Императорский медовый месяц

За долгое время путешествия молодожёнов по Южной, Западной и Восточной Европе они наконец вернулись в Северную часть этого замечательного континента. Царственные супруги были уверены, что этой прибалтийской стране удастся их удивить. Синдел верила, что здесь совсем другие климат и температура, иная архитектура и сам отдых здесь будет не похожим на предыдущие дни. Люксовый пятизвёздочный отель Hotel & Restaurant Imperial (ранее Ramada Hotel & Suites Vilnius) расположен в относительно спокойном районе Старого города Вильнюса. Просторный и шикарный «Royal Suit» был по одному названию идеальным для счастливой царственной пары. И пусть даже из окон нет вида на достопримечательности и реку, как было в Кракове, этот день всё равно обещает быть удивительным. Проснувшись, Синдел ожидала, что ей будет холодно и под одеялом, и даже тёплые объятия Шао Кана не спасут её. Однако Императрицу даже радовало то, что есть большая возможность надеть удобную ей закрытую обувь, ведь Канум так соскучилась по своим элегантным кожаным сапожкам. Любимый Император храпел рядом, стараясь теплом своего горячего тела согреть замерзающую супругу. Эденийка осторожно встала с кровати, чтобы не нарушать чуткий сон Кана, накинула мягкий отельный халат и подошла к большому окну. Узкие улочки Старого города уже заполнены людьми, открываются кафе, рестораны и магазины. Плотно стоящие друг к другу бежеватые домишки блестят в ярких лучах солнца, раскрашивая чуть розовое небо в золотые, а затем лазурные цвета. «Вот она Северная Европа» – подумала Синдел. Такой вид чем-то напоминал ей Исландию, где небо было холодно-голубым, солнце было бледным и жадным, вдали виднелись синеющие горы со снежными шапками. Открыв окно, Императрицу чуть обдало холодком, но это не холод Северно-Ледовитого океана, что был в Рейкьявике. Отель был идеально расположен между прекрасными кофейнями и ресторанами, окутывая улочки Старого города запахом бодрящего кофе и национальной кухни, а заодно была отличная возможность послушать удивительный литовский язык. Эденийка настолько увлеклась созерцанием архитектурного, звукового и гастрономического пейзажей Вильнюса, что даже не услышала пробуждения супруга. – Доброе утро, – Шао Кан коснулся плеч жены и зарылся носом в её мягкие волосы. – Тебе не холодно? – От твоих прикосновений мне всегда тепло, – ответила Синдел, затылком чувствуя почти обжигающее дыхание мужа. – Ну тогда тебе должно быть жарко, – посмеялся Император. – Завтра уже будет июль, – выдохнула Императрица, растворяясь в объятиях мужа. – Июнь пролетел, как один день. – Завтра будет уже третий месяц нашего медового месяца, как бы абсурдно это не звучало, – изрёк Кан. – А в Прибалтике не так холодно как я ожидала, – сказала Канум. – Наверное я зря приготовила на сегодня кожаную куртку. Можно, наверное, даже платье и туфли надеть. – Ты в любом случае будешь выглядеть красивой, – внешнемирец поцеловал жену в щёку. – Женщина должна быть украшением мужчины, – улыбнулась эденийка. – А ты, любимый, достоин самого лучшего. – У меня есть ты, а это самое главное, – прошептал ей муж. – Ну тогда у нас обоих есть больше, чем весь мир, – жена вновь чувствовала, что тает в руках супруга, будто он использует какое-то колдовство. – Если не считать сегодняшний день, то нам осталось отдыхать всего неделю. Подумать только, а ведь казалось, что совсем недавно мы оказались в Лиссабоне. – Наши чувства только крепчали, – он развернул любимую к себе, глядя в её прекрасные серые, словно утренняя роса, глаза. – Ты настолько стала мне дорога, что я уже не смогу тебя отпустить. – Я не предоставлю тебе возможности отпустить меня, – усмехнулась она. – Но давай не будем о грустном? Знаешь, мне так хочется кофе. Ты будешь? – Было бы неплохо, – с улыбкой ответил Шао. – Тогда я сейчас быстро соберусь и схожу в кофейню, – обрадовалась Синдел. – Если бы я знал, то отказался бы, – сказал Император. – Шао, ты мне самостоятельно и шагу ступить не даёшь! – чуть насупилась Императрица. – Ты меня ещё в вату замотай и в номере закрой! И потом, не только же тебе делать мне приятное. – Хорошо, иди, только не хмурься, – Кан заправил за ухо выпавшую прядь жены. Лучше бы Шао Кан или не пускал Синдел, или бы сходил в кофейню сам. Императрица дольше выбирала одежду, делала причёску и наносила макияж, а вот поход за самим кофе займёт у неё менее десяти минут. Но не может же великая Канум Внешнего Мира и Эдении выйти на улицу хотя бы без накрашенных ресниц, а тогда придётся красить веки тенями, а там уже и до румян не далеко. Когда же все прихорашивания эденийки были окончены, она наконец готова была выйти в город. – Дракончик, я сейчас... – когда Синдел глянула на кровать, то удивилась, что мужа нет. За всё то время, что Императрица потратила на прихорашивания, Император успел помыться, одеться и куда-то идти. Канум не простит Кану, если он пошёл гулять по городу без неё, хотя он не особо похож на самоубийцу. Эденийка обиженно кинула сумочку на диван и сама плюхнулась на кровать, придумывая план мести внешнемирцу, но ничего не лезло в голову, видимо она настолько влюбилась, что уже не может злиться на него. Вдруг в коридоре послышались до радости знакомые шаги, но женщина старалась сделать самый обиженный вид. – Дели, – окликнул её Шао Кан. Но Синдел предпочла демонстративно молчать, но сердце и разум так и просились кинуться мужу на шею. Императрица не стала бы отрицать, что Император стал господином её души и мыслей, заставляя её чувствовать небывалые ранее эмоции. – Вот ты где! – обрадовался Шао Кан. – Ты просто молчишь, я и испугался за тебя. Весь номер вмиг окутал самый настоящий ароматный фейерверк: приятный запах бодрящего нежного кофе и свежей мяты; запах чего-то вкусного и сладкого, будто безе и эклеры, которые так обожает Синдел; ко всему этому добавиющим ударом для Императрицы стали магнолий, ванильные нотки которого она не спутает ни с чем другим. – Синдел, ты уж меня извини, если я оскорбил и обидел твою заботу, но ты очень долго собиралась, – извинения от такого человека как Шао Кан редко кто слышит, а точнее только жена. – Да увлеклась настолько, что даже услышала как я ушёл. Кстати, ты не зря надела джинсы и этот свой свитер... или как ты там его называешь? Сегодня для тебя будет немного прохладно. После каждого своего предложения Император удивлял любимую жену всё больше и больше: стал понятен источник кофейного запаха: любимый Императрицей мятный латте; Кан не ошибся и с любимыми супругой безе и эклерами; а душистый букет магнолий окончательно растопил сердце эденийки. – Мог бы хотя бы предупредить, – Синдел вся покраснела от своей наиглупейшей обидчивости. – Но я же хотела сама. – Ты на прихорашивания потратила около часа, – сказал Шао Кан, глянув на наручные часы. – Но ведь если я сейчас поем, то мне придётся снова красить губы, – сказала Императрица. – Хотя я могла подумать об этом раньше. – Ну тогда я и сам позабочусь о твоей помаде, – лукаво улыбнулся Император. Кан пересёк то небольшое расстояние, что отделяло его от возлюбленной Канум. Эденийка