the summer queen

Королева устала, думает Обара. Неудивительно. Сама Обара тоже устала, и ей оставалось только слушать переговоры, споры, мелочную возню лордов, слишком привыкших к комфорту. Санса идет медленной и неровной походкой, Обара следует за ней по коридорам на пути к её покоям, вялось проступает сквозь обычную безупречную внешность. Должно быть, она сильно вымоталась, раз так шатается. Обара редко видит такую сторону своей Королевы, для нее это все еще в новинку, все еще до ужаса напоминает о том, как она молода. О том, что она всего лишь человек. — Как думаешь, уже слишком поздно позвать Дейнерис Таргариен и попросить забрать в свои руки все это безобразие? — Санса вздыхает после того, как она грациозно опустилась в кресло, вытянув вперед ноги, принимая совершенно неподобающую леди позу. — Думаете, она согласится? — лукаво спрашивает Обара, и Санса улыбается и качает головой. — Таргариены конечно безумны, но не настолько, — говорит она. — Очень жаль. Если бы один из её драконов съел Мейса Тирелла, я бы обрела, наконец, покой. — На это Обара разражается лающим смехом. Эта идея довольно притягательна. — Но, увы, он слишком важен, чтобы отослать его куда подальше, и мне придется удовлетворить его запросы. Как и запросы всех остальных, хотя они уже мне надоели. — Вы не устали от дипломатии? — спрашивает Обара, зная, что она переступает границы дозволенного, но Санса никогда не была слишком церемонной. Она бы не выбрала Обару в свою охрану, если бы была такой. — Честное слово, я хочу постучать по их глупым головам, — признается Санса. — Особенно из-за того, что их главная причина для возражений в том, что я женщина и слишком молода по их мнению. Затем Санса вздыхает, гладит обеими руками лицо и волосы, зачесанные назад в прическу, гораздо менее сложную, чем южные, но все еще слишком запутанную для Обары, которая считает что достаточно того, что волосы чистые и не лезут в лицо. — Существует большое сопротивление, — продолжает Санса, — и не только со стороны мужчин. — Ваши женщины только поддерживают их глупости, — раздраженно говорит Обара. — Здесь их воспитывают беззубыми. Губы Сансы удивленно подергиваются, она поднимает одну бровь и смотрит на Обару. — Я работаю над этим, — криво усмехается он. Обара улыбается в ответ так дико, что Санса смеется. — О, Обара, когда ты так улыбаешься, то я понимаю, почему тебя все боятся. — В этих словах есть какая-то теплота. Обара думает, что Санса говорит это как комплимент. Если поначалу она была удивлена просьбой Сансы вступить в королевскую гвардию, то с каждым днем она понимала этот выбор все больше, видя сталь внутри своей юной королевы, скрытую в изысках и любезностях, которых требует жизнь при дворе. Не удивительно, что тот, кто играет в любезность и вежливость, наслаждается компанией охранника, который запугивает окружающих. Обара не считает это чем-то удивительным, но ей это нравится. Иногда она просто упивается этим. Её смешит, когда Лорд Тирелл убегает, стоит ей только взглянуть на него. Санса это заметила, и, по мнению Обары, именно поэтому всегда, когда она охраняет Сансу, Королева ведет переговоры с Хайгарденом. — Расскажи мне про Дорн, Обара, — говорит Санса, — где женщины не такие беззубые. — Она наливает себе бокал вина. Обара отказывается от предложенного бокала и вместо этого обхватывает древко своего любимого копья и опирается на него всем своим весом. — Тебя вырастил отец, не так ли? — Можно и так сказать, — соглашается Обара. — Моя мать была городской шлюхой. Когда я была еще ребенком, он пришел за мной, не спрашивая её. Он ударил её по лицу, бросил копье перед ней, пока она плакала, и сказал мне выбирать между слезами и оружием. Я выбрала копье. — Обара пожимает плечами. — Она умерла в тот же год. Много пила. Отец учил меня сражаться мужским оружием. — Обара чувствует себя так, будто ей должно быть стыдно, и это чувство, к которому она привыкла. Она так мало помнит о своей матери. Иногда она сожалеет, что не чувствует к ней ничего. Но она хотела быть воином, и у неё не было другого выбора. Если она ожидает, что Санса отшатнется или изобразит удивление, то оказывается разочарованной. Санса лишь приподнимает бровь в знак признательности и выглядит задумчивой. — А твои сестры, — говорит она. — Кажется, их называют Песчаными Змейками? Их воспитывали так же? — Да, Ваша Светлость. — Значит они такие же зубастые, как и ты. Вы близки? — Близки, Ваша Светлость. — Слова Обары вызвали странное выражение на лице королевы, смесь зависти, печали и восхищения. Обара мало знала об отношениях королевы с семьей, но она видела достаточно, чтобы знать, что несмотря на то, что сейчас они довольно близки, Санса и Арья Старк выросли в ссорах и скандалах друг с другом. Уже не в первый раз Обара представляет, какой бы она выросла вдали от своих сестер, с любящей матерью и снисходительным отцом. Оберин Мартелл был по своему снисходителен, но был таким же жестоким и диким, как Нед Старк был благородным и флегматичным. Снисходительность Оберина скорее заключалась в свободе, чем в защите. Он закалял, а не защищал. На лице Сансы появляется отстраненное выражение, будто она где-то не здесь. Обара занимает пост и ждет. Несмотря на свое безрассудство, она умеет терпеть. — Ты хочешь их навестить? — наконец произносит Санса. — Своих сестер? Мне бы хотелось с ними познакомиться. — Как пожелает Ваша Светлость. По лицу Сансы пробегает тень, она хмурит брови. — Я спрашиваю не как Королева, Обара, — говорит она, — а как друг. Я хотела бы познакомиться сестрами, которые тебе так дороги. — Обара рассматривает её, размышляя. Она выглядит искренней. Хорошо было бы снова увидеть сестер, думает Обара. А до тех пор было бы неплохо заиметь нового друга. — Мне бы тоже этого хотелось, — говорит она. Санса улыбается ей, сияя, как солнце, морщины и беспокойство исчезают с её лица. — Значит, договорились, — беспечно говорит она. — Можешь идти, только отправь Арью в мои покои. — Да, моя Королева. — И Обара? В следующий раз, когда увидишь Мейса Тирелла, постарайся напугать его еще больше. — Лицо Сансы застывает, когда она произносит его имя, будто это что-то отвратительное. — Он этого заслуживает. Обара обнажает зубы в усмешке. Она не совсем понимает, какую обиду Санса затаила на Лорда Хайгардена, но ей все равно. — Ничто не доставит мне большего удовольствия, Ваша Светлость.