Побеждая тьму

Она приходит к нему в кошмарах. Затянутая в черное, тонкая, гибкая. Без маски – алые отсветы сейбера отражаются в ее глазах, убивая живую зелень. Создавая монстра – истинное порождение тьмы, которое хочется… …сразить. Да, сразить. Кэл не может понять, откуда взялась эта секундная заминка, этот странный разрыв в его собственных мыслях. Ведь это правильно – победить имперского инквизитора. Поставить ее на колени, не позволить ей… …поставить на колени его. Трилла приближается медленно. Неторопливо, уверенно, чуть покачивая бедрами, плотно обтянутыми черными форменными брюками. Завораживающе и неотвратимо. – Боишься, мальчик-джедай? Кэл крепче сжимает в ладонях сейбер. В голосе Второй Сестры насмешка и вызов – она уверена в своей победе, уверена в неизбежности его капитуляции. Сердцебиение учащается, рот наполняется вязкой слюной. Страх… …нет, это не страх. Не от страха в ушах оглушительно-громко шумит кровь, не от страха брюки становятся предательски-тесными. Не страх подавляет ставшие такими привычными инстинкты – бороться или бежать – и не от страха Кэл не двигается с места. Он хочет, чтобы она подошла. Чтобы приблизилась вплотную – ужасная и прекрасная одновременно – чтобы рывком выдернула сейбер из его рук. Чтобы зеленые – с красными отблесками – глаза блеснули триумфом. Инквизитор побеждает – джедай сдается в ее безраздельную власть. Он ее – пленник, жертва. Она может убить его одним ударом – сразить сейбером, сдавить горло силой, вместе с воздухом выжимая все неправильные, постыдные мысли. Кэлу хочется быть побежденным. Кэлу хочется покориться ей. Хочется опуститься на колени перед чудовищем. Хочется… чтобы ее бедра оказались прямо на уровне его глаз, чтобы можно было завороженно смотреть, представляя, как рука в черной перчатке грубо и больно сожмет его волосы, подтягивая вперед, ближе… …чтобы можно было коснуться губами и даже через плотную ткань ощутить жар ее тела. Она горячая там, под черными брюками. Одуряюще-горячая, дурманяще-желанная. Кэл хочет – нет, жаждет – чтобы она приказала ему продолжать, чтобы приказала зайти еще дальше, чтобы велела… – Разорви, – ее голос уверенный и хриплый, и это приказ, которому он не может не подчиниться. Черная ткань поддается с трудом, но… оно того стоит. Обнаженная кожа Триллы – смуглая, гладкая… и другая… там – чуть светлее, с легким розоватым оттенком, трогательно-уязвимая. Дрожащими пальцами Кэл отодвигает края разорванной ткани в сторону, потому что не может удержаться. Не может не смотреть. Не может не хотеть… – Можно? – его рука в паре миллиметров от касания, в его голосе мольба. Ему нужно… больше голокрона и выживания нужно… дотронуться. Почувствовать. Попробовать… – Нужно. Он ведет пальцем по самому краю. Там, где смуглая кожа переходит в ту, что посветлее. Едва касаясь – вниз, а потом смелее – вверх. По нежным складочкам, смазывая выступившую вязкую влагу, вверх к небольшому бугорку клитора. Чтобы коснуться – раз, другой, третий – и насладиться ее хриплым вдохом. – Нравится… госпожа? Вместо ответа она сильнее сжимает его волосы. Настойчиво – грубо – толкает его голову вперед, ближе. И Кэл послушно размыкает губы. Послушно касается ее языком. Кровь так громко стучит в ушах, что ему кажется, что он сходит с ума. Джедай, покорившийся – покоренный – инквизитору. Мальчишка, которому словно бы больше ничего в мире и не надо – только бы трогать ее, касаться ее, пробовать на вкус… слушать хриплые стоны и наслаждаться… чужим удовольствием, чужой властью, затихающей, уходящей чужой болью. И тем, что в этот момент он – пусть во сне, пусть не наяву – побеждает тьму. Тем, что тьма – Трилла – по своей воле принадлежит ему.