Свернув в западную часть города, они вышли в район особняков.
За коваными завитками — кто бы мог подумать, изображающими морскую живность — изящных ворот виднелись идеальные газоны с аккуратно подстриженными кустами и деревьями.
На светлых фасадах кое-где красовались сдержанная лепнина, утопающая в зелени вьющихся садов. Вытянутые шпили венчали фантастические фигуры и флаги, судя по геральдике, фамильные.
Васко остановился у ничем не примечательных ворот и что-то нажал.
Створки беззвучно распахнулись и открыли путь к двухэтажному особняку через поросший тёмно-зелёной травой и кустарниками двор с небольшим искусственным водоемом посередине.
В небрежно обложенном кусками крупных камней прудике плавали разноцветные рыбки, а статуя по его центру, отливающая жёлтым металлом, напоминала невиданное механическое животное.
Окна особняка, с которых кое-где свисали цветущие вьющиеся глицинии, были невероятно огромными даже по меркам престижных районов Серены. Некоторые рамы высились от первого этажа до второго и демонстировали атриумы внутренних помещений.
Мелодичный перезвон завершился строгим дамским лицом в проёме приоткрытой двери.
Гостей смерили цепким взглядом, и…
— Капитан Васко! Дорогой вы наш! Я уже и не чаяла! — что-то щёлкнуло, и двери медленно поползли настежь. — Кто это прелестное создание? А где Флавия? Какая худенькая! Капитан, девочкам нужно хорошо кушать! Он всё время забывает о еде! Поди весь экипаж — кожа да кости! Жак с Жаном вот только отбыли, ах, какие пирожки с огурцами делает их маменька!
— Сел… Дора, знакомься, Адель, моя экономка.
Семеня следом, Адель сделала самый неуклюжий книксен из возможных, и продолжала ворковать, едва поспевая за молодыми людьми.
— Я вам сейчас супу согрею. Вы надолго? С каперсами, как вы любите. И пирожки остались, отменные пирожки, вы нигде больше таких не откушаете!
— Не надо каперсов. Как твоя рука? Привёз тебе мазь, принесут к вечеру. Не ожидал оказаться здесь в этот приезд.
— Вот же негодник, — сражаясь с одышкой, умилялась экономка. — Поди совсем забегался! Навещал этот твой, который жуткий, принёс уже!..
— Маркиз, — подсказала развеселившаяся Селин.
Определённо, капитан нравился её всё сильнее. Они преодолели лестницу на второй этаж. Жилище, и особенно — внутренние покои, — характеризовало человека куда больше любых слов.
— Да-да, он самый! Кошмарный тип! Вы им пиратов пугаете?
— Естественно. Как завидят его, тотчас же вывешивают белый флаг и сдаются, — пробормотал Васко, сбрасывая на ходу треуголку и бушлат.
Экономка вдруг деловито выхватила конверт у де Сарде и пробежалась по письму.
— Что же я болтаю! — Всплеснула руками она. — Десять минут, и идёмте кушать!
— Да-да. Не спеши.
Не прошло и четверти часа, как они расположились в столовой.
— Вам определённо следует как следует покушать! — уютная суета Адель очень располагала к себе. — А то видите, они как станут своими этими протокольными болтологиями увлекать, так и посадить желудок недолго. — Вы кушайте, кушайте!
Селин улыбнулась в тарелку с супом. Уж как следует питаться перед балами, она знала как никто.
— Благодарю вас, сударыня.
— Какая воспитанная девочка, капитан! Право, на бал с такой будет точно не стыдно показаться!
— Я в этом абсолютно уверен.
Адель вдруг с сомнением посмотрела на Селин:
— Да она вилкой владеет лучше вашего… — пробормотала экономка и испуганно посмотрела на Васко.
Той пришлось сейчас же зачавкать, уронить каперс и ответить с набитым ртом:
— Капитан Луиза, ласковой глубины ей, натаскала. Велела выучить манеры, а то чё я буду как эта на мероприятиях, если позовут. Вот, позвали…
На всякий случай она широко улыбнулась и захлопала глазами.
Рот Адель не закрывался.
Селин наблюдала совсем другого капитана.
Чуть расслабившись за обедом, он стал совсем домашним. Васко смеялся, хлопал в ладоши, хмурился, утешал. И почти ничего не ел. В то же время он будто оставался прежним капитаном. Их с экономкой взаимоотношения больше всего напоминали связь молодого аристократа и его доброй кормилицы. Уважительное, простое отношение, не подчеркивающее сословные различия, как это принято у внезапно титулованных торгашей, но возвышающее окружение до собственного уровня.
Закончив обед, они поднялись наверх.
Де Сарде так и замерла, прикрыв рот.
В полумраке просторные покои напоминали музей диковин.
Элегантно обойдя конструкцию, отдалённо напоминающую усложнённую астролябию, Васко раздёрнул шторы и открыл высокое окно. Спёртый запах помещения, в котором давно не бывали, мгновенно наполнился ароматом сирени и прибоя. Солнце заиграло глянцем на поверхностях обстановки.
