Мы очистили заклинаниями вагон и тот вернулся в свое первозданное состояние. Тем временем пришли Рон и Гермиона. Уизли со своей карликовой совой, а Гермиона с котом.
— Умираю с голоду, — заявил Рон, пристроив Сычика рядом с Хедвиг на багажной сетке, взяв у Гарри шоколадную лягушку и рухнув на свободное место рядом с ним. Он сорвал обертку, откусил лягушачью голову, закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, точно у него было невесть какое изматывающее утро.
— У пятикурсников на каждом факультете по двое старост, — сообщила, садясь, Гермиона. Вид у нее был страшно недовольный. — Мальчик и девочка.
— Угадайте теперь, кто староста Слизерина, — сказал Рон, не открывая глаз.
— Малфой, — мгновенно отозвался Гарри, не сомневаясь, что оправдается худшее из его опасений.
— Разумеется, — с горечью подтвердил Рон, запихивая в рот остаток лягушки и беря следующую.
— И эта жуткая корова Пэнси Паркинсон, — язвительно сказала Гермиона. — Какая из нее староста, если она толстая и медлительная, как тролль, которому дали по башке…
— А кто у Пуффендуя? — спросил Гарри.
— Эрни Макмиллан и Ханна Аббот, — хрипло ответил Рон.
- А у Когтеврана… Юстус! Почему тебя не было на собрании старост?!
- Уверен там было очень скучно – лениво бросил я, на что Рон засмеялся, но увидев карающий взгляд Грейнджер замолк.
- Ты ведешь себя не так как староста! – продолжала Гермиона
- Остынь – отмахнулся я – я договорился с Падме что она меня прикроет.
- Да Падме говорила об этом – задумчиво сказала Гермиона – а что у тебя за причина по которой ты не пошел?
- Ну я был уверен, что старостой змей станет Малфой и мне не хотелось видеть его рожу – отмахнулся я, Рон снова засмеялся, но теперь улыбался и Гарри.
- Это не причина – взвилась Гермиона
— Ты ходил с Падмой Патил на Святочный бал, — внезапно сказала Луна обратившись к Уизли.
Все повернулись к Луне, которая смотрела на Рона. Рон проглотил шоколад, который был у него во рту.
— Да, я знаю, что ходил, — сказал он с легким удивлением – ты сама это видела.
— Ей не очень понравилось, — сказала Луна. — Она говорит, ты неважно с ней обошелся. Не стал с ней танцевать.
- О, да - кивнул я – все наши девочки ее поддержали.
- Даже Чжоу? – со странной интонацией спросил Поттер.
- Даже она – кивнул я
— Нам надо время от времени патрулировать коридоры, — сказал нам Рон переведя тему, — и мы можем наказывать людей за плохое поведение. Мне не терпится прищучить Крэбба и Гойла…
— Ты не должен злоупотреблять положением старосты, Рон! — резко сказала ему Гермиона
— Малфой, конечно, ни капельки не будет им злоупотреблять, — саркастически откликнулся Рон.
— Ты что, намерен опуститься до его уровня?
— Нет, я просто намерен добраться до его дружков раньше, чем он доберется до моих.
— Ну перестань же, Рон…
— Гойла я засажу за строчки, это его убьет, он терпеть не может писать, — радостно сообщил Рон. Он понизил голос до хриплого хрюканья Гойла, наморщил лицо, изображая болезненную сосредоточенность, и принялся выводить в воздухе рукой: — Я… не… должен… выглядеть… как… задница… бабуина. Все засмеялись.
Из рук Луны выпала журнал и Гарри что-то увидевший в нем попросил прочитать. Луна дала разрешение.
Гарри углубился в чтение, но через некоторое время отдал журнал Луне.
- Что-то интересное? – спросил Рон
- Нет, не думаю – покосился он на нас, Луна опять положила голову мне на плечо. Гермиона явно хотела сказать что-то резкое про журнал, но наткнулась на мой взгляд и резко выдохнув промолчала.
И тут дверь купе открылась. В дверях стоял никто иной как Драко Малфой. Он противно ухмылялся осмотрев всех нас, я медленно достал из чехла палочку.
— В чем дело? — недружелюбно спросил Гарри, не успел Малфой открыть рот.
— Повежливей, Поттер, иначе будешь наказан, — проговорил, растягивая слова, Малфой, чьи прилизанные светлые волосы и острый подбородок были точной копией отцовских. — Видишь ли, меня, в отличие от тебя, назначили старостой, и поэтому я, в отличие от тебя, имею право наказывать провинившихся.
— Может, и так, — отозвался Гарри, — но ты, в отличие от меня, гадина, поэтому вали отсюда и оставь нас в покое.
Рон, Гермиона, Джинни и Невилл засмеялись, я улыбнулся. Малфой скривил губы.
— А скажи-ка мне, Поттер, каково это — быть на втором месте после Уизли? — спросил он.
— Заткнись, Малфой! — резко сказала ему Гермиона.
— Кажется, я затронул больное место, — язвительно усмехнулся Малфой. — Будь бдителен Поттер я найду способ испортить тебе жизнь.
— Пошел вон! — крикнула Гермиона, вскакивая и я был с ней солидарен.
Хихикнув, Малфой бросил напоследок на Гарри зловредный взгляд и удалился в сопровождении неуклюже топающих Крэбба и Гойла. Гермиона со стуком захлопнула за ними дверь купе.
