ИМЯ МНЕ - ЛЕГИОН

Я смотрю на серое осеннее небо, затягиваясь очередной сигаретой. Дым, что выходит из легких, по цвету такой же безрадостный, как и свинцовый купол над головой. Ветер, порывами проносящий по мокрому асфальту какие-то бумажки, пустые стаканчики, пакеты и прочий мусор, не позволяет сотворить из сигаретного дыма колечки, разбивая сизое облако мгновенно. И я почти уже ненавижу этот город. Он слишком большой, здесь слишком много людей, здесь слишком много… тебя. И именно по этой же причине, я его так люблю. Моя жизнь давно перестала мне принадлежать. Она уже девять месяцев и шесть дней, как не моя. Она принадлежит тебе, и ты об этом прекрасно знаешь и, более того, активно пользуешься этим фактом. Фактом обладания мной. Но сегодня все кончилось. Я сама разорвала, разрубила этот гордиев узел, сама разрушила нашу связь, понимая, что так больше нельзя. Ты – моя неоперабельная опухоль, ты – моя боль, ты – все несчастья мира, заключенные в одном человеке. И именно ты заставляла меня дышать полной грудью все это время. Я рада, что испытала эти чувства, правда, но теперь они отравляют меня. Мне больно делать даже маленький вдох, потому что все мои кости переломаны, а сердце, кажется, стало обычным небьющимся куском мяса. И я знаю, что мне понадобится время. Много времени, чтобы начать спокойно дышать, не вспоминая каждый раз при этом тебя. Мне нужно отрезать все возможные пути к тебе. К счастью, это не так сложно. Я беру телефон, захожу в ВК – единственная социальная сеть, где мы иногда общаемся. К слову, ни в каких других сетях меня нет. Я захожу в настройки и жму «удалить страницу». Когда вместо моего профиля появляется голубое изображение собачки, я выхожу и удаляю приложение. Подумав немного, улыбаюсь дурацкой мысли, но понимаю, что именно это я и сделаю. Удаляю твой контакт и делаю скрины всей своей записной книжки, после чего отправляю фото на свою почту. Сбрасываю настройки до заводских и выключаю телефон. Достаю симкарту и ломаю ее. А потом бросаю на асфальт потухший смартфон и для верности наступаю на него, чтобы точно уж не подлежал восстановлению. Когда мой «Самсунг» уже в щепки, я снова улыбаюсь. Давно хотела перейти на «Айфон». Даже ты меня в этом убеждала. Что ж, кажется, время пришло. У меня новый телефон и в списке моих контактов нет твоего номера. Также ты не сможешь связаться со мной ни в социальной сети, ни по электронной почте, потому что попросту ее не знаешь. Как и мой домашний адрес. Ты вообще обо мне мало что знаешь. Но сейчас это играет мне на руку, и я даже благодарна тебе за это равнодушие. Ты не сможешь меня найти. Это я, помешанная на тебе, знаю, где ты работаешь, в каких магазинах закупаешься, в какой спортзал ты ходишь, где любишь пить кофе по будням, и где выпиваешь по выходным. И много, чего еще. Если бы ты пропала, а мне нужно было тебя найти, мне понадобились бы максимум – сутки, чтобы тебя отыскать. Я смогла бы составить твой фоторобот с закрытыми глазами, четко тебя описывая и называя все особые приметы – крошечный шрам под нижней губой на подбородке слева, родинка на безымянном, продолговатый шрам на спине от падения с забора в пятилетнем возрасте, а также, если бы понадобилось, назвала еще кучу данных. Например, аллергия на кошек, любимый чай – черный с мятой, разряд по шахматам, а также любовь к пению во весь голос Брэнди Карлайл. Я знаю о тебе все, что можно. И иногда мне кажется, что тебя послали откуда-то свыше или, напротив, снизу, чтобы проверить меня тобой. Посмотреть, выстою ли я или упаду перед тобой на колени. Потому что твои демоны проверяли меня на все грехи – начиная от гордыни, заканчивая гневом. И сейчас, когда мне кажется, что ты меня распнула на своей собственной Голгофе, я не понимаю, чем заслужила в жизни такое испытание - тобой. *** Через полтора месяца, когда