Императорский медовый месяц

Будапешт — столица прекрасной Венгрии, которая по многим причинам любима туристами. Например, удивительно то, что широкая река Дунай не просто протекает по территории всей столицы, а делит её на две части: западную Буду и восточный Пешт. Помимо этого здесь ярко прослеживается европейская архитектура, заполнившая собой всю столицу. Пятизвёздочный отель Four Seasons Hotel Gresham Palace расположен на восточном берегу Пешт. С широкого балкона открывается живописный вид на утреннюю столицу Венгрии: оранжевое у горизонта и нежно-фиолетовое на высоте небо было исчерчено яркими полосками малиновых облаков, безмятежно течёт Дунай, Цепной мост надёжно соединяет Буду и Пешт, а Королевский дворец медленно обращался из светящейся сказочного замка в необычный туристический объект. Шао Кан преспокойно пил утренний кофе, горьковатый аромат которого смешался со свежим, слегка сырым запахом Дуная. Император смотрел в самую даль горизонта, думая о чём-то важном. Взгляд Кана, полный раздумий, отражал всю глубину его мыслей и внутреннее состояние. Вдруг его широких плеч коснулись нежные женские руки, которые были мягче пуха и облаков. Затем уха коснулись нежные губы, которые стали осторожно касаться мочки. – Доброе утро, – тихо промурлыкала ему на ухо Синдел. Она подняла взгляд на утренний город и восхитилась. – Будапешт прекрасен! – Ничто не прекрасней тебя, моя Императрица, – прошептал Шао Кан, поцеловав тонкое запястья супруги. – Это так мило с твоей стороны, – расплылась в улыбке Императрица. – Посиди со мной, – попросил её Император. – Любой твой каприз, – утром Императрица всегда нежна и ласкова, даже мягко поцеловала лысую макушку мужа. Бывшая Королева медленно и грациозно села на колени Кана, прижавшись головой к его груди. Сердца молодожёнов буквально бились в унисон, они умиротворены рядом друг с другом. Мимо пролетали белые, словно снежки, голуби, оставляя за собой редкие, будто снежинки, перья. Будапешт с каждой минутой из нежно-розового становился золотым, это напоминало эденийские рассветы. Шао Кан осторожно касался губами лба Синдел и запустил руку в её белые мягкие волосы, которые, как обычно, держали тонкий аромат фиалок. – Каждое утро с тобой становится особенным, – Шао Кан отставил в сторону чашку остывающего кофе и провёл рукой по длинным ногам жены. – Моя прекрасная Канум. – Канум? – с лёгким смешком переспросила Синдел. – Милый, ну какая же я Канум? – Самая прекрасная, – ответил Император, – Дорогой, если ты не забыл, то Канум — Императрица в своём праве, как наша Милина после твоей смерти, – напомнила Императрица. – А я же супруга Императора. – Милая, а если я дарую тебе такой титул, то ты примешь его? – серьёзно спросил Кан. – А к чему такой вопрос? – спросила бывшая Королева. – Ты собрался оставить власть и передать мне бразды правления? Так без тебя я править не стану. – Ты правда готова оставить власть ради меня? – алые глаза внешнемирца заблестели ещё ярче, а сердце забилось быстрее. – Без тебя мне и свет не мил, – тяжело вздохнула эденийка. – Хотя давай не будем о грустном? Ведь сегодня ровно месяц как мы путешествуем по Европе и у нас осталось всего, как ты считаешь, 12 дней. Правда я вновь хочу, чтобы этот отпуск никогда не кончался. Синдел поднялась с коленей Шао Кана и подошла к каменным балконным перилам, любуясь видом утреннего Будапешта. Каждый закоулок венгерской столицы был окутан золотом солнечных лучей, заставляя ночные огни угасать. Император подошёл к своей Императрице, накрыв её руки своими. – Ты не ответила на мой вопрос, – напомнил Кан. – Ты примешь титул Канум, если я дарую его тебе? Я изменю закон и это станет не только титулом Императрицы в своём праве, но и супруги Императора. – Нет, зачем мне это? – улыбнулась уголком губ бывшая Королева. – Я не стремлюсь быть равной тебе, ты мой муж, я всегда буду подчиняться тебе. – Такой ответ меня устроит, – прошептал ей внешнемирец. – Дорогой, сегодняшний день будет очень насыщенным! – в своих словах эденийка была более чем уверена. – Мы столько всего просто обязаны увидеть! – Ты уже всё выбрала? – удивился муж. – Ну конечно! – с восторгом ответила жена и побежала за своим телефоном. – Могла бы и отсюда показать, здесь город, как на ладони, – он крикнул ей вслед. Синдел быстро и почти на носочках вернулась к Шао, еле скрывая свою улыбку. Императрица, как и всегда, была веселой и радостной, однако сегодня всё ещё лучше, чем обычно. Обоим супругам казалось, что этот день будет особенным, по крайнем мере Император это точно знал. – Вот смотри: базилика Святого Иштвана, здание венгерского Парламента, Цепной мост и Королевский дворец, – Синдел с неописуемым восторгом показывала мужу фотографии достопримечательностей Будапешта. – Получается, что мы посетим сразу две части Будапешта, – сказал Шао Кан, поцеловав любимую в висок. – В смысле две? – удивилась Императрица. – Будапешт он и есть Будапешт. – Я думал ты знаешь, что Будапешт состоит из двух частей, – сказал Император. – Дунай делит этот город. – Странные эти венгры, – пожала плечами бывшая Королева. – Вот у нас дома такого нет. – Ты говоришь, что у нас и культуры нет, – отмахнулся Кан. – Потому что нужно развивать её, а не заставлять всех плясать под одну дудку, – возразила эденийка. – Каждый народ разный, со своей культурой и обычаями. – Хорошо, заставишь их плясать под разные дудки, – засмеялся внешнемирец, однако он тут же успокоился, увидев, что лицо любимой погрустнело. – Я тебя обидел? – Ты не можешь меня обидеть, – мягко улыбнулась жена. – Тем более, что это была безобидная шутка. – Хорошо, что у моей жены есть такое качество, как отходчивость, – муж осторожно поцеловал ее в лоб. – Я сегодня хочу сделать тебе подарок... но вечером. – Ну вот зачем ты это