Счастливый билет

… ты заливаешь фундамент и начинаешь строить заново.

      В детстве у Дженка был набор кубиков. Двенадцать деревянных брусков с отколотыми из-за слишком частого падения углами. Мальчику нравилось строить башни: осторожно возводить этаж за этажом и наблюдать за рождением нового небоскреба. Если кто-то ломал архитектурное творение, случайно или намеренно, Дженк почти не расстраивался. Он снова собирал драгоценные кубики в одном месте и начинал на дубовом фундаменте возводить очередное высотное здание. В мире игры всё можно было выстроить заново.       Джемре была зла. Это легко читалось в каждом её движении: в нервном хождении по комнате, в дёрганном взмахе руки, в резких фразах, брошенных в адрес матери. Дженк с грустью посмотрел на букет из двадцати-пять нежно-зефирных роз, чья участь была заранее предрешена. Через пару минут символы любви, перевязанные лентой цвета слоновой кости, либо будут брошены ему в лицо, либо отправятся в мусорное ведро. — Впрочем, ты заслужил. — Пробормотал себе под нос парень и вошел в палату жены, покидая безопасное закулисье.       Джемре, заметив нового посетителя, замерла и тут же прекратила попытки запихнуть очередную порцию одежды от Дамлы в спортивную сумку. Дженк знал, что сестра чуть ли не каждый день навещала невестку и привозила ей добытые после долгих поисков и тщательного отбора экземляры лимитированных коллекций. Благодаря Дамле, бумажные пакеты в палате Джемре образовали собственный уголок роскоши и богатства, который теперь бесцеремонно переселяли в дешёвую матерчатую сумку. — А ты что здесь забыл? — Девушка метнула фразу в сторону мужа так, будто слова могли обрести форму ножа и ранить в самое сердце. — Свою жену. — Бьющие наотмашь слова вырвались раньше, чем Дженк успел обдумать их смысл. Как и на утро после аварии, сейчас он снова чувствовал, что теряет её. Снова сталкивается с безграничной ледяной стеной, отделявшей его от сердца любимой женщины. — Я приехал, чтобы забрать тебя домой. — Мог бы не приезжать. — Девушка наконец запихнула злополучную кофту в сумку и резко дернула бегунок молнии. Неприятный скрежет металла рассёк воцарившуюся на секунду тишину. — Мужчине, который за неделю не удостоился навестить свою жену в больнице, не подходит роль заботливого мужа. Мама иди к машине, я догоню тебя. — Дочка… — Мама, прошу. — Голос Джемре прозвучал приглушенно: имеющиеся в запасе силы разом иссякли. Госпожа Сехер тяжело вздохнула и, сокрушенно покачав головой, поспешила выполнить просьбу дочери. — Так зачем ты приехал? — Я же сказал, чтобы… — Дженк осмелился приблизиться к жене только на шаг и заглянул в знакомые глаза. Послевкусие трусливого побега вновь пробудило чувство вины. Вытесненные алкоголем чувства пробуждались и сдавливали грудь. — Когда я умоляла тебя не оставлять меня здесь, где ты был?! — Джемре поддалась эмоциям. Отдала сердце и душу на растерзание предвкушающей лакомство обиде. Все эти дни она, отказываясь признавать зависимость от незнакомого ей мужчины, боролась с желанием снова его увидеть. Каждый день, когда мать сбивчиво и невнятно придумывала сотое оправдание его отсутствию, Джемре старалась правдоподобно изобразить полное безразличие. Каждую ночь, она давала своему сердцу передышку, подходила к окну и наблюдала за луной. Такой же безумно одинокой и печальной, как и замершая у окна девушка. — Джемре, я думал… — Нежно-розовая связка цветов перекочевала из рук парня на кровать. Дженк осторожно приблизился к жене и взял её за руки. Холодные дрожащие пальцы выпорхнули из его огрубевших за последние дни ладоней. — Думал, что так будет лучше. Говорил себе, что если не заслужил тебя тогда, то и сейчас не заслуживаю. Пытался оставить всё и отпустить тебя. В очередной раз попытался сбежать, как трус, но не смог заставить сер… Совесть замолчать. — Ты был нужен мне. — Голос Джемре предательски дрожал, а в глазах притаились слезы, готовые в любой момент покатиться наперегонки по впалым щекам. Погруженная в себя, она даже не заметила признания в любви, оборванного на полуслове. — Мне так хотелось, чтобы хоть кто-то мог ответить на мои вопросы. Но ответы были только у тебя. И ты исчез… Оставил меня одну в мире, где я ничего не знаю! Так ведет себя любящий мужчина?! — Джемре… — Чувство вины, словно дикий зверь, притаилось и замерло на изготовке. Карачай почувствовал, как страх сковал его горло, не давая возможности даже оправдать свою трусость. — Это ужасно, Дженк. Ужасно бродить в темноте, которая с каждым днём затягивает всё глубже. Ужасно натыкаться на стены у себя в голове, когда пытаешься вспомнить хоть