Полюбить монстра

Нацистская Германия молча смотрел в потолок, левой рукой перекрывая кровь. Но это не особо помогало, и пальцы с шеей были полностью испачканы. Черноволосый не помнил, сколько времени пролежал вот так без движения – может пару минут, а может и часов... Какая разница? Никто из посетителей так и не вернулся, так что единственным, что прерывало гробовую тишину, было рваное дыхание нациста, словно эхо отражающееся от стен. И как только до этого дошло? *Свет едва проникал сквозь узкую щель между шторами, так что в комнате царила тёмная и даже какая-то мрачная атмосфера – включать лампу или распахнуть окна не было ни желания, ни сил. Да и глаза Рейха за эти пару недель привыкли к такому "освещению", так что мужчина чувствовал себя...уютно? Он сидел на кровати, подогнув ноги по-турецки и облокотившись спиной о холодную стену – в последнее время чувство голода покинуло красноглазого, так что Рейх целыми днями сидел на одном месте. Черноволосый блуждал пустым, словно стеклянным взглядом по комнате, выцепляя знакомые детали, которые успел почти что выучить наизусть. Несмотря ни на что, мужчина пытался не уснуть – кошмары преследовали его каждый раз, стоило только прикрыть глаза и поддаться пленительному зову сна. Голос врага, такой злой, пронзительный, с нотками отчаяния и презрения отдавался в голове, навевая жуткие воспоминания и образы...Часто перед взором фрица всплывал тот роковой день – он лежит, практически пришпиленный древком красного флага СССР, а позади разгорается огромный костёр, дровами которого служили поломанные нацистские знамёна. И взгляд Союза... Холодный, пронзающий сильнее сотни острых игл, в глубине которого яростно клокочет боль, ненависть и презрение к бывшему другу. Он навсегда запомнит, как ярко отражалось пламя костра в зелёном глазу коммуниста, и насколько устрашающей тогда казалась его повязка, напоминающая обо всех злодеяниях Рейха, совершённых им за те шесть лет. А ведь раньше хорошо ладили... Именно минуты общения с СССР придавали хоть какой-то смысл жизни, которую полностью обесценивал Германская Империя, вечно ругая сына, критикуя любое его решение и используя мальчика как грушу для битья... Если бы не тот договор с Российской Империей, нацист был уверен – отец вмиг бы прекратил их общение. Из невесёлых мыслей вырвал скрип двери – в комнату заглянул Германия. По деловому стилю одежды можно было легко понять, что он приехал после работы. –Привет, отец, – уголки губ приподнялись в лёгкой грустной улыбке при взгляде на изнурённое лицо мужчины. –Опять весь день в комнате просидел? – только сейчас нацист заметил, что тот кусочек неба, что был виден сквозь задёрнутые шторы, начал темнеть, выдавая позднее время суток. В ответ Рейх лишь кивнул, смотря на повзрослевшего сына тусклым, почти безжизненным взглядом некогда горящих от ярости глаз. –И долго это ещё будет продолжаться? – Германия сел на кровать рядом с отцом. –Почти два месяца прошло... Ты же изведёшь себя! – в голосе парня звучало некое отчаяние, смешанное с раздражением. –Had keine sorge. Alles ist normal (Не волнуйся. Всё нормально), – с хрипотцой в голосе сказал красноглазый, заправляя за ухо отросшую чёрную челку. –Нормально? Да к какой mutter (матери) это нормально? – возмущенно выдохнул Германия, смотря на ослабшего отца. Он не Союз. И не может также легко перенести преследующее его чувство вины и регулярные кошмары – фриц предпочел оградиться ото всех и изводить себя в полном одиночестве... –Да какая разница? Лучше о себе позаботься. И то проку больше будет, – отрицательно мотнул головой Рейх, вновь переводя взгляд на серые стены. –...