сказал? – насупилась она. – Я же теперь не смогу нормально ходить по городу, не думая об этом. – Этот город настолько красив, что ты забудешь обо всём, – улыбнулся он. – Во всём мире есть только одна вещь, о которой я никогда не смогу забыть, – прошептала Синдел. – Это моя семья. Ты и наши замечательные дочери. – Верно подмечено, наши, – если разговор заходит о дочерях, то это слово Шао Кан произносит с особой любовью, ведь он всегда мечтал стать отцом. – Ну так что, идём собираться? – спросила Императрица, чуть подпрыгнув на месте. – Ведь столько всего хочется увидеть! – Конечно, моя любимая, – ответил Император, совсем забыв про остывшую чашку кофе, которая теперь уже останется не выпитой. Пока бывшая Королева была в душе, Кан сидел на большом диване цвета молока и чувствовал себя как дома: перед ним лежал важный государственных документ, рядом лежали спички, любимое перо, сургуч и перстень-печать Императора Внешнего Мира. Похоже, что Кан решил издать срочный указ, который точно не дотерпит до возвращения домой и писал он его с особой радостью. Внешнемирец был уверен, что его Императрица не скоро выйдет из душа, поэтому времени у него много. Сделав подпись, требовалось поставить печать. Мужчина чиркнул спичкой по боковой стороне спичечного коробка, заставив огонь вспыхнуть. Бордовый сургуч быстро таял от пламени спички и теперь можно спокойно ставить печать. Вязкий подтаявший сургуч лениво стекал на документ, словно желая, чтобы бывшая Королева поскорее вышла и увидела суть указа. Поставив печать, Шао Кану пришлось с помощью магии сушить сургуч, пока супруга не вернулась. – Милый, я закончила, – эти слова Синдел сыграли на руку её мужа, который успел вернуть в свой дворцовый кабинет перо, сургуч и перстень-печать. Императрица вышла к мужу, замотав своё вымытое тело в белое махровое полотенце. Даже мокрые волосы не портили величественность и царственность бывшей Королевы. На ее чуть загорелом лице были редкие капельки воды, полные губы от тёплой воды стали алыми, а дыхание было тяжёлым. Император вожделенно посмотрел на супругу, которая так придирчиво через зеркало ищет в себе изъяны. Кан не мог устоять перед божественной красотой любимой супруги, поэтому он подошёл к ней, почти до боли сжал её бёдра и уткнулся носом в чуть влажное плечо. Тёплое тело эденийки, как всегда, пахло нежными фиалками, и это не духи, это её естественный аромат. – Моя милая банши, – прошептал ей на ухо Шао Кан, теряя самообладание рядом с супругой. – Ты невероятно прекрасна. – Милый, что на тебя нашло? – хихикнула Синдел, хотя часто слышит от мужа подобные речи. – Я всегда ласков с тобой, – возразил Император. – Я знаю, – Императрица теряла контроль над своим телом, муж может одними прикосновениями свести её с ума. Она чуть повернула голову, чтобы получить заветный поцелуй. – Почему пахнет чем-то горелым? – Это от части сюрприз тебе, – загадочно ответил Кан. – Жжёная вонь? – изогнула бровь бывшая Королева. – Нет, моё эденийское счастье, – ответил внешнемирец и поцеловал жену в шею. – Вечером узнаешь. – Романтический ужин на двоих? – спросила эденийка. – Нет, любовь моя, такого ты даже не ожидаешь, – муж игриво шлёпнул её по заду и пошёл одеваться. – Яхту ты мне уже подарил, – рассуждала жена. – А что на это раз? Самолёт? – Нет, тебе такое доверять опасно, – со смехом ответил он. – Я сейчас обижусь, – с улыбкой пригрозила она. – Не хмурься, волосы выпадут, – такой милой шуткой Шао Кан всегда может рассмешить жену. – Поэтому ты лысый? – хихикнула Синдел. – Нет, потому что я дракон! – Император неожиданно подбежал к жене, резко взял её на руки и закружил. – Мой самый любимый Дракончик, – Императрица громко смеялась и нежно обхватила руками лицо мужа. – Будь у меня такое счастье раньше... – Дели, прошлое, – напомнил Кан. – Да, любимый, забыла, – успокоилась бывшая Королева. – Вот ты меня отвлекаешь, а потом будешь ворчать, что я долго собираюсь. – Всё, не буду мешать, – улыбнулся внешнемирец и поцеловал свободную от полотенца часть груди жены. – Всю зацеловал, – щёки эденийки покрыл лёгкий румянец. – И этого будет мало, – подмигнул ей мужчина. – Всё, не мешаю. Жёсткие внешнемирские будни невозможно сравнить с нежным и романтичным медовым месяцем ШаоДел: нет времени на прогулки, на взаимные комплименты со своей второй половинкой и хотя бы просто спокойно ждать возвращения царственных супругов. Сейчас весь дворец объединил усилия, чтобы успеть вернуть дворцу Шао Кана надлежащий вид, ведь осталось всего, как считает сам Император, 12 дней. За ночь все оставшиеся пчёлы сами покинули императорский дворец, а их трупы собрали и выкинули. Теперь Принцессы и Леди ещё больше поняли, что дворцовым слугам очень тяжело убираться в таком огромном здании, поэтому они обещали сами себе, что больше никогда не будут мусорить. Хотя и сам орден «Императорские Ассасины» выглядел не очень: все они были покусаны пчёлами, губы и щёки были раздуты хуже, чем если бы они вкололи себе ботокс. Не помогла даже старая косметика, которая была нанесена толстым, как штукатурка, слоем. Но больше всего удивляло то, что Шанг Цунг не сбежал, не стал придумывать новый план, а помогает убираться во дворце. – Вам не кажется это странным? – спросила у сестры и подруг Китана, выметая покойных насекомых в стоящие внизу мешки. – Пусть лучше так, – ответила Милина. – GET OVER HERE! – кунай Скорпиона на опасном расстоянии пролетел над головой его возлюбленной. – Ханзо! – перепугалась младшая Принцесса. – Извини, Мили, – похоже, что Ханзо решил называть свою девушку уменьшительно-ласкательной формой её имени, так её иногда называет мама. – Вы все ульи сняли? – спросила Джейд. – Вот последний, – оказалось, что Хасаши метнул кунай, чтобы снять улей с края разрушенной части дворца. – Сейчас разберёмся