Стены, обитые тканью с малахитовым рисунком, были увешаны картами морских путей неизвестных акваторий, перемежающихся альбомными листами, тонко расчерченными схемами неведомых механизмов из шестерней и трубок.
Анатомические штудии человеческих конечностей висели рядом со штудиями странных костных систем. Здесь же находились десятки чертежей корабельных корпусов, оснащенные вёслами. Кое-где их бумагу прорывали написанные с нажимом восклицательные знаки. Селин сделала вид, что не заметила пару слов «дебил!!!» и даже кое-какие похлеще. Пёстрые чучела неизвестных полуживотных-полуптиц были частично разобраны и демонстрировали архитектуру сочленений крыла. По углам, — только видимых она насчитала около шести, — стояли статуи, в одной из которых померещилась рука известного мастера.
— Это Бернини? — тихо спросила Селин, глядя, как на солнце мрамор становится полупрозрачным, и кажется, будто накрытая каменной вуалью головка бюста вот-вот вздохнёт.
— Мнэээ… скажем, его ученик, и эм… точная копия. Я не готов тратиться на подлинники мастеров подобного класса.
Голос капитана раздавался совсем рядом, но самого его не было видно.
Захваченная чудесами, Селин брела вдоль стены, что всё никак не кончалась, и рассматривала рисунки. Особенно увлекла обнаруженная закономерность: рядом с проработкой конечностей животных обязательно находился чертёж подобной же конструкции с шестернями, пружинами и коленными валами.
Поворота в соседнее помещение она не заметила.
— Выйдите, пожалуйста.
Она вздрогнула.
Капитан с обнажённым торсом стоял в одних штанах.
На его локтях повисла недоснятая нижняя рубашка из тонкой белёной саржи. По бронзовеющей шее бежали изящные изгибы татуировок, распадающиеся на извилистые линии, что уходили за сильные плечи и разбегались по гладкой рельефной груди. Бледные полосы редких шрамов, рассекающие орнаменты на груди и плечах, были отреставрированы с тем, чтобы рисунок татуировки ни за что не прерывался. На груди капитана что-то блеснуло. Вглядевшись, Селин увидела аккуратные украшения, продетые в его соски. Левый бок розовел пятном выстрела, оставшимся после абордажа.
Де Сарде вспыхнула и с трудом отвела взгляд:
— Я… Конечно, разумеется!..
Выбежав к астролябии и унимая дыхание, Селин чувствовала, какие горячие у неё щёки и уши, благо их чуть прикрывала тугая косынка.
От избытка впечатлений бедная её голова шла кругом.
Выброшенной на сушу рыбёшкой она выглянула в окно.
Чтобы взять себя в руки, пришлось начать повторять склонения в прошедшем времени на ненавистном хикметском.
***
Спустя несколько минут — и два из трёх прошедших времён хикметского — Васко вышел.
На нём был белоснежный военный мундир с широкой полосой, шитой золотом, пересекающей чёрный погон, уходящий в эполет с золотыми кистями. Стоячий ворот и обшлаги украшали вышитые тонкой канителью морские змеи, сплетённые с волнами меандра.
Стыдливо прикрытый золотым же аксельбантом левый лацкан искрился разноцветными наградами, решительно не гармонировавшими друг с другом ни цветом, ни манерой исполнения, и блистал при малейшем движении.
Начищенные парадные ножны, из которых торчал изысканный эфес, отливали белым золотом. Под мышкой Васко держал белую треуголку с лебяжьим пухом.
Перед Селин стоял капитан первого ранга.
И досадливо глядел себе под ноги.
От неожиданности Де Сарде широко распахнула глаза и поспешно прикрыла рот ладонями. Не в силах сдерживать восхищение, она засмеялась.
— Нет слов! Капитан, я потрясена! Как вам хорошо в мундире! Почему же вы скрывали свой чин?!
— Расскажу позже. Теперь идемте подберем и вам подобающее платье. Здесь недалеко.
***
Расцеловав в обе щеки молодых людей на прощание, Адель тихонько наложила охранные знаки на обоих.
Когда они отошли достаточно далеко, де Сарде оглянулась на особняк с садами:
— Капитан. С вашими регалиями вы можете позволить себе не работать. Или допустим хорошо. Плавать на других кораблях, побольше… Решать другие задачи… министерские к примеру…
— Зачем?
— Ну как…
— Я люблю море. Мне достаточно той деятельности и тех возможностей, что имею. Хотя адмирал Кабрал была бы с вами сейчас солидарна. По мне уж лучше море, чем душный кабинет с золотым креслом…
Селин с трудом отвела от него взгляд. Глаза её были подчинены первоклассным знакам отличия, в то время как сердце видело всё того же нелюбезного капитана торгового судна, озабоченного служебными делами, в простецком бушлате.
— К тому же при параде я… ну вылитый попугай. Вы не находите? — как бы ни пытался иронизировать, Васко сконфузился.
— Вы выглядите невероятно празднично и элегантно, — заверила его де Сарде и порадовалась, что смогла облечь свой внутренний зашкаливающий восторг во что-то вразумительное.