А знаешь, что? – парень поправил очки. –Я на пару месяцев переезжаю в Санкт-Петербург, так что ты едешь со мной! Проветришься, может, наконец в себя придёшь... И отказ не принимается! – от того, с какой небывалой настойчивостью и сталью в словах говорил сын, даже нациста повергло в лёгкий шок – впервые он увидел ТАКОГО Германию, обычно спокойного, трудолюбивого и терпеливого. –И как ты себе это представляешь? Чтобы я у тебя в номере жил? – губы Рейха дёрнулись в ироничной полу-усмешке. –Почему же в номере? У меня там есть две квартиры, – отозвался парень, вновь становясь самим собой. –То есть, отвертеться не получится? – уточнил красноглазый, вставая с кровати и кое-как удерживаясь на слабых ногах. –Nein (Нет), – Германия отрицательно помотал головой. –Отлично, – нацист фальшиво оскалился, плохо скрывая пробивавшую его дрожь. –"Ich wird ergreifen diese Welt" ("Я покорю этот мир"), как говорится, –хмыкнул он. –Unbeding (Обязательно), но сначала нужно тебя подлечить, – парень с лёгкостью, словно фриц был пушинкой, подхватил его, чтобы он не упал, и понёс из комнаты на кухню, где лежала аптечка.* Мужчина усмехнулся уголками губ – ну да, это же Германия... Возможно, он на самом деле был в чём-то прав, когда не давал ему возможности выполнить задуманное. Но...какой он тогда к чёрту Третий Рейх, если отступится и сдастся? "Да уж, молодец, сделал всё, что хотел. Доволен?" – мысленно вздохнул нацист, отнимая окровавленную руку от носа – всё равно проку с этого не было никакого. От рассуждений его вырвал звук открывающейся двери, разрезающий наступившую тишину. Мда, а ему-то казалось, что персонал весь разбежался, как и посетители. Но все предположения фрица улетучились, когда он услышал знакомый голос: –Was zur Hölle?! (Какого чёрта?!) Я то думал, почему мне Россия говорит забрать тебя...Так ты всё-таки пошёл, – рядом с черноволосым присел Германия и помог ему сесть. От резкой перемены положения кровь потекла из носа с новой силой, оставляя следы на форме нациста. –По-твоему я должен был дома сидеть? – возмущенно сказал Рейх. –Не должен, конечно, но и идти к собственной смерти не нужно было, – нахмурился парень, снимая с плеча портфель и сосредоточенно пытаясь что-то найти в залежах документов, – Вот зачем полез? Прошлого раза не хватило? – продолжал ворчать брюнет, невольно повторяя уже сказанные слова. –Говоришь прямо как он... Я вам маленький ребёнок, что-ли? – нацист опёрся рукой о близ-стоящий стул и поднялся на ноги. –Значит, я прав, – уверенно заявил Германия, ненадолго отрываясь от поисков. –Это всё равно не мешает тебе вести себя, как распалённый подросток. Вот чего ты этой встречей добился? Чуть не сломанного позвоночника? – он поправил очки и продолжил, не давая отцу себя перебить. –UdSSR (СССР) явно не стал бы прыгать от радости. То, что случилось за те четыре года так просто не забыть, особенно ему, – закончил свою мысль трудолюбивая страна. –Да знаю я! – чуть ли не прорычал немец, и сын тут же смолк, ощущая злость своего родителя. –Думаешь, я спонтанно пошёл к нему? – в красных глазах на секунду появился привычный огонь запала, но вскоре вновь исчез. –Ладно, ладно, я понял, – брюнет поднял руки в примирительном жесте. –Давай ненадолго оставим этот разговор и пока остановим тебе кровь, а иначе лишнего внимания не избежать, – с этими словами он достал с трудом найденную марлю и передал её отцу. –Ладно, – Рейх ещё что-то пробурчал себе под нос на немецком, но тряпку принял и сначала стёр кровяные дорожки с губ и подбородка. –Пошли. Я нам такси вызвал, – наконец выдал парень, когда фриц привёл себя в относительный порядок. –И когда только успел? – нацист усмехнулся уголками губ, смотря на повзрослевшего сына