В сердце моём — не моя влюблённость, Чья-то чужая определённость. Чьи-то чужие слова, — я забуду их на рассвете!
Винтаж. Знак Водолея
Куб внезапно вспыхнул ещё ярче, как будто пытался предостеречь Ларсена от необдуманных действий. Лучи синего света переплелись с ослепительно-белым сиянием портала. Создатель, игнорируя жжение в груди, с замиранием сердца наблюдал за Валерием, который медленно поднялся из кресла и подошёл вплотную к мутно-синей воронке. Не успев подумать о том, что творит, Ларсен прокрутил одну из граней куба. Портал сердито вспыхнул белым огнём и медленно затянулся, словно рана от кинжала. В зале стало тихо. Всё вокруг заполонила чернильная темнота.***
Факелы светились всё тусклее, словно устав от давящей тишины, наполнившей коридор после того, как Моргарт рассказал Кире о свойствах Кровавого нарцисса. Пол и стены были устланы зловещим полумраком. Кира не решалась поднять голову, боясь, что Моргарт даже сквозь темноту сумеет разглядеть её слёзы. Он знал, что может погибнуть в любой момент. Что боль может помешать ему сражаться. Знал и всё равно пошёл за ними. Он опять рискует своей жизнью ради них. А Кире просто хотелось, чтобы Моргарт прожил хотя бы один день для себя. — Я тебя убью, если ты погибнешь, — улыбнулась девушка сквозь слёзы. — Поэтому, — она всё-таки не сдержалась и всхлипнула, — пожалуйста, выживи. Прошу! — Обещаю сделать всё возможное, чтобы выжить. — Моргарт тоже попытался улыбнуться, но, очевидно, у него не хватало сил даже на такое простое действие. — Тебе ещё больно? — прошептала Кира, осторожно коснувшись одной из его татуировок, похожей на торопливый набросок цветка. — Когда татуировки перестают светиться, боль уходит, — слабым голосом пробормотал пятый игрок. Боли действительно уже не было — на смену ей пришла непреодолимая сонливость и давящая тяжесть в груди… — Действительно интересный поворот! Кира вздрогнула и обернулась. В темноте, смешанной с тусклым светом догорающего пламени, она увидела силуэт Григория и даже сумела рассмотреть лёгкую полуулыбку на его губах — бледных, как бумага. — Мне жаль, но босс не любит, когда действие выходит за рамки его сценария. Придётся внести несколько исправлений в эту сцену…***
Темноту рассёк холодный луч света, бездушного, призрачного света. Тяжёлое безмолвие рассыпалось в пыль, нарушенное чьим-то едва различимым шёпотом. Ларсен медленно открыл глаза и попытался пошевелиться, но при каждом движении в кожу рук больно впивались металлические оковы. В сознании был сплошной туман. Грудь всё ещё горела огнём, как будто Валерий выжигал на сердце Ларсена невидимое клеймо в наказание за предательство. Но самое худшее: мысли, которые всё же иногда проникали сквозь туманную завесу, как будто не принадлежали ему. Ларсен поднял взгляд и слегка улыбнулся, заметив Валю среди других, безликих, фигур. Но тут на него со всей тяжестью обрушились воспоминания. С губ сорвался измученный стон. Елена (фигуры вновь обрели лица), Валя, Баквит и, насколько он помнил рыжего паренька с нагловатой ухмылкой, Илья обернулись в его сторону. — Итак, — выдохнул финальный босс, опасливо шагнув ближе, что никак не сочеталось с его цепким, пронзительным взглядом. — Не соизволишь ли объяснить, какую игру ты в очередной раз затеял в моём мире? Думаешь, мы будем вечно терпеть твои выходки? Посмотри, что происходит с Энвеллом — вокруг сплошные руины, жалкие остатки от того, что когда-то было нашим домом! — Я только пытался… — Ларсен не узнал свой надтреснутый голос. — Предостеречь вас. — Любопытно. И каким же образом? Избавить нас от страданий, перерезав всем нам глотки? Что же, это тоже вариант, — насмешливо улыбнулся Баквит, доставая из чехла, прикреплённого к поясу, пистолет для заморозки игроков. — Хотя я предпочитаю что-нибудь менее экстремальное, — его глаза воодушевлённо заблестели, — и более эффективное. Ты умрёшь медленной мучительной смертью, точно так же, как сейчас по твоей вине умирает Энвелл. На мой взгляд, вполне справедливое наказание.***
Моргарт поднял на Григория затуманенный болью взгляд. Шрамы снова начали слабо светиться, и с каждой секундой огни факелов всё сильнее походили на пятна разбавленной водой краски. Последнее, что Моргарт увидел, прежде чем провалиться в вязкую тьму, — силуэт Киры, дрожащей рукой натягивающей тетиву, и красноватые огоньки в её глазах, зловеще мерцающие в полумраке коридора.***
