Душа

Они шли по сладким дорожкам Кэнди-тейла — молча, не решаясь что-либо сказать другу другу, ибо этот бред про погоду — слишком банален, а спрашивать о чем-то серьёзном, — неловко. Все же, забрав торт, по дороги домой, Градиент не выдержал этой тишины и спросил несущего в щупальцах коробку со сладким угощением, Кресценса, что первое пришло в его глючную голову, о чем тут же пожалел. — Хей, а ты не знаешь почему Найтмер ушел? — уверенно проговорив, он расширил глазницы от высказанного им самим же и уставившись на притоптанную землю и редкие камни под его ногами, попадающиеся по пути, он почувствовал, как по его лбу стекла капля пота, тут же вцепившись острыми кончиками пальцев в нижнюю часть куртки, он еще больше пожелал провалиться под землю. — *Черт! Дурак! Ты только что задел больную для него тему, надо же думать, перед тем как говоришь…* — ощутив легкую дрожь и кинув рассеянный взгляд на негативное личико, он почувствовал, с какой силой начала биться его душа, ведь на лице Полу-месяца, явно читалась злость, да что там злость! За километр можно было понять, что он в бешенстве, что повлияло на его поведение, тот начал делать напористые и резкие шаги, словно пытаясь пробить и без того, прибитую землю, но с такой силой, что после него оставались трещины, и вмятины от подошвы его ботинок. — О-ох… эм… то есть… — глаза скелета в капюшоне забегали, молясь о том, чтобы побыстрее дойти до дома, остаться со всеми зубами и целыми костями. Осьминог — вздохнув, закатил глаза и восстановив дыхание, немного успокоился. — Пожалуйста, никогда не говори о нем, при мне. Градиент с удивлением уставился на собеседника, видимо, умереть в свой день рождение, по крайней мере, в этом году, ему не суждено, в этот момент больше всего его начал волновать вопрос, — что Кресценс, испытывает к Найтмеру? Отведя взгляд в гущу леса, он задумался. — *Он с таким холодом и ненавистью относится к своему отцу… насколько я слышал, около пятнадцати лет назад, еще до моего рождения, хранитель негативный эмоций бросил свою семью, а именно — Кресценса и дядю Килла. Полу-месяц говорил мне месяц назад, что дядя до сих пор не может забыть о Найтмере, когда он вставал ночью в туалет или воды попить, он не раз слышал из комнаты своей мамы, что он плакал. Надо же… я и не думал, что даже спустя пятнадцати лет разлуки с любимым, можно до сих пор любить его, скучать и страдать от этого. Я слышал что, обычная любовь длится около трех лет, только если очень сильно любишь кого-то, то эта любовь будет длиться намного дольше… похоже, это правда и я только что убедился в этом.* — Градиент! Градиент! Ты спишь, что ли? — А…? Кресценс, что-то случилось? — Я тебя уже минуту зову, ты что, ловишь связь с космосом? Или все-таки спишь с открытыми глазами, да еще и на ходу? — он усмехнулся, посмотрев на удивленную мордашку друга, как на ребенка, — сделавшего что-то глупое. — Да, я, Просто… просто задумался… — Я говорю, — мы уже пришли. — Он указал пальцем на знакомый дом, в котором жил Гради со своей семьей. Ты чуть в лужу не грохнулся, я тебя кое-как успел поймать. Только сейчас Виноградинка понял, что тот держал его за талию со спины, из-за чего покрылся зеленою, моментально вырвавшись из его «объятий» и чуть ли не упав, пролепетал: — Д-да, спасибо, а теперь, пошли! — пытаясь скрыть смущение, он зарылся носом в ворот своей кофты и поспешил пройти вперед, чтобы случайно не встретиться взглядом с Полу-месяцем, искренне не понимающим его поведение. В прочем, пожав плечам, он направился за ним.