Две любви одного офицера

      На протяжении всего путешествия Анна думала о том, что могло заставить военных офицеров пойти на столь чудовищное преступление, и один ответ был страшнее предыдущего. Она не раз слышала про дворцовые перевороты в эпоху восемнадцатого века, когда монарх узурпировал трон при помощи гвардии, но свято верила, что теперь эти события остались далеко в прошлом. Но как оказалась, её наивная душа глубоко в этом заблуждалась… Гвардия пожелала сама посадить на трон того, кто по её мнению должен править страной… Вот только способы оказались далеко не безобидными…       Последующие дни в пути прошли без приключений. И даже страх Семёна, что их могут не пустить дальше Петергофа, оказался напрасным. Анну пропускали везде. Она без страха называла на каждой заставе своё имя, получая в ответ добродушный кивок. Никто из местных офицеров не досматривал её багаж и не задавал никаких вопросов. Ведь они догадывались к кому едет сие молодая особа.       Дни сменялись один за другим, и, наконец, наступил тот момент, когда дорожная карета въехала в село Трилесы — в расположение тех войск, где служил подполковник Муравьёв-Апостол.       Бесшумно покинув экипаж, Анна поразилась той тишине, которая господствовала вокруг. Ни единого намёка на подготовку к восстанию. Напротив, всюду царило безмятежное спокойствие, караульные честно несли службу, конюхи ухаживали за лошадьми, а из труб старых домов тянулся дымок, и пахло домашней выпечкой.       В этой ситуации было только два вывода: либо эти люди ничего не знали о событиях в Петербурге, либо просто затаились. Выжидая удобного случая.       — Мадемуазель, простите, вы к кому? — Она чуть вздрогнула, когда над ухом прозвучал мужской голос. Обернувшись, девушка нисколько не удивилась, увидев в свете факела взволнованное лицо Бестужева-Рюмина, который, как и Сергей, исполнял в этих местах долг перед Родиной. А вот Мишель при виде неё испытал удивление и одновременно испуг. — Анна Николаевна? Вы?       — Я, Михаил Павлович, — шёпотом ответила Бельская, нервно теребя пальцы в муфте. — Пожалуйста, не спрашивайте ни о чём. Просто помогите мне увидеться… с Сергеем Ивановичем…       Подпоручик тяжело вздохнул. Взглянув в его карие глаза, Анна поняла — её приезд сюда ни кстати, но, тем не менее, искренне верила, что не выставят за ворота. Хотя бы ночью…       — Пойдёмте, — тихо сказал Мишель, не став пререкаться.       Велев Даше ждать её в карете, барышня засеменила вслед за молодым человеком, временами спотыкаясь на ровном месте. Усталость и нервное переживание сделали своё дело, полностью лишив возможности держаться на ногах. Заметив мучения девушки, подпоручик заботливо придержал её за локоть, помогая не терять равновесие. Бельская благодарила его слабой улыбкой и тут же отводила взгляд в сторону, пытаясь рассмотреть в ночной тьме знакомые черты. Но не одна из фигур в серых шинелях не походила на фигуру молодого подполковника.       — Мы пришли, — донеслось до неё спустя несколько минут. Резко остановившись и при этом чуть не наступив на ноги Михаила, Анна со страхом подняла голову, обращая взор на белоснежное здание с чёрным крыльцом и соломенной крышей. Видимо это и было то место, откуда Сергей писал ей нежные письма в перерывах между службой. В окнах тускло горел свет, и сердце девушки учащённо забилось. Он дома… Он ждёт её…       Но когда она вошла вовнутрь одной единственной комнаты, то поняла — дом пуст. Лишь только жарко натопленная печь да недопитый чай говорили о том, что здесь недавно кто-то был.       — Наверное, пошёл проведать караул, — как бы извиняясь прошептал подпоручик. — Анна Николаевна, подождите немного, — Мишель со всем почтением усадил её за стол, убирая в сторону стопку бумаг с картами, — Сергей Иванович скоро придёт.       Красавица с грустью кивнула, послушно исполняя его просьбу. Она отказалась от предложенного чая и с волнением взглянула на настенные часы, стрелки которых показывали десять часов вечера. Уже так поздно, а она только-только добралась до села. А впереди предстоял ещё долгий и трудный разговор с возлюбленным… Не сказав ничего более, Михаил уже направился к выходу, но внезапно остановился, ненадолго задержав взгляд карих глаз на юной путешественнице. Он догадался, зачем хрупкая девушка приехала в такую глушь, но спросить об этом прямо не решался.       