моя жизнь еще не наладилась, но устаканилась, и я перестала просыпаться каждую ночь в поту, выкрикивая твое чертово имя, а делая это раза два в неделю от силы, стало казаться, что когда-нибудь это все-таки закончится. Мне ни разу в жизни не было так больно и плохо, как в эти полтора месяца. Я чувствовала себя прожжённым наркоманом, который страдает от ломки. Но я, скорее, просто подыхала, потому что у меня был абсолютный передоз тебя. И мне требовалось время на восстановление. Друзья, с которыми я мало общалась все время, что была с тобой, к счастью, не отвернулись от меня. И к еще большему счастью, не говорили мне: «Мы так и знали. Мы предупреждали». Они просто поддерживали меня. Правда, где-то через месяц начали намекать, что было бы неплохо иногда выходить в люди. Но я не была готова. Я затеяла дома небольшой ремонт перед Новым годом и была полностью им поглощена. Побелка и отковыривание старых обоев помогало хотя бы на какое-то время выбросить ее из головы. Хотя я и понимала, что никакой ремонт не сможет выкорчевать мои чувства. И как-то в выходной, когда я занялась чисткой трубы кухонной раковины, в дверь позвонили. Чертыхнувшись, я вылезла из тумбы и, продолжая держать в руке кусок открученного пластика, направилась открывать. Вероятно, это опять соседка баба Маша пришла поделиться со мной пирогами. Я ей две недели назад помогла разгрузить балкон – вытащила весь хлам на улицу (а балкон, к слову, не застекленный), и теперь милая старушка через день балует меня своей выпечкой. Взглянув по дороге в зеркало, я покачала головой – вид был, как у вокзального бомжа – я была наполовину в известке, а на другую половину в засохшей шпаклевке и клею, про измазанное какой-то сажей лицо я вообще молчу. Но баба Маша меня и такой любит. Выйдя в тамбур, я повернула замок. На пороге стояла она. В том самом пальто, которое было на ней в день нашей первой встречи. И я, к сожалению, все еще это помню. Она стоит и смотрит на меня, а глаза у нее словно стеклянные. И я не могу придумать ничего лучше, как спросить: — Как ты нашла меня? Она молчит пару мгновений, а потом отвечает: — Так ты все-таки пряталась? Мне опять становится плохо. Потому что меня к чертям разрывает на части. Я безумно люблю ее, правда. Но мне так больно быть с ней, являясь запасным аэродромом, что от одной мысли об этом меня начинает тошнить. Я встряхиваю головой, стараясь прогнать непрошеные мысли. — Зачем ты здесь? – не вижу смысла отвечать на предыдущий вопрос, потому как ответ очевиден. Я пряталась. — Я почти месяц ждала твою подругу, когда она вернется из отпуска, — к чему-то говорит она. — Какую подругу? – я ничего не понимаю. — Которая работает в том баре. Где мы встретились. — Эм… — протягиваю я, все еще ничего не понимая. – Зачем? — Потому что она – единственная ниточка, которая могла бы меня привести к тебе, — честно отвечает Света, продолжая смотреть мне в глаза. – Я ничего не знаю о тебе. Я не знала даже, где ты живешь. — Это не моя вина, — помимо воли фыркаю я. — Я знаю, — к моему удивлению, она не спорит, а соглашается. – И на твоем месте я бы уже давно послала меня нахер со своего порога. Только… Я не ты. Я не добрая, не щедрая, не заботливая. Я – сука, которая привыкла жить так, как нравится и как хочется. Ни в чем не отчитываясь и не принимая никаких обязательств. — И ты мне говоришь это, потому что..? – я прекрасно помню все ее жизненные кредо. Именно из-за них я и ушла, и напоминать мне об этом не стоило. — Потому что я хочу, — с чувством проговорила она. – Я хочу обязательств, я хочу отчитываться, и я хочу жить, не основываясь только на своих желаниях. У меня было более чем достаточно времени это понять. И также я понимаю, что ты, наверное, ненавидишь меня всем сердцем. За то, как я обращалась с тобой, как унижала, как… — она покачала головой, а я