с пчёлами и надо идти в сад, – сказала старшая Принцесса. – Опять начинается?! – возмутился Лю Канг. – Лю, если мама увидит, что мы всё-таки не поливали её цветы, то разрубание гуань дао нам обеспечено, – сглотнула старшая дочь Шао Кана и Синдел. – То есть ты хочешь сказать, что все эти 32 дня вы не поливали цветы своей матери? – ужаснулся Эррон Блэк. – А вы отчаянные. – А почему у вас нет садовника? – спросил Лю. – Потому что обычно Императрица сама заботится о саде, – Скарлет посчитала вопрос парня подруги глупым, ведь это очевидно. – Я надеюсь, что цветы не завяли, – сглотнула нефритовая Леди. – Главное, чтобы любимая Императрицей фиолетовая часть сада осталась в прежнем состоянии. – Ну тогда делаем так: я, Милина, Джейд и Скарлет займёмся садом, – командовала Китана. – Лю, Коталь, Ханзо, Эррон, Барака, Горо, Шива и Кинтаро займутся строительством... – Помощь нужна? – резкое появление Шанг Цунга несколько напугало девушек. – Нужна, – насторожилась старшая Принцесса. – Надеюсь, что ты больше не будешь подкладывать нам свинью? – Нет, я понял, что если дворец будет в ужасном состоянии, то влетит и мне, – ответил Шанг. – Поэтому предлагаю китайскую ничью. – Это как? – недоверчиво спросила кровавая дева. – Вообще это понятие в шахматах, там переворачивают доску, фигуры падают... – начал было объяснять Цунг, но увидев удивлённые взгляды девушек, понял, что это бесполезно. – В общем наша ссора зашла в тупик, поэтому предлагаю ничью. Ни выигравших, ни проигравших. – Согласны, – старшую дочь императорской пары устраивала эта «китайская ничья», одним волевым решением она разрешила всю месячную ссору. – Никто не против? Китана бросила на своих сторонников строгий, не хуже, чем у Шао Кана, взгляд, под таким взглядом никто не посмеет возразить. А вот Лю Канг посочувствовал самому себе, ведь однажды ему придётся жениться на этой Принцессе. – Надо будет ещё закончить ремонт в покоях Джейд и Скарлет, а ещё отблагодарить Джонни Кейджа за старания, – напомнила Милина. – Отблагодарим сегодня же! – вновь командовала Китана. – Уже 3 дня прошло, а мы никак не доберёмся до благодарностей. – Тогда не будем терять ни минуты! – браво сказала Джейд. Конечно, до конца Шанг Цунгу никто не мог довериться, более того, он может сейчас сделать ещё хуже, но старшей Принцессе почему-то хотелось верить колдуну, ведь Синдел четыре месяца назад дала Шао Кану шанс, а теперь они женаты и путешествуют по Европе. Каждый заслуживает шанс, но вот сможет ли Шанг оправдать высокое доверие ордена «Императорские Ассасины»? А вот ШаоДел после всех тех нежностей, которыми они осыпали друг друга в номере, наконец вышли на улицы Будапешта и продолжили свои милейшие ласки. Яркое солнце освечивало широкие улицы венгерской столицы, а тихий ветерок с Дуная волновал пушистые кроны деревьев. Синдел вновь обращала на себя внимание всех прохожих мужчин: шикарный хлопковый комбинезон с кружевным верхом и открытой спиной обтягивал пышные бюст и зад, а узкие брючины подчёркивали стройные ноги, однако всё было в рамках приличия. Тонкая талия была перетянута тонким лаковым ремешком, подходящий под тон к лаковым босоножкам на высоком каблуке и лаковому клатчу. В волосах была броская, но в то же время скромная золотая заколка. В мочках ушей красовались прекрасные аметистовые серьги-гвоздики, шея была украшена тонкой золотой цепочкой, на руке тот самый браслет, который муж подарил в Румынии, а на изящном безымянном пальце сверкало самое главное кольцо — обручальное. – Маловато колец, – заметил Шао Кан, он не мог оторвать взгляд от своей жены, она слишком прекрасна. – Если я надену все свои кольца, то мне пальцев не хватит, – хихикнула Синдел. Императрица одела Императора на свой вкус: светло-серая рубашка с короткими рукавами, чёрными брюки и лаковые ботинки, но она не поняла одного: зачем муж в такую жару надел чёрный пиджак? Бывшая Королева никогда не позволяет Кану снимать обручальное кольцо, в противном случае обещая лично отрезать ему безымянный палец своим гуань дао. – Ты на таких каблуках не устанешь? – заботливо спросил Шао, глядя на идеальную модельную походку жены. – Я на таких каблуках обычно сражаюсь, – пафосно ответила Синдел. – Но если что, то ты сможешь донести меня? – А куда же делать твои хвалёные сила и независимость? – усмехнулся Император. – Знаешь, рядом с тобой мне хочется чувствовать себя слабой, – робко призналась Императрица, прислонив голову к руке мужа. – Но это не значит, что я позволю тебе платить за себя. Рестораны не в счёт, ты сам меня туда приглашаешь. – И буду это делать, – сказал Кан. – Потому что ты этого заслуживаешь. – Дракончик, давай свяжемся с девочками? – этим предложением бывшая Королева резко сменила тему. – У меня душа не на месте, мы вчера с ними не разговаривали... А вдруг что-то случилось? – Хорошо, давай успокоим твою душу, – сказал внешнемирец, доставая из кармана брюк амулет. Описывая всю красоту сада, стоило сказать, что таким он был до отъезда императорской пары, а сейчас это словно настоящее заброшенное кладбище пчёл. Орден «Императорские Ассасины» работал в саду не покладая рук: нужно убрать оставшихся пчёл, полить цветы, вырвать сорняки, а рыбок не кормили почти неделю. Это ж как надо забыться в делах, чтобы не покормить живых существ? Хорошо, что о боевых псах Шао Кана заботится Барака. Каждая девушка трудилась по-своему: Китана усердно, Милина тщательно, Скарлет качественно и только Джейд работала бережно. Нефритовая Леди знает, как Императрица Синдел дорожит своим садом, ставший ей настоящей Эденией во Внешнем Мире. Зелёный ассасин с корнем вырывала сорняки, опрыскивала цветы из пульверизатора (да, для своей жены Шао Кан достал и такое), и хорошенько поливала каждый цветок, который жадно впитывал воду. – Нам бы шланг, – тяжело