***
Ад встречает молодых царя и царицу своим недовольным возгласом. — Немыслимо! — кричит повелитель мух, вскакивая со своего места — Недопустимо! — вторят ему Асмодей и Бельфегор. — Чтобы молодая царица якшалась со смертными и обучалась в их школе… Князи Ада шипят, словно ядовитые змеи, желая укусить по-больнее, но Сабрина лишь смотрит на их истеричные припадки. — И правда, дочь моя, не объяснишь ли своё отсутствие… Сидевший до этого в тиши, Люцифер, Денница Ада, встал с золотого трона, вальяжно спускаясь к ней. Он выглядел довольным и, улыбаясь ей, по мере своего приближения всё больше щурил глаза. — Неужели ты не рада моему возвращению, доченька?! — с насмешкой в голосе спрашивает бывший ангел. Он стоит с распростёртыми объятьями, смотря лишь на неё. — Но, довольно жалких прелюдий. Вон, все вон! — приказывает Тёмный Владыка. — Цари не чествуют падшего, — шипят князья. — Цари не чествуют его полукровное отродье! — Но они чествуют род Светоносных, — зло выкрикивает Люцифер. Его глаза горят алым, кровавым цветом. Цветом гнева и боли, что преисполнены в Огненной Геене. Он смотрит так, что стой перед ним смертные, тут же бы наглецы обратились в горстку пепла, но перед ним высшие демоны. И пусть князья и чествовали Сабрину Утреннюю Звезду, присягнув ей на верность, как до этого присягали и славили её отца, самого Люцифера, всё равно все они страшились своего повелителя. И, дрожа, как жертвенный агнец на заклание, пали ниц, удаляясь вон. — Как же так вышло, дочь моя, — подходя к ней шаг за шагом, тянул падший ангел, — что наследница моего имени и крови стала царицей, связав себя узами с глиняным мальчиком? — его тон пренебрежителен и ядовит, отчего Сабрине впервые за долгое время хочется звонко рассмеяться. — Этот союз,отец, — смотря ему прямо в глаза, гордо изрекает ведьма, — не только политический, но и династический, благодаря чему я и удержала трон, пока ты был в бегах. Тёмный повелитель смеётся в ответ на её дерзость и, отрывая заинтересованный взгляд от дочери, наконец взирает на своего зятя. — Калибан… — щурясь, повторяет имя демона Люцифер. — Что ж, дети мои, несмотря на своё долгое отсутствие я вновь дома, — усаживаясь на стул, говорит он, рассматривая парочку, — и счастлив видеть тебя, Сабрина, наследницей моего дела и достойной королевой Ада, даже не взирая на глиняное дополнение подле тебя… Ну, что ж, дела не ждут! Я надеюсь, что царственная чета уже побывала в своём туре по девяти кругам. — Что?! — возмущается Сабрина, переводя взгляд с отца на мужа. — Какой ещё тур? — О-о, дочь моя, — любовно тянет Сатана, — тогда тебя ожидает поистине адски увлекательное путешествие…***
Сабрина потеряла счёт времени после четвёртого круга, круга жадности и расточительства. Голова шла кругом от этого круговорота грешников, их преступлений и надзирателей, а от запаха гари и гниющих, разлагающихся трупов уже изрядно тошнило. Всё увиденное имело огромное влияние на юную царицу, окончательно убедившуюся в том. что Аду необходима реформация. Он медленно сгнивал изнутри, как души, томящиеся в нём, грозясь вот-вот пасть. — Город Дит, Ваше Великолепие, — провозгласил миньон, низко склонив голову. Снаружи город походил на древней Иерусалим, за исключением лишь его божественной сути. Дит представлял из себя седьмой круг Ада. Круг, где томились совершившие насилие грешники, вроде убийц и самоубийц, что томились в яме раскалённой крови. Вокруг города была нескончаемая пустыня с редкими деревьями, над которыми вились громадные птицы, камнем пикируя вниз и пронзительно крича. Присмотревшись, Сабрина увидела, что то были не птицы, а самые настоящие гарпии, служившие вечными надзирателями для заключенных в деревья грешников. Издали, на город шла огромная бронзовая туча, что раздуваясь, становилась столь больших размеров, что казалось, будто тот час алое небо рухнет под её