Полёт

      На первом курсе всегда тяжело, меня об этом предупреждали перед поступлением. Новый ритм жизни, новые знакомые, новое место, всё чужое. Всё становится чертовски сложно, если сравнивать со школой. Может, поэтому сегодня я позволил себе выпить немножечко дешёвого яблочного сидра. Ну, как немножечко, мне очень даже хватает, чтобы начать тосковать. На полу около койки стоит недопитая литровая бутылка, там чуть меньше половины напитка. Буду пить дальше - стану весёлым, наверное, но пока отложу это удовольствие. Лучше пока полежу, погружусь в свою тоску и одиночество, наслажусь этим.       Сегодня всех позвали на какую-то огромнейшую студенческую вечеринку, меня тоже. Я отказался от такого приглашения. Не думаю, что мне придётся в итоге об этом жалеть, не люблю такие мероприятия, да и лучше пить одному, если уж на то пошло. Как алкаш, Кайл. Конечно, с друзьями можно устраивать очень хорошие пьянки, на такую я бы с удовольствием отправился, но, к сожалению, новых классных друзей, которым можно доверить свою пьяную тушку, на новом месте я не успел завести, а старые... а старые есть, но не здесь.       И всё же тоску я переношу плохо. Через некоторое время мне стало скучно тосковать одному. Нужен тот, с кем я разделю мои чувства и с кем портить отношения, в случае чего непредвиденного, не очень страшно. Листаю телефонную книгу в смартфоне. Стэн для этого не подходит. И Кенни. И сокурсники, не хочу, чтобы обо мне они думали что-то не то. Тем более, все они, наверное, на вечеринке. Не то, не то... Картман. Нет, ну это совсем. Хотя… почему бы и не попробовать. Сейчас это показалось хорошей идеей.       Пишу смс: "Привет, не против поболтать?"       Ответ: "Привет, с чего это?"       "Ни с чего, так, захотелось."       Отправляю вдогонку: "Могу и другого собеседника найти, приятнее тебя."       Ответ: "Ну и ищи."       Мы с начала учёбы в универе не общались. Даже не так. Как разъехались, так и не пересекались с ним, даже в соцсетях. Если со Стэном я списывался почти ежедневно, да и с Кенни нередко обменивался словечками, то с Картманом не поговорил ни разу за практически два месяца. Я просто не видел смысла, всё равно приятных ощущений никаких от этого не будет, так что мне ни к чему даже пытаться самому писать. Да и сам Картман не пытался общаться. Если бы он проявил инициативу, может быть... Может.       Конечно, если бы он сам только написал, я бы бросил все дела и пошёл бы говорить с ним. Окунулся бы в это общение с головой, забыл бы про всё. Но, к счастью, этого не было. А себя я очень хорошо сдерживал, потому что не хотел просрать жизнь из-за этого дебила.       В четырнадцать лет я внезапно понял, что совсем не ненавижу Картмана. Это было внезапно. Знаете, когда так долго смеёшься над кем-то, подкалываешь его, обращаешь на него всё своё внимание, а потом понимаешь, что это вообще даже не ненависть ни разу. Более того, вскоре я понял, что влюблён. От ненависти до любви один шаг, и я его прошёл, хоть и раньше не особо верил во все эти глупости. Последние школьные годы, которые вроде как должны быть сладкими и особенными, я провёл в мыслях об этом жиртресте и, можно сказать, в мучениях. К сожалению, от чувств слишком просто не избавляются. И как сложно учиться, когда мозг настроен только на всякий влюблённый и ненужный идиотизм, а сделать с этим ничего и не можешь. В конце концов, я решил, что, как только окончу школу, постараюсь о нём забыть и ни за что не заговорю с ним больше. Не хочу вспоминать эти чувства, от которых даже нет толка.       Можно считать меня трусом, потому что я не признался. Да, может быть, я трус. Мне казалось… Нет, я даже уверен был, что никакое признание не будет иметь значения, ничего, совсем ничего между нами не изменится. Может, даже станет хуже. Так лучше просто уехать и забыть, оставшись в памяти «рыжим евреем из Джерси», чем к этому прибавить ещё и «влюблённый дебил». Нет, спасибо.       Я уехал и забыл, всё было по плану до сегодняшнего дня. А сейчас вспомнил. Действительно, какой-то дебил, но хотя бы больше не влюблённый.       Что ж, сейчас мне был нужен этот жиртрест. Сейчас я хотел нарушить всё. Один разговор не сделает мне хуже. А утром я забуду, так что можно смело продолжать говорить.       