Мир Отвергнутых Глаголов

Рассказ о Дараде Темноцарственном, да будет он проклят во все времена, о его заговоре, и о том, как вселенную сотряс удар злой воли, в трёх частях.

Часть Первая

План был составлен, все события предугаданы, необходимые ресурсы задействованы. Верные приспешники явятся с минуты на минуту и Тёмное царство обретёт надежду на будущее: своё будущее и будущее всех миров. Именно эти мгновения, проводимые перед окном в полумечтательном состоянии, чтобы настроиться для предстоящего ритуала, принц решил использовать, чтобы припомнить, каково же прошлое у этого будущего, куда ведут корни того дерева, которому предстоит раскинуть свою крону столь широко, что та покроет все миры. Итак, принц Дарад Темноцарственный родился четырнадцать лет назад от благородных родителей: короля всего Тёмного мира Беллорегния и его жены Люцисперы. Ещё в юном возрасте книжники и придворные клирики отмечали в молодом селестиалорожденном крайне высокий уровень силы, что отчасти мог бы видеть и простой смертный, стоило только посмотреть на его необычные глаза. Конечно, селестиалорожденным, как высшей и сильнейшей прослойке населения Тёмного мира, были свойственны страшные и умопомрачительные высоты мощи, из-за чего даже светоносцы из другого мира, которые для определённых областей темников считались богами, особенно народ монстров, почитали культ селестиалорожденных. Тем не менее, здесь случай был вовсе вопиющим и самым экстраординарным. Если другие селестиалорожденные отличались просто весьма быстрым развитием и достигали зрелости к десяти годам, то юный Дарад смог превзойти этот показатель и к полному развитию пришёл уже в восемь лет. Прекрасный юноша, обладающий неотразимой внешностью и безупречной красотой, но по юности ещё не одарённый острым умом, но подающий надежды в мастерстве лидера и воителя, предмет гордости как королевской четы, так и всего селестиальского рода в принципе, он купался во всеобщем обожании.

https://www.dropbox.com/s/hibc2albdlini7g/%D0%94%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%B4.jpg?dl=0