Это касалось только их… Только Их двоих…       Скрипнула дверь, впустив ненадолго морозный воздух. Анна слегка поёжилась, понимая, в каких условиях молодой подполковник служит на благо России. Однако это нисколько не принижало его в глазах молодой дворянки, а наоборот добавляло мужественности. Тяжело вздохнув, девушка поднялась с насиженного места, дабы размять затёкшие ноги и морально собраться с духом. Минуты ожидания казались ей вечностью, знакомый страх медленно подступал к горлу, угрожая вызвать приступ удушья. Но она держалась, держалась изо всех сил, дабы не казаться в Его глазах слабой женщиной.       — Вы здесь? — От неожиданности Анна резко глотнула воздух, не смея обернуться назад. Сергей так тихо вошёл в дом, что девушка не услышала даже звука его шагов, отчего не на шутку ещё больше перепугалась.       — Как видите, Сергей Иванович, — чуть дрожа, прошептала красавица. — Признаться, мне самой не верится, что это случилось. Недавние события очень сильно потрясли меня, и я думала, что нам уже не суждено будет встретиться.       Мужчина нервно вздохнул. Анна поразилась его реакции — он не осведомился о сущности упомянутых ею причин недомогания. Значит, новости из столицы уже дошли до полка.       — Вам не стоило сюда приезжать, Анна Николаевна, — прошептал он, медленно сокращая расстояние, — это слишком опасно. События в Петербурге резко изменили жизнь страны, и теперь каждому приходится отвечать за свои действия. Особенно семьям офицеров.       — Но я надеюсь, что меня эта участь обойдёт стороной. — Она слабо улыбнулась, чувствуя на себе его взгляд. Чувствуя, как он укладывает холодные руки на её хрупкие плечи. — Ведь вы обещали мне, что оставите идеи революции. Что откажитесь от мятежа. И я искренне рада, что вы сдержали своё слово. Ведь вас Там не было.       Резко вздохнув, она повернулась к нему лицом, в надежде увидеть знакомую манящую улыбку, но вместо этого на неё смотрели полные отчаяния серые глаза мужчины. Он явно не спешил разделять с ней минуты долгожданной радости.       — Это ни о чём не говорит. Меня не было на площади, потому что я был здесь, — хрипло ответил Сергей, перекладывая ладони на тонкие запястья. — В ссылке, куда меня отправил покойный император пять лет назад. Просто потому что мои солдаты пытались защитить свою честь и достоинство от жестокого обращения со стороны командира полка. Меня наказали за желание других быть такими же полноправными людьми, коими является вся царская семья, все министры и прочее. — Он вновь нервно вздохнул, стараясь набраться сил, чтобы продолжить рассказ дальше. А точнее, чтобы исповедоваться. Ему вдруг показалось, что Анна именно тот человек, которому не страшно довериться. Который сможет по-настоящему его понять. — Вас ведь, наверное, неоднократно мучил вопрос, зачем мне всё это нужно? Зачем то тайное укрытие и прочее? Я вам отвечу… Я хочу добиться господства равноправия. Чтобы в России навсегда исчезли слова «раб» и «хозяин». Чтобы больше не было тех кровавых историй, жертвами которых становятся борцы за свободу… Поэтому, если бы у меня была бы возможность, я, не кривя душой, непременно примкнул бы к восставшим на Сенатской площади. И с радостью пролил бы за них кровь… Чтобы новый государь знал, что в стране есть те, кто знает и любит её народ больше, нежели он со своими братьями…       Улыбка медленно сходила с лица Бельской. Где-то в глубине памяти обрывками мелькнула та самая встреча в Летнем саду, которая открыла ей истинное лицо возлюбленного. И ответ на все возможные вопросы вырисовывался сам собой — Сергей не изменил своим принципам. Он и вовсе не собирался им изменять…       — Но мне казалось, что вы одумались, — прошептала слабым голосом девушка, всё так же не отрывая взгляд от возлюбленного. — Что чувства вашей давней обиды на Александра давно прошли. Однако сердце ваше до сих пор саднит ядом мести, который вы готовы пролить теперь уже на его брата, Николая. Но зачем?       