тяжестью, обрушившись на Дит. Она не несла с собой приятную прохладу и запах дождя, она смердила смертью и, по мере своего приближения, всё большую часть пустыни орошала огненным дождём своим, проливая грешную кровь на раскалённые зыбучие пески. — Помогите! — выкрикнул один из пленных, пытаясь вылезти на песчаный берег, но получил стрелу, выпущенную из арбалета одного из стражей-минотавров. Кровавая река представляла собой глубокий ров, что опоясывал град, казавшийся медным в алом зареве. Стоя на костяном помосте, увенчанным позолоченными черепами, ведьма закрыла глаза. Она слышала вопли мучеников и содрогалась от их стонов и молитв, ощущая медный запах крови, что бил в нос. — Моя госпожа, — от грубого низкого голоса Сабрина невольно поёжилась, распахивая глаза. Перед ней стоял минотавр, гораздо превосходивший её по росту, — Дит рад приветствовать своих Царей, — существо из древних легенд, выдыхая белёсый дым из огромных ноздрей, склонило перед ней свою рогатую голову и преклонило колено. — Я — Тайвел, страж и хранитель седьмого круга и ваш покорный слуга. — Спасибо… Тайвел, — неуверенно проговорила Сабрина, смотря как все минотавры и кентавры преклонили перед ней колени вслед на стражем. — Наше путешествие было долгим и… — Царица изволит отдыхать! — громко выкрикнул миньон своим противным голосом. — Паланкин уже прибыл, госпожа, — с покорностью проговорил страж- минотавр, не поднимая своих чёрных глаз на ведьму. — Благодарю, — улыбнулась Спеллман, как вдруг почувствовала довольно-таки прохладную руку на своём плече. Калибан уверенным шагом вел её к стоящему неподалёку роскошному паланкину, на крыше которого виднелась корона царей, и придерживая подол своего длинного одеяния, Сабрина едва поспевала за быстрыми шагами мужа. Из-за длинной полупрозрачной вуали, частично скрывающей девичье лицо и не позволяющей свободно вертеть головой короны, Спеллман ощущала себя неуклюжей куклой в руках опытного кукловода, что направлял её. — А ты понравилась Тайвелу, — хмыкнув, бросил Калибан, стоило шестистам шестидесяти шести грешникам поднять царский паланкин, — обычно ему мало кто приходится по нраву — Например, самовлюблённые нарциссы вроде тебя?! — приподняв одну бровь, хмыкнула Брина, смотря в окно. Первое впечатление о Дите было правдивым, город действительно походил на древний Иерусалим, особенно изнутри. Небольшие преимущественно одноэтажные домики, выкрашенные в серый, реже белые цвета, узкие извилистые улочки и покосившиеся лавчонки, где висели человеческие органы на витринах. — Обитель низших демонов, — изрёк её муженёк, проследив за девичьим взглядом. — Здесь моя царица не увидит ничего интересного. Столпившиеся вдоль дороги демоны радостными возгласами приветствовали её, издавая радостное визжание и нечто, больше напоминающее Сабрине поросячье хрюканье. Они кидали вперед паланкина свои дары, шествуя позади своих царей. Народ любил свою царицу, выкрикивая её имя так, громко, что, вероятно сам Люцифер слышал этот невероятный гам, скандирующий её имя и имя её царственного супруга. По мере своего приближения к центру Дита, лица демонов, восславляющих Сабрину Утреннюю Звезду, становились всё отвратительнее, а их тела всё громаднее и толще. Их возгласы становились всё громче, отчего голова ведьмы начала болеть, грозясь расколоться на части от криков. Некогда сверкающий в алом зареве паланкин сейчас напоминал Спеллман алую парчу, расшитую золотом. — Не тревожься, Сабрина Светоносная, это всего лишь кровавые подношения твоего народа, — Калибан широко улыбнулся и, рассматривая бледное лицо своей жены, поспешил задёрнуть окна, отчего звук стал менее резким и противным. — Спасибо, — благодарно улыбнулась демону ведьма. Всё оставшееся время они ехали в молчании, пока, наконец, паланкин не остановился, оповещая царей о прибытии. Брина не знала, чего ей стоит ожидать