Мрачный калейдоскоп

      Время приближалось к закату, когда машина заехала на стоянку. Итачи заглушил мотор, отстегнул ремень безопасности и обернулся, встречаясь взглядом с медленно приходящей в чувства Хинатой.       Брюнетка смотрела настороженно, блуждая взглядом по лицу мужчины. Он её не торопил. Знал, что флёр после погружения в воспоминания, особенно тяжёлые, проходит долго и оставляет глубокие отпечатки на душе.       Впрочем, он не знал, что конкретно она могла видеть, а поэтому настороженно наблюдал за каждым её движением. Итачи не всегда жил правильно, и в зависимости от того, какую часть его воспоминаний Хината хотела увидеть, она могла составить о нём не самое хорошее мнение. — Я могу спросить? — Хрипло и осторожно интересуется брюнетка, заглянув, наконец, в антрацитовые глаза вампира.       Итачи кивает, не отводя взгляд, зная, что она почувствует теперь любую, даже малейшую его ложь. — Микото… — Хината сделала паузу, заметив, как мужчина вздрогнул, услышав имя матери, но продолжила, ловя выжидающий взгляд, — В ту ночь, когда она почти убила тебя, а потом ты, защищая меня, убил её… Почему в её взгляде было столько благодарности? Она попросила тебя… — Нет. — Играя желваками, рыкнул Итачи, затем вздохнул, закрыв на секунду глаза, и вновь посмотрел на девушку. — Нет, она просила отца сделать это… А он слишком сильно любил её. Ты видела, во что она превращалась, а я знал из-за кого… Знаю, кто виноват. — Орочимару. — Не вопрос, Хината утверждала. Итачи оставалось только сильнее стиснуть зубы и кивнуть. — Единокровный брат, решивший, что сестра отлично подойдёт на роль подопытной крысы. И она подошла… Женщина, рождённая от вампира и обычной женщины, не подстать ему, прожившему уже четыреста лет. Она родилась в клане Узумаки. Оттуда же была и Кушина — мать Наруто… В каждом клане, особенно большом, есть одна или несколько «паршивых овец». Все считали таковой нашу мать, но только несколько семей понимали, что Орочимару представляет большее зло и угрозу. К сожалению, отец не был сторонником этой идеи, но увидев Микото, он влюбился... Сам или с подачи братца… Этого я не знаю. Их отец погрузился в забвение за десять лет до того, как отец и мать встретились, а Орочимару возглавил клан. Все знали, что он пьет её кровь. Все знали, что он ставит чудовищные эксперименты на животных, людях, вампирах, и даже на себе… Но ему удалось каким-то образом убедить ночной и дневной мир, что это ради общей цели равенства… Бред! — Итачи ударил кулаком в соседнее сидение, глубоко втянул носом воздух, успокаиваясь, затем замер и спустя несколько секунд продолжил рассказ. — Когда отец женился на Микото, Орочимару заставил его подписать брачный договор. Отец не мог обратить её, ведь согласие на это требовалось брать у Орочимару, Микото никто ни о чём не спрашивал, она была женщиной, смертной женщиной… Первая беременность проходила тяжело. Я требовал крови, находясь в утробе человеческой матери, тогда мы оба чуть не умерли, но Орочимару позволил обратить обессиленную сестру лишь после того, как она разродилась. Он ликовал, ведь я родился в ночь затмения: сильный, голодный, не боящийся солнечного света. Я был рождён от человеческой женщины и вампира. Но из-за того, что в Микото была сильная вампирская кровь, я - высший вампир, без примеси человеческой крови и без слабостей. Потом родился Саске и Орочимару постигло разочарование. Он надеялся больше всего на то, что мой младший брат будет ещё сильнее, но первый солнечный луч тут же обжёг его тело. Он не был и в половину быстрее меня, а я рос совсем не таким покорным, как он того хотел. — Ты видел его насквозь. — Произнесла Хината, когда Итачи в очередной раз погрузился в раздумья. — Он брал мою кровь и мне стало интересно, что он с ней делает. В пять лет я уже понимал, что отец не имеет на Орочимару влияния, поэтому решил за ним проследить. Он