Место, в котором Моргарт очнулся, напоминало межпространственный коридор, ведущий в Энвелл: такая же лёгкая серебристая дымка, тот же зыбкий бледно-синий свет — ласковый и нежный, как прикосновение любимых рук. Впервые после пробуждения здесь, в мире игры, Моргарт не почувствовал привычного опустошения. На сердце в кои-то веки было тепло и спокойно. Послышались чьи-то осторожные шаги. — Вэл? — удивлённо выдохнул Моргарт, увидев лицо обеспокоенно склонившейся над ним молодой целительницы. Но тут же сам опроверг это предположение — женщина была очень похожа на принцессу Вэл, но выглядела куда взрослее. Бледное лицо осунулось от усталости. Из когда-то аккуратной косы выбивались ломкие пряди волос, какие-то — белые, как первый снег, другие — цвета потемневшего серебра, словно седые. Кожа — цвета увядшей сирени. Чуть впалые щёки. Мятое, изорванное платье. Целительница с улыбкой покачала головой. — Я — не Вэл. — Она с едва заметной опаской протянула Моргарту руку. — Вставай, Игрок. У нас мало времени. Но он замер, не в силах коснуться её руки. Этот голос. Словно голос Вэл, но в то же время совершенно другой — надломленный, тихий и бесцветный. — Королева Лия! — К ним, прихрамывая, подбежала худенькая девочка и солнечно улыбнулась. — Я знала, что он придёт! Я вам говорила! Моргарт удивлённо взглянул на неё. — Вы… вы ждали меня? Почему? Улыбка девочки мгновенно погасла. — Ты разве не поможешь нам вернуться домой? — В её взгляде загорелся робкий огонёк надежды. Моргарт ощутил на языке горький привкус вины. — Но почему вы просите об этом меня? Я — последний, кому вам следовало бы верить. — Ты же обещал… — тихо пробормотала девочка, готовая вот-вот расплакаться. Но тут королева Лия покачала головой и повернулась к ней. — Он не помнит об этом. Мне жаль, Эн. Вначале мы должны помочь ему вновь стать тем, кем он был раньше. — Она перевела взгляд на ничего не понимающего Моргарта и слегка качнула головой, тем самым приглашая его следовать за ней. — Пойдём. Уверена, у тебя много вопросов. — Я не понимаю. Где… — Моргарт с трудом подавил очередной приступ боли в грудной клетке. Только в этот раз — другой, совсем не от яда в венах. — Где мы находимся? — Там, где души целителей ждут часа своего освобождения, — слегка улыбнулась королева, а в её глазах на мгновение промелькнула тщательно скрываемая боль. — И где ты, возможно, сможешь снова обрести утраченную часть себя. — Вы знаете, как вернуть мне воспоминания? — тихо спросил Моргарт, но в груди снова что-то больно кольнуло. Потерянные воспоминания — последнее, о чём нужно было беспокоиться в данный момент. Он и без них знал, что ребятам грозит опасность, и каждое мгновение — на вес золота. — Мне очень жаль, королева Лия. Обещаю сделать всё возможное, чтобы помочь вашему народу, но сейчас очень дорогие мне люди… Если я не поспешу, они погибнут. И боюсь, за ними вскоре последует как реальный мир, так и Энвелл. Королева понимающе улыбнулась. — В недостающих воспоминаниях скрыты ответы, которые помогут тебе найти правильный путь. Смотреть вперёд — это хорошо, но не стоит недооценивать и значение того, что было. Моргарт мгновение колебался, но затем решительно кивнул. — Я ценю ваше желание помочь мне, королева Лия, — низко поклонился он в ответ. Когда целительница ласково рассмеялась и попросила его никогда больше так не делать, Моргарт почувствовал, как болезненно сдавило горло, — в ту минуту она снова напомнила ему Вэл. Какое-то время они молча шли по коридору, залитому голубым сиянием. Моргарт почувствовал лёгкий холодок, прежде чем впереди появилась дверь, из-под которой пробивались лучи белого света. Королева остановилась и одарила Моргарта ободряющим взглядом. — Она откроется, когда ты будешь готов войти. А затем медленно растворилась в голубом сиянии. Моргарт бросил взгляд на дверь и шагнул вперёд. Чем быстрее он покончит с этим, тем быстрее вернётся в реальность и найдёт ребят. Ради этого он был готов принять себя любого — неважно, какие тайны хранят его утраченные воспоминания. Белый свет стал ярче, и дверь распахнулась. Лучи потянулись к Моргарту, окутали его тело, заставив на мгновение ощутить исцеляющее тепло, и пространство вокруг поглотила ослепительно-белоснежная вспышка.***