и, пропустив вперёд Калибана, неспешно проследовала следом, чувствуя как растягиваются её отёкшие мышцы. — Моя царица, — лишь вымолвил глиняный демон, подавая ведьме руку, которую она с благодарностью приняла, выходя наружу. Но ноги царицы Ада так и не коснулись земли. Подхваченная Калибаном, царица Ада болтая ногами и ударяя мужа кулаками по груди, была внесена в просторный дворец с мраморными колонными и античными статуями. — Немедленно отпусти меня! — кричала девушка, но крики её были проигнорированы. — Поставь меня на землю, Калибан. Но демон нёс её через пышные залы и винтовые лестницы, пока, наконец-то, не войдя в спальню, отпустил её. — Ваши превосходительства! — заохали слуги, опустившись в реверансе. — Вон, — скомандовал Калибан, подойдя к небольшому столику, стоящему у одного из пролётов меж колон, пока его жена рассматривала вычурную комнату. Она чем-то напоминала ей их покои, но в отличии от той спальни это была донельзя помпезна. Золотое обрамление, лепнина и колонны… Всё было шикарно, но тем не менее наляписто. — Чего же изволит моя царица? — тихо спросил демон, подкравшись сзади. Он нежно целовал тонкую шею, медленно спускаясь всё ниже и ниже. — Царица устала и хочет отдохнуть с дороги! — отскакивая, как ошпаренная, выдаёт Сабрина, ощущая предательский трепет от действий собственного мужа. — Я хочу принять ванну… — Твоё слово закон, — шепчет Калибан, широко улыбаясь своим мыслям, а Брина чувствует необходимость скорее бежать, ретироваться, как можно скорее, чтобы не быть пойманной в эти сети.***
Обжигающая ванна крови и молока приятно расслабляла, но, говоря о желании искупаться после длительного путешествия, Сабрина Спеллман подразумевала привычную воду, но выбирать не приходилось. От низкой катки, клубясь исходил белёсый пар, и, смывая с себя зловоние семи кругов, Сабрина подплыла к самому бортику, закинув на холодный выступ свои руки. По сравнению с остальным дворцом, купальня была скромна, но тем не менее её внутреннее убранство завораживало. Все стены, включая потолок и пол были расписаны рукой неизвестного художника. Здесь была изображены вся история подземного мира от самого его начала, падения Люцифера и его изгнания из Рая, до коронации самой Сабрины Утренней Звезды. — Впечатляет, неправда ли? — низкий голос, раздавшийся позади испугал и, погрузившись в кровавую купальню по самый подбородок, ведьма обернулась на наглеца, что рискнул потревожить её. Высокие сапоги, кожаные штаны и шелковая рубашка чёрного цвета, которая, как в прочем и всегда, была полностью расстёгнута подчеркивали демоническую красоту своего хозяина, что медленно шёл к бортику купели. Его вид стал по какой-то непонятной причине таким привычным, что невольно Сабрина замотала головой, чем вызвала смешок Калибана. — Вся история сотворения Ада изображена на этих стенах, даже наш брак, моя царица, — кивнул он на дальнюю стену, с которой на Спеллман смотрела она сама, сидящая подле супруга. — Кто знает, что ещё войдёт в историю?! — его хитрая улыбка вызывала какое-то странное тепло, разливающееся по телу вместе с кровью. — Убирайся, Калибан, — негромко приказала девушка, отворачиваясь обратно, — ты мешаешь мне… — Я или мысли обо мне, моя царица?! — его нахальный тон изрядно раздражал, и хмыкнув Сабрина уже хотела было ответить с такой же дерзостью, но неожиданная рябь воды сбила царицу с толку. Повернувшись, она обнаружила красивого юношу, что медленно подплывал к ней, будто играя. Мгновенное осознание наготы обоих заставило девичье сердце забиться быстрее, а щёки предательски запылать. — Неужели всех слов этого мира моей царице не хватит, чтобы ответить мне? Их разделяло расстояние гораздо меньше метра, что казалось Брине через чур непозволительным и, осознавая всю неправильность этого положения своим мозгов, Сабрина невольно сократило это расстояние, отделяющее их друг