the summer queen

Здесь, в Королевской Гавани, была совсем другая жизнь. Отличалась от Медвежьего острова, отличалась от Севера. Алисанне еще никогда в жизни не было так жарко. Даже летом на Севере было сухо и свежо. Здесь не было ничего свежего. Алисанна чувствовала, что расплывается, её тело яростно пыталось испариться. Она жила ради легкого прохладного ветерка. Каждое дуновение заставляло её думать о доме и сестрах. Интересно, как бы они себя здесь чувствовали? Она думает, что они нашли бы его таким же жарким. Больше всего досталось бы Дейси, у которой Север был даже в мозгах. Дейси, которая умерла за него. — У тебя слишком густая кровь, — говорит Маргери, когда Алисанна издает слабый стон посреди дня. — Тебе нужно еще вина, чтобы разбавить её. Подвигайся, разгони кровь по венам. Алисанна никогда не принимала слова Маргери близко к сердцу. Она знает, что девушка имеет в виду, когда говорит ей подвигаться. Алисанна не возражает, когда Маргери тянет её к кровати, хотя то, что они там делают, лишь ухудшает жару вокруг. Но когда вместе с Маргери приходит новый жар, Алисанна радостно приветствует его, позволяет Маргери притянуть себя. Их обнаженная кожа влажная и липкая, а языки холодные по сравнению с воздухом. Алисанне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к Маргери, понять её намеки. Долгое время они вообще не могли нормально поговорить. Алисанна была членом королевской гвардии, а Маргери — членом малого совета. Поначалу она видела Маргери лишь мельком в коридорах. Аша возненавидела её с первого взгляда. Алисанна же была очарована, и это очарование лишь возрастало с каждой случайной встречей. Маргери была вежлива, часто искала Алисанну, чтобы поговорить с ней, комментировала погоду или спрашивала её мнение о Королевской Гавани, иногда приглашала её поужинать или проехаться верхом по окрестностям. Алисанна всегда возражала, считая, что Маргери делает это из вежливости. — Из вежливости? — Аша фыркнула, когда Алисанна поделилась с ней мыслями. — Все это? Черта с два. Она никогда не бывает вежливой ни со мной, ни с Обарой, ни с теми, кто ей не прислуживает. Ты единственная, с кем она мила. Алисанна не обратила на это внимания. Большинство вещей, которые говорит Аша, можно проигнорировать. В тот вечер, когда Алисанна, наконец, приняла приглашение на ужин — в тот вечер Маргери выпила пять бокалов вина, а потом долго целовалась с Алисанной — именно тогда она поняла, что Аша сказала правду. Конечно, она ничего не сказала Аше. Алисанна выросла среди женщин, но ни одна из них не смогла подготовить её к встрече с Маргери. Она научилась слышать Маргери сквозь слова — смотреть глубже поверхности. Она напоминала Алисанне айсберги, о которых она слышала от морских торговцев, прибывающих на Медвежий остров. Они говорили о белых горах, которые могут потопить корабль своими подводными вершинами, глубиной в несколько метров. Маргери облачала свои слова в пушные одежды, окунала в мед и выдавала их сладко, какими бы горькими они ни были. Она не понимала сдержанности Алисанны, её простой, неприкрашенной речи. Маргери часто дразнила её, говоря, что она хранит свои мысли, как сокровища, заворачивает в медвежьи шкуры и держит в своей берлоге. — Неужели все с Севера такие сдержанные? — игриво спрашивает она, проводя пальцами под туникой Алисанны, вытирая пот с её груди, и её пальцы были горячее воздуха. — Так вот почему Королева Санса такая холодная? — Она не холодная, — возражает Алисанна. Она не такая, как думает Маргери, и у нее нет таких волос, как у Маргери, которые как струя воды стекают сквозь пальцы Алисанны. — Для меня — да. — Губы Маргери надуваются, и Алисанна отказывается её целовать. Маргери может воспринять это как награду за плохое поведение. — Разве можно её винить? — спрашивает Алисанна, и надутые губы Маргери сменяются искренним хмурым взглядом. — Да! — говорит Маргери, но потом закатывает глаза под пристальным взглядом Алисанны и вздыхает. — Нет. Алисанне потребовалось время, чтобы понять отсутствие теплоты между Королевой Сансой и Маргери; статические разряды, которые наполняли воздух всякий раз, когда они разговаривали. Она мало знала обо всем этом, только то, что Маргери и её семья заслужили доверие Сансы только для того, чтобы разрушить его, что они использовали и бросили её, когда Королева была еще девочкой. Это вызвало у Алисанны любопытство — в конце концов, Санса выбрала Маргери для малого совета — но когда она деликатно спросила, лицо Сансы замкнулось, и она лишь сказала, что Маргери гораздо умнее и ценнее других. — Почему она тебе так нравится? — давит Маргери. — Ты должна была встать на мою сторону. — Ты хочешь, чтобы вступилась за тебя против моей Королевы? За тебя, которая для меня — никто? — Алисанна целует Маргери, когда произносит это, нежно и глубоко, чтобы унять боль. Она не ничто, никогда не была ничем, но никто этого не знает, кроме них двоих, и это маленький осколок несправедливости в айсберге Алисанны, независимо от того, что это, она знает, необходимо. Это их общий айсберг. — Но она тебе нравится, — настаивает Маргери, — и не просто как Королева. Уж я-то могу сказать. Алисанна не может сказать Маргери, что ей нравится в Сансе, её чувства сложны и многослойны, их сложно обернуть в слова. Они кажутся бледными и мелкими, чтобы описать уважение, которое она испытывает, верность Сансе и её делу. Как ей нравится быть частью королевской гвардии, и как, она уверена, понравилось бы Дейси. Как это правильно — защищать сестру Робба, когда сестра Алисанны погибла, пытаясь защитить его самого. Как сильно она иногда скучает по Дейси, настолько, что это причиняет такую боль, что даже Маргери не в состоянии облегчить её. Как иногда, каким-то непостижимым образом, Санса напоминает Алисанне Дейси, всех её сестер, которые все еще живут в доме. Алисанна знает, что слишком изменилась, чтобы вернуться. — Давай не будем обсуждать девушку, которой нет в этой постели, — шепчет Алисанна, касаясь языком каждого изгиба, каждой косточки, пересчитывая их, пока её рот не находит грудь Маргери. А она и счастлива подчиниться. По крайней мере, сейчас. Алисанна знает, что позже выслушает много всего. Именно это ей и нравится в Маргери. Несмотря на то, что она ярка, милая и мягкая, она вовсе не простая.