Полюбить монстра

*Солнце ярко светило, а его лучи просачивались сквозь густую крону многолетнего дуба, словно морщинками испещрённого трещинами и извилинами в тёмной коре. Всё вокруг словно кричало о наступлении долгожданного лета – в воздухе чувствовалась расслабленная спокойная атмосфера, подталкивающая бросить все дела и лечь подремать под солнцем. Именно этим и занялись два мальчика – оба расслабленно устроились под тенью огромного дуба, подложив под голову свои рубашки. –Тебя точно не будут ругать? — спросил тот, чьи волосы короткими русыми кудрями растрепались на импровизированной подушке. Рядом с ним лежал низкий щуплый мальчуган с чёрными волосами и бледной кожей – словно всю жизнь в помещении провёл. На вид он выглядел чуть ли не в три раза младше русоволосого. –А тебя? – вопросом на вопрос отозвался красноглазый. –Нет уж, я первый спросил, – усмехнулся мальчик и перевернулся на живот, чтобы лучше видеть узкое лицо собеседника, которое в начале знакомства так удивило его – на нём красовался небольшой белый круг, обрамлённый красной линией, а в середине был какой-то непонятный чёрный знак, чем-то отдалённо напоминающий солнце. Молодой СССР сразу углядел в нём свастику – Российская Империя часто рассказывал ему об этом. –Ну, мой отец сейчас разговаривает с твоим, так что вряд ли они скоро освободятся, – сказал Третий Рейх, смотря на склонившегося товарища снизу вверх. –Ты прав, – согласился зеленоглазый, поправляя сбившуюся прядь и продолжая вглядываться в лицо Нацистской Германии. На пару минут между ними воцарилось молчание, прерываемое лишь звонким пением птиц и отдалённым шумом протекающей реки. –Что? – наконец спросил черноволосый, приподнимаясь на локтях. –Ты же приедешь ещё? – с плохо скрываемой надеждой в голосе поинтересовался Союз. В ответ Рейх чисто и звонко рассмеялся, обнажая острые клыки. Мальчик впервые слышал, чтобы знакомый так заразительно и красиво смеялся… Хотелось слушать это вечно, наблюдая за искорками веселья в красных глазах. –Прости, не удержался, – улыбнулся фриц. –Ты правда ничего не слышал? – спросил он. –Слышал что? – чуть смутившись, спросил русоволосый, вспоминая все разговоры с Российской Империей. –Наши отцы хотели договориться о сотрудничестве, так что мы будем часто к вам приезжать. Ещё надоесть друг другу успеем, – объяснил черноволосый, замечая недоумённое выражение лица собеседника. –Так это же замечательно! – воскликнул СССР, эмоционально взмахнув руками, отчего не удержал равновесие и приземлился лицом в рядом растущие одуванчики. Над ухом раздался смех Рейха, от которого в груди разлилось приятное тепло. –Поднимайся давай, – немец чуть успокоился и помог другу, придерживая его за руку. Как только мальчик распрямился, черноволосый вновь засмеялся и, только чуть погодя, зеленоглазый понял в чём дело – в его волосах застряли одуванчики, а лицо в некоторых местах было «украшено» зелёным разводами. Союз не выдержал и тоже рассмеялся, вытаскивая цветы из пышной шевелюры. Смех обоих мальчишек ещё долго раздавался в окрестностях. * Коммунист открыл глаза и грустно улыбнулся в потолок – те дни он ещё долго будет вспоминать. То, как здорово они общались с Рейхом, часто всплывало в памяти мужчины, навевая радость, грусть и невольно раскрывая старые, почти затянувшиеся раны. СССР протёр глаза и сел, свесив ноги с края кровати – нужно сходить проветриться. Он встал и, по привычке быстро почистив зубы, надел обычные чёрные штаны, шинель и на голову натянул старую шапку-ушанку. Союз захватил телефон и, спустя пару минут, стоял под козырьком подъезда, жмурясь от яркого солнца. На улицах вовсю кипела жизнь – по дорогам ездили машины, иногда наполняя воздух пронзительными гудками и редкими русскими матами водителей, всюду сновали люди. Каждый куда-то спешил, и эта атмосфера буквально ощущалась – хотелось и самому ускорить шаг, что-нибудь сделать. Мужчина поправил выбившуюся из шапки прядь и перевёл взгляд на наручные часы… Уже пол