Дарад Темноцарственный

Его отец обладал довольно контрастными чертами: он был двуцветным, что было довольно редким. Оперение его крыльев было чёрным, волос на голове был белокурым. У него был острый длинный нос и строгий взгляд, голубые глаза в минуты гнева становились серыми или даже чёрными, что особенно пугало в сочетании с его белыми, как снег, под стать волосам, бровями. Подбородок и нижняя челюсть сильно уходили назад и не выдавались, волосы он носил коротко стриженными и зачёсанными назад. Беллорегний был суровым правителем, и на самом деле, далеко не самым толковым. Основную работу по поддержанию порядка, экономических процессов и всеобщего процветания выполнял лорд-управитель Пикий, необычайно высоко стоящий для своей расы иерархически темник. Своими ответственностью, умом и навыками управления он превзошёл даже селестиалорожденных, из-за чего вокруг него всегда было много сплетен и рассказов, хотя из-за королевского патронажа недоброжелателей у пухляша-управителя не было. Учитывая то, что Беллорегний прежде всего славился, как непревзойдённый воитель и мастер над любым оружием, неудивительно, что никто не горел желанием бросить ему вызов: такое было равносильно подписанию себе смертного приговора. Тем не менее, недовольства рядовых темников это убавить могло едва ли. У воинов была одна поговорка: "Тот, кто способен прямо смотреть на писанное слово, не способен прямо смотреть на меч". Король Беллорегний же служил прямым доказательством того, что эта поговорка работала и в обратную сторону. Что он значил для Дарада? Весьма многое. Такого учителя в области боевых искусств пожелал бы иметь кто угодно, но далеко не каждый мог действительно это себе позволить. Дарад же по праву рождения уже был обречён стать учеником сильнейшего солдата в Тёмном мире. Сквозь годы тренировок отец стремился сделать из сына хорошего вояку, и в конце концов, смог его натаскать до достойного уровня. Будучи по природе своей не тренером, Беллорегний не мог дать своему сыну всего своего мастерства, и потому Дарад стал хорошим, профессиональным мечником, а также адекватным воякой с любым другим оружием, но не более того. Кончилось всё тем, что развитие его навыков однажды остановилось, и отец просто подарил сыну любимый для него вид оружия: катану, и позволил носить её в виде парадного оружия. —Ты — мечник, превосходящий по силе большинство в нашем царстве, так что можешь с гордостью носить этот клинок. Одним фактом того, что ты из семьи Темнорождённых ты уже будешь вселять во всех страх. Носи и не извлекай из ножен без серьёзной на то причины. Ты принц, и не должен марать своё имя и имя семьи кровью, кровью это имя должно лишь умывать, а это не то, с чем ты сможешь столкнуться в повседневной жизни. С такими словами это острейшее и горящее при свете дня лезвие вошло в богато украшенные ножны и было передано Дараду. Никто на тот момент не мог ещё представить, что в том же году, жизнь принца изменится бесповоротно. Да, он проявлял до того некоторые злобу и агрессивность, вспыльчивость, но ничего особенно подозрительного увидеть было нельзя. Дараду было позволено ходить везде, где ему вздумается, чтобы разносить славу дома по всему миру, подобно тому, как пыльцу на своих крыльях переносят некоторые насекомые. Этим правом он пользовался и часто гулял по городам, всегда вызывая трепет у подданных, которые непременно кланялись наследнику престола. Как бы ни были суровы правила селестиальского воспитания и как бы ни был он серьёзен, он иногда был не прочь просто понаблюдать издали за тем, что делали обычные дети, особенно дети темников. Однажды, он так познакомился с одной миловидной девчонкой. Он не общался с ней в целом, но увидев издалека, как-то заприметил. Если сначала он просто полюбил наблюдать за ней, зачастую с разных ракурсов: то с земли из-за угла, то с высоты полёта, зависнув где-то в небе, то после это выразилось в некую одержимость, при которой он довольно долгое время проводил за таким занятием. Он уже сам не помнил, было ли это до или после того случая, но факт был в том, что при экстремальных условиях, когда молодая темничка заблудилась в лесу, он спас её от бродячих псов и проводил до дома. Он только узнал её имя: Дезирфетта, но никак иначе с ней не сблизился, продолжая углублять свою одержимость на расстоянии. Вообще тот день был весьма интересен: тогда он опоздал на первое мероприятие, которое должно было углубить его связь с двором: селестиальский парад. По традиции самым элитным бойцам пришлось ждать, пока запоздавший руководитель парада явится на место, и ждать им пришлось, зависнув в воздухе и не касаясь земли. После этого многие селестиальские воители сменили своё отношение к принцу с самого тёплого на весьма прохладное. Самым оскорблённым был честный командир ордена Красной Нити. Очень заботясь о своём отряде, что было в порядке вещей не только по причине того, что он был командиром, но и из-за того, что магистр ордена Красной Нити был отцом всех его солдат — кровная связь в ордене была его основной отличительной чертой и визитной карточкой, отсюда и название объединения, — Шудэй Багряный был взбешён, когда его детям пришлось страдать и долго ожидать беззаботного и безответственного юнца, и Дараду сильно повезло, что в то время у магистра ордена с королём отношения необычно охладели, и потому он не мог не простить этого проступка, так как это могло ухудшить отношения семьи с короной, и вероятно, закончиться трагедией.

https://www.dropbox.com/s/nn1c08s2tdnfi8p/%D0%9E%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9%D0%9D%D0%B8%D1%82%D0%B8.jpg?dl=0

Орден Красной Нити, слева направо сверху вниз: Серпентес, Ауродикт, Шудей, Андре, Бонифаций