давал мою кровь Саске в надежде, что он станет таким же, как я. Впрочем, скоро он понял, что это бесполезно и на время оставил нас в покое, просто наблюдая из тени. Потом мать снова забеременела. Ещё совсем недавно лишённая жажды, она и так была излишне опасна, но Орочимару всё хотел создать кого-то более сильного и менее строптивого, чем я. Он снова брал у меня кровь, говоря отцу о том, что я болен… Я и правда стал значительно слабеть. Он брал крови всё больше и больше, давая мне взамен лишь бокал человеческой, которую я тут же выливал, стоило ему отвернуться. Меня просто воротило от запаха и вкуса. Сейчас я уже не знаю, подмешивал он что-то или это была ещё одна особенность моего тела. — Мою кровь ты выпил. — Пожала плечами девушка.       Итачи усмехнулся и покачал головой. — Твоя кровь — особенная. В ней можно прочесть историю ещё с начала зарождения вампирских и охотничьих кланов. Ты самый прямой потомок Кагуи. Если ей случится прийти в этот мир снова, именно ты станешь новым вместилищем для её вечной души. Разве отец не говорил тебе это? Нет? Теперь ты знаешь об этом.       Хината закусила щёку, не зная, что ответить. Отец ничего ей не сказал, надеясь, видимо, на благоприятный исход. — Возвращаясь к Орочимару.. Он был бы чрезвычайно доволен, если бы род Ооцуки, исчезнувший более пятнадцати веков назад, возродился бы. Как только мы переступим порог замка, будь всегда настороже. Не все его обитатели будут тебе рады, учитывая твою неоднозначность. — Орочимару поил Микото твоей кровью? — Кивая, задала вопрос девушка, не желая развивать тему своей родословной. — Нет, он поил кровью мою ещё нерождённую сестру. Это сводило мать с ума, потому что Ида требовала в последствии только эту кровь. Она крутилась возле Саске, потому что его кровь была очень похожа. Я знал об этом и в тот вечер, когда вы приехали в замок, я недоглядел за отцом. Он оставил дверь незапертой, а Микото уже стояла над кроваткой, когда я, почувствовав неладное, решил проверить. Опоздай я хоть на минуту, Саске не было бы уже в живых. — Опоздай хоть на минуту твой отец, и в живых не было бы тебя. — Парировала Хината, качая головой. — Я понимал, что экспериментировать с моей кровью Орочимару не остановится, поэтому решил, что лучше умру я, забрав с собой в забвение «идеальный» ген, чем погибнет Саске, у которого не было и половины моих сил. Я позволил пить себя и чувствовал, как слабею… В тот момент я ощущал себя самым счастливым, ведь мать никогда не обнимала ни меня, ни Саске. Орочимару не позволял ей к нам приближаться, а она слушалась его. Но в тот вечер она сжимала меня так крепко, что спирало дыхание, и боль в плече отходила на второй план. Я просто мысленно прощался с миром. Можно сказать, я даже разочаровался, когда отец вбежал в комнату, но появление Орочимару отрезвило меня. — Именно после этого ты заболел? — Да. Мать тогда практически полностью выпила меня. Сейчас я даже слабее Саске, но он считается со мной, зная, что отец ко мне прислушивается. — Но моя кровь… — Твоя кровь не панацея, Хината. Она будет поддерживать меня некоторое время, но даже если я осушу тебя до дна, это не излечит. Только кровь очень древнего вампира, смешанная с родовой кровью и отданная добровольно, сможет вернуть мне то, что я потерял, отдав добровольно. Ни один вампирский род не обладает такой долгой родословной, в которой смешиваются истоки… Ни один, кроме Ооцуки. Поняв, кто ты на самом деле такая, Орочимару заставил отца подсунуть контракт Хиаши, и тот, благодарный за спасение дочерей и жены, всё подписал. Я делал всё, чтобы тебя здесь больше не появлялось, делал всё, чтобы род унаследовал Саске. Однако если для того, чтобы сохранить мир, мне придётся вернуть свои силы, обратить тебя и убив брата… — Я сама заполню золотую чашу кровью и вложу её тебе в руки, — Резко произнесла девушка, глядя в антрацитовые глаза мужчины.