Повсюду мелькали смазанные, выцветшие силуэты, постепенно обретая первоначальные чёткость и объём. И чем лучше Моргарт различал фигуры между собой, чем быстрее вылавливал взглядом осколок воспоминания, связанный с тем или иным силуэтом, тем быстрее мимо проносились до боли знакомые картины, сплетаясь в неразрывную цепь событий. Но у Моргарта никак не получалось почувствовать себя её частью. Он не видел в этих фрагментах себя. Знал, что именно в них были заключены его потерянные воспоминания, но при взгляде на сменяющие друг друга картины в душе ничего не откликалось. Зато теперь очень многое и вправду прояснилось. Интуитивное, безоговорочное доверие Моргарта к ребятам оказалось, пожалуй, единственной частичкой забытых мгновений, которая прочно закрепилась в его сердце и удержала светлые чувства на поверхности, когда всё вокруг утонуло во тьме. Ниточкой, которая болезненно натянулась от осознания, что его душа разбита на осколки и он не знает, как их собрать, но обязан сделать это, если хочет предотвратить гибель бесконечно дорогих ему людей. И именно эта ниточка в итоге стала недостающим звеном цепи, связав разрозненные лоскутки воедино. Моргарт потянулся к ней навстречу, вцепился в неё всем существом, позволяя направлять себя, вести сквозь накрепко запертые двери. Воспоминания потускнели, а затем и вовсе растворились в вязкой темноте. Но Моргарт знал, что они никуда не исчезли: с каждым ударом сердца он всё отчётливее мог ощущать их тепло в своей груди. Поэтому, ни на секунду не задумываясь, шагнул вперёд — туда, где мрак был особенно густым и вязким. Именно там он отыщет свою цель, шептало что-то на задворках сознания. Моргарт сделал ещё один шаг во тьму, и тело сковал пронизывающий холод. Вот он — тот барьер, который всё это время мешал ему дотянуться до воспоминаний. Когда пятый игрок (а он был им — теперь у Моргарта не осталось ни тени сомнения) окончательно осознал это, принял сердцем, темнота начала расступаться. Моргарт продолжил идти вперёд и увидел в бледной дымке, в которую превратился окружавший его мрак, едва различимую фигуру. Она робко шагнула ему навстречу, протянула руку и замерла. Моргарт понял, что это — момент, когда он должен окончательно воссоединиться со своей утраченной частичкой. Он осторожно сжал протянутую руку фигуры, сплетя свои пальцы с её; это получилось так естественно — как вдох, как тихое сердцебиение. Фигура слегка склонила голову. Моргарт догадался, нет, почувствовал, что это — признание. Его часть признала его так же, как и Моргарт только что признал её. Фигуру окутал тёплый свет, и дымка наконец-то рассеялась, позволив Моргарту разглядеть её. Сердце замерло. — Вэл… — прошептал Моргарт, нежно коснувшись её щеки свободной рукой. Её волосы были распущены и белоснежным каскадом спадали почти до талии. Пятый игрок погладил подушечками пальцев венок из нежнейших цветов лотоса. — Это действительно ты? Лучница ответила ему загадочной улыбкой. — В этом месте только твои чувства могут дать ответы на твои вопросы. Прислушайся к ним. Прислушайся к себе. Затем она протянула руку и прикоснулась ладонью к его груди. Моргарт вздрогнул. По телу разлилась боль — настолько сильная, что потемнело в глазах. Спустя несколько секунд, которые тянулись мучительно долго, зрение восстановилось, но боль стала ещё более неистовой. Моргарт поднял взгляд, пытаясь выровнять дыхание, и ошеломлённо замер — вместо Вэл перед ним стояла Елена в образе барда. На её шее покоилось ожерелье из чёрного жемчуга. Моргарт сглотнул, начиная понимать, что происходит. Пространство вокруг вновь стала обволакивать тьма, но ему показалось, что она затопила его сердце. Ненависть к себе всколыхнулась в груди с новой силой. Хотелось шагнуть в надвигающийся мрак и навсегда исчезнуть, как только он поглотит последний сантиметр его внутреннего мира. Елена мягко сжала его ладонь. Мрак уже достиг её ступней, но прежде чем раствориться в нём, она смогла привести Моргарта в чувство, прошептав: — Тебе пора возвращаться. Ты им нужен. Он почувствовал одновременно облегчение и тяжесть. Цена за возврат воспоминаний оказалась слишком высока. Но там, в реальности, его ждали. Ждали те, кого он любил больше жизни. Потому что любовь к ним и была его жизнью. Тьму разрезал луч белого света, и пятый игрок позволил ему на миг унести боль прочь.***