без слов поняла намерения внешнемирца, с бешеной влюблённостью глядя в его алые, словно рубины, глаза. Молодожёны будто завороженные смотрели друг другу в глаза, а затем их губы слились в страстном и умопомрачительном поцелуе, который согревает лучше любого кофе. Его властные руки блуждали по идеальным изгибам тела жены, а её нежные губы были слаще мёда и эденийских фруктов. Синдел стала что-то мычать, пытаясь остановить поцелуй, который так безжалостно крал воздух из лёгких. Когда Шао Кан отпрянул от этих пухлых губ, которые теперь остались без помады, он довольно ухмыльнулся, видя робкую улыбку на лице супруги. – Мне кажется, что утро всё равно вышло идеальным, – Император с улыбкой провёл рукой по талии жены. – Что-то ты совсем похудела. Будет даже смешно, если ты вернёшься из медового месяца ещё худее, чем была. – Нам отдыхать ещё целую неделю, так что худеть, а уж тем более толстеть я не собираюсь, – уверенно сказала Синдел, чуть закусив нижнюю губу. – Хотя я тут съела и выпила столько, что должна уже весить как две наши дочери. – Тебя ничто не портит, – улыбнулся Кан. – Давай завтракать, а то не успеем посмотреть на Вильнюс. А во Внешнем Мире просто идеальная гармония, которой не хватало на протяжении всего свадебного путешествия ШаоДел: ярко светит солнце, по небу неторопливо плывут облака, в саду поют редкие внешнемирские птицы, а в пруду плещется рыба. Проснувшись утром, Лю Канг не поверил своим глазам: он спит в одной кровати с Китаной. Избранному показалось, что вчерашний разговор был сном или просто галлюцинацией, но спящая на его груди Принцесса была слишком реальной и прекрасной, чтобы оказаться сном. Неожиданно для самого себя шаолиньский монах даже приобнял свою возлюбленную, этот момент был настоящим блаженством. Теперь он понимал почему Шао Кан так яро добивался Синдел, похоже, что все эденийки так хороши. – О чём задумался? – спросила Китана, на самом деле она не спала, а просто лежала с закрытыми глазами. – О тебе, – с улыбкой ответил Лю Канг. – Хочешь — верь, хочешь — нет, но я никогда не спала в одной постели с мужчиной, – призналась Принцесса, покрывшись румянцем. – Следующий шаг в наших отношениях оказался довольно стремительным. – А я думаю, что так и должно быть, – сказал Лю. – Мы знакомы уже 25 лет, а всё только за ручки держимся. – Главное, чтобы папа о таком стремительном скачке не узнал, – почему-то дочь императорской пары говорила это размеренно и спокойно, даже без нотки страха. – Он так увлёкся отцовством, что меня это даже радует. Я только сейчас поняла, что мой папа может быть добрым и заботливым. А теперь узнать, что он ещё и мой родной отец... – Ты рада? – спросил Избранный. – Да, – коротко ответила девушка. – Я действительно поскорее хочу увидеть отца и поговорить с ним уже как родные люди, а не те, что связаны любовью к маме. Но как представлю, что будет, если папа увидит свой дворец в запущенном состоянии... – Китана, не переживай, мы справимся, – успокоил её парень. – Я сегодня точно день и ночь работать буду, – клялась она. – Мы за всё это время только первый этаж закончили, не успеем мы ничего. – Если будет нужно, то я сам буду работать ночь, – улыбнулся он. – Лю, спасибо тебе большое, ты действительно очень помогаешь, – улыбнулась Китана, поцеловав возлюбленного в щёку. – Не зря ты остался во дворце. – Всегда рада помочь, Принцесса, – любезно сказал Лю Канг. Скорпион не был удивлён и шокирован, когда проснулся в одной кровати с Милиной. Принцесса спала в его объятиях, тихо сопя во сне. Ханзо всё равно не считал свою возлюбленную Принцессу уродливой, тем более, что во дворце её все любят, комплекс постепенно уходит. С особой лаской к ней относится Синдел, которая каждую ночь перед сном разговаривает с дочерью, как с маленькой девочкой, чтобы успокоить её. Было тихо и спокойно, но когда часы из розоватого сливового дерева с циферблатом из розового золота пробили десять утра, то веки девушки затрепетали, звон был слишком громким. – Доброе утро, – прошептал Скорпион, коснувшись губами лба возлюбленной. – Значит не сон, – выдохнула Милина. – Я так волновалась, что напугаю тебя. – Нет, ты не можешь меня напугать, – улыбнулся Ханзо. – У тебя действительно много общего с моей мамой, – сказала Принцесса, прижавшись к груди возлюбленного. – Ты тоже больше смотришь на душу, чем на внешность. – Нужно бы вставать и приниматься за работу, – сказал Хасаши, но тело словно не слушалось его, желая лежать рядом с девушкой. – Я очень скучаю по папе и маме, – дочь императорской пары не могла перестать говорить о самых дорогих людях в её жизни. – Мне кажется, что теперь Китана ближе к отцу, а я к матери. Моя сестра более бойкая и папу лучше знает... хотя я и о маме почти ничего не знаю... – Ты же знаешь, что мама любит тебя, – он старался утешить возлюбленную. – Знаю и я её тоже очень люблю, – сказала девушка. – Что ж, лирическая минутка тоски прошла, пора приниматься за дела! – И часто такое бывает? – снисходительно улыбнулся Скорпион. – Каждое утро, – пожала плечами Милина. – Привыкай, Скорпиончик, сам же говорил, что у тебя довольно серьёзные планы. – Я от своих слов не отказываюсь, – сказал Ханзо. Все дворцовые часы были точными, ни одни не спешили и не отставали, поэтому в десять утра раздался такой бой часов, что наверное услышали даже подданные внешнемирцы. Часовой звон заставил проснуться даже Коталя и Джейд, хотя казалось, что из-за его храпа трудно будет что-либо услышать. Но зато нефритовая Леди теперь точно почувствовала себя живой, а не ревенантом, всё действительно возвращается в своём русло и становится даже лучше. – Сегодня нужно хотя бы три окна на втором этаже установить, – рассуждала Джейд, глядя в ярко-голубые глаза возлюбленного. – Хотя самое главное это сделать первый и пятый этажи. – А остальные потом пристраивать будешь? – засмеялся Коталь. – Боюсь, что Шао Кан вниз провалится. – Боюсь, что мы потом в Преисподнюю провалимся, – истерически усмехнулась нефритовая Леди. – Так, пошёл смешок. Где моя валерьянка? – Джейд, может хватит травить себя этой гадостью? – мягко улыбнулся ош-текк. – Мы же оба прекрасно знаем, что ты себе внушила то, что не можешь жить без успокоительного. – Ну тогда ты сегодня не мажешься краской и не надеваешь перья, – настаивала зелёный ассасин. – Будем отвыкать от своих привычек. – Говоришь так, как законная жена, – усмехнулся бывший Император. – Мы уже давно живём, как в гражданском браке, – сказала девушка. – Но до Императрицы мне пока далеко. – Я хотя бы умел пользоваться столовыми приборами, – фыркнул мужчина. – Но до сих пор не умеешь пользоваться салфеткой, – возразила она. – Но в любом случае я всё равно тебя люблю, а ради любви порой приходится переступить через гордость, и меняться в лучшую сторону. Шао Кан и Синдел тому яркий пример. – Я надеюсь, что ты не будешь брать с неё пример? – сглотнул он. – Нет, не буду, – хихикнула Джейд. – Я уже взяла с неё пример, так что готовься распрощаться со своими перьями и краской. От пирсинга ты уже избавился, пора бы идти дальше. – Твоё счастье, что я тебя