Невыносимо

Когда не спишь несколько дней подряд, окружающий мир становится размытым, зыбким, нереальным. Ты смотришь на него издалека, словно через стекло пыльного чердака. Люди кажутся совершенно одинаковыми, безликими. Копиями. Все действия вокруг замедляются, будто время останавливает свой бег. Ты тонешь в этом липком и всепоглащающем нечто, как муха в паутине. И выхода не видишь... Его нет. Для тебя точно нет. *** Денис не спал уже четвертые сутки подряд. Он вливал в себя кофе и энергетики в таких количествах, что друзья всерьез забеспокоились о его здоровье. Паша и Рома, успевшие поработать в отделе всего ничего, искренне переживали за нового друга и пытались его чем-то развлечь. Безрезультатно! Антошин отмахивался от них, как мог, ссылаясь на отчеты, и деликатно посылал на три исконно русские буквы. Новый начальник СКП, которого Зиминой всё-таки пришлось принять на работу, быстро понял, что связываться с Денисом не стоит. Несколько раз этот слащавый метросексуал с претензией пересекался взглядами со своим подчиненным. И захлёбывался, словно падая в полынью, наполненную ледяной водой. За те два месяца, которые прошли со дня смерти Стаса, Антошин не просто постарел и заматерел. Он окаменел. Любые косые взгляды, слова и действия от него теперь отскакивали, словно от скалы. Лишь один взгляд, казалось, проникал в самое сердце Дениса, заставляя его обливаться мучительным жаром. Каждый раз, когда он выходил в коридор родного отдела, на глаза попадалась фотография Стаса с траурной лентой. Глаза подполковника, а ныне уже полковника с присвоенным посмертно званием, словно смотрели на Антошина в упор. Ах, этот взгляд! Не тот бетонно-тяжелый и опасный, словно дуло пистолета, направленное в упор. Не тот взгляд исподлобья, который приковывал к месту и выхолаживал изнутри даже самых матерых уголовников и бандитов. Фотограф, который делал снимок Карпова, поймал то выражение лица, которое могли видеть лишь единицы его близких людей. На фото был заснят настоящий Стас: насмешливый, ироничный, умный, тонкий, мудрый, глубокий... Таким его, пожалуй, знал и видел только Денис. И ещё он знал тайну этого фото. Последнюю тайну, которую с ним разделил его любимый человек. В тот день, когда Карпова снимали в новой форме для удостоверения, Антошин крутился вокруг него. Они вместе съездили пообедать, а потом Денис долго изводил своего начальника едкими остротами по поводу новой формы. Будь на его месте любой другой человек, то за малейшую колкость получил бы от подпола фирменный удар в челюсть. Вероятнее всего... А вот Дэну всё сходило с рук! Ну, почти всё. И почти всегда... Когда подполковник предстал перед фотографом, Денис от него не отстал. Парень маячил за спиной специалиста, когда тот делал снимки, и с улыбкой поглядывал на своего начальника. Возможно, у него плохо получалось скрывать чувства. Возможно, у него даже всё было написано на лице. Так или иначе, взгляд Карпова, направленный на Дениса, оказался именно таким, каким его запечатлели: полным чувств и эмоций, а не холодным и колючим. Этот взгляд и эти чувства... Они навсегда остались их тайной. Одной на двоих. Денису было непонятно, почему Зимина всё еще оставляет траурный стенд в коридоре отдела. Она была вторым человеком, который очень тяжело переживал смерть Стаса, и лишние напоминания о нём ёй были не нужнее, чем Антошину. Что двигало Ирой? Приступ мазохизма? Или просто нежелание забывать? Ира неделю назад едва смогла выкарабкаться из затяжного запоя после смерти бывшего начальника СКП. И тут же настрого приказала не снимать стенд. Чтобы помнили, знали и уважали Стаса все те, кто его знал лично. И равнялись на него те, кто его не знал. А Дэн и она сама... Карпов навечно останется в их сердцах, словно заноза, напоминающая о себе тянущей болью. И это вовсе не причуды памяти. Это любовь...