Моргарт медленно открыл глаза, снова очутившись в подземелье. Свет факелов больше не танцевал на стенах — казалось, он спрятался, забился в щели, словно испуганный зверёк, и оттуда наблюдал за происходящим в тесном закутке чужого дома, который заменял ему целый мир. — Вэл… — исступленно прошептал Моргарт, вглядываясь в чернильную мглу вокруг. — Елена… В углах затаилась удушающая темнота, пропитанная запахом сырости. Зато шрамы и татуировки загорелись ещё ярче, и тело снова охватила жгучая боль. Ядовито-алое сияние переплелось с темнотой между прутьями решётки. Моргарт рвано выдохнул, осознав, где находится. Значит, коридор, в который его так любезно завела Кира, был вовсе не тайным ходом, а прямым путём в подземную тюрьму. Видимо, Кирой всё это время управляли. Незаметно, оставив девушке лишь строго отмеренную дозу свободы, чтобы её поведение выглядело естественно. А она действительно считала, что помогает ему бежать.***
— Баквит, нет! — Валя решительно сделала несколько шагов в сторону главного босса. Баквит позволил себе короткую ухмылку. Ему было любопытно, что же девушка предпримет дальше, поэтому нападать он пока не спешил. — Что изменится, если ты выстрелишь? «У меня больше не будет причин беспокоиться о судьбе моего мира. Если, конечно, он устоит», — пронеслось в голове у Баквита, но он не стал произносить это вслух, только поднял на Валю холодный взгляд, в котором на миг промелькнула предательская горечь. Не дождавшись от него ответа, Валя сделала ещё один шаг вперёд — видимо, была уверена, что в неё Баквит выстрелить не решится. И, к сожалению, оказалась абсолютно права… Валя слегка подалась ему навстречу, — Баквит с завидной скоростью отслеживал все, даже самые неуловимые её движения, — затем бросилась вперёд и попыталась выхватить пистолет, но её боевой опыт, судя по всему, ограничивался стандартными онлайн-играми, так что Баквит с лёгкостью блокировал этот выпад и снова направил оружие на создателя. Валя успела встать между ними. Её глаза горели безрассудной решимостью — похоже, что при необходимости она и правда была готова броситься под выстрел, лишь бы сохранить жизнь отца… Но ей не пришлось больше ничего делать. Голубая вспышка в форме молнии рассекла тронный зал — казалось, что кто-то вспорол воздух длинным ритуальным ножом, заставив его таинственно светиться. Из сияющего портала медленно выплыл чей-то силуэт. Баквит успел заметить, как Ларсен вздрогнул, прежде чем фигура с обескураживающей скоростью подалась вперёд. Он увидел холодный металлический отблеск, и перед глазами промелькнула чья-то смутно узнаваемая тень. — Испытание на верность провалено с треском, Ларсен. Баквит удивлённо поднял взгляд и замер. Создатель стоял к нему спиной, словно защищая, и сжимал в руках серебристый меч с чёрной изогнутой рукоятью. — Если честно, я не особо расстроен по этому поводу, — сухо усмехнулся Ларсен. Баквит не видел его, но отлично слышал холодную злость, сквозившую в его голосе, и нотки тщательно скрываемого чувства вины. — К тому же вряд ли тебе действительно нужно было это испытание. Ты ведь чувствовал, что постепенно теряешь контроль. Не так ли? О чём это они?.. Не утруждая себя ответом, Валерий за несколько секунд преодолел расстояние, отделявшее его от Ларсена, и в его ладони заискрилась серебристая рукоять меча. Ларсен попытался отразить удар, но вместо этого лишь слегка изменил его траекторию и в следующее мгновение вздрогнул от резкой боли в плече. На его запястьях всё ещё были наручники, сковывая движения и не позволяя маневрировать мечом достаточно быстро для эффективной контратаки. При таком раскладе Ларсен мог продержаться не более пары минут. Настройки игры были практически неуправляемы, но кое-что Баквит сделать мог. Изловчившись, он проскользнул мимо сражающихся мужчин, стараясь держаться как можно дальше от объятого голубым пламенем портала, и победно улыбнулся, положив ладони на подлокотники трона. Из короткой вспышки холодного золотого света, объявшего трон, появился тот самый пульт управления, который Баквит когда-то использовал для перемещения между мирами. Моля всех известных и неизвестных ему богов, чтобы прибор смог передать команду Центру Мира, Баквит нажал на кнопку и произнёс: — Снять оковы.***