Пишу: "Как жизнь?"       Ответ: "Нормально, обустраиваюсь потихоньку. А у тебя как?"       "Тоже ничего. Нашёл новых друзей?"       "Да, парочку. Даже еврей тут один есть.       Правда, не такой раздражающий, как ты."       "А мне вот не повезло встретить таких же жиробасов."       Спешно добавляю: "Но я тоже нашёл парочку приличных ребят."       Пару минут ничего. Потом сообщение: "Так чего написать решил? Соскучился, морда жидовская?"       Пишу: "Ещё чего. Скучно просто стало."       "Ок."       Ещё молчание. Беру бутылку, выпиваю немного сидра. Да, я определённо должен купить такого ещё, мне нравится эффект. Немного кружится голова, тепло и приятно. Очень хорошо.       Пишу: "У тебя кто-то есть?"       Отвечает: "А тебе какое дело, жид пархатый?"       "Интересно."       "Какой ты у нас любознательный сегодня!"       Пишет вскоре: "Нет, никого. А у тебя есть? Или никто на тебя не позарился?"       Я немного обрадовался. Аж теплее на душе стало. Что ж, у того, кто был объектом моих мечтаний последние несколько лет, никого-никого нет. Никакой девчонки, красавицы да отличницы или весёлой хулиганки, никакого красавчика-качка, ни-ко-го. Я думал, за это время появится, честно. Ну, как думал, принял это как данное ещё весной и смирился. Я даже не немного, а очень обрадовался.       "Тоже никого. И это я ни к кому не присмотрелся, между прочим."       "Ну неужели в твоём супер-пупер универе нет ни одной красавицы?"       "Типа того."       "Ха, у меня тоже."       Конечно, я приврал. Красавицы у нас были, это нормальное явление, в любом унике есть очаровательные девушки, но ни одна меня не цепляла. Спасибо хоть на том, что я их тоже не зацепил ничем, иначе было бы очень обидно говорить: "Прости, я не думаю, что у нас что-то получится," - глядя в широко распахнутые красивейшие глазёнки. У нас были и красивые парни, естественно, как без этого, но ситуация, естественно, была аналогичная.       Ещё одно сообщение: "Я пьян немного."       Отвечаю: "Хм, я тоже. Совпадение."       "А, так вот почему ты мне написал."       Я не ответил.       "По какому поводу пьёшь?"       Я выпил ещё сидра. Помолчал. Потом отправил:       "Хочешь, можем созвониться."       Зачем я это написал? Скучно стало тыкать пальцем в экран, никаких соплей.       "Хочу."       Тут же звонит. Я аж охренел от неожиданности. Какой шустрый.       - Здорова, Ка-а-айл.       Чувствую себя почему-то счастливым.       - Привет, жиртрест.       - Если уж мы оба пьём, может, скажешь какой-нибудь тост?       Я вздыхаю. Ну, хоть какой-то собутыльник на сегодня, уже лучше. Тост. Тост, ладно, будет ему.       - За этот ёбаный вечер.       - Да, верно, за этот ёбаный вечер!       Выпили, после этого всё пошло быстрее. То ли от алкоголя, то ли от того, что говорить удобнее и честнее, чем писать. Когда болтаешь по телефону, у тебя нет времени слишком уж усердно подбирать слова, а когда делаешь это пьяным - совсем уж забываешь, что выражения надо выбирать. Мы начали говорить откровенно. Я рассказал, что немного скучаю по школе и по тому, как там было всё просто и понятно, никакой тебе взрослой жизни. Картман усмехнулся и ответил, что тоже скучает. Стали вспоминать наше общее прошлое, смеяться. Детьми быть чертовски хорошо. Начали строить планы на будущее, как закончим учёбу и, ох, все четверо снова соберёмся, будем ходить по миру и искать приключения. Меня это позабавило.       Мы, честно, говорили обо всём, что было с нами раньше и что творится с нами сейчас.       А потом, совсем внезапно, Картман сказал:       - Ты позвонишь мне снова?       Я уж слишком удивился.       - Что?       - Я могу сам позвонить ещё разок, конечно.       Не удержался и хихикнул, мне почему-то стало очень смешно.       - Чего ж ты раньше не соизволил, жидяра?       - Да так. А ты чего?       Молчание, а потом резкое:       - Если хочешь, я могу в любой момент приехать к тебе, вспомнить прошлое, так сказать! Да хоть сейчас!       Я расхохотался. Мне понравилась его эта выходка, непринуждённость (а, может, я уже слишком пьян), я решил подыграть.       - Нет, только не сейчас, давай лучше в этот четверг! Говорю, где учусь и когда закончу, в подробностях объясняю, как дойти до нужного корпуса и где меня ждать. Что ты творишь, Кайл?       - И цветы не забудь, а то даже близко к себе не подпущу!       Мы оба смеёмся.       - А ещё говорил, что не соскучился, жидяра.       - Ой, да заткнись ты, жиртрест.       - Ладно. Договорились.       - Договорились.       Мы проговорили до утра, мне уже просто необходимо было собираться на первую пару. Вот об этом я и думал, когда решил уехать и не вспоминать о Картмане. Сорвалось. Ладно, наверное, это больше не повторится. А после пар я сто процентов отосплюсь. Перетерплю.       К слову, мне действительно понравился этот ночной разговор с Эриком. Один из самых тёплых разговоров за последнее время. Я был счастлив и…свободен? Это так называется такое ощущение? Мне было удивительно легко с ним, не нужно было казаться лучше, чем я есть на самом деле. Это вообще нормально, со старыми знакомыми всегда так, они ведь уже знают тебя и видели все твои закидоны. И к Картману это тоже относится. Правда, больше я не намерен к этому возвращаться. Конечно, по тем же причинам, что и раньше. Не надо будить мои былые чувства лишний раз. Ещё три дня я жил спокойно и старался не думать о прошлом, особенно – об Эрике. И у меня получалось, это было небольшое достижение. Я спокойно погрузился в своё студенчество и получил от этого удовольствие. Всё же здорово начинать что-то новое и шагать в неизвестность.       Всё шло нормально до четверга. Вечером моя спокойная студенческая жизнь кончилась, потому что, видимо, жиртрест так и остался дебилом, за пару месяцев ничего не изменилось. Я вышел из корпуса со своими сокурсниками и увидел его. Стоящего напротив выхода с огромнейшим букетом белых лилий. Когда он увидел меня, крикнул: «Эй, еврейчик!»       Какого хрена.       Собственно, подойдя к нему, я так и сказал. «Какого хрена, жиртрест?»       - Ты уже забыл, Ка-а-а-а-йл?       - Что я должен был забыть?       - Ну, то, о чём мы договорились. Я даже цветы принёс, как ты и просил.       И, широко-широко улыбнувшись, Картман протянул мне букет. Да, он это сделал при всех моих знакомых. Моя школьная любовь, Эрик, мать его, Картман вручил мне шикарный букет блядских белых лилий. Как реагировать на это, я понятия не имел.       Нельзя было ожидать, что невинная шуточка про встречу обернётся…так? По крайней мере, для меня это было странно.       Я стоял и смотрел на Картмана, на кусок вроде как моего прошлого, немного не вписывающийся в новую жизнь.       - Так и будем стоять или пойдём куда-нибудь?       - Пойдём.       Я взял в одну руку подарок этого придурка, а свободной схватил Эрика за предплечье покрепче и потащил его подальше от универа и от всего этого спокойного и приятного мира. В кафе, конечно, куда же ещё я мог его тащить.       - Рад меня видеть, Ка-а-а-а-йл?       - Можно и так сказать.       Я старался не глазеть на Эрика и смотрел в лилии, которые положил перед собой. Нежные, хрупкие, большие цветы, мне они понравились, он не ошибся с выбором. Шикарно, чёрт возьми, как и многие вещи, что связаны с этим жиртрестом. Я чуть нагнулся к ним и вдохнул сладковатый аромат, улыбнулся.       - Нравятся?       - Очень, - ответил и вздохнул. – И всё же какого хрена ты приехал?       - Мы договорились.       - Да, я помню. Не думал, что ты в тот раз говорил серьёзно. Мы были вроде пьяные. И вообще... Вот ты ехал… сколько ты ехал? Неважно. Ехал так долго, это при условии, что у тебя, завтра, наверное, есть дела, а ты даже выспаться не сможешь, потому что будешь ехать обратно… - мне было всё ещё непонятно, почему это всё происходит. Я поднял глаза на Картмана. – Зачем?       - Мне казалось, всё вполне понятно.       Нам принесли наш заказ, букет пришлось отложить. Чай с сэндвичами, лучшее завершение рабочего дня. Я был здесь уже пару раз и всегда оставался доволен этой кафешкой. Мягкие кожаные диванчики, приятная музыка, вкусные штучки подают, волшебство. Солнечно-жёлтые стены, приятное освещение. Еще и людей не слишком много, самое то.       - И что ты собираешься делать?       - Вообще в планах было устроить шикарнейшую прогулку, но мой энтузиазм умер за восемь часов дороги, так что извиняй.       - И как это ты собирался устроить такое, если ты города даже не знаешь, жиртрест? – я усмехнулся.       - Ну как-нибудь устроил бы, чего пристал. Сейчас вообще поеду домой, если будешь ржать, жид пархатый.       - Нет, это уж совсем как-то по-идиотски будет. Давай я тебе что ли устрою прогулку, так будет правильнее.       Да, я, Кайл Брофловски, сижу в кафе со своей школьной любовью, попиваю чаёк и опять чувствую себя немного счастливее, чем нужно. Придурок, поехал за тридевять земель… Это приятно. Ещё небольшой кусок родного и тёплого, почему бы и на день не стать счастливее. Я могу себе такое позволить.       Эрик не успел измениться за то время, пока мы не виделись. Такой же жиртрест, только вот сегодня оделся получше, а так… такой же. Действительно, парень из прошлого.       - Мне потом надо будет объяснить ребятам, почему меня поджидал после пар такой придурок с цветами.       - Ой, ты, наверное, хотел сказать, «прекрасный принц», Ка-а-а-а-йл, - ответил мне Картман своим приторно-сладким голосом.       - Нет-нет, именно придурок.       Мы недолго сидели, я не хотел задерживаться в этом кафе, даже если здесь было очень-очень хорошо. Не хочется слишком поздно вести этого «прекрасного принца» в своё любимое место.       Я нашёл его почти сразу, как приехал сюда. Ничего особенного в этом закоулке не было, но на меня он произвёл какое-то невероятное впечатление. И сюда я приходил за всё время моего обучения ещё раз пять или шесть. Конечно, идти от универа долго, но оно того стоило, я уверен. Местечко под мостом Джорджа Вашингтона, вокруг парк, рядом – красный маяк. И я приходил к этому маяку, смотрел вдаль, на другой берег и успокаивался. Так красиво, чёрт возьми. Водичка плещется, ветер, а суета большого города проносится мимо тебя, и ты чувствуешь себя кем-то особенным. Ты, одинокий, свободный, стоишь у маяка и смотришь на мир, чувствуя, что всё будет хорошо. Я чувствовал какой-то невероятный прилив сил, когда проводил там время.       Туда я и повёл Эрика. Мы шли и разговаривали буквально ни о чём. Всё начиналось снова с каких-то жизненных тем, а потом перешло на всякую ерунду. Мы веселились. Мы дурачились. И это было чертовски весело, я скучал по этой непринуждённости, по веселью.       И вот мы наконец-то дошли.       - Я об этом говорил. Мне здесь очень нравится, жиртрест.       Сверху гул от проезжающих машин. Темновато уже, но неважно. Приятный ветер, как и всегда, от которого чувствуешь себя ещё более свободным. И вокруг никого, слишком поздно пришли. То, что надо. Я подхожу ближе к перилам, снова смотрю вдаль и вздыхаю. Здесь просто невообразимо хорошо.       Вспоминаются многие красивые сцены из фильмов. Хороший момент, чёрт возьми. Я сам словно герой какой-то непонятной, непостижимой ленты, которая провалилась в прокате, но внезапно стала культовой.       Картман подходит со спины ко мне, заключает меня в свои объятья, кладёт голову на моё плечо. Я не против... пока что.       - Мне здесь тоже нравится, Кайл.       На мгновение пролетает мысль, что с Эриком это место даже стало лучше. Раньше-то я никого сюда не водил и наслаждался одиночеством, а теперь здесь он. Небольшой секретик на двоих старых друзей, от которого становится совсем тепло.       Мы не стояли слишком долго, потому что становилось холодно. Пошли усаживать моего гостя на автобус до его города. Уже меньше болтали, но от этого не было хуже.       Эти ощущения, словно ты летишь. Так легко, приятно и хорошо. Кажется, что ты всё можешь, совсем-совсем всё, но при этом не хочешь, ведь у тебя есть всё необходимое. Я действительно ощутил это с Эриком за нашу прогулку и, наверное, ни с кем больше такого не ощущал.       Я отвёл его к нужной остановке. Парня, в которого был влюблён в школе. Парня, который сегодня подарил мне полёт. Парня, который, видимо, опять намеревается занять мои мысли (нет, я ему этого не позволю).       Прощаемся. Он обещается, что приедет снова, а я отнекаваюсь и прошу хотя бы не внезапно всё это делать. Эрик смеётся, смотрит на меня. Потом внезапно, резко и быстро целует меня в губы. Прежде, чем я успел отреагировать как-то на это, он запрыгнул в автобус и уехал.