядел на неё. Высокий лоб, тонкий нос, пухлые губы. Если бы его задачей было оценить дикарку, то он сказал бы, что она красивая. Всё в меру. — Звали, господин? — спросил лекарь, отвлекая от непрошеных мыслей. — Звал. У неё жар. Можем ли мы что-то сделать? Мне бы не хотелось, чтобы она здесь померла. Старик потрогал её лоб, нахмурившись. — На всё воля Божья, господин, — негромко сказал он, смачивая отрез ткани водой и прикладывая к её лбу, — она ела? — Когда я пришёл, чтобы накормить её, то обнаружил в таком состоянии. Ранее, я сменил повязку, та, что наложили днём пропиталась кровью. — Прекрасно. Вижу вы не растеряли своих навыков врачевания, на посту Магистра. Эта ночь станет решающей. Если она выживет, значит через несколько дней её состояние улучшится. Если вам не жалко, можете напоить её тёплым вином, добавив туда содержимое этого пузырька, — он протянул рыцарю склянку. — Это означает, что ты умываешь руки, старик? — с вызовом спросил Сибранд. — Что вы, Магистр. Я просто старый человек, посвятивший свою жизнь врачеванию. Вы всё равно казните её, так зачем мне тратить силы? Её жизнь в ваших руках, — лекарь поклонился и вышел. — Старый козёл, — презрительно буркнул Сибранд в закрывшуюся дверь.