Сергей молчал. Впервые за три года ему было нелегко разговаривать с Анной. Признание в измене сейчас казалось ничем, по сравнению с той исповедью, которую она впитывала своим невинным юным сердцем…       — Вы правы, Анна Николаевна, — как можно тише прошептал он, отпустив хрупкие запястья. — Моя обида на покойного государя давно прошла, но чувство долга перед теми солдатами Семёновского полка, что томятся в крепостях и на каторге, перед народом не покидало никогда. Та история открыла мне глаза на многое, и я с ужасом осознал, что я такой же раб, как и все. У меня нет прав, Анна Николаевна. У меня есть только обязанность — подчиняться. Иначе почему, вместо того, чтобы любоваться вами каждый день, я нахожусь в этих местах и изнываю от тоски? Почему мой ребёнок родится в чужом доме, и я никогда не услышу его голоса и не увижу знакомых черт? — Девушка смотрела на него с сожалением, не зная как ответить. Он не часто открывал перед ней душу, но теперь это была не просто душа. Это был крик боли, что томился в его груди уже не один год. Это была не жалость, это было раскаяние, которое вряд ли услышит и поймёт кто-то другой.       — Я понимаю ваши чувства, Сергей Иванович, — стараясь сдержать слёзы, Анна легонько прикоснулась к нему, осторожно целуя в щёку, — но неужели вам мало того, что на свете есть люди, которым всё равно, что случилось с вами в те годы? Что я согласилась стать вашей женой. Что у вас скоро родится наследник. Неужели вас не остановит даже ваш ребёнок?       — Незаконнорожденный, — поправил её подполковник. — Да, я жду его, но он будет чужим для этого мира. Даже чужим для своей матери. И я не хочу, чтобы он был таким же рабом, как и его отец. Он должен жить в свободной стране, но для этого нужна жертва, которая развеет тот хаос, который, как я говорил вам тогда, тянет Россию на дно. Которая сумеет покончить с династией, что превратила своих подданных в рабов. В ожидании, что ей все будут возносить почести. Вот только одного они не учли, что почести им будут возносить не из-за любви, а из-за страха…       От такой исповеди Бельская была в ужасе… До последнего её сердце надеялось, что чёрные мысли навсегда покинули душу Сергея. Что предстоящее рождение малыша образумила и позволила молодому человеку встать на светлый путь. Однако судьба вновь решила по-другому.       — Вы… ты говорил о том, что для вашего дела нужна жертва, — нехотя напомнила Анна, чувствуя, что начинает терять самообладание. — Кто станет этой жертвой?       — Много кто, — пожав плечами, ответил Сергей. — В том числе… и моя жизнь. Но даже ради этого я не остановлюсь ни перед чем. Даже если мне придётся отдать последнее, что у меня осталось… Но моя жертва оправдает цель…       — Даже если этой жертвой стану я…       Её слова были произнесены шёпотом… А затем комнату мгновенно накрыла тишина… Исповедь, что звучала на протяжении нескольких минут, мгновенно заглушила боли души девушки. Точнее, она и вовсе заморозила её. Анна не чувствовала ничего. Тело её словно онемело, на глаза напала пелена слёз. Все желания вновь отговорить Его ушли сами собой. Впереди была лишь неизбежность — неизбежность принять для себя ужасающую правду — её война за счастье проиграна… Теперь уже навсегда…       Муравьёв-Апостол чувствовал то же самое… Романтика в его сердце давно погасла. На смену ей приходило равнодушие и новая борьба — борьба за жизнь страны, но не за жизнь любимой женщины…       — Завтра всё изменится, — прошептал Он, медленно проводя пальцами по бледной щеке. Тем самым вновь даря глупую надежду нисколько себе, сколько хрупкой девушке.       В ответ на его действия Анна резко вздохнула, тем самым избавляя себя от притворных ласк. А затем резко отошла в сторону. Молодого человека сей поступок словно и вовсе не удивил, он словно чувствовал, что подобное непременно произойдёт. Она стояла возле двери, не смея смотреть на него. В этот решающий для них момент он казался ей отвратителен и вызывал лишь единственное желание — уйти. Уйти и не вернуться… Теперь уже действительно не вернуться…       — Тебя все любят, — стараясь не плакать, она всё же обернулась. Сергей стоял к ней спиной и ели сдерживался, чтобы не поддаться порывам теперь уже ненужных чувств. — Когда я ехала, меня всюду пропускали. Даже кланялись. Потому что я твоя невеста. Я ехала к тебе, а тебя здесь нет…       Последняя фраза, сказанная в их печальной судьбе. Последний взгляд. И равнодушное молчание… Стоя на чёрном крыльце белоснежного дома, Анна буквально захлёбывалась собственными слезами. Пальцы тряслись в нервном тике, сердце стучало где-то в висках, а под ногами и вовсе не чувствовалась опора. Она словно падала с пропасти, лишившись своего пристанища…       Он даже не обернулся… Не пытался остановить… Не вышел следом за ней… Он сделал хуже — он просто промолчал… Он сделал свой выбор… И она «непременно» об этом узнала…