Ларсен вцепился в рукоять мёртвой хваткой, чтобы не выронить меч из ослабевших рук. На губах Валерия появилась холодная улыбка, которая спустя миг растворилась в серебристом отблеске его меча. Ларсен словно сквозь толщу воды услышал приглушённый звон двух скрещённых лезвий. Оружие врага отлетело в сторону и рассыпалось в золотистую пыль. Осознав, что только что произошло, Ларсен удивлённо посмотрел на свои руки, свободные от оков. — Поздравляю, — мягко произнёс Валерий, шагнув ближе и лёгким взмахом руки заставив меч Ларсена исчезнуть в голубой вспышке. Мог ли он сделать это в любой момент? — Ты переборол мой контроль над твоим сознанием. Одного не могу понять. — Он задумчиво склонил голову набок. — Как? — Значит, этот фарс был нужен, чтобы понять, как вернуть надо мной контроль? — холодно улыбнулся создатель. — Не надейся. — Боюсь, ты неверно оцениваешь ситуацию. — Валерий ответил ему той же холодной улыбкой. — В этом мире вы против меня бессильны. Я позволил тебе сражаться против меня. Я позволил Баквиту освободить тебя от оков, точно так же, как позволил ему возродиться после нашей первой битвы. — Он раскрыл ладонь, и в ней вспыхнуло белое пламя; оно двинулось вверх по его руке и принялось хищно виться вокруг неё змеиными кольцами, пока последний сантиметр его кожи не исчез в белоснежном огне. — Мир Энвелла был создан с моего позволения. Мне хотелось проверить, способен ли Центр Мира построить совершенно иную вселенную, с новыми законами и возможностью… корректировки недоработанных деталей. Но для этого нужен был кто-то, кто мог установить с ним более прочную связь, чем я. Чтобы Центр Мира делился своей энергией, а не отнимал её у человека, который им управляет. Это единственная причина, по которой ты получил в руки Центр Мира и по которой мы сегодня стоим в этом тронном зале. Энвелл исполнил своё предназначение. Ему больше незачем существовать. Но если ты добровольно исполнишь своё, то сможешь последовать за мной и увидеть рождение нового мира. Если нет, последним, что ты увидишь, станет гибель Энвелла. Выбирай. — Я исполню твою просьбу, — покорно склонил голову Ларсен. Но в следующий миг в его руке снова заискрилась рукоять меча; создатель в несколько шагов оказался за спиной Валерия и приставил к его горлу холодную сталь. — Впрочем, у меня только что появилась альтернатива получше. Он взмахнул мечом, но лезвие рассекло лишь пустоту. Ларсен замер на мгновение, вслушиваясь в звенящую тишину, окутавшую зал. Спустя несколько секунд, растянувшихся в вечность, он услышал голос своего противника, — звук его голоса оплетал сознание, словно тягучая паутина, — прежде чем поймать изучающий взгляд его льдисто-голубых глаз: — Ты уже ничего не изменишь, Ларсен. Ты создал этот мир, чтобы он погиб. Сердце охватило тошнотворное чувство вины. Ларсен крепче сжал рукоять меча, игнорируя ноющую боль в мышцах, и, когда Валерий оказался достаточно близко, ударил его своим оружием в грудь. На пол упало несколько капель крови. В глазах потемнело. По губам Валерия скользнула насмешливая улыбка, и создатель услышал полный отчаяния крик Вали, прежде чем провалиться в вязкую мглу.***
Темнота неохотно рассеялась. Ларсен с трудом встал, упираясь руками в холодный каменный пол, и огляделся. На стене тускло горел одинокий факел. Сквозь призрачный полумрак создатель сумел разглядеть знакомый силуэт. На негнущихся ногах Ларсен подошёл к своему созданию и молча пристроился рядом с ним. Моргарт обернулся. Его глаза лихорадочно блестели в свете факела, словно талый лёд в лучах весеннего солнца. Его шрамы — и зачем только Ларсен нарисовал ему столько шрамов?! — то и дело вспыхивали алым. В его взгляде промелькнул огонёк ненависти. Ларсен виновато отвернулся. Темнота сгустилась, окутав стены камеры чёрным коконом. Послышались тихие шаги.***