вздохнула Китана, самыми настоящими ножницами выстригая газон. – Милина, иди за водой, – выдохнула Джейд, использовав последние капли для себя, палящее солнце словно наказывало Принцесс и Леди за их лень. – Опять я? – возмутилась Милина. – Скарлет не может, Китана подстригает газон... – возразила нефритовая Леди. – Можно подумать, что я бездельничаю, – насупилась младшая Принцесса. – Я уже устала вычищать дорожки! – Ну вот раз устала, то иди и принеси воды, – спокойный голос телохранительницы Китаны в миг стал грозным. – Вот пусть Император Императрице на следующую годовщину не подвеску на браслет дарит, а газонокосилку, – Скарлет уже замучилась помогать Китане выстригать траву. – И шланг, – добавила младшая дочь Шао Кана и Синдел. – Нам бы не помешал Рейн. А вот если бы Китана вышла за него замуж... – Иди за водой! – рявкнула старшая Принцесса. Как на зло, на столике в беседке, которая на удивление не поддалась лени Принцесс и Леди, загудел амулет. Девушки заволновались: что они сейчас скажут Императрице? Как так получилось, что беседка была в отличном состоянии, а весь сад стал одними большими джунглями с высокой травой? А что они скажут насчёт своих «красивых» лиц? Времени думать не было, придётся импровизировать. – Доброе утро! – улыбнулись девушки. – Какое утро? – возмутился Шао Кан. – Полдень уже! – Девочки, что у вас с лицами? – Синдел схватилась за сердце и готова была упасть в обморок, если бы муж не придёрживал её за талию. – Кто с вами это сделал? Во что вы превратили мой сад? Где чистые дорожки и ровная трава? – Мама, не станем отрицать своей вины, – Китана виновато опустило голову. – Просто столько всего произошло, что не успели уследить за садом. Но мы обещаем, что к вашему приезду всё будет как прежде... – Магнолия моя где?! – сверкнула очами Императрица. – Вот, она в порядке! – старшая Принцесса тут же показала матери куст её любимых цветов. – Это не моя магнолия, – бывшая Королева смогла отличить одну магнолию от другой, у неё началось недомогание. – Шао, милый, мне плохо. – Довели мать! – Император запаниковал, он даже не знал, что делать с женой. – Ваше Императорское Величество, это не наша вина, – солгала Джейд. – Вашу чудную магнолию погубили муравьи. Поэтому мы поехали за новой в Эдению, не хотели вас расстраивать. – Точно эденийская? – у женщины словно отлегло и она вновь хорошо себя чувствовала. – Надеюсь, что от дворца хоть что-то осталось? – Конечно, – ответила старшая дочь, показывая родителям фасад западной части дворца. – Девочки, а с лицами всё-таки что? – спросил Кан. – Вчера на дворец напал целый рой пчёл, поэтому нам пришлось отстаивать свою территорию, – ответила Скарлет. – Даже гордость берёт! – внешнемирец в некоторой степени считал, что это всё его заслуга. – А где Милина? – спросила Синдел. – Папа, мама, я здесь! – Милина радостно подбежала к сестре и подругам, чтобы пообщаться с родителями. – Папочка, а можно просьбу? – Валяй, я сегодня щедрый, – для дочери мужчине ничего не жалко. – Даже для Синдел роскошный подарок приготовил. – Папочка, нам срочно нужны газонокосилка и шланг, – на одном дыхании выдала младшая Принцесса. – Неожиданно, – это было единственным, что он мог изречь, услышав просьбу дочери. Он пожал плечами, щёлкнул пальцем и прямо за спинами девушек появилось всё необходимое. – Так? – Папочка, ты лучший! – от радости Китана готова была танцевать. – Как приятно это слышать от тебя, – Шао Кан не мог сдержать улыбку, глядя на свою дочь, которая всё же оказалась родной. – Шао, базилика Святого Иштвана! – радостно воскликнула Императрица. – Девочки, у нас уже нет времени, может вечером поговорим. И обязательно осторожно промочите укусы яблочным уксусом, но пусть это сделает Шива, а то вы себе только хуже сделаете. – Хорошо, удачного дня! – в один голос сказали девушки и облегчённо выдохнули, когда молодожёны прекратили разговор. Базилика Святого Иштвана — самый известный собор Будапешта. Вообще Пешт от части всё же больше изобилует изысканными достопримечательностями, в этом молодожёны уже начали убеждаться. У этой базилики есть и другое название — базилика Святого Стефана, а площадь именно Святого Иштвана, но кому как угодно. Роскошная неоготика с её помпезностью, массивностью и величественностью вновь возвращает в атмосферу Западной Европы, когда ШаоДел только начали свой медовый месяц. Большой купол вмешал на своей смотровой площадке более сотни людей, где открывается живописный панорамный вид на весь Будапешт. Посетителей базилики возмущало вызывающее поведение молодожёнов: Император держал свою Императрицу в приподнятом положении, держа руки на её талии, а она нежно обвила руками его шею. Влюблённые прислонились друг к другу лбами, совершенно не замечая возмущённых взглядов венгров и туристов этой сказочной страны. – Я люблю тебя, – прошептала Синдел. – Я тоже люблю тебя, – Шао Кан не мог описать словами те чувства, которые жена вызывает в нём. – Венгры ошарашены, – хихикнула Императрица. – Завидуют, – спокойно сказал Император. – Где же они такую красавицу видели? – Тогда тебе повезло, – промурлыкала бывшая Королева. – Всё лучшее только великому Шао Кану. – Если у меня есть ты, то мне больше нечего желать, – Кан решил окончательно добить венгром и опустил руки под ягодицы жены, заставляя её обвить его бёдра ногами. – Сумасшедший, – эденийке нравилась такая настойчивость супруга. – Ты свела меня с ума, – внешнемирец будто действительно терял голову рядом с супругой, она стала всем его миром. – Мы переходим все грани разумного, – женщина абсолютно не жалела о происходящим: она в объятиях самого грозного воина Внешнего Мира, который одним лёгким прикосновением может сделать её послушной куклой в своих руках. – Если это не любовь, то я не знаю, что это. – Это