четвёртого— это ж надо так долго спать. СССР засунул руки в карманы и, не обращая внимания на странные взгляды прохожих, направился по знакомой улочке. В отличии от людей он никуда сильно не торопился, так что шёл размеренным шагом, подмечая разные детали. Невольно вспоминались слова Российской Империи, которые тот часто говорил сыну: «Умей видеть дальше того, до чего дотягивается взгляд. Смотри, наблюдай, и никогда не демонстрируй своих настоящих эмоций. Они – самое сильное оружие, которое могут обратить против тебя» – этот совет глубоко въелся в сознание коммуниста, и он всегда пытался следовать ему, сколько себя помнит. Любые проявления эмоций Союз скрывал за маской холодного безразличия, и вскоре это вошло в привычку. Вот и сейчас его лицо выражало полную безэмоциональность, хоть в голове происходил чуть ли не шторм. «Эмоции-как дополнение к словам, Когда слова уже ничто не значат, А разрывая смысл пополам, Они тогда себя почти не прячут. В них неизменно проявляется душа, В которой обнажаются те чувства, Что выплеснуться поскорей спешат От рассудительной минуты до безумства» ' Мужчина мысленно усмехнулся – иногда в памяти всплывали отрывки из стихов русских литераторов и писателей, которые он в какое-то время учил… Витая в собственных рассуждениях и отдаляясь от реальности, коммунист не сразу заметил, как на него идёт человек, а, когда осознал возможный исход, как-то предостерегать идущего или отходить самому было уже поздно, так что оба за долю секунды оказались на дорожке. –Ох, извините, – виновник столкновения начал быстро тараторить слова извинения и помог СССР подняться. –Ничего страшного, – мужчина остановил активное словоизлияние. –О, это вы, – в глаза бросился знакомый белый крест. –Здравствуйте, СССР, – Фашистская Италия и сам заметил знакомую повязку. –Спешите куда-то? – спросил он, пытаясь начать разговор с бывшим врагом. –Не особо, а вы? – учтиво поинтересовался Союз, глядя на недо-союзника Нацистской Германии сверху вниз. С этой страной они почти не конфликтовали, а вспоминать старые ссоры было бы верхом глупости. Да и спорить с ним о чём-либо подобном было бессмысленно – на то, что во время Второй Мировой итальянец никоим образом не помогал, никто даже внимания не обращал, хоть Союз и пытался развить эту тему. –Да тоже не очень, – отозвался собеседник, поправляя фуражку. –К сыну иду, – решил добавить он. –Италия у вас сильно подрос, – заметил мужчина, вспоминая, когда в последний раз видел его в компании со своим сыном и Америкой. –Ваш тоже. Так вымахал, – бывший фашист расслаблено улыбнулся, тогда как уголки губ коммуниста лишь слегка дёрнулись вверх. –Ладно, тогда не буду задерживать, – кивнул СССР. –До свидания. И…простите. За то, что… Соврал вам всем. –Ничего. Проехали, – слова Фашистской Италии приятно удивили зеленоглазого. Правда, стоило сказать это ещё в сорок пятом, но лучше поздно, чем никогда, верно? Мужчины махнули друг другу руками и разошлись. Союз тихо вздохнул – видимо, судьба сегодня решила помучить его воспоминаниями о сороковых годах даже вне снов. Чтобы отогнать лишние мысли, мужчина начал мысленно вспоминать строки из Евгения Онегина – порой это очень помогало. Так вот, не спеша и рассматривая окрестности, СССР дошёл до нужного каф…бара? Да уж, странные представления у сына о том, что на самом деле называется «кафе». Мужчина толкнул дверь и зашёл внутрь, игнорируя очередные удивлённые взгляды. Хорошо ещё, что люди не видят знаки всех стран, а то, как обычно, развели бы ненужный никому шум. Посетителей вокруг было не очень много, но даже при других обстоятельствах коммунист бы легко узнал макушку сына – в похожей шапке-ушанке, она возвышалась над всеми остальными. Союз усмехнулся и прошёл к нужному столу. –Привет, – первым сказал он, присаживаясь напротив сверхдержавы, который уже успел заказать две стопки водки. –Привет, бать, – губы России расплылись в счастливой улыбке, и СССР не смог сдержать ответную. –Что, как жизнь? Опять кошмары