Решётчатая дверь распахнулась с вымученным скрипом. В коридоре, затянутом чёрной пеленой, Моргарт сумел разглядеть силуэт Валерия. Факел словно неохотно освещал его одинокую фигуру. Его губы — в полумраке подземелья Моргарту казалось, что кто-то нарисовал их углём на серой бумаге — изогнулись в неизменной снисходительной улыбке. Валерий шагнул вперёд, отчего его зыбкие очертания стали чётче. От Моргарта не укрылось, как Ларсен испуганно опустил взгляд, вжимаясь спиной в ледяную стену темницы. — Похоже, мой эксперимент провалился, — произнёс Валерий с наигранным разочарованием. В его светло-голубых глазах отражался свет факела, и на миг Моргарту показалось, что в них неторопливо кружилось в танце ледяное пламя. — Очень жаль, но начинать всё заново уже не осталось времени. Тем не менее я должен быть уверен, что столь досадное упущение с моей стороны больше не повторится. Будь добр, Ларсен, — Валерий взглянул на замершего от страха создателя, и Моргарт с изумлением выдохнул, когда тот со стоном схватился за грудь и ещё отчаяннее вжался в стену, — подскажи мне, как ты сумел так искусно сопротивляться моим приказам? Ларсен медленно покачал головой, безуспешно пытаясь подняться, и с его губ вновь сорвался прерывистый стон. — Давай, — Валерий протянул руки в его сторону, сплетая пальцы в замысловатом жесте, и в глазах Ларсена промелькнули уже знакомые Моргарту красные огоньки, — говори. — Н-нет… никогда, — из последних сил прохрипел создатель. — В этот раз ты от меня ничего не добьёшься. — Любопытно… Необычный экземпляр. — Валерий разомкнул руки, и Ларсен наконец-то сумел вдохнуть полной грудью. Моргарт почувствовал, как едва бьющееся от боли сердце липкой паутиной оплетает страх. — К-как… — Ларсен был едва способен шевелить губами. — Как ты выжил? — Финального босса не так-то легко убить, — почти ласково улыбнулся Валерий. — Твоё правило, если не ошибаюсь? Я лишь немного усовершенствовал этот пункт, добавив в него полное отсутствие боли. Кроме того, мне, в отличие от твоего… хм, тестового образца, — он бросил короткий взгляд на Моргарта; пятый игрок вздрогнул, будто кто-то пронзил его грудь ледяным клинком, — не нужно тратить время и силы на перерождение. Так что, попытавшись убить меня, ты принял на себя всю предназначенную мне боль. Мгновенное наказание за предательство — гениальная схема, не правда ли? — Финального босса? — ошеломлённо выдохнул Ларсен. — Но ведь ты… — Благодаря твоей помощи Перезапуск проходит благополучно. Изменения уже вступают в силу. Через пару суток привычный нам мир перестанет существовать, а на его руинах возникнет новый — без страданий, боли и неоправданно сложных правил. Ну а боссом в этом новом мире, разумеется, буду я. Валерий коротко рассмеялся, бросив на Ларсена изучающий, пристальный взгляд, и снова сплёл пальцы рук в непонятном жесте. Воздух вокруг него на мгновение подёрнулся серой дымкой. Когда силуэт Валерия растворился в яркой вспышке света, темнота вокруг, казалось, вдруг стала ещё чернее. Моргарт нерешительно взглянул на Ларсена. Создатель смотрел в затопленное мраком пространство перед собой и судорожно сжимал что-то в руке, а в его взгляде было столько ненависти и боли, что Моргарту показалось, будто он увидел в них собственное отражение. Отражение себя прошлого. Слова соскользнули с губ сами собой, прежде чем Моргарт успел осознать это: — Как долго ты пробыл под его контролем? — Я не знаю, — безжизненно пробормотал Ларсен. В его голосе была усталость — тяжёлая, словно камень. Он спрятал лицо в ладони, словно не имея больше сил смотреть на тьму, в которой через несколько суток утонет весь мир… нет, оба мира, и тихо вздохнул. — Когда мы с друзьями нашли Центр Мира, Валерий появился буквально из ниоткуда. И… и предложил мне уговор. Моргарт почувствовал, как страх в сердце тесно переплетается с гневом. — И ты согласился? — сдавленно прохрипел он, борясь с пылающей в груди болью. — Если бы я этого не сделал, он убил бы Валю, просто отдав Центру Мира соответствующую команду! Единственное условие, насколько я могу вспомнить — я должен был предоставить ему расширенный доступ к управлению игрой. По словам Валерия, это сокращало затраты его сил при взаимодействии с Центром Мира… Но позднее оказалось, что, заключив уговор с Валерием, я позволил ему взять мой разум под контроль. Правда, это знание мне мало помогло — воспоминания ускользали, как только я пытался понять, что со мной происходит. В игре начали появляться локации, животные и растения, которых мы никогда не создавали. Игорь, Николай и Андрей были твёрдо уверены, что это моя инициатива. — Но