любовь, моя Дели, – мужчина никогда так часто не произносил слово «любовь», а женщины всегда для него были «обычными бабами». – Всё твоими заслугами. – Мне приятно, знать, что я приложила руку к переменам в твоей жизни, – она готова сказать, что сумасшедшая, признает это, всё происходящее будто сон заманивает в свою сладкую пучину. – Ты стала причиной, – признал он. – Объятия в базилике Святого Иштвана будут приятным воспоминанием о Будапеште, – сказала Синдел. Своим поведением молодожёны вынудили посетителей базилики покинуть купол, поэтому счастливые супруги могли спокойно фотографироваться с помощью своего колдовства. – Ну так пойдём дальше, у нас появится больше воспоминаний, – предложил Шао Кан. – Да, я очень хочу увидеть остальной город! – в глазах Синдел читалась детская радость. – Тебя так нести? – спросил Император, сжав руками упругий зад любимой. – Вот почему так в храмах происходит? – задалась вопросом Императрица. – Безбожники. – Боишься кары? – спросил Кан. – Боюсь, что ты плохо обо мне подумаешь, – покраснела бывшая Королева. – О тебе невозможно плохо думать, – улыбнулся внешнемирец, поставив жену на пол. – Гордо вскинь голову, ты всё-таки моя жена. – Я никогда об это не забуду, – эденийка очаровательно улыбнулась и последовала совету мужа. Во Внешнем Мире Принцессы и Леди пытались разобраться с новыми подарками Шао Кана, хотя по сути это новый подарок для Синдел, ведь ухоженный сад нужен только ей. Китана взялась за газонокосилку и читала инструкцию на непонятном для себя языке. Милина побежала во дворец, чтобы подключить к крану сразу три шланга, чтобы точно хватило на весь сад (Шао Кан словно предвидел, что одного шланга не хватит). Джейд теперь перестала волноваться, что одна подруга отрежет себе пальцы ножницами, а другая разольёт по пути воду. Скарлет же, понимая, что старшей Принцессе не справиться с газонокосилкой, сходила за Эрроном Блэком. – Надо было Лю Канга звать, инструкция на китайском, – сказала Китана, увидев стрелка. – Тут и китайский знать не нужно, чтобы включить электрическую газонокосилку, – Эррон Блэк удивлялся тупости старшей Принцессы, однако она не живёт в Земном Царстве, чтобы знать такие тонкости. Натянув на лицо маску и шляпу на глаза, Эррон решил, что проще покосить траву самому, пока старшая дочь Шао Кана и Синдел не отрезала себе ногу. Зато стало больше свободных рук, поэтому Китана решила отправиться в Земное Царство к Джонни Кейджу, чтобы отдать ему деньги за тест ДНК. Прекрасная набережная Дуная была пропитана запахом реки, здесь гуляет тысячи людей, которые восхищаются красотой Будапешта, но и ужасаются памятнику, расположенному прямо на набережной. Вдруг, Синдел будто оттолкнуло назад, хорошо, что Шао Кан всегда рядом. Вдоль набережной стояли 60 пар обуви, отлитой из чугуна: туфли, ботинки, башмачки. Рядом была мемориальная доска с очень глубокой надписью. Увиденное поразило Императрицу в самое сердце, это ещё одна достопримечательность Будапешта — Туфли на набережной Дуная, посвящено жертвах Холокоста. Вся обувь выглядела более, чем реалистичной, словно их когда-то носили живые люди. Мемориал с таким глубоким смыслом заставил даже Императора задуматься: а правильно ли он поступал раньше? Когда к его груди прижалась дрожащая от ужаса бывшая Королева, то сердце Кана будто сжалось. Внешнемирец понимал, что жена в некотором роде увидела тех невинных эденийцев, которые пали, защищая родной мир от завоевателя и узурпатора. Однако сейчас в объятиях этого человека эденийке хорошо и спокойно. – Как ужасна война, – Синдел ещё сильнее прижалась к мужу. – Шао, поклянись мне, что во Внешнем Мире больше никогда не умрёт невинный. – Я клянусь тебе в этом, – Шао Кан мог хоть сейчас поклясться на крови, лишь бы жена была спокойна. – Ты дрожишь, как воробушек. – Жутко это всё, – прикусила губу Императрица. – Родной, я не могу смотреть на это без слёз. – Пойдём дальше, я не могу смотреть на твою боль, – Император крепко взял жену за руку, уводя её от мемориала. Здание венгерского парламента — самая известная и самая узнаваемая достопримечательность Будапешта, которую помещают буквально везде, где можно упомянуть венгерскую столицу: брошюры турагентств, всевозможные сайты о путешествиях, картинки в Google и даже самые примитивные пазлы. Это здание почему-то напомнило Синдел о Венеции, а неоготика вновь заставила окунуться в атмосферу Западной Европы. Оказавшись внутри, Императрица словно на миг почувствовала себя дома: длинные красные ковры с мягким ворсом, роскошные люстры и большое пространство, в котором можно услышать собственное эхо. В каждом месте Европы бывшая Королева находила тысячи новых идей, которые Шао Кан старался обрубать на корню. Очень часто в прогулки по городу эденийка берёт с собой маленький блокнотик, где делает зарисовки, чтобы не потерять идею. – Нет, Дели, никаких цветов в тронном зале! – Шао Кан никак не мог позволить, чтобы в его тронном зале, где проходят публичные пытки, появились вазы с цветами. – Во дворце очень мало цветов! – Синдел была не менее настойчива, чем муж. – У тебя целый сад, я же для тебя его сделал, – Император иногда боялся повышать на жену голос, но сейчас она просто не оставляла выбора. – Ну почему ты такой вредный? – по-детски злилась Императрица. – Потому что мой дворец не ботанический сад! – повысил голос Кан и отвернулся от жены. – Шао, ты обиделся? – смягчилась бывшая Королева, однако её ласковый и сладкий голос вовсе не успокоил супруга. Она обняла его со спины, стараясь заслужить прощение. – Просто я хочу, чтобы во дворце было уютнее, чтобы и ты сам забыл о тех тяжёлых временах, когда меня не было рядом. – Я тоже вспылил, милая, извини, – внещнемирец не может долго обижаться на жену. – Просто пойми, что я грозный Император, я держу