***
Селин исподлобья смотрела на себя в зеркале за ширмой. Девица в отражении не имела никакого отношения ни к свету, ни к высшему обществу, ни к элегантности. Более того, весь вид её бы прошел на «ура» у третьего сословия.
И чем дольше смотрела, тем сильнее понимала, что в таком виде она ни за что не покажется ни лавочнице, ни тем более капитану. И разумеется не выйдет даже за порог этого странного магазина, в витринах которого манекены походили скорее на механизмы, чем на людей…
Васко маялся на диване у входа, курил трубку в приоткрытое окно и явно терял терпение.
— Еще одна примерка, и нам можно будет уже никуда не идти. Давайте же, поторопитесь! Се… Дора!
Де Сарде обречённо вздохнула.
Пышные присборенные рукава до локтя, отделанный кружевом лиф и кожаный корсет, украшенный циферблатом и шестеренками, ещё как-то уживались в представлениях Селин о нарядном платье, подходящем для леди на балу.
И с маленьким цилиндром украшенным перьями и кружевами вполне можно было смириться тоже. На светлых волосах, которые она для большей конспирации уложила в тугой пучок, головной убор смотрелся так же вполне сносно. Высокий ворот из остроконечных чёрных перьев скрадывал метку на щеке и красиво подчёркивал сдержанное декольте.
Но вот косой срез, открывающий ногу чуть выше колена — это же просто неслыханный скандал!!!
Даже её «любимица», Мари де Пессон со своим избыточным бюстом, — по мнению де Сарде, не выглядела так вульгарно, как девушка в отражении. И кружевные перчатки до запястья ситуацию так же никак не спасали.
— Это точно все платья из вашего ассортимента? — в отчаянии спросила Селин, разглядывая свои ноги, обутые в остроносые сапожки.
— Капитан, поверьте, мы предоставили самые лучшие модели, что сейчас есть. Последний писк!
Вместо того, чтобы помочь справиться с платьем, торговка полностью игнорировала Селин и говорила подчёркнуто только с Васко. При этом, конечно же, она кокетливо улыбалась, стреляла глазками и закидывала ногу на ногу, пристроившись рядом с капитаном на диване.
Глядя на это вопиющее недоразумение из-за ширмы, Де Сарде начинала закипать.
«Можно уплыть на другой край земли, но такие вот прилипалы а-ля малышка Мари будут встречаться повсеместно», — мрачно размышляла она.
— Возможно дело не в нарядах, а просто вам стоит подобрать спутницу получше? — вдруг выдала навтка за ширмой и многозначительно хихикнула.
«Пережила нападение пиратов, переживу и это», — вдруг подумалось де Сарде.
— О поверьте, выбор капитана гораздо более широк, чем то, что так беззастенчиво предлагают в вашей лавке, — проговорила Селин, и, едва не задыхаясь от негодования, нацепила предложенную ей подвязку для бедра и храбро вышла на середину магазина.
Она победила все эти застёжки, крючки, ремни и даже пару цепочек. Однако как назло, главные замки на сапожках никак не давались. Самая красивая пара обуви с витрины на её ногах выглядела нелепо и делала каждый шаг неуклюжим.
Торговка с сожалением оценила вид девушки и собиралась было разродиться очередной колкостью, но вдруг широкая рука в белой перчатке обхватила колено де Сарде, и та ойкнула от неожиданности.
Несколько щелчков, тихий свист шнуровки и — сапожки сели как влитые.
— Благодарю, — прошептала Селин и смутилась.
Обнаружив свою ладонь на лодыжке леди эмиссара, Васко вдруг отдернул руку, выпрямился и начал стряхивать невидимые пылинки со своего предплечья, глядя куда-то сторону. И только щёки его густо покраснели.
— Капитан, — тихонько заговорила Селин, пользуясь, что он оказался так близко, — тут что леди, что девицы легкого поведения — все одеваются одинаково! В чём же тогда ценность костюма?
— Здешнее платье никоим образом не раскрывает моральный облик его обладательниц. Выглядите вы вполне достойно, — сказал он, быстро оглянулся и прошептал почти в самое ухо. — Но если разрез платья — это вызов, который вы не готовы принять, я прямо сейчас могу вас сопроводить в зону карантина.
Лавочница, всё так же призывно сидящая на диване, тем временем активно прихорашивалась, глядя в красивую бронзовую пудреницу.
Как бы спокойно ни звучала угроза в деликатном шёпоте Васко, ей внезапно стало жарко, и по коже де Сарде пробежал шальной холодок. Вдруг ужасно захотелось сказать ему гадость, только ради того, чтобы он снова приблизился и прошептал ей очередное увещевание…
Но становиться покрытой мурашками предательницей данного самой же слова она ни за что не была готова.
Что же. Раз лицо себе выкрасить она позволила, стало быть, следует идти до конца.
Как бы ни ужасалась собственному нелепому виду, Селин подняла подбородок, улыбнулась и взяла капитана под руку.
— Идемте, капитан. Торжество вот-вот начнется.
Лавочница досадливо грохнула коробками о прилавок и горько вздохнула им вслед.