сам ты об этом ничего не знал? — спросил Моргарт, окинув создателя испытующим взглядом; в ответ последовал лишь слабый кивок. — С годами образ Валерия постепенно исчезал из моей памяти, — продолжил Ларсен, глядя куда-то сквозь стену темницы. — Я думал, что действую по своей воле, хотя и не всегда понимал, почему совершил тот или иной поступок. И даже если что-нибудь начинало проясняться, я не мог рассказать остальным, потому что мне… мне было… В глазах Ларсена снова блеснули зловещие красные огни, как искры догорающего костра в ночи, а его дыхание стало тяжёлым и прерывистым. — Больно! — из последних сил простонал он, вновь прижимая дрожащие руки к груди. На пол с тихим шелестом упал предмет, который Ларсен до этой минуты так отчаянно сжимал в руках, словно только он поддерживал в нём жизнь. Это оказался небольшой блокнот в мягкой голубой обложке — довольно старый, потрёпанный, с надорванным верхним уголком. Моргарт на несколько секунд замер, затем осторожно взял блокнот и раскрыл его примерно на середине, позволив тусклому огненному отсвету, который словно испуганно метался по стенам темницы, упасть на рисунок. Моргарт изучающе провёл кончиками пальцев по гладкой странице, едва заметно затёртой ластиком по контуру рисунка, словно хотел убедиться, что перед ним всё ещё обычный лист бумаги, а не зеркало с его, но в то же время совершенно чужим, будто искажённым, отражением. На следующей странице тоже оказался его портрет, но в этот раз Моргарт был изображён в другой одежде — как ни удивительно, в ярко-синем костюме, очень напоминающем его нынешний образ барда. А в третьем рисунке он будто на мгновение растворился. С какой любовью и нежностью были проработаны её черты! Каждый локон, каждый блик на наконечнике стрелы, и даже улыбка — точь-в-точь как на фото… Казалось, что Вэл сейчас протянет руку, сойдёт с листа бумаги и нежно прикоснётся к его груди, заставив снова бесследно раствориться, но на этот раз — в её прикосновении… Моргарт смог прийти в себя и заставить отчаянно бьющееся сердце успокоиться, только услышав сдавленный стон. Но внутри вновь остался неприятный осадок: словно всё, что он только что ощутил — любовь, боль, тоска, надежда на новую встречу, — больше ему не принадлежало. Моргарт мысленно приказал себе сосредоточиться на происходящем и отложить бесполезные эмоции на потом. Но он понятия не имел, что делать дальше. Разве что… Моргарт скользнул по рисунку оценивающим взглядом. Если подобный трюк сработал с целителями, то, возможно, поможет и Ларсену. — Напомнить о чём-то важном, — тихо прошептал пятый игрок, сам не веря в то, что собирался сделать. — При условии, что Энвелл правда хоть что-нибудь значит для него… Он бережно разгладил страницу с изображением Вэл и медленно приблизился к Ларсену. Тот лишь беспомощно вздрогнул, почувствовав на своём плече его ладонь. — Тише. — Раскрытый блокнот мягко лёг в руку своего владельца. Ларсен сжал пальцы так крепко, словно ему только что вернули утраченную драгоценность. На мгновение его дыхание стало более размеренным и спокойным. — Кажется, это принадлежит тебе. Создатель слегка приподнял голову, бросив взгляд на слабо освещённый факелом рисунок — отблески огня отразились в его глазах, как лунные лучи в ночной водной глади. Красные огоньки неохотно погасли. Ларсен медленно прикоснулся рукой к портрету Вэл, поднеся его поближе к свету. — Помню этот день, — вдруг сказал он тихо и перевёл на Моргарта задумчивый взгляд. — Вале тогда исполнилось только восемь, но я так ясно представил её взрослой — образ Вэл сложился практически сам собой… Неожиданно он замолчал и сжал лист в руке ещё крепче, видимо, борясь с новой волной боли. — Смотри только на рисунок. Думай о том, что ты любишь, — прошептал Моргарт, тем не менее не до конца уверенный в правильности своего предположения. Но это был единственный шанс вернуть контроль над ситуацией. Если не сработает, всех игроков рано или поздно превратят в марионеток, чтобы они собственными руками уничтожили свои миры. А после даже не вспомнили об этом. Помещение залил холодный голубой свет, и пламя факела неестественно быстро потухло. Моргарт вздрогнул, его словно на мгновение окунули в ледяную воду. Но спустя некоторое время тело окутало мягкое тепло, и