от друга. Её по какой-то непонятной причине так и тянуло к демону, что ехидно улыбался, довольно сощуриваясь в предвкушении желанной ведьмы. — Ангел тебя подери, — бросила Спеллман, впиваясь в мягкие юношеские губы жадным поцелуем. Казалось весь воздух выбили из лёгких, а разум помутнился в одночасье, но Дьявол её побери, если Сабрина скажет, что это было ошибкой, что это было отвратительно. Ведьма чувствует предательскую дрожь, расходящуюся многочисленными волнами по её телу, когда Калибан становится ещё ближе, обвивая её талию своими широкими ладонями, сжимая юное тело сильными пальцами. Всё это кажется Сабрине Спеллман ангельски правильным, таким, каим это и должно быть и лишь боль в лёгких заставляет отступить назад. Она жадно вбирает воздух ртом, когда вдруг ощущает нежное прикосновение его пальцев к своей щеке. Калибан аккуратно проводит по тонкой алебастровой коже большим пальцем, соединяя их лбы. Он что-то шепчет, но Брина не может расслышать, кровь так сильно бьёт, что заглушает любой посторонний звук, который может нарушить идиллию. — Моя царица… — шепчет демон, накрывая её губы своими. Их поцелуй похож на борьбу, такой же ожесточённый и разрушительный. Никто не желал проигрывать, но Брина предпочла отступить, почувствовав на языке солёный привкус крови. Неужели в порыве страсти она прокусила ему губу? Она проводит тыльной стороной ладони по мокрым губам и видит кровь живую, человеческую. Она и забыла, что у глиняного принца нет крови, но есть сердце. — Плевать, — хмыкает ведьма, оплетая мужскую шею своими тонкими руками. Где-то там, вне пределах их занятости друг другом, слышится препротивный голос миньона, восхваляющий их, но этот момент слишком дорог боим, чтобы вот так отрываться друг от друга, и огненный вихрь уносит из купальни прочь от надоедливого мира. — Хочу, чтобы сегодня ты была не моей царицей, а моей супругой, — с придыханием, шептал демон, подхватывая податливое тело на руки, в ответ получив лишь озорную ведьмину улыбку. — Ваши Великолепия?! — не застав никого, недоумевая произносит слуга.***
Спеллман чувствует как атласные простыни насквозь промокли и липнут к спине, но ей не до этого. Её муж, демон преисподней, был куда важнее в этот миг, чем какая-то постель. Ночь в городе Дит была сухой и жаркой, но его поцелуи были куда горячей. Калибан целовал её неистово сладко, прикусывая нежную кожу и зацеловывая её вновь. Он мягко придерживал свою извивающуюся царицу, продолжая ласкать её так страстно и самозабвенно, что, казалось, ещё миг и он сам потеряет голову. Они чувствовали приятную негу, что разливалась по их телам, накрывая обоих приятной слабостью и, скрепив, губы поцелуем, демон, вылепленный из глины, нехотя отстранился от своей царицы, ложась рядом, чтобы перевести дух. Он внимательно смотрел на Сабрину, что тяжело дышала и жадно рассматривал её, цепляясь взглядом за каждую деталь. Она была прекрасна. Покрытая лёгкой испариной от усталости, она казалась самой прекрасной женщиной во всех мирах. Самой прекрасной и только его. Калибан аккуратно взял девичью руку в свою и, переплетая их пальцы, поднёс её к губам, нежно целуя. Взглядом демон жадно осматривал свою царицу от самых кончиков серебристых волос до пальчиков девичьих ног, желая запомнить каждый изгиб, каждую родинку в своей памяти. Лишь только кровавый развод, расползающийся на покрывале и стройных бёдрах вызывал какое-то странное чувство внутри. Беспокойство с животным собственническим инстинктом, пока в голове билось лишь одно: «Моя. Только моя». Проживя тысячи лет Калибан следил за людьми и ведьмами, что любили и были любимы. Он никогда не понимал эту человеческую любовь и желание быть лишь с одним человеком всю свою жизнь. Но сейчас… Сейчас он не желал, чтобы эта ночь кончалась. И, укрывая свою царицу, он думал лишь о том, что она для него значит. Его увлечённость ею была больше похожа на манию, ужасную болезнь, что переворачивала и путала мысли. Это было странно и так необычно… Редкий демон удосуживался связывать свою жизнь с кем-то ещё, даже сам Люцифер презирал подобную мысль. Связать себя навечно нерушимыми узами и быть только с одним человеком, лишая себя удовольствия раз и навсегда? Калибан никогда не понимал смертных, до встречи со Светоносной.***
