Счастливый билет

      Дженк просыпался задолго до звонка будильника. Наблюдал за тем, как она морщится во сне, когда озорной луч, пробившийся сквозь портьеру, подсвечивал ее лицо. Иногда она улыбалась и подтягивала одеяло к груди, будто хотела кого-то обнять. Он представлял, как ложится рядом, забирается под одеяло, прижимается к своей жене и чувствует тепло её тела. Он сотни раз рисовал в голове картинку своих действий и проработал каждую деталь утра из жизни, где его любили.       В его комнате поселились холод и одиночество. Об этом кричали пустые стены с лунками от гвоздей, голые окна с болтавшимися кольцами на карнизе, минималистичная мебель и сломанная лампа-прожектор. Двухместная кровать, расточавшая по комнате запах свежеспиленного дерева, даже не была застелена: только гора подушек громоздилась на поверхности матраса. Ярким пятном выделялся шерстяной плед, небрежно переброшенный через спинку кресла. Красный в горчично-желтую полоску он добавлял каплю жизни в белоснежное царство.       Вопросы пчелиным роем крутились в голове Джемре, когда муж медленно, как самый ценный и хрупкий груз, опустил её на широкую кровать. Заметив удивленный взгляд жены, он лишь пожал плечами и пробормотал что-то про ремонт, уборку и излишнюю горячность. — Я не думал, что ты вернёшься. — Слова утонули в тишине, но она успела их выловить, прежде чем погрузиться в глубокий сон.       Когда Джемре проснулась, раскинувшийся за окном мост горел яркими огнями, и они красными пятнами ложились на лицо спящего в кресле парня. Дженк хмурился во сне и до белизны костяшек сжимал рукой подлокотник кресла — ему снился кошмар. С нескрываемым любопытством девушка наблюдала за спящим мужчиной. Жадно считывала каждую эмоцию, впитывала охватившее его волнение и почему-то начинала переживать за совершенно незнакомого человека. — Дженк, проснись. — Джемре осторожно приподнялась с кровати и поморщилась, когда пальцы ног коснулись холодного пола.       Каждое движение давалось с трудом и отбирало накопленные за время сна силы. Девушка подобралась поближе к мужу — рука непроизвольно потянулась к его лицу. Ей с новой силой захотелось вспомнить хоть маленький фрагмент из их совместной жизни. Как они познакомились, как он привел её к своим родителям, как она согласилась стать его женой. Но вокруг была только темнота. Джемре коснулась светлой щетины и от бега мурашек по телу неприятно поморщилась. Разве такая реакция должна быть на любимого человека? Даже если мозг забывает приятное, то тело обмануть невозможно — оно выбрасывает гормоны и создает надежные нервные пути, чтобы «запомнить» чувства. Но их не было. Ни в больнице, ни дома Джемре не испытывала магнетического притяжения, о котором как-то читала в любовном романе сестры.       Зато Дженк был настоящим экстрасенсом. Когда ей становилось плохо, слова и просьбы были не нужны: муж всегда знал, чем помочь. Он отвечал на вопросы раньше, чем девушка успевала выстроить путающиеся в голове слова в предложение. Он предугадывал её желания и исполнял их. Он терпел все выходки, которыми Джемре проверяла его сдержанность. Только болезненно морщился, когда получал в ответ настороженный и подозрительный взгляд вместо слов благодарности.       Дженк любил, но Джемре никак не могла почувствовать даже призрачную влюбленность в глубине своего сердца. Парень поморщился и резко мотнул головой в сторону: кошмарный сон набирал обороты. Между нахмуренных бровей залегла глубокая складка, которую хотелось разгладить пальцами и снова подарить лицу безмятежность. Девушка сжала плечо мужа, но выскользнуть из лап сна ему не удавалось. Парень что-то невнятно пробормотал, но глаз не открыл. — Дженк, это всего лишь сон. Проснись. — Руки Джемре снова потянулись к мужу и обхватили его лицо. — Дженк!       Его глаза распахнулись внезапно и, заглянув в ураганную смесь переживаемых чувств: страха, отчаяния и паники, — девушка впервые почувствовала безотчетный порыв. Захотелось его обнять, но именно в этот момент её руки оттолкнули. Дженк резко подскочил на ноги, даже не стараясь восстановить сбившееся дыхание, и отвернулся к окну. Он попытался расстегнуть первые пуговицы на рубашке, чтобы избавиться от охватившего шею хлопкового хомута, но пальцы не слушались — маленькие пластиковые кружочки не поддавались. — Давай помогу. — Джемре не нуждалась в разрешении: муж всячески избегал её взгляда, но не показал даже намека на сопротивление. — Что тебе приснилось? Дженк поднял голову — по коже Джемре побежал отряд мурашек. Она не была уверена, что хочет услышать ответ. — Дженк… — Сон. Это всего лишь сон, Джемре. — Его голос отдавал хрипотцой и царапал разделявшую их тишину. — Спущусь вниз, что-нибудь приготовлю. Я не знаю, что ты любишь. Есть какие-нибудь пожелания? — Нет. — Ответила девушка, наблюдая за очередным побегом мужа и тихо закрывающейся дверью. — А я не знала, что ты умеешь готовить. Этот глупый факт выбил последний клочок земли из-под её ног, лишая устойчивой опоры. Она вообще ничего не знала о своем муже. Ничего не знала о мужчине, доверившем ей сердце.       