Море под куполом

      Чужое имя, отданное, полученное обманом, жжёт язык каждый раз, когда доктор Стивен Мэтьюрин представляется. Жжёт почти как железом, как протянутым кинжалом, от которого только и можно отгородиться протянутой ладонью, обтянутой плотной тканью перчатки. Отшутиться словами про скальпель с рукоятью, прячущей холодное железо, встающей между ним и руками доктора.       Говорят, фейри можно поймать в сосуд из византийского стекла, написав имя на ореховом пруте да омыв сосуд кровью белой курицы. Стивен сам ловит в сосуды извивающихся тварей земных и морских, Стивен мажет обожжённое лицо капитана странной синеватой мазью. От неё быстрее заживают раны, а пахнет едва ощутимо и странно так.       Бережно расправленные тонкой булавкой (металлической?) крылья большой стрекозы замирают под стеклом и тихонько трепещут от каждого вздоха, если склониться над ними. Стрекоза поблёскивает, спинка синевато-зелёная, такие стрекозы никогда не попадались ему в Ирландии, они, может быть, слишком любят тепло, прогретые солнцем берега маленького испанского островка.       Стивен собирает их имена: тоже запирает в стеклянных баночках. Стивен лечит так, используя их же собственные имена, по незнанию отданные ему. Остаётся всё так же Стивеном. Имена поблёскивают незаметно в банках среди замерших, опустевших глаз. За прозрачным стеклом, переливающемся на редком солнце, проникающем в каюту.       Здесь нет того, кто знал бы древние правила и обычаи. Кто смог бы вспомнить, как поймать фейри, как заставить отдать клад (никакого клада нет — и в этом весь секрет!). Нет никого, кто догадался бы (ваш доктор каждую ночь каждой клеточкой тела ощущает железо, собранное на корабле, всю его тяжесть, и остроту, и жар, и прикасается днём ладонями к борту, и дерево почти прорастает ему в руки), кто заметил бы под выцветшим старым сюртуком вечно проскальзывающую яркую зелень.       Стивен клянётся не брать в руки сабли, и Джек Обри смеётся по-дружески над ним и похлопывает по плечу, мол, клятва так клятва, тогда, может быть, вы не откажетесь встать за штурвал?       Диллон — да, Джеймс Диллон мог бы догадаться, мог бы знать, он тоже из Ирландии, и в его детстве наверняка были сказки о таких, как Стивен. Может быть, он носил когда-то обереги и помнил, как нужно отвечать на вопросы, если выходит тебе навстречу человек в зелёной или красной одежде. Диллону больше не до того, но доктор всё равно чувствует себя неуютно рядом с ним. После первого разговора он почти перестаёт избегать общества Джеймса, но и не приближается лишний раз.       Очередной ночью Стивен не может уснуть: море бьётся в борта, море не стоит на месте и напоминает текучую воду, и Стивена бьёт дрожь, как каждый раз, когда он оказывается в море. Он лежит без сна, и зелёные холмы Ирландии шумят травами над его головой.       Из темноты стеклянные сосуды смотрят на него глазами мёртвой виперы. Иногда Стивен не может вспомнить, кто из них внутри, а кто снаружи.