Минуя седьмой круг, Сабрина задержала печальный взгляд на Адских садах, где одиноко стояли пленники, заключённые на вечное обитание в стволах деревьев, что будут истязаться крылатыми полуптицами. В Дите было ужасно душно и, приподнимая надоедливую и мешающую вуаль, Брина хотела вдохнуть свежего воздуха, но стало лишь хуже. — Всё готово к отправлению, Ваше царственное сиятельство, — встав позади неё, склонился миньон. Пора было отправляться в путь. Кивнув напоследок хранителю седьмого круга, Сабрина при помощи мужа залезла в адскую колесницу, отбрасывая надоедливые атрибуты в сторону. Они ехали, беседуя о чём-то непринуждённом, всё время держась за руки. Так минул восьмой круг с его острыми скалами и глубокими ущельями, а за ним и девятый с ледяным озером Коцит. — Ты спрашивала как помочь твоему ковену, потому что всё равно не отступишь, верно? — смотря ей прямо в глаза, спрашивает Калибан, придерживая ведьму за руку. — Ты должна собрать все три нечестивые регалии воедино, проведя ритуал над кровью своего врага, но это опасно. Ты можешь погибнуть… Но Брина не верит в услышанное и, прибавляя шаг, воодушевлённо летит по длинным коридорам замка, торопясь в тронную залу. — А, дочь моя! — восклицает Люцифер, держа в руках корону Ирода. — Я рад, что ты вернулась так скоро, — улыбается Сатана, — и тебя рад видеть, Калибан, в своих чертогах. — Не в своих, — шипит ведьма, призывая венец царя Ирода, — эти чертоги мои, как и весь Ад! — она складывает тридцать серебренников, венец и чашу вместе, уже готовая переместиться обратно на Землю, но пронзительный возглас у неё в голове заставляет всё тело содрогнуться, пав на землю. Люцифер смотрит за дочерью и, останавливая её супруга, наблюдает за Бриной, приближаясь всё ближе. Вмиг, и голос в её голове становится не один. Их несколько, и все они похожи на голоса Эмброза, её тёть и друзей. — Твоё милосердие и добродушие никогда не красили тебя, Сабрина, — присаживаясь возле обездвиженной ведьмы, заявляет Тёмный Владыка. — Все эти ведьмы предали нас. Отошли от истины, поклоняясь Гекаде… И ты готова побежать к ним, чтобы спасти — Они моя семья, — тяжело вдыхает Спеллман, сдерживая слёзы. Она слышит вопли и стоны боли дорогих ей людей. Она слышит страдания всего Гриндейла. — Орды Ада уже готовы изгнать язычников с этой земли, — шепчет Люцифер, стирая с девичьей щеки горячую слезу, — и, когда я закончу с ними, я обязательно навещу шабаш. — Нет! — ведьма вцепляется в руку Сатаны, но тот плавно отстраняется, заправив белокурый локон за ухо напоследок. Она лежит не в силах пошевелиться от парализующего её ужаса. Она лишь сейчас поняла, почему Калибан расспрашивал её, почему облачился в свой доспех после их прибывания в девятом кругу. Она смотрит на него помутнёнными глазами, сильнее сжимая кулаки. — Так будет лучше, — говорит он. — Так ты будешь в безопасности. Она лежит на полу неизвестно сколько, проклиная всех и вся за свою беспомощность. Крики в её голове не утихают, нарастая, превращаются в единый гул, что с лёгкостью способен разорвать голову на части. Брина с трудом разжимает бледные губы и шепчет заклинание, которое бы позволило ей прийти в себя, но четно. Её магия не так сильна. Но безумная идея, закравшаяся под корку мозга, не даёт спокойно выдохнусь. Ведьма хватает все нечестивые регалии и, собираясь с мыслями и силами, трансгрессирует в Гриндейл. Она с трудом узнаёт поляну неподалёку от своего дома. Горы трупов и людей, что вели