Шудэй сам по себе имел замечательную внешность. Будучи одноцветным и имея крылья пернатого типа, он весь соответствовал своему титулу: алый. Его волосы были зачёсаны в сторону и коротко стрижены, но при этом он носил средней длины бороду и усы с бакенбардами. Также его цвет переняли все сыновья, что ещё больше гармонии вносило в название ордена Красной Нити. А одержимость Дарада Дезирфеттой всё ещё оставалась актуальной, даже после того, как ему в качестве дисциплинарных мер урезали свободное время и наложили на него обязательство присутствовать на парадах. Принц во время процесса созерцания за темничкой уходил в транс и наблюдал за объектом вожделения очарованный, не замечая ничего вокруг, но вот мимопроходящие жители или пролетающие селестиалорожденные видели его и видели, чем он занимается. Быстро возникли и стали разноситься слухи. Слухи подобного толка были опасны и нежелательны: обычный темник, понимаете ли, вскружил голову высшему существу! Что же, селестиалорожденные так низки? Так приземлена корона, что не может усмотреть за парящим в облаках наследником? Селестиалорожденные не могли позволить себе такой роскоши, как байки для народа. Нужно было спасать и свой народ, и его авторитет, и авторитет монарха! Ангельская знать немедленно собрала отряд профессиональных и преданных бойцов, настоящих рыцарей, и поручила им миссию по спасению принца. Особенно здесь помог Шудэй Багряный — он сразу вместе со своими сынами вызвался добровольцем. Пусть он и был в опале, он смотрел на Беллорегния, как на своего друга из-за их совместного военного прошлого, и присмотреть за сыном своего непутёвого товарища для него было благородной миссией, а совместно с исполнением долга перед своим видом, эта миссия для него становилась поистине священной. Нужно было вернуть наследника с земли на небеса и открыть ему глаза на то, кем он является и как может подвести свой народ, своего отца и своих собратьев. Выбрав удачное время, когда очередной парад только закончился, а на принца был наложен дисциплинарный штраф за то, что он провинился, ещё до того на очередной обязательной практике из-за гнева напав на партнёра по тренировке с настоящим оружием, что было не первым пунктом в его и без того немалом списке прегрешений, орден Красной Нити пришёл на место. Они планировали под предлогом того, что Дезирфетта им нужна, как свидетель для расследования недавно произошедшего убийства, выкрасть девчонку и оставить лишь одного из братьев, чтобы он ожидал Дарада, и, дождавшись, сообщил о том, куда ему следует направиться, чтобы увидеть свою прелесть. Однако, план пошёл боком, когда внезапно в действие вмешался сам бунташный принц...