Моргарт, взглянув на Ларсена, понял, что причин для опасений больше нет. Создатель сидел, прижав листок к груди, а красный огонь в его глазах наконец-то померк; боль во взгляде уступила место облегчению, которое постепенно сменилось раскаянием. Пятый игрок позволил себе победную улыбку, которую надёжно скрыл полумрак, смешанный с угасающим голубым свечением. Как только на стене снова вспыхнул факел, Ларсен тоже улыбнулся — слабо, сквозь плотную пелену вины. — Ты можешь вспомнить, как это началось? — осторожно спросил его Моргарт, боясь нарушить установившееся между ними хрупкое, как хрусталь, равновесие. — Я помню всё в мельчайших подробностях, — вздохнул Ларсен, — только не уверен, мои ли это воспоминания… и настоящие ли они. — Отлично, — хмыкнул Моргарт, задумчиво наблюдая за медленным танцем пламени. — Валерий переиграл всех нас задолго до начала игры. Повисло тяжёлое молчание. Мысли потекли вяло; слова иссякли. Моргарт устало прислонился спиной к стене. Впервые за долгое время наступила минута спокойствия перед следующей безумной битвой; адреналин схлынул, и Моргарт почувствовал себя совершенно разбитым. Как будто его душа покрылась паутиной практически незаметных, но бесконечно глубоких трещин. Ему так надоело быть сильным. Гнаться за победой, снова и снова прорываясь сквозь боль. Первый раз в жизни ему хотелось поражения — казалось, игра, в которую его втянули в качестве обыкновенной пешки, продлится едва ли не дольше, чем вечность. Но он не мог проиграть. Теперь Моргарт просто не имел на это права. Взгляд снова заволокла пелена боли. — Где они сейчас? — сорвался с губ полный отчаяния шёпот. — Ребята? — услышал он осторожный вопрос. И наконец дал выход всем своим чувствам. — Я не могу их потерять, — тихо вздохнул Моргарт, глядя на Ларсена то ли с предостережением, то ли наоборот — с молчаливой мольбой о помощи. — Они ведь… — Создали тебя заново? — закончил за него мысль Ларсен. — И ты делаешь всё это ради них — не ради обоих миров. Верно? Моргарт только улыбнулся, и его улыбка была такой тёплой, что Ларсен понял ответ безо всяких слов. — Мне очень жаль, — произнёс он тихо, всё ещё бережно сжимая в руках потрёпанный блокнот. — Поглощённый приключениями в Энвелле, я даже не замечал, что кто-то пишет мою судьбу за меня. И что всё это время я поступал с тобой точно так же. Прости, Моргарт. Если бы я мог… — Простить? — Пятый игрок мягко усмехнулся. — В этом больше нет необходимости. — Он осторожно поднялся, преодолевая боль, и протянул Ларсену руку — медленно, робко, словно собирался коснуться огня. — Может, теперь попытаемся написать нашу судьбу сами? Создатель поднял на него взгляд, затуманенный отчаянием и болью. Моргарт вздрогнул, вновь увидев в тусклом блеске чёрных глаз отражение кошмаров из своего прошлого. На мгновение они как будто снова ожили и стали его неотъемлемой частью. Или они продолжали жить глубоко внутри него всё это время, но дали о себе знать только сейчас? Моргарт с ужасом отогнал эти мысли. А Ларсен благодарно улыбнулся ему — только на дне его угольно-чёрных зрачков ещё можно было разглядеть остатки уныния, и в этот момент застарелые страхи наконец-то вернулись туда, откуда пришли. Откуда им больше не было возврата. В выцветшее прошлое, бледное, словно призрак, медленно растворяющийся в лучах рассветного солнца. Ларсен мягко сжал протянутую руку и прошептал тихое «спасибо». Моргарт помог ему подняться на ноги. Огонь факела отражался в его глазах, змеистые язычки переплетались с чернильным мраком, но этот огонь больше не обжигал — сейчас он был просто тёплым и разгорался всё ярче, словно не хотел ещё раз проиграть той тьме, которой так долго принадлежал контроль над мыслями Ларсена. На миг между ними воцарилось умиротворённое молчание. А затем татуировки Моргарта вспыхнули ослепительно ярко, затапливая темницу коралловым светом, и прежде чем вновь провалиться в беспамятство, пятый игрок с лёгким удивлением почувствовал, как его заботливо подхватывают чьи-то холодные руки, не давая упасть на каменный пол. Это было его последнее отчётливое воспоминание. Размытые краски стали чёрным полотном, а тепло и холод окончательно растворились друг в друге, оставив повсюду только глубокую пустоту. Мир вокруг рассыпался на крохотные острые осколки.