люблю, – шумно выдохнул Коталь. – Павлинчик, ты самый лучший! – радостно воскликнула нефритовая Леди, одарив его своим жарким эденийским поцелуем. – С Императрицы берёшь пример? – сквозь поцелуй спросил ош-текк. – Не порть момент, – почти пропела телохранительница Китаны. Эррон Блэк и Скарлет были счастливы больше остальных: наконец после их окончательного примирения они спят в одной постели в объятиях друг друга. Обычно утром кровавая Леди просыпалась одна, а Эррон к тому моменту уже уходил, иногда и к другим женщинам, но сейчас всё изменилось. Карие, словно шоколад, глаза Эррон не могли оторваться от созерцания алых, будто гранат, глаз кровавой Леди. Пара ещё никогда не была так счастлива, видимо любовь Шао Кана и Синдел благоприятно влияет на других, даже такие эгоисты как Эррон и Скарлет смогли найти друг в друге всё, что может быть необходимо. – Это самое спокойное утро за всю мою жизнь, – шептала Скарлет, боясь, что это всё лишь сон. – У меня тоже, – признался Эррон Блэк, редко можно услышать его спокойный голос, без абсолютных пафоса и вычурности. – Готов признать, что все наши расставания были напрасны. – Это ты говоришь до поры до времени, – усмехнулась кровавая Леди. – Очередной мой приступ ревности и ты тут же бросишь меня. – Ну или очередные мои переглядки с какой-нибудь девчонкой, – засмеялся Эррон. – Но мне кажется, что это даже хорошо, что мы признаём свои ошибки. – Главное их не повторять, Ковбойчик, – кровавая колдунья еще никогда не была так счастлива, она даже осторожно провела пальцем по носу возлюбленного. – Будем останавливать друг друга, Летти, – как же давно Блэк не называл девушки подобным именем. – Эррон, а чего ты не бреешься? – кровавая дева уже несколько раз укалывалась о щетину парня. – Ханзо стал твоим кумиром? – Да что-то времени нет, – потянувшись ответил стрелок. – Сейчас у тебя полно времени, поэтому иди и побрейся, – девушка всё продумала, поэтому ей удалось достать лезвие. – Полагаю, что пену или мыло сам найдёшь. – Надо же, какая забота, – ухмыльнулся стрелок. – Тебе стоит привыкать к этому, – засмеялась девушка. – А теперь иди. На этот раз Шао Кан и Синдел оказались куда активнее молодёжи, ведь если девушки и парни во Внешнем Мире только что проснулись, то императорская пара уже во всю гуляет по Вильнюсу, разглядывая удивительные дома Старого города в стиле барокко. Чуть неровные мощёные брусчаткой улицы переносили в эпоху Средневековья, когда здесь однозначно не было столько прекрасных кофейнь и ресторанов, а уж тем более не водили экскурсии. Холодный воздух Балтийского моря доходил даже до Вильнюса, однако не пробирал до костей, как река Темза в Лондоне или Северно-Ледовый океан в Рейкьявике. Хотя это всего лишь утро, к полудню разогреет чуть ли не до +20°C, но Синдел не привыкла к меньше чем +15°C, поэтому свободный фиолетовый джемпер, чёрные потёртые джинсы и кеды в тон стали для неё настоящим спасением. – Женщины смотрят на меня как на дуру, а мужчины с восхищением, – удивилась Синдел, приветственно кивнув одному из проходящих мимо мужчин. – Но мне важнее, чтобы мой любимый смотрел на меня с восхищением. – Я по другому на тебя никогда не смотрел, – сказал Шао Кан. – Ведь с того нашего знакомства на «переговорах» я ни на минуту не мог забыть о тебе. – Я тоже, но несколько в другом контексте, – призналась Императрица. – Но сейчас... Я каждый день говорю тебе, что ты стал частью моей души и я уверена, что теперь так будет всегда. – У нас всё получится, если мы сами этого захотим, – изрёк Император. – Сейчас это моя вторая задача. – Вторая? – удивилась Канум. – А какая первая? – Делать тебя самый счастливой! – радостно ответил Кан, взял жену на руки и закружил её, вызывая у неё беспредельные счастье и восторг. – И это у тебя получается ничуть не хуже управления Внешним Миром, – эденийка нежно провела рукой по щеке мужа, растворяясь от его мягкого влюблённого взгляда. Литовцы и туристы этой прибалтийской страны, проходящие мимо императорской пары, удивлялись такому запредельному счастью молодожёнов, такой любви они ещё никогда не видели. В свои годы Шао Кан и Синдел любили друг друга даже более пылко, чем любые молодые пары, даже собственные дети. – Мой Император, – она чуть наклонилась к его губам, обдав их своим горячим дыханием. – Мой Императрица, – он понимал чего так жаждет жена. Канум закинула ноги на бёдра Кана, обхватив его шею, словно спасательный круг, а ведь муж действительно стал для неё спасением из пучины тоски, печали и старения. Встав прямо посреди улицы, на глазах у всех царственные супруги с ошеломляющим пылом целовали друг друга. Внешнемирская страсть и эденийская нежность были абсолютными противоположностями, но так прекрасно сочетаются друг с другом, как инь и ян. Проходящие мимо люди смотрели на это, как шоу или пьесу, а выглядывающие из окон литовцы чуть не вываливались на улицу, глядя на целующихся молодожёнов. – Похоже, что теперь в копилку ошарашенных нами городов вошёл и Вильнюс, – сквозь поцелуй сказала Синдел. Нога Императрицы почувствовала гудение в заднем кармане джинсов Императора, это был амулет. Кан тоже понимал, что по многим причинам пора прекратить поцелуй, но мягкие губы Канум словно не отпускали его, не желали оставаться без внимания. Кое-как эденийке даже удалось запечатлеть на камеру телефона этот сладкий поцелуй. – Дракончик, всё, у литовцев сейчас глаза выкатятся, – Синдел легонько постучала по спине мужа, призывая к окончанию поцелуя. – Губы подкрась, – подмигнул ей Шао Кан, опуская любимую на мощённую брусчаткой дорогу. – А ты губы протри, – хихикнула Императрица, но сама взялась за это дело. – А то ты весь в моей помаде. Император не мог перестать улыбаться заботе жены, она слишком добра к нему, иногда даже незаслуженно. Когда Кан достал амулет, то всем прохожим виделся обычный телефон, поставленный на громкую связь. – Ну и какое у вас на этот раз оправдание? – снисходительно улыбнулась Китана, но глянув на смазанную помаду матери она всё поняла. – Я так и думала. – Вы бы лучше себя в порядок привели! – Синдел могла профессионально перевести стрелки. – Ну что это такое?! Не накрашенные, не расчёсанные, неухоженные! Ну вы же женщины! – Мамочка, просто мы только что проснулись да ещё и очень рано, – солгала Милина и её ложь подтвердили часы, предательски пробившие одиннадцать часов. – Мама, ну мы правда вовремя ложимся, просто очень хотелось спать... – Да ничего страшного, – улыбнулась Императрица. – Этим вы в меня, я тоже люблю поспать подольше. Неожиданно улыбка с лица молодожёнов пропала, когда они увидели своих зятьёв, однако парни старались улыбаться, чтобы лишний раз не злить будущих тестя и тёщу. – Всё, довольна? – Эррон Блэк вытер лицо полотенцем и показал возлюбленной своё выбритое лицо. – Теперь да, – победно улыбнулась Скарлет. – Ты заставила его побриться? – Синдел восхитилась настойчивостью Скарлет, считая, что у неё достойные ученицы. – Он был колючий, как ёжик, – кровавая Леди прониклась любовью к Эррону. – Ну в данном случае мне сказочно повезло, терпеть не могу бороды, – Императрица мягко