___

Со свистом летя вниз, Дарад видел, как внизу братья Красной Нити берут девочку за плечи, а Шудэй, подняв руки и покачивая ими в успокаивающих жестах, намеревался объяснить, что темничка нужна им для следствия, и никому не следует ничего опасаться. Слов он не слышал, лишь видел пятерых селестиалорожденных — весь состав ордена в красных доспехах, со сложенными за спиной багряными пернатыми крыльями, и видел, что они посмели прикоснуться к объекту его вожделения. Таинственна природа той ненависти, которая поразила наследника, но тем не менее, ему хватило пары секунд, чтобы решительно выбрать дальнейший путь. Слегка возбуждённый от того, что супротив воли отца он бежал на свободу из-под штрафного домашнего ареста, он ещё быстрее распалился и немедленно перешёл в пикирующее положение, извлекая из ножен свой меч. Слова отца так и не промелькнули в его голове, да и здравый смысл её покинул. Дезирфетта принадлежит ему, и её лицо — его достояние. Он сначала получил её, а затем заслужил через спасение. Пусть она играет с другими детьми и общается в своём кругу, но только один селестиалорожденный может прикасаться к ней, тот, кому она принадлежит — он. Шудэй как раз развернулся, и заговорил со своим старшим сыном Андре, чтобы указать тому найти место поудобнее и ждать принца, когда он, пользуясь военным опытом со времён, когда селестиалорожденные бились с селестиалорожденными, услышал и моментально распознал свист. Он скомандовал всем залечь, а сам выкрикнул заклинание: "Щит Моей Крови!". Старый воин по звуку и предчувствию смог определить, что ударит летящий сперва его младшего сына, Бонифация, который стоял рядом с девочкой и держал на её правом плече руку. Команда залечь была отдана напрасно, заметил в эти мгновения солдат, понимая, что налётчик собирается не затевать воздушный бой, а приземлиться и убить одного из них силой ускорения от свободного падения: кровь хлынула изо рта рыцаря, когда он выкрикнул заклинание, и сформировала защиту над его Бонифацием. Тогда он в мыслях восславил Всевышнего за свои удачу и реакцию, и тут же достал свой меч, уже не собираясь ложиться, зная, что противник точно приземлится. Однако следующая сцена поразила всех. Дарад врезался в щит крови на полной скорости, но крепкий барьер не отбросил его и не заставил удар соскользнуть в сторону. Катана прожгла щит и продолжила свой путь. Принц пронзил молодого воина, возрастом лишь на год старше себя, в плечо, и катана вошла в тело по рукоять, повреждая все системы: дыхательную, пищеварительную, кровеносную. Но не успели все увидеть, как рыцарь раскрыл рот и закричал от боли, и как его плечо деформируется, от удара едва не отрываясь от тела, как катана уже была вырвана обратно, вверх, а приземлившийся теперь на ноги, но облитый кровью щита убийца уже замахивается во второй раз. Шудэй Багряный, не успев понять, что надёжная защита дала пройти такому удару, уже наблюдал, как второй, не менее страшный, и почему-то невообразимо сильный удар сносит голову его Бонифацию. Но катана не остановилась, скосив защитные элементы шлема и грудного доспеха, а также целую шею селестиалорожденного с позвонками и костями крыльев: она продолжила своё движение по заданной безжалостной дуге. Ауродикт, средний сын, успел лишь слегка развернуться в сторону нападавшего, когда и его голова, уже без крыльев, но всё ещё с элементами брони, испытала деформацию. Его шея была обрублена так же легко, если наблюдать со стороны, как и шея его младшего брата. Чувства Андре и Шудэя невозможно было описать, так как такое зрелище могло оставить лишь пустоту. Первым эту пустоту намерен был заполнить второй младший брат Ауродикта — спокойный Серпентес, который стоял в стороне от отца. Он бросился вперёд, намереваясь насадить на пику убийцу его братьев, несмотря на статус. Так вывести его из себя не могло ничто другое. Однако этот вулкан также был потушен: Дарад отвёл удар копья в сторону и следующим ударом перерубил его древко. Пусть убийца весь был заляпан кровью, а катана из-за нагрузок, которые ей просто не предназначались, вся зазубрилась и уже намерена была сломаться, напор было не остановить. Только мёртвые тела, головы и обрубки крыльев упали на песок, заставляя детей и взрослых наблюдателей в страхе разбегаться, как и Серпентес уже был приговорён. Пусть он моментально среагировал, и, отпустив обрубленное копьё, достал меч, первый удар сильно потряс его и срубил у меча гарду, минуя чудом пальцы, а второй, полностью разрушая меч защищающегося и ломающий катану нападающего, прикончил рыцаря, нанеся удар по голове оставшейся на месте частью катаны такой силы, что шлем, даже выдержав удар, не спас юношу от смертельных ушиба и сотрясения. Кажется, такая череда событий даже отрезвила Дарада, который, весь залитый кровью соплеменников, наконец посмотрел на окровавленные руки, в которых был обломок катаны. Потрясённый Шудэй едва смог сдержать Андре, который достал меч и уже было направился к преступному принцу, положив ему руку на плечо и с силой потянув на себя. Багряный рыцарь вместе со своим уже единственным живым сыном переживал ту же ярость, что и тот, но у него также оставалась и неизмеримая сила воли. Он даже сейчас помнил о своей миссии, и был намерен её выполнить. Тогда он заговорил: —Дарад Темнорождённый, сын Беллорегния Великого Воителя из династии Темнорождённых! Посмотри на себя и на свои деяния, и узришь три убийства, три предательства против своего отца, своего народа! Ты убил жестоко и кощунственно большую часть ордена Красной Нити и сломал то оружие, которое тебе дал твой родитель, чтобы долго и праведно сражаться, защищая свои честь и достоинство, а не посрамляя всё и вся! Твои гнев и ярость черны и чудовищны, ты клеймил себя отступником, и ради чего? Тут воин указал на Дезирфетту, повернув в её сторону подбородок. Она лежала на песке, часто дыша и широко распахнутыми глазами смотря на трупы вокруг. Судя по