весь Внешний Мир в железном кулаке, а не бархатной перчатке... – Ну я же не рюшками и блёстками его обклеить собралась, – улыбнулась эденийка. – Сама этого терпеть не могу. Я хочу привнести в интерьер твоего дворца роскошь и богатство, а не разруху и серость, в которых ты жил несколько тысячелетий. Разве плох тот мягкий красный ковёр? Или же мраморные колонны, которые украсили твой тронный зал? А череп из слоновой кости? Разве я хочу превратить твой дворец в кукольный домик? Я всё делаю так, чтобы понравилось тебе. Но если ты не хочешь, то я перестану вмешиваться. – Не пори горячку, – мужчина медленно провёл рукой по шелковистым волосам супруги, обхватив ладонью её ягодицу и притянул любимую к себе. – Мне больно, – простонала женщина. – Ты знаешь, что говорят хорошие девочки в таких случаях? – лукаво улыбнулся он. – Но я же плохая девочка, – она вновь поддаётся этой похоти, которая, как всегда, подкрадывается неожиданно. – Раз так, то я тебя накажу, – в алых глазах Шао Кана заплясали чёртики. – Но не здесь, – повела бровями Синдел. – Шао, у нас с тобой целый день впереди, а ты начинаешь. – Я пытаюсь тебя успокоить, – Император мог вовремя остановиться, сменив похоть на нежность. – Давай к мосту пойдём не через набережную, а через улицу Академии? – предложила Императрица. – Просто я не смогу вновь пройти мимо этого мемориала. – Я настолько испортил тебе жизнь, что ты на такие памятники не можешь смотреть спокойно, – тяжело вздохнул Кан. – Скорее я испортила тебе жизнь, – мило улыбнулась бывшая Королева. – Я отравила собой твой разум, была как неизлечимая болезнь... – Не смей так говорить! – потребовал внешнемирец. – Даже отсутствие взаимности придавало мне сил, каждое моё деяние было совершено ради тебя и вопреки твоей ненависти ко мне. – Неужели ты настолько меня любил? – эденийка готова была расплакаться и не потому что речь муж оказалась слишком милой, а потому, что она упустила шанс стать счастливой, быть любимой и желанной. – Ты стала первой женщиной, которой я сказал «Я люблю тебя», – ответил мужчина. – А ты стал первый мужчиной, который при всех не стесняется своих чувств ко мне, – женщина переплела свои пальцы с ним, однако не стала беспокоить другую руку мужа, которая так приятно сжимает зад. – Никто не опускал мне поцелуи ниже губ, не носил так часто на руках, не сажал себе на колени. У меня было всего двое мужчин, и я отдаю предпочтение самому любимому. Отцу моих дочерей. Тебе, любовь моя. – Синдел, возможно мои слова сейчас обидят тебя, но у меня было тысячи женщин, возомнившие себя красавицами из красавиц, но ни одна из них не была даже на полпути к тому, чтобы быть хотя бы равной тебе, – он принял игру жены в милые речи, к этому он уже приловчился. – Теперь я понимаю, в глубине души ты самый настоящий романтик, – мягко улыбнулась она. – Просто тебе нужна была та женщина, который ты можешь это показать. – Ты стала для меня не просто женщиной, – сказал Шао Кан. – Ты моя жена, мать моих дочерей, моя Императрица, моя советница, моя Канум. – Опять ты про эту Канум, – закатила глаза Синдел. – Дракончик, ну я же тебе сказала, что не приму этот титул. – Твоя воля, – пожал плечами Император, однако улыбка не пропала с его лица. – Лучше пойдём дальше смотреть этот Парламент, может найду ещё какую-нибудь идею, – подмигнула ему Императрица. – Дели, никаких цветов! – предупредил её Кан. – Как прикажете, великий Император, – бывшая Королева без всяких шуток сделала реверанс перед мужем. Пока Китана припахала всех обитателей дворца к работе, сама она отправилась в Земное Царство с двумя мешками долларов, которые узнала у отца как их получить с внешнемирских денег. Один мешок был от самой Принцессы, другой от Императора, он знает труды, которые приложил Кейдж. На студии Джонни Кейджа съёмки идут полным ходом: все голоса вмешались в один обильный гул, было слышно шум бумажного сценария в руках актёров, постоянная работа автомата с кофе и вечное недовольство Джонни Кейджа. Он хотел, чтобы всё было максимально реалистично, а гримёры абсолютно не правильно выполняют свою работу. Рядом стояли Соня Блейд и Кэсси Кейдж, понимая, что Джонни похоже собрался выставлять эту картину на «Оскар», раз так старается. – Да не такие глаза у Кана, не такие! – психовал Джонни Кейдж. – А ты лучше с Императрицей разберись, – фыркнула Соня Блейд, она не может простить мужу то, что он так похотливо разглядывал фотографию Синдел, которую ему отправил Шао Кан. – Соня, хватит! – осторожно осёк её Джонни. – Ну отправил Большой Кан мне фотографию миссис «Я. Сказала. На колени» в шортах, ну и что с того? – А то, что ты слюной даже не экран телефона капнул! – и тут Соня включила свой командный генеральский голос. – Джонни, можно на пару слов, – Китана слышала весь скандал супругов, однако влезла только сейчас. – Китана, теперь твой отец обязан оплатить мне приём у отоларинголога, – сказал Кейдж. – Он мне так на ухо крикнул, что ты оказалась его родной дочерью, что миссис «Я. Сказала. На колени» пришлось его успокаивать. – В глубине души папа очень любит детей, – улыбнулась уголком губ Принцесса. – А тут у него не просто дочь жены, а своя, родная. – Не ожидал такого от Большого Кана, ну да ладно, – отошёл от темы Кейдж. – Что ты хотела? – Джонни, ты очень сильно и много помогаешь нашей семье: сделал на свадьбе моих родителей фотографии, помог им с медовым месяцем, спас нас из полицейского участка, теперь этот тест ДНК, – дочь императорской пары была не так красноречива, как родители. – В общем, тут два мешка долларов, один от папы, один от меня. – Да ладно, не стоило, – сказал актёр, двигая к себе мешки. – Джонни, как там папа с мамой? – спросила девушка. – Мы через амулет только их лица видим. – Вот смотри, только не разбей, – мужчина настолько