коснулась губами гладкой щеки мужа. – Мама! – Милина посчитала это оскорблением в адрес своего парня. – Ой, Ханзо, я не в обиду тебе, но я не это имела в виду, – оправдывалась Канум. – Ну я же не Ханзо целую и постель делю не с ним. У меня на уме только мой любимый Шао. – Это взаимно, моя любимая Дели, – Шао Кан каждый удивлял будущих зятьёв всё больше и больше. – Китана, – пока ШаоДел сюскаются друг с другом Лю Канг решил, что пора бы показать родителям возлюбленной свою щедрость. – У меня есть для тебя небольшой подарок... – А ну-ка, – Императора даже заинтересовал подарок будущего зятя для дочери великого правителя Внешнего Мира и Эдении. И каково было умиление дам, когда они увидели милейшего плюшевого зайку с ночным колпачком для сна и в ночной пижамке голубого цвета. Чёрные глазки-бусинки отражали в себе радостную улыбку старшей Принцессы, а парни посчитали это самым наиглупейшим подарком. – Странный подарок, – шепнул своей возлюбленной Коталь, но получил в бок локтем. – Какая прелесть! – умилилась Синдел. – Лю, ты большой молодец! Китана же с самого детства обожает заек... Доченька, ведь заек? – Да, мамочка, – Китана не могла отвести взгляд от своей новой игрушки. – Китана, ты же уже большая девочка, – снисходительно улыбнулся Шао Кан. – А кто мне в Андорре огроменного плюшевого мишку подарил? – Императрица заступилась и за дочь, и за будущего зятя. – Да ещё и говорящего. Или же я другое дело? – От украшений ты отказываешься, титулы не принимаешь, вот я тебе сладости, игрушки и цветы дарю, – ответил Император, поцеловав жену в висок. – Вот такая ты у меня скромная. – Зато особо не трачу твои деньги, – улыбнулась Канум. – Этим ты и удивительна, – сказал Кан. – И Китана этим в тебя: ей нужны только мелочи и простые знаки внимания. – И я тоже! – влезла Милина. – Ну конечно, Мили, – ласково сказала мать. – Мы бы с удовольствием с вами поговорили... – ...но вам уже пора? – догадалась младшая Принцесса. – Да, мы уже пришли к костёлу Святой Анны, – улыбнулась Синдел. – Не знаю до вечера или нет, но точно до завтра. – Ваше Императорское Величество, обязательно сделайте побольше картинок! – попросила Джейд. – Хоть так на Европу посмотрю. – Коталь, тебе срочно нужно везти Джейд в Земное Царство! – Императрица теперь считала себя экспертов в делах свадеб и отпусков. – Лучше после свадьбы, – сказал Коталь. – Надеюсь, что не заставлю мою Джейд долго ждать. – А это уже от тебя зависит, – ухмыльнулся Шао Кан. – Ребята, за Шао не обещаю, но я вас люблю и целую! – попрощалась Канум. – Я тебе поцелую! – Император вновь заревновал супругу, которая любила и целовала не девочек, а ребят, значит и парням что-то перепало. – Мой ревнивый Дракончик, – улыбнулась эденийка, поцеловав мужа в щёку. Почти весь Вильнюс заполнен прекрасными католическими и лютеранскими костёлами, реже встречаются храмы, соборы и церкви, но один всё же молодожёны сегодня увидят. Пожалуй, самым известным и красивым религиозным сооружением литовской столицы является католический костёл Святой Анны. Синдел заметила некое сходство храма Святого Семейства в Барселоне и костёла Святой Анны в Вильнюсе. Однонефный костёл выполнен в ещё одном направлении готики — пламенеющая готика, однако этот архитектурный стиль молодожёны уже видели в Италии и это был Миланский собор. Да и архитектор этого творения уже знаком императорской паре: это Бенедикт Рейт, тот самый, что приложил руку к прекрасному Старому королевскому дворцу в Праге. – Мне кажется, что мы отправились в медовый месяц в самое удачное время, – сказала Синдел. – Как раз в этот период открыт костёл Святой Анны. – Ты переживала только из-за этого? – спросил Шао Кан. – Нет, просто я сделала всё что планировала, – Императрица почувствовала, что рука мужа плавно легла на её талию. – Мы попробовали кухни разных стран, побывали на море, посмотрели на достопримечательности... А самое главное, что ты всегда был рядом. – Теперь я всегда буду рядом, – прошептал ей на ухо Император. – Но ты говоришь так, словно сегодня последний день нашего медового месяца. Ведь нам нужно посетить ещё 7 стран. – Эти будущие 7 дней будут для меня не менее дороги, чем предыдущие, – Канум прижалась головой к руке мужа. – Казалось бы, нам осталась всего неделя, а мы увидим столько всего интересного! – Лучше думай о том, что мы увидим, а не о том сколько времени у нас осталось, – Кан дал супруге дельный совет. – Я буду всю жизнь благодарна тебе за каждый счастливый миг нашей совместной жизни, – эденийка посмотрела вверх, чтобы увидеть мужа, их разница в росте ей даже нравится. – Я каждый день говорю тебе это и возможно тебе это надело, но я до безумия люблю тебя. – Это звучит как музыка для моих ушей, – сказал внешнемирец. – Тебе не кажется, что твоя рука опускается ниже талии? – женщина старалась выглядеть естественно, но румянец и полные страсти глаза выдавали её. – Вообще-то мы в костёле. – Вообще-то ты моя жена, – парировал мужчина. – И я хоть сейчас могу унести тебя отсюда. – Ну-ну, – усмехнулась она. Но Синдел видимо забыла за кого она вышла замуж. Не прошло и минуты, как Шао Кан уложил жену себе на плечо, вызывая шок и возмущение других туристов, но его это вовсе не смущало. Императрице даже нравилось, когда Император показывает ей свои силу и авторитет, он действительно самый лучший мужчина, который у неё когда-либо был. – Как ты думаешь: меня отлучат от церкви за похищение эденийской богини? – спросил Шао Кан, стараясь нести жену как можно осторожнее. – А разве в Эдении есть какая-то своя богиня? – удивилась Синдел. – А кого я сейчас несу на плече? – усмехнулся Император, он даже завидовал самому себе, что теперь такая красавица официально и добровольно является его женой. – Или ты снова начнёшь говорить, что так тебя называть не стоит? – Ох, Цетрион будет в ярости, – хихикнула Императрица. – Ты думаешь, что я её боюсь? – пафосно спросил Кан. – Это ещё проверить надо кто и кого боится. Или же тебе страшно? – Рядом с тобой мне ничего не страшно, – ответила Канум. – Я уверена, что никому и никогда не позволишь меня обидеть. – Твои суждения верны, – сказал внешнемирец, поставив жену на землю, когда молодожёны вышли за пределы костёла. – Со мной ты можешь чувствовать себя в безопасности. – Твои крепкие руки не дают мне в этом усомниться, – эденийка прижалась к груди мужа, слушая чуть учащённое биение его сердца. – У тебя несколько прядей выпало, – улыбнулся мужчина, стараясь убрать выпавшие белые волосы жены. – Спасибо за заботу, Дракончик, – женщина никогда не устанет смотреть в его глаза цвета кровавых рубинов. – Пойдём дальше, мы должны увидеть здешний собор. – Опять, – он закатил глаза. – А я тебя там поцелую, – она умело подобрала рычажок влияния на мужа. – Ну если только ради этого, – ухмыльнулся Шао Кан. Во Внешнем Мире полным ходом идёт строительство восточной части дворца. Более всего удивительно то, что Принцессы и Леди не филонят, а работают даже лучше многих слуг и стражников. Орден «Императорские Ассасины» будто не работал, а красовался перед своими парнями и выделывался друг перед другом: Китана с помощью своих вихрей быстрыми темпами удавалось соединять между собой вторые этажи западной и южной частей дворца; Милина помогала обустраивать первый этаж, повезло еще и с тем, что Шао Кан не позволит жене нанести на стены и потолки коридора штукатурку; Джейд придумала довольно оригинальный способ укладывать кирпичи: она наносила строительный раствор, а затем своим бо ловко укладывала кирпичи; а Скарлет совместило приятное с полезным: помимо того, что её кровь довольно неплохо справлялась с укладкой кирпичей, так кровавая Леди ещё и упражнялась в магии крови. – Девочки, это всё очень красиво, но часики тикают, – напомнил Лю Канг. – Я бы тебе ответила, но я до сих пор под впечатлением от того плюшевого зайца, – Китана похоже решила окончательно перейти на новый уровень отношений с возлюбленным и поцеловала его, но не в щёку, а в губы. – Ничего мы не успеем, – тяжело вздохнула Милина, лично замеряя расстояние между столиками с вазами. – Просто пора готовить задницы к ремню. – С таким настроем мы точно ничего не успеем, – сказал Скорпион. – Мили. – Да? – спросила младшая Принцесса, выглянув из окна. – Вот теперь ничего, – улыбнулся Ханзо, сняв с лица возлюбленной маску. – Я же просил тебя. – Ханзо, это от пыли, – сказала младшая дочь императорской пары. – Вот когда будет пыльно, то тогда верну, – сказал Хасаши, пряча маску возлюбленной в свой задний карман. – Ну хорошо, – улыбнулась полутаркатанка, поцеловав возлюбленного. – К слову, Милина права, – слова Джейд вовсе не помешали влюблённой паре. – Китана, ты там что-то о строительной бригаде говорила. – Я совсем забыла, – шлёпнула себя по лбу старшая Принцесса. – Вообще ничего не успеваю. – Китана, бегом в Земное Царство к Джонни Кейджу! – крикнула Скарлет. – А пол для второго этажа кто будет делать? – возмутилась старшая дочь императорской пары. – Принцесса, иди, на твои волчки мы насмотрелись, – закатил глаза Шанг Цунг, решив для такого важного дела применить своё колдовство. – Не волчки, а вихри! – важничала Китана. – Иди уже! – в один голос сказали все работники. Если бы только Шао Кан и Синдел знали, что стало с их дворцом, то Императрицу бы откачивала скорая помощь, а Император бы без промедления отправился бы во Внешний Мир. Но пока молодожёны даже не хотят думать о чём-то плохом или негативном, оставшиеся дни медового месяца хочется провести счастливо и спокойно. Из костёла Святой Анны молодожёны направились к ещё одной самое узнаваемой достопримечательности Вильнюса: собор Святого Станислава. Это религиозное сооружение выполнено в стиле классицизма и несколько раз меняло своё предназначение, самое известное из них — картинная галерея. Подумать только, но некогда самый главный собор всей Литвы был местом для картинных выставок. Здесь до сих пор висят несколько картин, которые даже гармонично смотрятся на стенах и колоннах собора. Но молодожёнов привлекало далеко не это, они целовались прямо под одной из картин, на самом видном месте, но почему-то никто не спешил сделать им замечание. – Не удивляйся, если после этого нас закидают камнями, – усмехнулась Синдел, жадно хватая ноздрями такой необходимый воздух. – А рискнут ли? – усмехнулся Шао Кан, отпрянув от губ жены. – Но это всё равно не хорошо, – наконец-то Императрица поняла, что подобные места не для поцелуев. – А чем ты думала, когда целовала меня в соборе Святого Патрика? – Император умело переложил вину на жену, хотя она и начала эту своеобразную традицию. – Ну откуда же мне было знать, что тебе это понравится? – парировала Канум. – Ну тогда давай договоримся, что когда у меня вновь возникнет такое желание, то ты будешь... ну не знаю... шлёпать меня. – Ещё лучше, – усмехнулся Кан, хотя такая перспектива его вполне радовала. – Просто признай, что тебе нравится подобный экстрим и разнообразие. – А тебе не нравится? – эденийка несколько стеснялась признаться мужу, что ей нравится это. – С тобой многое происходит впервые, – внешнемирец же был не таким скромником как жена. – Даже поцелуи в таких местах стали чем-то новым и необычным, поэтому в этом есть нечто прекрасное. – Шао, если ты позволишь, то я хотела бы сравнить тебя с НИМ, – сказала жена, но они оба прекрасно понимают кого она имеет в виду. – Но в хорошем контексте. – Ну раз так, то сравнивай, – ответил мужчина. – Знаешь, с Джерродом я никогда не чувствовала себя такой свободной и окрылённой, он и сам был каким-то закрытым, редко говорил мне нежности, а поцелуи не опускались ниже губ, – с каждым своим словом она сильнее сжимала руку мужа. – Но ты сделал меня абсолютно другой: смелой, страстной и влюблённой. Никто и никогда не называл меня «Дели» или «Делочка», ведь это именно ты придумал мне такое ласковое прозвище... Я действительно благодарна тебе за многое в моей жизни. – Дели, ты опять плакать собралась? – он увидел в уголках её глаз прозрачные капельки слёз. – Прости, просто ты действительно много для меня значишь, – Синдел и сама понимала, что плачет от счастья. – Не меньше, чем ты для меня, – улыбнулся Шао Кан, жена всегда вызывает у него улыбку. – Меньшее, что ты сделала для меня это смогла простить. Император и Императрица улыбнулись друг другу, в глазах читалась только одна фраза: «Я люблю тебя». Кан развёл руки, чтобы обнять свою Канум, прижать к себе и никогда не отпускать. Эденийка слушала спокойное и ровное биение его сердца, а внешнемирец гладил её мягкие белые волосы, сравнимые с серебряными нитями. – Похоже, что теперь ты взяла традицию плакать? – пошутил Шао. – Но ты же знаешь, что твои слёзы ранят меня сильнее ножа. – Да тебе под ребро нож воткни, так ты ещё потом продолжишь битву, – усмехнулась Синдел, осторожно утирая слёзы платком. – Ты поняла что я имел в виду, – улыбнулся Император. – Ну перестань, всё, моя Императрица не должна плакать. – Но, милый, это слёзы радости, – возразила Императрица. – Ну если радости, то пойдём дальше, – сказал Кан. – А если бы это были слёзы грусти? – хихикнула Канум. – Мы бы остались здесь? – Сначала бы я тебя успокоил, а потом бы мы уже пошли дальше, – с улыбкой ответил внешнемирец. – А вообще, Дели, ты уж определись: смеёшься ты или плачешь? – Шао, ты самый лучший! – эденийка кинулась мужу на шею. – Ты всегда умеешь поднять мне настроение. – Раз ты так плачешь, то я запрещаю тебе произносить имя твоего первого мужа! – из уст мужчины это звучало как приказ. – Так я же не из-за него плачу, – улыбнулась женщина. – Тебя с ним что-то кроме брака связывает? – он был непреклонен. – Уже выяснилось, что Китану ты родила от меня. Или же ты вновь посчитаешь меня тираном? – У меня никогда такого больше не возникнет, – ответила она. – Я же не единожды тебе говорила, что люблю тебя. – Ну вот тогда ради любви ко мне забудь о своём первом муже, – настаивал Шао Кан. – Да, возможно это жестоко с моей стороны, но... – ...