мучают? – спросил старший, протягивая отцу одну рюмку и внимательно всматриваясь в его лицо. Коммунист усмехнулся – даже при таком освещении заметил. –Не опять, а снова, – на автомате поправил зеленоглазый. –Они особо и не прекращались, – пожал плечами мужчина, понимая, что отпираться смысла нет. Он принял напиток и сделал большой глоток. –Сколько раз просить тебя сходить к врачу? – вздохнул сверхдержава, следуя примеру отца. –Столько же, сколько я прошу тебя не общаться со Штатами, – парировал СССР, и Россия словно скис. –Но ты же его совсем не знаешь. Он другой! – запротестовал парень. –Уж поверь мне, я знаю его хорошо. Особенно после холодной войны, – непреклонно сказал коммунист. –Он изменился, – продолжал стоять на своём Россия. В этот момент чётко послышался звук открываемой двери, и Союз, который до этого смотрел на сына, направил свой взгляд ко входу. Чёрные сапоги, серые штаны и шинель с орденом чёрного креста на кармане, фуражка со стальным орлом, как всегда прилизанные волосы, острые скулы и знакомая свастика… СССР отчётливо помнил все эти детали ещё со времён сорок пятого. Тот же взгляд кроваво-красных глаз и клыкастая улыбка… –Отец? Что случилось? – сверхдержава с волнением смотрел в лицо коммуниста, от которого, казалось бы, отхлынули все краски. Руки были сжаты до белых костяшек, а взгляд единственного глаза был направлен за спину сына. –Всё нормально, – отозвался мужчина и сам удивился, как глухо и по-чужому звучит его голос. Россия обернулся и застыл на месте, смотря на приближающегося Нацистскую Германию. Когда он почти поравнялся с их столом, СССР встал, и сверхдержава почувствовал опасность – не слегка видневшуюся, призрачную, а вполне осязаемую и реальную. И именно это его настораживало. Губы Третьего Рейха искривились в усмешке, когда он остановился чуть ли не впритык со своим врагом. И даже несмотря на огромную разницу в их росте, продолжал смотреть в глаз коммуниста с привычной наглостью и превосходством. Атмосфера вокруг них кипела, становясь напряжённее с каждой секундой. От обоих веяло злостью, силой.... и болью? Россия только сейчас заметил её проблески на лице отца. А фриц... а что фриц? Его взгляд не выражал ровным счётом ничего, словно скрывая самые страшные тайны за пеленой крови. Молчание между ними затянулось – ни один не говорил ни слова, продолжая пилить друг друга взглядом, будто желая вытащить всю сущность наружу. –Ну что, рад меня видеть, Union(Союз)? – прошипел Рейх, прерывая тишину. Не успел сверхдержава вовремя среагировать, как СССР, не говоря ни слова, ударил Нацистскую Германию в переносицу. Да так, что он отлетел назад и чуть не ударился о стену. Россия вскочил и ухватил отца за руки, не давая сделать и шагу к нацисту. –Прошлого раза не хватило?! – прорычал Союз, смотря на то, как Рейх держит руку у сломанного носа. –А сила всё та же, – словно не замечая вопроса усмехнулся фриц, вытирая кровь с лица. "Да замолчи ты уже!" – хотелось крикнуть сверхдержаве, которому стоило большого труда не отпускать СССР. Но даже этого не хватило и вскоре черноволосый был поднят за грудки. В сильной хватке коммуниста он выглядел как жалкая тряпичная кукла. –Не смей больше и слова говорить, гнида фашистская, – всё спокойствие с мужчины как рукой сняло. Взгляд наводил ужас, хоть лицо и оставалось равнодушным. –Знаешь, а я всё-таки посмею, – желчно сказал Рейх, не обращая внимания на текущую кровь и неточность в словах собеседника. –Отец, хватит! – громко воскликнул Россия, с ужасом в глазах наблюдая за тем, как нацист болезненно приземлился на пол. –Сын у тебя ничего... Копия просто, – сплёвывая кровь, заметил немец, продолжая скалить клыки. –Лучше замолчи. Замолчи...и не приходи больше, – холодно обратился к нему сверхдержава, еле выводя коммуниста ко входу. Рейх на это лишь усмехнулся и молча смотрел на то, как эти двое уходят, чувствуя пустоту в том месте, где должно было быть сердце. Только сейчас он заметил, что все посетители бара сбежали.