Джемре застала мужа на кухне за нарезкой овощей. На плите что-то клокотало и шипело в большой сковородке. Дженк умело управлялся с ножами, лопаточками и ложками — нарезал продукты, смешивал их с яичной массой или сразу бросал на раскаленную сковороду. — У тебя неплохо получается. — Острый нож застыл над приговоренным к поеданию сыром. — Тебе прописали постельный режим. — Дженк отвлекся от готовки всего на секунду — в его взгляде сквозил упрёк. — Не нужно было спускаться, я собирался принести всё в спальню. — Значит, ты умеешь готовить? — Джемре выхватила из-под ножа кубик белого сыра и закинула в рот. — Немного. — Карачай переключился на поиски специй. Он умело жонглировал баночками с травами и выбирал самые ароматные из них. Кухня наполнилась запахом базилика и укропа. — Во время учебы в Америке Нуртен с её золотыми руками не было рядом, поэтому пришлось постигать азы кулинарного искусства. Когда мы только поженились, ты отказывалась есть приготовленную мной еду. Хотя она была не так уж и плоха. — И как далеко ты продвинулся? — Джемре потянулась к стеклянной банке с заваркой. Сушеные листики опустились на дно стеклянного чайника и тут же были затоплены горячей водой. — Дальше азов дело не продвинулось. — Было что-то странное в непринужденной беседе, которая им обоим давалась так легко. — После того, как я чуть не спалил нашу квартиру, когда готовил телятину в соку, ты ограничила меня простейшими блюдами. — Для этого была веская причина.       Пока Дженк готовил, на столе появились тарелки и приборы. Пышный букет жёлтых цветов, подаренный по возвращении господином Агяхом и почему-то нашедший приют на кухне, изысканная посуда, серебряные вилки с толстыми ручками и объемными узорами — все слишком сильно контрастировало с приготовленным на скорую руку, незамысловатым ужином. Джемре показалось, что воздух внезапно потяжелел — окружающая её роскошь удушала и казалась чуждой. Все это напоминало пышные декорации пьесы, где за яркими искусственно созданными образами скрывается неприглядная реальность. — Дженк, мне нравилась эта жизнь? — Вопрос повис в комнате, заставив время замереть. От озвученных тревожащий девушку мыслей по комнате пополз сковывающий холодок. Между мужем и женой снова расползалась пропасть тишины. — О чем именно ты спрашиваешь? — Дженк пытался выиграть время. Думал, что сможет оттянуть печальный конец, но судьба безжалостно перечеркивала его планы и красной пастой исправляла задуманный сюжет новой жизни. Парень хотел что-то придумать, ответить уклончиво, но ложь застыла комом в горле и не давала говорить. Он знал ответ. — На самом деле, тебе не нравилась эта жизнь. — Но я не ушла. — Джемре жадно следила за каждой эмоцией, мелькавшей на лице мужа. Он старался не смотреть на нее, делал вид, что голоден и полностью поглощен ужином. — Ты говорил, что мы собирались развестись. Почему я осталась? — Не из-за меня. — Вилка со звоном ударилась о край тарелки и обрушилась на остывающий омлет. Ловкие движения его рук стали резкими и неуклюжими. — Ты хотела добиться для каждого справедливости, поэтому осталась. Это длинная история, и её никак не расскажешь за одну ночь.       Джемре видела, что муж тщательно взвешивал и дегустировал каждое слово, прежде чем его озвучить. От беспечности и лёгкости беседы не осталось и следа. Ночные откровения вскрывали свежую корку душевных ран и причиняли боль. Но только одному из них. Решение было принято в тот момент, когда Дженк слегка отстранился и сцепил перед собой руки. На безымянном пальце блеснул обруч серебряного кольца, с которым он боялся расставаться. — Я хочу знать правду. — Девушка отодвинула от себя тарелку с едой — аппетит окончательно пропал. — Это заложено в моем характере, я просто не могу закрыть глаза и забыть обо всем. Хотя благодаря аварии, я итак обо всем забыла, но… — Я понимаю, о чем ты, Джемре. — Не перебивай меня, прошу. — Дженк покорно замолчал, внимательно наблюдая за развернувшейся войной её внутренних противоречий. — Я много думала об этом в больнице. Я правда хочу понять, что произошло в моей жизни. Почему вышла за тебя замуж, как потеряла доверие матери и стала ненавистна сестре. Заставляла себя вспомнить, но не получалось. Пыталась собрать все обрывки информации в единую картинку, но и это не вышло. Я не уверена, что поступаю сейчас правильно. Но, может быть, мы все заслужили второй шанс?       Джемре пропустила тот момент, когда муж резко отодвинул стул и сорвался со своего места. Его объятия были слишком крепкими, почти сковывающими — прижимая жену к себе, он в исступлении шептал всего одно слово: «Спасибо».