ожесточённый бой, но то были не люди, а демоны и древние боги, что сошлись в бою здесь. — Сабрина! — кричит Эмброз, широко раскрыв глаза от удивления. — Сабрина мы потеряли тебя, когда ты так и не вернулась… — У нас нет на это времени, — хмыкает девушка, впихивая в руки кузена регалии. — Собери остальных ведьм, силы ковена должно на совершение обряда. — Хорошо, — кивает колдун, но тут же настораживается, — подожди, а ты? Ведьма улыбается, обещая, что с ней будет всё в порядке и всматривается в поле боя. Ей надо добыть кровь врага для ритуала и, кажется, она уже придумала гениальную идею, выдвинувшись из своего укрытия, когда нечто длинное, опутывая её левую ногу, с силой отбросило её в сторону. Она больно ударилась, хорошенько приложившись головой о что-то твёрдое и, фокусируя взгляд, Спеллман видит расплывчатое лицо той самой предсказательницы всё ещё в человеческом образе. Её ковен уже начал обряд и, чувствуя приток сил, Сабрине уже не кажется столь уж и бредовой её идея. — Куда-то собралась, ведьма? — шипит она, высовывая свой длинный раздвоенный язык. Она смеётся громко и противно, болтая что-то о себе, и, воспользовавшись моментом, Брина лежащим неподалёку бревном оглушает соперницу, приподнимаясь на ноги. В голове шум, похожий на помехи в радио и этот крик Розалинд: — Сабрина, помоги! — Не так быстро, — раздаётся змеиное шипение, — я ещё не наигралась с тобой, — Медуза подстрекала её, чтобы она взглянула на неё, но знающая легенду о её взгляде, Спеллман приготовилась отражать отаку Горгоны в слепую. — Сначала я разделаюсь с тобой, а затем разберусь и с твоими друзьями, — приближаясь, шипела она, — и начну с милого Харви… Ярость бурлила в Сабрине и, приготовившись атаковать, Спеллман насторожила возникшая тишина позади. — Никто не смеет угрожать и тем более тронуть мою племянницу, — выплюнула Хильда Спеллман, отсекая голову Горгоне. — Тётушка! — радостно выкрикнула девушка, широко улыбаясь. — Ты в порядке, милая? — поинтересовалась ведьма, осматривая её. — В полном… Тётя ты должна скорее отнести эту кровь для завершения ритуала, — спешно говорит Спеллман, но тётя лишь укоризненно поднимает бровь, — мне правда нужно помочь им… — с сожалением в голосе бормочет блондинка, удаляясь Сабрина бежит так быстро, как только может, проворачивая в голове лишь одну мысль:"Только бы успеть». Она боится опоздать и увидеть там мёртвых друзей. Она не может ни в коем случае потерять их. Огонь из самой ямы Ада разгорается синим пламенем всё ярче и ярче, и, читая заклинание Спеллман закрывает глаза, концентрируясь на своём гневе. Она слышит крики, но не крики своих близких, а жуткие стоны и вопли своих врагов. Она с упоением смотрит за тем как горят тела и догорает фигурка Зелёного человека, возведённая язычниками. Она смотрит на бегство одних и гибель других, когда деревянная стрела с наконечником из дамасской стали пронзает её грудь. — Сабрина! — зло воет Люцифер, разрывая одного из язычников на части. Она тяжело дышит и, опустив голову видит как расползается уродливое кровавое пятно, распускаясь алой розой на груди. Весь мир, кажется, замирает. Она камнем опускается на колени, тяжело дыша. Она ощущает ненавистный взгляд Пана, натягивающего тетиву, чтобы выпустить ещё одну стрелу, и Спеллман спокойно закрывает глаза, зная, что с её близкими всё в порядке. Но ничего не происходит. Сабрина думает, что всё уже кончено и она умерла, но, открывая глаза, она видит как возникший рядом Калибан ударом меча останавливает стрелу. Покрытый кровью и пеплом, он мчится к Пану с единственной целью — отомстить. Сабрина падает на холодную мокрую землю и, ощущая этот ужасный холод, дрожит. Она хрипит, наблюдая за серым небом и птицами, что летят небольшой стайкой. На ум ей приходит город Дит с его нескончаемыми степями и терзающими грешников гарпиями, прежде чем она закрывает глаза.