Погода, пока они ехали все дальше на север, оставалась неустойчивой. То по вагонным стеклам вяло брызгал дождь, то показывалось бледное солнце, которое вскоре поглощали тучи. Когда стемнело и в вагоне зажглись лампы, Луна скатала «Придиру» в трубку и аккуратно положила журнал в сумку.
— Пора, наверно, одеться, — сказала наконец Гермиона. Они с Роном аккуратно прикололи к груди значки старост, я последовал их примеру. И вышел из купе ведь мне как старосте полагалось все проконтролировать.
Зайдя в купе к побратимам я сказал:
- Тут такое дело, меня назначили старостой – челюсти побратимов отвисли, и они пораженно переводили свои взгляды с моего лица на значок приколотый к груди.
- Поздравляю – сказал улыбающийся Энтони, остальные побратимы не отстали.
Поезд начал замедлять ход, и отовсюду стали долетать обычные звуки: ученики брали свои вещи и живность, готовились к выходу.
- Я с другими старостами проконтролирую все встретимся за ужином. Присмотрите за моими вещами?
- Конечно господин староста – ухмыльнулся Терри
Хагрида на перроне я не обнаружил вместо него первокурсников собирала Граббли-Дерг. Это меня весьма насторожило, куда делся мой друг?
***
Я увидел, как Луна садиться с друзьями Поттера и улыбнулся, может действительно дать ей шанс подружиться с гриффиндорцами? На нашем факультете ее не обижали конечно, но как говорят много друзей не бывает. В этом году мне нужно держать руку на пульсе и знать что с Поттером, лучше всего к ним подослать Луну, хотя конечно встревать в передряги я ей не позволю.
Я сел в одну из карет, рядом со мной были незнакомые мне ученики которые уважительно со мной поздоровались. Они оказались второкурсниками пуффендуйцами.
Карета громыхая и покачиваясь ехали по дороге. На всей территории вокруг замка было темно. Хогвартс меж тем приближался подавляя своей аурой и силой, правда это казалось на первый взгляд. Когда я пересек территорию замка то почувствовал себя гораздо спокойней, я знал, что мне тут рады.
У каменных ступеней, ведущих к дубовым входным дверям замка, кареты с лязгом остановились.
Я вышел из кареты, мои друзья уже ждали призывно махая мне руками. Подошел к ним.
Мы оставляли свои вещи в боковой комнате откуда их должны были забрать эльфы-домовики и направились в Большой зал, скоро должно было начаться распределение, а потом и пир.
Войдя мы быстро расселись за столом Котеврана.
Вскоре позади преподавательского стола появилась профессор Граббли-Дерг. Протиснувшись к дальнему его концу, она заняла место, где должен был сидеть Хагрид. Это значило, что первокурсники уже пересекли озеро и вошли в замок. И действительно несколько секунд спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез.
Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила.
Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била довольно сильная дрожь.
Вся школа ждала затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:
В стародавние дни, когда я была новой,
Те, что с целью благой и прекрасной
Школы сей вчетвером заложили основы,
Жить хотели в гармонии ясной.
Мысль была у них общая — школу создать,
Да такую, какой не бывало,
Чтобы юным познанья свои передать,
Чтобы магия не иссякала.
«Вместе будем мы строить, работать, учить!» —
Так решили друзья-чародеи,
По-иному они и не думали жить,
Ссора — гибель для общей идеи.
Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья!
Пуффендуй, Коггевран — вот подруги!
Процветала единая эта семья,
И равны были магов заслуги.
Как любовь несогласьем смениться могла?
Как содружество их захирело?
Расскажу я вам это — ведь я там была.
Вот послушайте, как было дело.
Говорит Слизерин: «Буду тех только брать,
У кого родовитые предки».
Говорит Когтевран: «Буду тех обучать,
Что умом и пытливы и метки».
Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки,
Важно дело, а имя — лишь слово».
Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки,
Всех принять под крыло я готова».
Расхожденья вначале не вызвали ссор,
Потому что у каждого мага
На своем факультете был полный простор.
Гриффиндор, чей девиз был — отвага,
Принимал на учебу одних храбрецов,
Дерзких в битве, работе и слове.
Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,
Безупречных к тому же по крови.
Когтевран проницательность, сила ума,
Пуффендуй — это все остальные.
Мирно жили они, свои строя дома,
Точно братья и сестры родные.
Так счастливые несколько лет протекли,
Много было успехов отрадных.
Но потом втихомолку раздоры вползли
В бреши слабостей наших досадных.
Факультеты, что мощной четверкой опор
Школу некогда прочно держали,
Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,
Равновесье свое расшатали.
И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба,
Что к былому не будет возврата.
Вот какая шла свара, какая борьба,
Вот как брат ополчился на брата.
И настало то грустное утро, когда
Слизерин отделился чванливо,
И, хотя поутихла лихая вражда,
Стало нам тяжело и тоскливо.
Было четверо — трое осталось. И нет
С той поры уже полного счастья.
Так жила наша школа потом много лет
В половинчатом, хрупком согласье.
Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять,
Чтобы всем новичкам в этой школе
Для учебы и жизни места указать, —
Такова моя грустная доля.
Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,
И никто пусть меня не осудит:
Хоть должна разделить я вас, думаю я,
Что от этого пользы не будет.
Каждый год сортировка идет, каждый год…
Угрызеньями совести мучась,
Опасаюсь, что это на нас навлечет
Незавидную, тяжкую участь.
Подает нам история сумрачный знак,
Дух опасности в воздухе чую.
Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг,
Врозь не выиграть битву большую.
Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал,
И ничем мы спасенье не купим.
Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.
А теперь к сортировке приступим.