почти снизу вверх. –Перед тем, как сюда зайти, – пожал плечами Германия, мол: обычное дело. В плане пунктуальности и трудолюбия с ним могли сравниться лишь Япония и Китай – не удивительно, ведь столько раз в младшем возрасте с ними оставался... –Ну, пошли? – спросил парень, выводя Рейха из задумчивого состояния. Мужчина кивнул, и они вышли на улицу, где их уже ждала белая и чуть потрёпанная машина. Страны сели на заднее сиденье и, спустя пару минут, уже ехали по дороге. –Где ж вы так подрались? – слегка непрофессионально поинтересовался добродушный водитель, разглядывая своих пассажиров через зеркало заднего вида. –Мы не дрались. Просто неудачно спустились с лестницы, – спокойно отозвался Германия, выдав своё настроение лишь смешинками в карих глазах. –Вы бы с другом как-нибудь поаккуратнее были, – заметил человек, вновь переводя своё внимание на дорогу. Трудолюбивая страна не выдержал и тихо фыркнул: –Хорошо, – кивнул он, кидая насмешливый взгляд на своего "друга", который сидел и с непониманием глядел в ответ, как бы спрашивая – "Что он имел ввиду?". –Ну, мы же с тобой одного возраста, да? – вопросом на вопрос отозвался брюнет, стараясь говорить как можно тише, чтобы не отвлекать водителя. Нацист в ответ лишь расплылся в клыкастой улыбке от уха до уха – внешне угловатая и тощая фигура делала его похожим на ровесника недавно достигшего совершеннолетия Германии. –Точнее и не скажешь, – усмехнулся Третий Рейх, смотря на пролетающие мимо кирпичные здания жилых домов, школ и больниц. Мужчина упёрся лбом в стекло, глядя на улицу сквозь полуприкрытые веки и растрёпанные чёрные волосы. Мысли о произошедшем невольно отягощали, голова и рёбра болели от сильного удара об пол, да и в общем слабость нациста так и не прошла, сколько бы он не пытался её скрыть. Глаза постепенно закрывались, но заснуть ему не дал тихий голос сына: –Вставай, мы почти приехали, – сказал парень, невольно кидая взгляд на водителя. Фриц кивнул и поправил волосы, взъерошенные после драки с Союзом, если её, конечно, можно таковой назвать. Бил только коммунист, а он же даже не нашёл в себе силы духа, чтобы как-то ответить- просто стоял на месте, растерявшись и окончательно потерявшись в своих чувствах. Первым из машины вышел парень и помог отцу выйти. "Я тебе беспомощный старик, что ли?" – так и говорил язвительный взгляд нацист, когда он выходил на улицу. В ответ трудолюбивая страна лишь тихо фыркнул и слегка пожал плечами, мол: кто знает, кто знает. Мужчина поправил фуражку и чуть подтолкнул сына в плечо. –Пошли, Герман, – сказал Рейх, специально делая акцент на имени(на самом деле прозвище), которое сын не очень любил. –Ну пап,- тихо, с нотками недовольства в голосе, протянул парень, распрямляя тонкие плечи. –Мне уже и чуть поиздеваться над тобой нельзя, sohn (сын)? – усмехнулся красноглазый, идя рядом с Германией. –Ты смотри, я же могу и обидеться, – по голосу брюнета можно было легко сказать, что он едва сдерживает улыбку. –Или же ответить, – добавил страна. В ответ на такое смелое заявление нацист лишь иронично хмыкнул. Ну-ну, удачи. До дома оба немца шли молча, погружённые в собственные мысли – Германия об огромной стопке бумаг, которыми его завалил Великобритания, а Рейх....