всему, первый удар принца надавил на руку Бонифация и на её плечо так, что она не устояла на ногах. Но это не навредило ей сильно, больше казалось, ей вредило то, где она оказалась. Видя вокруг обезглавленных, расчленённых и мёртвых, она была на грани слёз, но не могла даже зарыдать, и только смотрела вокруг диким и испуганным взглядом. —Эта девочка не заслужила видеть подобные кошмары, и ты тем не менее посмел ей всё это показать! Это не может быть признаком истинной любви! Эти слова застыли в воздухе, произнесённые рыцарем бесстрашно и честно. Он стоял, держа алые крылья приподнятыми за спиной, удерживая обнажённый меч в левой руке и правой придерживая своего сына, и вдруг Дарад резко развернулся и взмахнул крыльями, отталкиваясь ногами от земли: —Что ты понимаешь в истинных чувствах, старик? Так он одним прыжком долетел до Андре и тут же попытался вонзить обрубок катаны в шею, но тот перехватил его руку и попытался ударить рукоятью меча в голову, чтобы оглушить, на что принц внезапно ответил тем, что крикнув какой-то нечленораздельный звук, преобразовал свою свободную, левую руку в когтистую лапу и одним ударом превратил прекрасный лик селестиальского юноши перед ним в отвратительное зрелище, уродуя его и заставляя отшатнуться в агонии. Это было мгновение, когда даже Шудэй Багряный понял, что его священный долг в том, чтобы убить это чудовище. Он собрался и в последний раз приготовился биться. Он отскочил назад, и, подобрав копьё павшего Бонифация, метнул его в противника, для силы броска не пожалев рычага всего тела, задействовав и ноги, и всю силу своей правой руки: в левую он переложил меч. Копьё поразило негодяя в грудь и заставило впечататься в стену, но он прохрипел что-то и сошёл с пригвоздившего его оружия, будто призрак. Тогда отец ордена Красной Нити понял, что ему понадобится нечто большее чтобы победить этого страшного врага, неумелого и неуклюжего, но почему-то бессмертного. Он взмолился в последний раз и с кличем, посвящающим удар Святым Небесам, обрушил мощь меча, переложенного в правую руку, на противника. Безбожное чудище поймало удар своей лапой, а лицо Дарада, неизменное, было страшным из-за яростного оскала и слепого, мутного взгляда. В последние мгновения своей жизни магистр достал своей левой рукой кинжал и всадил мерзавцу в живот. Оружие верно послужило солдату чести и пронзило принца, но тот просто прошипел ещё что-то, и схватил Шудэя обеими руками за голову, поворачивая её в сторону. Тот увидел своего ослепшего, закрывшего разодраное лицо рукой, старшего сына: Андре приходил в себя и не смел отпускать меч. Услышав же шип омерзительного гада, убившего большую часть его родни и угрожавшего его батюшке, молодой воин закричал и прыгнул в сторону нечистого, занеся меч и широко раскрыв рот. Его багряные, как и у всей семьи, ухоженные крылья, его прекрасные алые доспехи из облегчённого металла, его сильные руки и обезображенное, но всё же родное и знакомое лицо в последний раз были видны Шудэю. Он гордился им, он любил его, но уже смирился с тем, что и он, и его отец, старый дурак, не сумевший защитить детей, оба уже почти мертвы. Дьявольская речь снова проклокотала из уст Дарада, и его левое крыло рассекло паладина во всём обмундировании надвое, будто это был мешок. Шудэй просто использовал оставшееся время, чтобы извлечь кинжал из живота противника и на сей раз пронзить горло врага, вставляя оружие так, чтобы и челюстью нельзя было пошевельнуть, а освободившейся правой рукой вогнал свой меч вражине меж рёбер туда, где у селестиалорожденных должно было быть сердце. Однако Дарад оставил старика в своей хватке, держа его голову и лишь повернув её к себе. Теперь рыцарь видел, что удары поразили врага так, как нужно, но тот почему-то так и продолжил стоять. Присмотревшись же, паладин увидел в лице Дарада напряжение, и тут челюсть с силой раскрылась, визжа что-то уже совсем невоспринимаемое ни ухом темника, ни ухом селестиалорожденного. Тем не менее, после этого и лицо кровавого принца потеряло всю селестиальскую внешность, а вместо неё появилась морда с такими же мутными глазами, но только украшала она голову куда больше и поддерживаемую шеей подлиннее. Весь этот кошмар был покрыт чёрной, каменной чешуёй, и вооружён страшными зубами. Собственно, в следующие же мгновения пасть распахнулась. Командир селестиальского ордена успел увидеть, что кинжал так и торчал из подбородка чудовища, а после он смог видеть лишь тьму глотки. Дарад со вкусом отгрыз последнему противнику голову, а после этого, слегка распробовав кровь, сплюнул в сторону, также отпуская обезглавленное тело, которое он за мгновение до укуса перехватил руками за плечи. После этого змеиная голова прошептала очередное невразумительное слово, и принц, извлекая когтистой лапой из подбородка кинжал, а нормальной рукой из груди меч и возвращая себе свой облик вместе с целыми нёбом и языком, заживляя раны в торсе, но всё такой же страшный и залитый кровью, оглянулся по сторонам. Живых вокруг не осталось. Даже Дезирфетта, от ужаса, судя по всему, не выдержала, и в конце концов, скончалась там, где лежала, между обезглавленными Бонифацием и Ауродиктом. Её взгляд был обращён в его сторону, и кошмар, до того не виданный ни темником, ни селестиалорожденным, оставил на ней печать смерти. Смотря на это личико, полное ужаса и отчаяния, он не узнавал ту девочку, которой столь долгое время любовался. Она не смогла даже пережить его величие, когда Дарад его демонстрировал во всей красе, она не выдержала и манифестации его истинной мощи, его жертвоприношения, посвящённого истинной силе обожания, что он испытывал к ней. Она была слаба и действительно недостойна его, раз не смогла оценить всего его величия. Он брезгливо посмотрел на трупик, ещё раз осмотрел всю сцену, и, подобрав обломки катаны, Дарад расправил крылья и просто улетел, будто ничего не произошло, и что самое подозрительное, направился ко дворцу.