но я буду стараться, – улыбнулась Синдел. – Всё, идём, мой любимый муж. – Другое дело! – похвалил её Император. Теперь в Земном Царстве не два члена императорской семьи Внешнего Мира, а три, Китана теперь отчаянно настроена получить помощь от Джонни Кейджа. Хорошо, что Императрица отговорила Императора оставить что-то вроде камер наблюдения перед отъездом, иначе даже если девушки бы успели закончить строительство восточной части дворца, то ремня было бы не миновать. У Джонни Кейджа начался творческий кризис, ведь у него никак не получается найти гримера, который сможет сделать хоть нечто похожее на лицо Шао Кана. У Джонни началась депрессия и он постоянно пьёт кофе, его спасёт теперь либо нормальный гримёр, либо Император должен сыграть самого себя. – Джонни, – Китана осторожно подошла к актёру. – Китана, ты должна стать моим спасением! – Джонни Кейдж как никогда был рад увидеть девушку. – Вот какие глаза у твоего отца? – Это лучше у мамы спросить, она красиво описывает, – ответила Принцесса. – Но у него они алые с драконьими зрачками, а белки белые. – Без всяких там оранжевых оттенков? – взбодрился Джонни. – Если только маленькие вкрапления у зрачков, – ответила Принцесса. – Китана, эти твои слова спасли целый фильм! – восхвалял её Кейдж. – Ну раз я тебе помогла, то теперь ты поможешь мне, – начала дочь императорской пары. – Я внимательно слушаю, – перебил её актёр. – Джонни, у нас беда! – девушка умело включила самый жалобный и грустный вид. – Папа с мамой вернутся почти через неделю, а мы ещё в начале их отпуска упустили восточную часть дворца. Теперь мы вообще не успеваем её отстроить! – И сколько же вы её строите? – спросил мужчина. – Ну может недели две, – прикинула она. – Вам нужно было сразу начинать строительство, а теперь вы уже ничего не успеете! – он понимал важность сложившейся ситуации. – Нам вообще не нужно было устраивать тот праздник, – вздохнула Китана. – Джонни, нам нужно срочно найти строительную бригаду. Ты же знаешь больше, у тебя связи, нам срочно нужна помощь! – Надо же, Принцесса Внешнего Мира и Эдении просит моей помощи! – наигранно обрадовался Джонни Кейдж. – Но так уж и быть, я вам помогу. – Сколько я буду должна? – Принцесса не любила быть в долгу. – Думаю, что плата не потребуется, – загадочно ответил Джонни. – Но вы сможете потерпеть до завтра? – Думаю, что нет, – ответила дочь Шао Кана и Синдел. – Всё нужно быстро и срочно, желательно чтобы у них была какая-нибудь техника... – Принцесса, по-другому никак, – ответил Кейдж. – Джонни, я всегда буду благодарна тебе за помощь! – от переизбытка эмоций девушка кинулась ему на шею. – Я бы выпила кофе из автомата, но я обещала, что не буду долго задерживаться. – Ну тогда давай, беги, – сказал актёр. – Ну и зачем она приходила? – как оказалось Соня Блейд была рядом, но попала только на концовку разговора. – Соня, ты отзывчивый человек? – спросил у супруги мужчина. – Во что ты опять вляпался? – недоверчиво спросила Соня. – Нас тогда Принцессы и Леди пригласили на вечеринку, а мы подло слиняли, – сказал он. – Я поняла, – догадалась Блейд. – Мне позвонить Кэсси и Джаксу? – Желательно, – улыбнулся Джонни Кейдж. Поход Китаны в США оказался довольно удачным, а вот если бы Китана захотела навестить родителей в Литве, то она точно бы получила хотя бы пару бранных фраз. Но молодожёны ни о чём сейчас не хотят думать, кроме друг друга. Теперь влюблённые оказались в ещё одном символе Литвы (во имя Старших Богов, да сколько же их?!): башня Гедимина, названная в честь одного из самых выдающихся литовских князей. И всё же Синдел ошиблась, когда полагала, что в Северной Европе готики уже не будет. Сейчас в этой башне расположен филиал Литовского национального музея, где собраны всевозможные археологические, военные и макетные экспонаты. Но Императору и Императрице удалось удивительным образом оказаться на самой верхушке, где в гордом одиночестве развевается флаг Литвы. – Какой прекрасный вид, – Синдел подошла к краю башни, созерцая литовские пейзажи. – И не говори, – а вот Шао Кана привлекал несколько другой пейзаж, эденийский. – Или же ты скажешь, что так нехорошо. – Ну мы же не в соборе, – украдкой улыбнулась Императрица. – Ты удивительная, – выдохнул Император, коснувшись талии жены. – Стоя на этой башне, я вспомнила Лиссабон, – призналась Канум. – Пусть здесь нет такого чарующего вида на реку и солнце греет не так тепло, но Вильнюс прекрасен. Хотя каждый посещённый нами город прекрасен. – Я уверен, что оставшиеся города непременно удивят нас, – сказал Кан. – Не было ещё ни одного европейского города, который не смог бы вызвать у меня тысячи удивительных вопросов, – сказала эденийка. – Возможно это странно, но некоторые из них я записала, может когда-нибудь найду ответ. – Ты очень умна, у тебя всё получится, – ласково сказал внешнемирец, поцеловав жену в макушку. – Ты придаёшься мне сил, – жена чуть откинулась назад, чтобы чувствовать всю крепость тела мужа. – И ты мне, – сказал муж. – К Трём Крестам мы пойдём через Калнайский парк? – Да, я очень хочу прогуляться под тенью деревьев, потому что становится немного жарковато, – выдохнула она, отмахиваясь рукой. – Зря я посоветовал тебе надеть этот свитер, – вздохнул он. – Во-первых, это джемпер, а не свитер, – сказала Синдел. – А во-вторых, я ожидала этого. Императрица оказалась действительно продуманной женщиной, поэтому под джемпер она надела топ с сеточным верхом, в такую переменчивую погоду лучше носить две вещи сразу, чтобы или не вспотеть, или не замёрзнуть. Канум развернулась к мужу, своим взглядом требуя, чтобы Кан прикоснулся к ней. – Тебе идёт, – сказал Шао Кан, проведя руками по тонкой талии жены. – Я знала, что ты оценишь, – ухмыльнулась Синдел, чуть выгнув спину. – Знаешь, только со временем я понял, что зря заставлял тебя скрывать свою красоту, – Император усадил жену между бортиками башни. – Не страшно? – Ты же обещал, что не уронишь меня, – улыбнулась Императрица. – Да и высоты я не боюсь. – Ну тогда прекрасно, – Кан крепко держал жену, боясь, что одно неловкое движение и она упадёт. Молодожёны ещё с минуту смотрели друг другу в глаза, а затем их губы слились в нежном и трепетном поцелуе. Лёгкий ветер с реки Вилия развевал белые волосы Синдел, а Шао Кан накрыл своими руками замерзающие плечи супруги. Сегодня они целуются даже больше, чем обычно. Как только Китана вернулась во Внешний Мир, то она тут же принялась за работу, с минуты на минуту ожидая строительную бригаду. За столь короткое время её отсутствия Шанг Цунг смог соединить сделать пол для второго этажа, Милина расставила столики с цветами, а Леди вместе с парнями заложили третье окно. – Уже час прошёл, – сказала Скарлет, поднявшись на мраморный пол второго этажа. – Джонни сказал, что бригада будет завтра, – сказала Китана, принявшись за строительство комнат второго этажа. – Но нам остаётся всего 177 часов, – сказала кровавая Леди. – Скарлет, не бухти, мы всё успеем, – крикнул ей Эррон Блэк. – Тебе-то что! Сомневаюсь, что Император исполосует тебя ремнём, – фыркнула кровавая дева. – Между прочим Бог сотворил мир за 6 дней. – С каких это пор ты ударился в религию? – усмехнулась Милина. – С тех самых пор, как влип в эту историю, – вздохнул Эррон. – Если тебя что-то не устраивает, то иди, тебя никто не держит, – насупилась кровавый ассасин. – Держи и