расчувствовался от полученных денег, что даже дал Принцессе свой телефон и открыл ей нужную переписку. Шао Кан так и был записан в телефоне Джонни Кейджа «😰Большой Кан😰», которым актёр часто вёл переписку. Кто бы мог подумать, что Синдел так идёт одежда Земного Царства? На каждой фотографии она будто модель, сошедшая с обложки журнала. Императрица и сама никогда бы не подумала, что в своём возрасте будет получать столько восторженных комплиментов не только по поводу своих ума и мудрости, но и по поводу своей красоты и идеальной фигуры, которой может касаться только один мужчина. – Они такие милый, – расплылась в улыбке Китана, видя самые прекрасные снимки родителей, им хорошо вместе. Принцесса очень скучает по обоим родителям, желает поскорее обнять родного отца, рассказать как любит его и извиниться за все те нелицеприятные слова, которые были ей сказаны. Дочь Шао Кана и Синдел уверена, что теперь жизнь точно заиграет новыми красками, правда обидно одно: всё происходит слишком поздно. Но девушка помнит каждый миг детства, который она провела с отцом: как он учил ее ходить, говорить, держать в руках оружие, рассказывал о маме, как о сказочной и несбыточной мечте. Как бы ей хотелось отмотать время назад, чтобы не происходило обманов, предательств и смертей. Возможно они бы стали счастливой семьёй, Синдел бы сама родила Милину, а может и гораздо больше детей, даже мальчиков. Но Китана понимает: изменив ход одних событий, могут не произойти другие. Возможно Принцесса никогда бы не стала элитным ассасином Императора, не встретила бы Лю Канга, которому мечтает когда-нибудь родить детей... Все мысли смешались в одно большое пасмурное небо, которое начало выливать солёные капли слёз. – Эй, Черничка*, ты чего? – по-голливудски улыбнулся Джонни Кейдж. – Фотографии очень милые, – ответила Китана, утирая сырость с лица, зная, что отец этого не очень любит. – И ты только предстать, твоя мать три раза сама готовила для твоего отца! – Джонни и сам в некоторой степени завидовал Шао Кану, Соня никогда не готовит для него. – Джонни, а зачем Соня дралась за свадьбе за букет, если она уже замужем? – спросила Принцесса. – Это уже чисто спортивный интерес, – пожал плечами Кейдж. – В общем, Джонни, спасибо тебе за помощь нашей семье, – дочь Шао Кана и Синдел глянула на часы, висящие прямо позади актёра. – Обращайтесь, – актёр будет рад помочь за второе такое вознаграждение. Солнце Будапешта чуть склонилось в сторону горизонта, начиная отдавать желтизной у края неба. Чтобы лишний раз не поднимать жене нервы, Шао Кан повёл Синдел к Цепному мосту через улицу Академии. По пути Император купил своей Императрицы её любимые бело-розовые магнолии, заставившие её улыбаться. Кан даже предлагал любимой мороженое, но она тактично отказалась. Цепной мост важен для всего Будапешта не меньше моста Маргит, являющийся соединением Буды и Пешта через полноводный Дунай. Подвесной мост из природного камня был пригоден и для машина, и для людей. Шао Кан хотел накинуть на чуть холодные плечи Синдел свой пиджак, но не мог, словно так что-то есть. Император стал своими тёплыми руками слегка тереть плечи Императрицы, чтобы хоть немного согреть её. – Ты прекрасна, – прошептал ей на Шао Кан. – И я вся принадлежу только тебе, – Синдел чуть повернулась голову, чтобы коснуться губ мужа. – Согласись, что Будапешт прекрасен: тысячи броских зданий и достопримечательностей. – Хочешь видеть такое у нас дома? – спросил Император. – Да, буду заниматься этим, ты же мне это поручил, – с улыбкой ответила Императрица. – Нас с тобой ждут великие дела! – в этом Кан был уверен. – Ты расскажешь мне о тонкостях политики в отношении с подданными... – ...а ты расскажешь мне об армии, – осторожно перебила его бывшая Королева. – Ты действительно этого хочешь? – внешнемирцу показалось, что из-за сильного дунайского ветра он не так услышал фразу жены. – Меня интересует всё то, что нравится тебе, – эденийка развернулась к нему, глянув в бешеные алые глаза. – Ну кроме охоты. Я стала твоей покорной рабой. – Получается, что мы оба рабы друг друга, – мужчина был очарован эденийской красотой своей супруги. – Во имя всего Внешнего Мира, Синдел, я схожу с ума от любви к тебе! – И выходит, что мы не просто рабы, а просто безумцы, – звонко рассмеялась женщина. Шао Кан и Синдел стали друг для друга идеалом второй половинки, которую хочется любить до безрассудства, до истомы. Император взял Императрицу на руки и понёс её к Королевскому дворцу Будапешта, ведь до заката уже не так далеко, а нужно ещё успеть сделать сюрприз. Величественный Королевский дворец Будапешта по своему убранству и размерам напоминал Шао Кану его дворец, однако тут всего три этажа, а у Императора во дворце целых пять. Европе трудно сравниться с помпезностью роскошного главного дворца всея Внешнего Мира. Сам Королевский дворец является одной из составных частей большой Будайской крепости, в которую входят: церковь Матьяша, Чумной столб, памятник Иштвану I, дом венгерских вин, сам дворец и несколько других построек. Всё это великолепие располагается на возвышенности прямо перед широким Дунаем. – Просто потрясающе! – Синдел уже давно не видела таких высоких потолков во дворцах, поэтому у неё даже закружилась голова. – Обожаю высокие потолки! А ещё на таких потолках идеально смотрится панно. – Синдел, я не архитектор, говори более понятными словами, – сказал Шао Кан. – Я тоже не архитектор, но это знаю, – возразила Императрица. – Ты женщина, тебе свойственно знать тонкости подобных вещей, – парировал Император. – Да? – изогнула бровь бывшая Королева. – Да, – с улыбкой ответил Кан и потёрся с женой носами. – Это просто извержение вулкана нежности, – изрекла эденийка, трепетно поцеловав мужа в губы. – Дракончик... – Я тоже тебя люблю, – прошептал