___

Ангельская знать узнала о резне от селестиалорожденного, которого они же послали, чтобы тот проследил за работой Красной Нити издалека. Тот видел всё и немедленно улетел, как только увидел конец боя. Быстрее ветра долетев до дворца, он обо всём доложил и предупредил всех, что принц также летел во дворец. Знатные селестиалорожденные едва успели ворваться в тронный зал к королю и рассказать тому обо всём. Как выяснилось, король и королева ещё раньше обратили внимание на силу сына, а также поняли, что может он её использовать только во вред, так как слишком вспыльчив и недобр, чтобы действовать правильно и разумно. Беллорегний немедленно послал гонца в мастерскую, повелев ему возвращаться как можно скорее. Как выяснилось в дальнейшем, всю миссию селестиалорожденных в то время спасло то обстоятельство, что у короля было несколько мастерских, и одна из них была строго личной, и там кузнец работал, выполняя лишь самые сложные и самые трудоёмкие заказы владыки. Если бы это было не так, то принц мог ворваться в ту же кузницу со сломанной катаной, требуя мастера её починить. А из-за таких обстоятельств гонец успел принять у лучшего кузнеца артефакт и доставить в тронный зал, а затем все смогли обсудить план...

___

Убийцу ожидали всем двором, весь свет селестиальского общества столпился по обе стороны от Беллорегния, который восседал на троне и готовился к тому, чтобы принять сына. Тот не заставил себя долго ждать и вошёл в зал, новая катана была у него в руках, а сам он умылся и переоделся. Тем не менее, пусть король и был не самым светлым умом, ему сразу не понравились глаза сына. Взгляд дурной, с поволокой, будто принц был одурманен. Тем не менее, такое предположение не могло быть верным для того, кто войдя в зал, тут же поприветствовал всех присутствующих, а перед этим убил всех членов ордена Красной Нити при помощи запретных сил, и при этом додумался после заменить оружие и смыть с себя кровь. Тут Беллорегний решил не испытывать удачу:

https://www.dropbox.com/s/h2pcadkl5laan7p/%D0%94%D0%B2%D0%BE%D1%80.jpg?dl=0

Слева направо: королева Люцидонна, король Беллорегний, советник Пикий

—Сейчас! Тут же сверху на вошедшего спикировали два селестиалорожденного, они схватили принца за руки и закрыли рот. Пока негодяй и предатель был в замешательстве, ещё двое подбежали уже со стороны короля и надели на принца маску до того, как тот успел прорычать ещё какое-нибудь колдовское заклинание. Все четверо отпустили его, когда он забился и закричал от боли. Маска была выполнена из мрамора, точно повторяла контуры лица, за исключением усечённой четвертинки, которая оставляла нижнюю левую часть лица открытой. Маску украшали начертанные на ней гуашью знаки разных мастей карт — азартные игры были одной из любимых забав принца, и чародей без труда мог увидеть, что они могли при желании позволять носителю маски видеть, будто глазами. Тем не менее, маска сейчас присоединялась к лицу принца, и тот изо всех сил старался её сорвать, но его жалкие попытки были дополнительно упреждены решительным ударом самого Беллорегния, который буквально взлетел с трона и затем, приземлившись перед тем, кого называл сыном, ударил того в лицо кулаком, как бы помогая маске закрепиться. Пусть ему самому пришлось после этого потереть свою руку, Дарад упал на пол, неловко хлопая крыльями, а маска закончила слияние с лицом носителя успешно. —Сначала мы думали, что это паранойя и просто суеверие, но с каждым новым проступком и с каждым новым ослушанием, проявлением агрессии, мы всё больше понимали, что всё же книжники не ошиблись. Ты не был расположен ни к чести, ни к правильной жизни, ни к войне, ни к управлению государством. В тебе много силы и никакого умения, что делает тебя даже более бестолковым, чем я! Эти слова поразили всех присутствующих. Слегка встряхнув своими чёрными крыльями, правитель огляделся по сторонам и развёл руками: —Что, думали, я не знаю сам, что не умею управлять державой? Так вот Вам, я всегда знал, что я солдат и полководец, но никак не король! Если бы был среди Вас, кретинов, хоть один достойный, кому я мог доверить корону, я бы давно так и сделал, но здесь пока лучше всех подходит темник, и Вы это тоже прекрасно понимаете! Без Пикия мы бы давно проиграли всё, что завоевали, но и на трон его посадить нельзя — темники начнут слишком много о себе думать, а лишние беспокойства нам не нужны. Нам вот, судьба и так преподносит такие сюрпризы и проклятия, что лучше даже не вспоминать об этом... Снова глядя на сына, Беллорегний сказал: —Раньше на тебя можно было взглянуть с надеждой хотя бы за красивое лицо и необыкновенные глаза, а теперь невозможно никак взглянуть. Чудовищное лицо, что ты показал сегодня, осквернив улицы кровью целой селестиальской семьи, теперь лучше никому не видеть больше. Я бы даже сказал, что тебя слишком опасно оставлять в живых и убил бы без задней мысли, не будь ты всё же сыном: моим и моей жены! Будь же проклят, но живи. Теперь тебе оставшуюся жизнь придётся проводить в покаянии за то, что ты натворил, и чем ты стал, когда посмел не только начать гнусное дело на ровном месте, но и продолжить его, когда уже всё было кончено. Отвернувшись от Дарада с суровым, но печальным лицом, лидер сказал, опуская крылья за своей спиной: —В подземелье его и с глаз долой!

___

С тех пор Дарад просидел в тюрьме пять лет. В эти годы его навещала лишь мать. Она приносила еду и питьё, при этом подолгу сидя и рассказывая о новостях сверху. Тем не менее, он не отвечал на те вопросы, которые она ему задавала, и вообще с ней не заговаривал. Даже когда она с разбитым сердцем уходила в слезах, он не реагировал и спокойно доедал обед. У него были цели, очень амбициозные, но весьма осуществимые с его уровнем сил. Пусть он ничего не видел без заклинания, которое бы повелело маске открыть ему зрение, и не мог колдовать, так как при попытке произнести любое поганое заклятие его грудь сдавливало и он начинал задыхаться, он не был один, а страдания от совести, которая назойливо пыталась пробить его каменное сердце, смягчал верный слуга. Первыми словами старейшины, старика-селестиалорожденного из тайных архивов, когда он впервые навестил узника, разумеется против закона переместившись в тюремную камеру, стали эти: —А я предупреждал, что для переворота ещё рано, принц Дарад. Придётся ждать всесжигающего костра, хозяин, иначе никак! Пророчества написаны не просто так, а с волей повелителя всех миров, а перед этой волей не устоит никто и ничто! Ваше время придёт, но его ещё нужно дождаться...