увидела, как из ее глаз потекли слезы. Как она плачет, я не видела ни разу. – И я не имею на это никакого права, я знаю, но… Позволь мне попросить тебя. Я молча смотрела на нее, намекая, чтобы она продолжала. — Если ты еще чувствуешь ко мне хоть что-то, если ты сможешь меня когда-нибудь простить, прошу тебя, просто... – она судорожно вздохнула и покачала головой. - Я не могу без тебя, Рит. Я с ума схожу. Мне ничего не в радость и мне иногда кажется, что я умираю. А иногда, что уже умерла. И все эти полтора месяца мне очень страшно. Страшно, что ты исчезла из моей жизни навсегда. Просто… Я никогда такого не чувствовала. Я хотела тебя оттолкнуть, и тут же хотела вернуть обратно. И просто… запуталась. Но я себя не оправдываю. Я тварь, и я это знаю. Прости меня, пожалуйста. Просто если есть хоть какой-то шанс, что ты… Что мы… Я молча протянула руку вперед и, схватив ее за воротник двубортного пальто, втащила в тамбур. Она смотрела на меня мокрыми глазами, которые были красными от слез, но какими-то… другими. Словно цвет стал светлее, как только скошенная летняя трава. Проведя пальцами свободной руки по ее щеке, я наклонилась и поцеловала ее. В ответ она тут же застонала. И это был стон удовольствия, смешанный с облегчением. Она яростно начала отвечать мне на поцелуй, пытаясь руками обхватить, казалось, всю меня – беспорядочно пробегалась пальцами по всему телу. После чего оторвалась от моих губ и прошептала: — Я так люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. Не уходи больше никогда, пожалуйста. Будь рядом, будь со мной. Прошу тебя. Вместо ответа я снова жарко поцеловала ее. Когда мы оказались внутри моей квартиры, не переставая целоваться, она снова чуть отодвинулась и прошептала мне в рот: — Я очень по тебе соскучилась. Я хочу заняться с тобой любовью. Я усмехнулась и ответила: — Я грязная и наверняка плохо пахну. — Мне плевать, где у тебя спальня? Я удивленно указала в сторону нужной комнаты, и она тут же вновь впилась в мои губы и начала проталкивать к моей спальной обители. *** После пары часов нашего «тесного общения», я лежала, молча глядя в потолок. Света же устроилась рядом на боку и смотрела на мой профиль. — Ты сможешь меня когда-нибудь простить? – тихо спросила она. — Я уже тебя простила, — честно ответила я. Я простила ее уже очень давно. Просто мне все еще было больно и страшно. Да, я пошла на поводу у своих эмоций и гормонов, но правильно ли это было? Скорее, безрассудно. — Тогда почему ты выглядишь такой грустной? – с беспокойством спросила девушка, приподнимаясь на локте. — Я… Я не знаю, как… Мне страшно, — призналась я. — Чего ты боишься? — Тебя, — пожала я плечами. Света подвинулась ко мне и почти легла сверху, заставив посмотреть ей в глаза. — Послушай меня. Я сделала в жизни много глупостей за свои тридцать лет. Это правда. Но даже я не настолько идиотка, чтобы снова потерять тебя. Если ты меня боишься, я сделаю так, чтобы тебе было спокойно со мной. Если ты мне не веришь – я сделаю так, чтобы ты мне доверяла. Я сделаю все, чтобы сохранить то, что у нас есть, и мне неважно, будешь ты мне в этом помогать или нет. И я говорю абсолютно искренне. Ты и твоя любовь – это самое важное для меня. И я сделаю все, чтобы доказать это тебе. Она смотрела на меня абсолютно серьезно, будто вдалбливая мне эти слова в голову. И я, наверное, слабая тряпка, но… Я всегда стараюсь идти до конца. И я просто решила ей поверить. Поверить в искренность ее слов, поверить, что она хочет полноценности. Настоящего. И со мной. Потому что она не из тех, кто просит. Не из тех, кто раскаивается просто так. И я знаю, что если мы действительно обе этого хотим, то у нас должно получиться. Потому что только так можно сохранить и создать то самое. Сильное, чистое и светлое. Время покажет, что из этого выйдет. А я просто хочу верить.