а насчёт Рейха и так понятно. –Ключи у тебя? – первым спросил нацист, переводя взгляд на своего спутника, который что-то тихо бормотал себе под нос, перебирая в пальцах лямку портфеля. –Да, конечно. Можешь достать их из крайнего кармана? – чуть отстранённо отозвался Германия, всё ещё пребывая в собственных раздумьях о работе. Нацист что-то тихо проворчал насчёт того, что если бы знал, каким трудоголиком Германия вырастет – ни за что не стал бы доверять его воспитание кому-либо, но ключи всё-таки вытащил. Чуть погодя, они поднялись на нужный этаж и зашли в огромную квартиру, которую сын смог выбить за относительно небольшую сумму. У Рейха в своё время отлично получалось договариваться с кем-бы то ни было для получения собственной выгоды, так что, в принципе, неудивительно. Ещё бы Германия использовал этот навык в политических целях и для завоеваний – вообще было бы замечательно. Черноволосый усмехнулся уголками губ. Все попытки наставить сына на "путь истинный" заканчивались либо очередной ссорой, либо парой дней полного молчания со стороны трудолюбивой страны. Так что он решил сильно не давить на Германию – несмотря ни на что, нацист дорожил теми отношениями, что удалось наладить с сыном после тяжёлых времён Второй Мировой. Сначала ведь он Рейха даже под страхом смерти не хотел видеть. –Papa, wirst du essen? (Пап, ты будешь есть?) – голос Германии вернул фрица в реальный мир и напомнил, что он стоит в своей комнате и просто смотрит в стену. –Ja (Да), – красноглазый чуть тряхнул головой и пошёл на кухню, перед этим сняв военную шинель. Он помог сыну расставить тарелки с едой и сел на стул, напротив трудолюбивой страны. –Ну что, как дела на работе? – невзначай поинтересовался нацист, наблюдая за тем, как брюнет параллельно с ужином помечал что-то в своём блокноте, с которым таскался чуть ли не всё время. –Как обычно... – ответил он, поправляя сползающие очки. –Только бумагами новыми завалили, – добавил парень, чуть не пронося вилку мимо рта. –Ещё что-нибудь? – Рейх вопросительно приподнял бровь, замечая лёгкую нервозность и беспокойство сына. –Можешь всё рассказать, – нацист подпёр рукой подбородок. –Нет, отец, тебе это будет неинтересно, да и... – Германия не успел закончить свою мысль, как раздалась лёгкая трель звонка, и брюнет поспешил вытащить телефон из кармана офисных брюк. Он уже на автомате быстро принял вызов и вышел в коридор – обычные деловые звонки немец привык проводить без посторонних, о чём его отец прекрасно знал. Фриц тихо вздохнул – иногда ему казалось, что парень слишком сильно зациклен на работе. Он встал из-за стола и, собрав пустую посуду, отнёс её в посудомойку. Что ни говори, а во времена новомодных технологий было и что-то хорошее, а не только современная молодёжь с этим их "можем повторить"... Пока мужчина кое-как включал машину, сын уже вернулся на кухню и начал рыскать в своём портфеле. –Потерял что-то? – спросил Третий Рейх, облокачиваясь о спинку стула. –Ага... Мне кое-какие бумаги нужны, чтобы их на подпись отдать, – отозвался брюнет, продолжая перебирать какие-то папки, аккуратно разложенные в отсеках. –Hura! Fandest! (Ура! Нашёл!)- Германия вытащил пару скрепленных листов. –Ich gehe zu meinen kollegen, Dad. In zwei stunden bin ich weider da. (Я пойду к своим коллегам, папа. Через два часа я вернусь). Так что не теряй, – парень убрал бумаги в отдельную папку и повернулся к отцу. –А вы разве не виделись на конференции совсем недавно? – фриц чуть нахмурился. –Виделись, но они ушли раньше, так что я те документы тогда ещё даже не распечатал, – в голосе трудолюбивой страны чувствовались лёгкие осуждающие нотки. –Не всем же как ты допоздна на работе задерживаться, – заметил нацист, вместе с сыном выходя в коридор. Германия в ответ на это лишь неопределённо пожал плечами, мол – я не вправе судить, это дело каждого. Он накинул пиджак, быстро застегнул ботинки и, с папкой под мышкой, вышел из квартиры. Перед тем, как сын зашёл в лифт, Рейх успел негромко, но чётко сказать: –Komm scheller zurück.( Возвращайся быстрее). Оставаться с самим собой надолго нацисту совсем не хотелось.