успокойся, – чтобы успокоить возлюбленную Блэк надел ей на голову свою шляпу. – А теперь принимайся за работу. – Как скажешь! – Скарлет всегда нравились ковбойские шляпы возлюбленного. – Но времени действительно очень мало, даже с технологиями Земного Царства за неделю трудно управиться. – Но у нас же есть колдовство, – напомнил Шанг Цунг. – Без него мы бы до сих пор возились с окнами на первом этаже. Вот такие вот задачки... – Задачки! – воскликнула Джейд, случайно ударив себя своим бо. – Девочки, мы же забыли про задачки Императрицы! – Всё, я пошла топиться, – истерически посмеялась Скарлет и хотела было пойти и выполнить обещанное, но Эррон Блэк вернул её обратно. – Повезло вам, что я хотел отправить вас в Преисподнюю, – сказал Шанг. – В смысле? – спросила нефритовая Леди. – Я думал, что в кабинете у Императора есть что-нибудь чтобы надолго сослать вас в Преисподнюю, но, я нашёл задачки и забыл о мести, – ответил Цунг. – Между прочим самое то для вашего ума. – За оскорбление я бы вскрыла тебе глотку, но ты нам невероятно помог! – в благодарность Китана обняла колдуна. – Я про эти задачки и думать забыла. А сколько ты уже решил? – Ещё вчера всё закончил, – ответил колдун. – За задачки нам бы ещё и волосами влетело, – сглотнула младшая Принцесса. – Мне бы мама волосами не надавала, – хвалилась старшая Принцесса. – Ну конечно, – усмехнулась младшая сестра. – Особенно когда мама своими волосами заставила тебя сесть в кресло. – «Повезло» вам с мамой, – усмехнулся Коталь. – Я тебе за маму глотку вскрою! – один голос угрожали Принцессы. – Лучше давайте за маму укладывайте кирпичи, – сказала зелёный ассасин. – За здоровье Императрицы, – сказал Лю Канг. – За это и днём и ночью буду работать, – обещала Китана, вернувшись к укладке кирпичей. Большой Калнайский парк был наполнен звуками птиц, редких насекомых, лёгким шумом ветерка и людскими разговорами, которые портили всю эту звуковую гармонию. ШаоДел держались за руки и разговаривали шёпотом, чтобы сохранять такую хрупкую тишину. – После Трёх Крестов пойдём в ресторан? – спросила Синдел. – Хотя ещё не так поздно. – Ресторан, который я выбрал, находится в Старом городе, туда около получаса ходьбы, – ответил Шао Кан. – Опять один из самых лучших? – без капли удивления спросила Императрица. – Для тебя всё самое лучшее, – ответил Император. – Хотя не особо вижу смысла пробовать литовскую кухню, ведь она схожа с украинской, польской и белорусской. – Но в Польше мне не удалось попробовать торт шакотис, – возразила Канум. – Между прочим этот торт занесён в Литовский национальный фонд кулинарного наследия. – Неужели ты настолько хочешь попробовать этот торт? – удивился Кан. – Между прочим его готовят на свадьбы, – сказала эденийка. – Если понравится, то на свадьбе Горо и Шивы будет такой торт. – Ты ещё от нашей свадьбы не отошла, а уже чужую начала организовывать, – снисходительно улыбнулся внешнемирец. – Обещаю, что решу только с тортом, а так я вся твоя, – успокоила его жена. – Я же обещала, что всё моё время будет посвящено тебе одному. – Я не за обещание переживаю, а за то, что ты будешь напрягаться, – сказал муж. – Ты же у меня хоть и боевая, но очень хрупкая. – Не переживай, – она успокоила его. – Я у тебя крепкая, всё выдержу. Среди высоких деревьев этого огромного зелёного парка можно затеряться, однако к самой главной его достопримечательноста протоптана тропинка: это Три Креста. И это не пустое название, на большой зелёной поляне раскинулся удивительный памятник, состоящих из белых бетонных крестов. И чем же может быть так интересен этот несколько удивительный памятник? С его историей, как и с Вавельским драконом, связана одна интересная легенда: ближе к концу XIV века, когда ещё один знаменитый правитель Литвы князь Ольгерд ушёл на войну, то виленцы-язычники взяли в плен францисканцев, представителей древнего нищенствующего ордена. Может показаться, что это мало для памятника, но самое ужасное это смерть тех францисканцев: семерых из них казнили на рыночной площади, а остальные семеро сбежали, но были пойманы и утоплены. Однако некоторые историки утверждают, что данного события не было и это всё выдумка францисканцев, чтобы прославить свой орден. – Даже не знаю: правильно ли ставить такие памятники или нет? – сказала Синдел, третий раз обходя по кругу памятник. – С одной стороны это заставляет помнить, но с другой может разжечь ненависть. – Так ты поэтому не ставишь памятник погибшим эденийцам? – спросил Шао Кан. – Я лучше поставлю памятник единства Внешнего Мира и Эдении, – сказала Императрица. – Дели, ты читаешь мои мысли? – удивился Император. – Ведь я же не говорил тебе о своей идее. – А у тебя была такая мысль? – казалось, что в глазах Канум появились маленькие искорки счастья. – Просто я бы хотела видеть этот памятник на границе Внешнего Мира и Эдении. – Нет, ты точно залезла мне в голову, – широко улыбнулся Кан. – Я спросил совет у придворного скульптора, и он представил мне отличную идею! – Расскажи! – эденийка резко развернулась к мужу, её глаза были полны радости. – Только представь: золото, со стороны Эдении аметисты, со стороны Внешнего Мира рубины, – внешнемирец рассказывал всё это, как профессионал, заставляя жену действительно вообразить это. – Наши золотые статуи держатся за руки, символизируя мир и единство... – Дракончик, это прекрасно! – радостно завизжала жена, кинувшись на любимого с поцелуями. – Я бы никогда до такого не додумалась! Золото и драгоценные камни! Шао, ты просто гений! Я никогда бы не подумала, что у тебя такой отличный вкус! Но всё же золото... – Так, даже не начинай! – муж остановил её жестом руки. – Я с тобой обсудил этот вопрос, значит теперь такой памятник точно будет стоять на границе Внешнего Мира и Эдении. И никакие «но», скромности и отказы не принимаются. Про средства тоже не волнуйся. – Шао, ты такой... такой...! – она даже не могла описать словами свою любовь к мужу. – Я тебя обожаю! – Я знаю, – он ласково провёл рукой по мягким волосам супруги. – Надеюсь, что теперь внешнемирцы отвыкли от воровства и памятник будет стоять века. – Я тоже очень этого хочу, – Синдел прижалась к груди мужа. Молодожёны подняли глаза на лазурное небо, глядя на плывущие кучевые облака и пролетающих мимо птиц, что в вышине поют свои мелодичные песни. Император и Императрица переплели свои пальцы, их сердца бились в унисон, вокруг словно не было никого, только двое влюблённых супругов, которые никогда не расстанутся. Вместе с солнцем уходила и сила смертоносных строителей, которую они без остатка отдала на благо внешнемирского дворца. Даже ужасные и кровавые битвы так не выматывали бойцов: все руки были в мозолях, лицо покрыто пылью и потом, а от жары хотелось пойти и утопиться, как и предлагала Скарлет. – Надеюсь, что завтра мы будем работать меньше, – измученно сказала Скарлет, её магия отнимала ещё больше сил. – Мне бы сейчас не помешал бокальчик крови со льдом. – А мне бы сейчас не помешала мама, – хныкала Китана, прижав к груди нового плюшевого зайку. – Она хоть приласкала бы что ли. – Если не успеем закончить