ей внешнемирец. – Будапешт — город нежности, – жена взяла мужа за руку, желая смотреть в его глаза, которые обжигают словно лава. – Мне кажется, что каждый город подарил нам множество прекрасных и нежных чувств, – сказал муж. – Я никогда их не забуду, а некоторые мы сможем повторить и во Внешнем Мире. – Да, например, утренний кофе на балкончике наших покоев, прогулка на яхте и поездка на мотоцикле, – хихикнула она. – Дракончик, я смею напомнить, что у нас был разговор про панно. Я хочу тебе предложить сделать на потолке тронного зала карту Внешнего Мира... А в какой-нибудь другой комнате сделаем панно великого завоевателя! Будет смотреться помпезно и величественно! – Панно завоевателя говоришь? – ему даже понравилась идея жены. – Дели, у тебя золотая голова. – Я знаю, – гордо вскинула голову Синдел. – И поверь мне, милый, я это сделаю. Пока ШаоДел спорят о панно на потолке и гуляют по Королевскому дворцу, Китана вернулась во Внешний Мир, ожидая всего чего угодно. Старшая Принцесса ожидала, что в саду покошено всё, включая деревья, дворец сгорел или вовсе пропал, а сестра и подруги... лучше вообще молчать. Но всё оказалось просто прекрасно: в саду вмешались запахи цветов, свежескошенной травы и пропитанной влагой земли, всё, как раньше. В небе засияли редкие звёзды, а в столовой горел свет. Китана даже поперхнулась собственной слюной, когда увидела, что за столом собрались сестра, подруги, парни, Барака, шоканы и Шанг Цунг. Все они смеялись и улыбались, обсуждая сегодняшний день. – Китана! – обрадовалась Милина. – Сестрёнка, ты не представляешь, на стройке большой прогресс: сегодня сразу три окна установили! – Шанг Цунг, я даже не ожидала, что ты действительно нам поможешь, – стыдливо призналась Китана. – Я умею держать слово... в отличие от вас, – сказал Шанг Цунг. Старшая Принцесса уловила в тоне Шанга нотки веселья, поэтому в шутку стянула резинку с его волос, залившись звонким смехом. На лице Цунга появилась злоба, которая в миг сменилась улыбкой, а затем и смехом. Старшая дочь Шао Кана и Синдел не могла поверить своим глазам: придворный колдун, который превращал Принцесс, Леди и их парней в детей, менял парней местами, теперь сидит со всеми за столом и смеётся. Некоторым казалось, что похититель душ вновь что-то подмешал в еду и начались галлюцинации, но всё выглядело более, чем реально. Неужели к концу отпуска ШаоДел во дворце воцарилась гармония и взаимопомощь, которая должна стать залогом будущего всех придворных? Ведь если Император узнает, что его дворец был полуразрушен, то никому несдобровать. Когда Шао Кан и Синдел закончили свою экскурсию по Королевскому дворцу Будапешта, то было уже темно. Теперь Императрица воочию увидела светящийся, словно золото, дворец, оставляя свой блеск в Дунае. – Шао, это был отличный день! – сказала Синдел. – Сейчас он станет ещё прекраснее, – загадочно сказал Шао Кан. Неожиданно для самой Императрицы и редких прохожих, Император встал перед женой на одной колено и достал из внутреннего кармана своего пиджака небольшую бархатную коробочку. Внутри было удивительной красоты кольцо, похожее на камидогу Внешнего Мира, что заставило бывшую Королеву загнать все свои догадки в тупик. – Милый, мы уже женаты, – Синдел почему-то показалось, что муж сейчас сделает ей повторное предложение руки и сердца. – Синдел, за весь тот месяц, что мы с тобой в Европе, я многое понял, – Шао Кан не слышал слов жены, ему нужно сказать свою речь. – Ты умна, мудра, всегда поможешь мне советом, можешь успокоить мой гнев. Я делю с тобой не только постель и трон, но и власть, поэтому я хочу спросить у тебя: Синдел, ты примешь титул Канум? – Я же сказал, что не приму этот титул, – теперь Императрица поняла, почему муж сегодня дважды называл её Канум. – Ты будешь противиться воле Кана? – Император скорее сделал это предложение для красоты, а не чтобы услышать ответ, ведь он ещё утром написал соответствующий указ. – Шао, но... – когда муж начал надевать кольцо на палец бывшей Королевы, то она потеряла дар речи. – Синдел, ты бескорыстна. Я знаю, понимаю и чувствую, что ты со мной не ради власти, богатств и дворцов, – для Кана жена была, как открытая книга, все её мотивы и чувства были понятны. – Ты любишь меня, ведь так? – Люблю, Шао, я люблю тебя больше своей собственной жизни! – на одном дыхании ответила эденийка. – Тогда ради любви ко мне прими титул Канум, не откажи в милости, – внешнемирец смахнул пальцем прозрачную слезинку жены. – Синдел, ты будешь моей Канум? – Да, до конца своих дней я буду твоей женой, Императрицей и... Канум, – жена кинулась ему на шею, покрывая лицо поцелуями. – Дорогая, я изменил закон, теперь Канум — это не только Императрица в своём праве, а ещё и супруга Императора, – сказал муж, показывав любимой указ. – Ты действительно достойна этого, любимая. Я горжусь тобой. – Я заслужила что-то особенное от тебя? – с лукаво улыбкой спросила она. – Да, безусловно, ты заслужила... – он уловил игривые нотки в её голосе. – И я могу показать тебе это... В нашем номере... – О, я более чем готова, – внутри Синдел всё сжалось от желания и страсти, как просто довести эту женщину до вожделения. – Я могу нести тебя на руках по дороге, – предложил Шао Кан. – Это обещание, мой Кан? – спросила Императрица. – Это отвечает на твой вопрос, моя Канум? – Император взял жену в свои крепкие и сильные руки. – Да, конечно же, – Канум просто улыбается, плавно заведя свои руки за его шею, она почти мурлыкала, находясь в его руках. В ночи Будапешта Шао Кан нёс свою любимую Синдел Канум в номер, чтобы очень громкими стонами удовольствия Императрицы, отметить её новый титул. Император был уверен, что жена выдержит и всю неудержимую страсть его тела, и ношу нового титула, который даёт ещё больше обязанностей.