что-то. Хоть какую-то мелочь! Ужасно просыпаться по ночам от ярких воспоминаний, которые после пробуждения стираются. Ты хочешь, чтобы я поняла твой поступок? Не понимаю, Дженк. — Девушка резко вытянула руку вперёд, когда Карачай сделал попытку к ней приблизиться. — Ты всегда сбегал от проблем? Всегда разворачивался спиной и уходил? — Всегда. — Парень отступил и опустился на больничную кровать, аккуратно застеленную гладким покрывалом. Побежавшие во все стороны волны встрепенули забытый всеми букет цветов. — Я всегда поступал так, потому что не умел по-другому. Но ты научила меня встречать проблемы лицом к лицу и решать. Поэтому я вернулся, Джемре. Не могу уйти, хотя бы не попытавшись. Если ты скажешь мне остаться, я останусь. И никогда больше не уйду.       Карачай замолчал. Откровенное признание было последним его козырем в этом поединке, но противник был слишком проницателен и умен. Дженк видел сомнения во взгляде жены, видел борьбу добродушного сердца с глубоко раненой душой. Видел, как в её глазах на миг промелькнула смесь понимания и жалости, но тут же их заглушило чувство собственного достоинства. Парень сцепил руки в замок и покорно опустил голову. Он знал, что с минуты на минуту ему вынесут приговор. — Видимо, я была плохим учителем, раз ты так ничему и не научился. Эту попытку можно оценить максимум на троечку. Даже минус бы добавила. — Джемре обошла кровать, на которой подобно статуе греческого мыслителя застыл ее муж, и потянулась к брошенному на диван во время сборов пальто. — Так ты идешь или остаёшься здесь?       Дженку показалось, что его сердце пропустило несколько ударов, когда вместо злости и обиды в голосе жены он уловил неизвестные ему новые нотки. Память услужливо подкинула воспоминания из детства, когда он выстраивал цветные небоскрёбы. Утром всё рухнуло и рассыпалось в пыль, чуть позже было разбросано во все стороны без надежды на возрождение, но только что его жена дала шанс на постройку нового фундамента. Нет, это не было похоже на прощение. Джемре подарила ему возможность всё исправить и выстроить заново.       Почти десять минут Дженк успокаивал разгоряченного Дживана и обещал, что довезёт его драгоценную сестру до дома живой и относительно здоровой. Столько же времени Джемре объяснялась перед матерью, бросая нервные взгляды в сторону мужа, обнимала её и что-то едва слышно шептала её на ухо. — Уф, я думала это никогда не кончится. — Джемре устало прикрыла ладонью глаза, когда они с мужем наконец оказались в машине и выехали за пределы больницы. — Ты в курсе, что мама тебе не доверяет? — В свете недавних событий это не удивительно. — Горько усмехнулся парень, не отрывая взгляда от дороги. — Я все еще удивлен, что они разрешили мне забрать тебя. — Дело не только в аварии, Дженк. Моя семья в принципе не испытывает к тебе симпатии. Ни мама, ни Дживан, ни Джерен. Даже бабушка! — Девушка на миг замолчала и прикрыла глаза. Они ехали медленно, но даже так от мелькающих машин рябило в глазах и начинала противно болеть голова. — Хотя бабушку можно не учитывать, она никого не любит кроме себя. Но мама… Неужели у нас все было так плохо? — Твоя мама замечала каждую трещинку в нашем браке. Она болезненно переживала все наши ссоры, как будто её материнское сердце проживало их вместе с тобой. Она видела, что я не смог сделать тебя счастливой в браке. — Дженк бросил окинул взглядом внезапно притихшую жену и, заметив как она болезненно поморщилась, резко сбросил скорость и свернул на обочину. — Джемре, что с тобой? Тебе плохо? — Голова… Разболелась. — Девушка отстегнула ремень безопасности и приоткрыла окно, жадно вдыхая свежий воздух. — Сколько еще нам ехать? — Через минут десять будем дома. Чем я могу помочь? — Дженк неуверенно потянулся к руке жены, вцепившейся в кожаную обшивку сиденья. Легкое вороватое прикосновение осталось незамеченным. — Давай поедем быстрее. — Джемре почувствовала, как ладонь мужа слегка задела её лицо и почти сразу грудь снова сдавил надежной хваткой ремень безопасности. Она хотела заявить о нарушении личных границ, но сил на слова катастрофически не хватало. Вся энергия уходила на сопротивление головной боли.       Дженк исполнил её маленькую просьбу и пятью минутами позже он припарковал машину во дворе особняка. Девушка с трудом открыла глаза, когда муж трепетно, словно фарфоровую куклу, вытащил её из машины и подхватил на руки. В горле комом застыла длинная речь о самостоятельности с вкраплениями решительных отказов от его помощи. «Обязательно выскажу ему все позже», — подумала Джемре, закрывая глаза и просто доверяясь сильным и надежным рукам.