ремонт во дворце, то вас потом папа ремнём приласкает, – усмехнулся Лю Канг, вылив на себя ведро воды. – Да что ж вы все заладили со своим ремнём?! – хлопнула себя по колену Милина. – Во-первых, ремень не наш, а Шао Кана, – пошутил Эррон Блэк. – А во-вторых, верно, у вашего папы ещё и молот есть. – И гуань дао Синдел, – усмехнулся Коталь. – Вы сейчас все договоритесь и отправитесь спать обратно на пол! – рявкнула кровавая Леди. – А жалеть не будешь? – ухмыльнулся Эррон. – Ведь, считай, последние дни вместе. – А ты собрался потом со мной расстаться? – изогнула бровь кровавая дева. – Ну я же не знаю: согласишься ты со мной потом встречаться или нет? – пожал плечами Блэк. – Вот я сейчас точно дам тебе по лбу своей кровавой косой! – пригрозила Скарлет. – Кстати, ты не пожалеешь о том, что мы снова вместе, – прошептал ей на ухо стрелок. – Я собрался купить дом. И когда-нибудь, если ты согласишься, мы будем жить вместе как мистер и миссис Блэк. – Я думала, что у тебя есть дом, – сказала кровавый ассасин. – Кантовался где попало, – сказал Эррон Блэк. – А я люблю мечтать о будущем, – влезла Китана. – Это будет просто идеально перед сном! – Не переживай, будущая Китана Канг, я увезу тебя отсюда в Китай, – сказал Лю Канг, поцеловав возлюбленную в макушку. – Сначала согласуй это с папой и мамой, – улыбнулась старшая Принцесса. – Тебе это нужнее других. – Ну твоя мама вроде оценила мой тебе подарок, – сказал Лю. – Только не сходи с этого пути, – сказала старшая дочь Шао Кана и Синдел. – Тебе нужен плюшевый мишка? – спросил у возлюбленной Скорпион. – Мне сейчас нужна моя подушка, – измученно выдохнула Милина. – И одеяло. А лучше всего помыться. – У неё всегда простые желания, – усмехнулась Китана. – Я бы так не сказал, – голосом знатока сказал Коталь, помня сколько лет он боролся с младшей дочерью Шао Кана за власть. – Ты бы лучше знал чего я хочу, – насупилась Джейд. Возлюбленный что-то стал шептать ей на ухо, заставляя краснеть от смущения. – Ну хотя бы не здесь. – Ну тогда буду ждать тебя у себя в гостях, – подмигнул ей ош-текк. – Я приму твоё приглашение, – подмигнула ему нефритовая Леди. – Но только после приезда молодожёнов. – А сейчас тебе нужна шарлотка с яблоками и чашка зелёного чая, – улыбнулся бывший Император. – Павлинчик, ты слишком хорошо меня знаешь, – хихикнула телохранительница Китаны. Хоть иногда и во Внешнем Мире найдётся место любви и радости, ведь этого очень сильно не хватает. Из-за наступающей ночи становилось темно и прохладно, но сон в объятиях возлюбленного всегда согреет, девушки грезили об этом. А вот у влюблённых молодожёнов в Литве счастья и любви хоть отбавляй: сейчас они ужинают в ресторане литовской кухни «Lokys», наполненный атмосферой этой гостеприимной прибалтийской страны. В ресторане было даже слишком шумно: на кухне были слышны шум и шкворчание, а в зале стоял гул посетителей, но Шао Кан и Синдел словно сидели под куполом тишины, что опущен только на них двоих. Император и Императрица сидели друг напротив друга, держались за руки и смотрели в глаза своей второй половинки, со стороны выглядит до умиления противно и приторно, но если бы окружающие только знали через что прошла эта пара, то вопросов бы не осталось. – Тебе здесь нравится? – спросил Шао Кан. – Когда ты рядом, то мне везде нравится, – ответила Синдел. Но всю эту прелесть на время прервал официант, который наконец принёс заказ, ожидание было долгим, сегодня большой наплыв посетителей. Когда влюблённые выбирала себе блюда для ужина, то они удивились, когда увидели такое обилие блюд с картофелем, а ведь Джонни Кейдж говорил, что картошку едят только в Белоруссии (вот и верь после этого Кейджу). Шао Кан, как всегда, взял себе нечто посытнее: кугелис и кружку фирменного литовского пива. А Синдел сегодня на удивление мужа взяла себе вполне нормальный ужин, а не одни сладости: литовские кедайню блинай, бокал красного вина и тот самый торт шакотис. – А чего это ты так далеко от меня села? – удивился Шао Кан, ведь рядом с ним пустовало место. – Не хочу тебя стеснять, – ответила Синдел. – Ты же любишь раскинуть локти. – Я люблю когда моя жена сидит рядом со мной, – сказал Император, рукой приглашая жену сесть рядом на диванчике. – Доволен? – спросила Императрица, сев рядом с мужем. – Вот теперь да, – ответил Кан, поцеловав жену в нос. Он только собрался взять в руки столовые приборы и начать ужин, но жена резко остановила его своей рукой. – Что-то не так? Я должен отставить мизинец? – Нет, – хихикнула Канум, постелив мужу на колени салфетку. – Приятного аппетита, мой любимый. – И тебе, моя любимая, – сказал внешнемирец. Но и на этом не ограничились разговоры молодожёнов, они нашли новую тему: комната Европы в восточной части дворца. Синдел с большим энтузиазмом рассказывала Шао о своей идее, планах, а иногда даже с ним спорила. – А вот для альбома с фотографиями у меня несколько идей, – Императрица старалась жевать быстрее, ведь с набитым ртом неприлично разговаривать. – Дели, ты сейчас снова подавишься, – сказал Император, ведь он уже спасал её сегодня за ужином. – Просто мне не терпится рассказать тебе о своих идеях, – улыбнулась Канум, сделав глоток вина. – Можно на обложке разместить флаги стран, а на нужных страницах сделать закладки. – У нас столько фотографий, что на каждую страну можно сделать отдельный альбом, – сказал Кан. – Точно! – эденийку просто осенило. – На каждую страну будет отдельный альбом с фотографиями и мы разложим их по дате посещения. Шао, я уже говорила это сегодня, но скажу ещё раз, что ты просто гений! – У нас с тобой дел на несколько лет, – сказал внешнемирец, допивая пиво. – Зато некогда будет скучать, – сказала женщина, взяв десертную ложку для торта. – Вкусно? – спросил мужчина. – Немного суховато, – она сказала это так, словно является профессиональным критиком или дегустатором. Она поднесла ложку с тортом к губам мужа. – Сам попробуй. – Да, у нас был лучше, – согласился он, попробовав торт. – У нас был лимонно-ванильный с сахарной глазурью и украшен декоративными цветами и блёстками, – тот торт был настолько вкусным и идеальным, что Синдел ела его с большой жалостью. – А этот пустой внутри. Знаешь, может для землян этот торт для свадьбы, а я бы ела такой только в качестве лёгкого перекуса. – Значит ты не поняла вкусы литовцев, – пожал плечами Шао Кан. – Нет, мне понравились это картофельное блюдо, а вот торт не очень, – сказала Императрица. – Но кто знает, может мне понравятся латвийские сладости. – У Прибалтики одна кухня, – сказал Император. – А вот и нет! – возразила Канум. – Я читала про литовскую, латвийскую и эстонскую кухни, поэтому всё будем пробовать! – Будь по-твоему, – снисходительно улыбнулся Кан. Ночной Вильнюс загорался светом, стали видны жёлтые и красные огни машин, ничто здесь не будет спать. Но в Старом городе не так шумно: машин здесь нет, рестораны и кафе закрываются до утра, а людей с каждой минутой становится всё меньше и меньше. Императорская пара взглядом прощается с тихой литовской столицей, но кто знает, может и в Латвии будет также умиротворённо.