Местного штампа бог

— Меня принял на работу мистер Фаустус, — ответил Артур. — А что насчет тебя? — Меня вроде как повысили, — не то усмехнулся, не то ухмыльнулся Сиэль. Теперь ему смешно, как это звучит, и — все еще стыдно смотреть Уордсмиту в глаза. — Вот так внезапно мы оказались снова в одной лодке, да? — улыбнулся тот и внезапно предложил: — Давай после работы сходим пропустим по стаканчику пива? — Я бы с радостью, но сегодня допоздна. — И я. — Тебе тоже вручили архив? — Хуже, — криво улыбнулся Артур. — Сочинять инструкции по применению к потенциальным проектам. То есть, к тому, что даже не числится, как проект, но если будет нехватка идей, их представят вышестоящим, а там должно быть подготовлено все, от и до. — «Знакомая фраза». — Например, резиновая мама-свекла и ее дочь-помидорка для детей от трех лет. И скажи мне, как они могут быть родственниками? Или вот, оцени: «Зеленый чай и Танака», пищалка-массажная, развивающая сенсорное восприятие. Кто так формулирует? Кто такой Танака? Одни вопросы и никаких ответов, а это всего лишь детские игрушки! Сиэль покачал головой, кажется, Артур серьезно подходит к делу: — Всяко интереснее, чем из макулатуры пыльных клопов вытряхивать. Артур засмеялся, и в этом легком смехе Сиэлю послышалась надежда выразить своеобразное извинение. В конце концов, это меньшее, что он мог сделать. Он предложил: — А знаешь, давай сходим в бар, сто лет там не был. Люблю рисовое пиво и сидр. Стоило Артуру обрадоваться: «Отлично!», сзади раздалось не менее эмоциональное и восхищенное: — Вот это да! Мистер Фантомхайв! Вы уже закончили с архивами? — Это был Алоис Транси. Артур вернулся к своим овощным родословным, а Сиэль обернулся к секретарю. Три омеги в штате в компании, не одобряющей их наличие у себя? Да Фаустус — коллекционер. — А вы уже разнесли все кофе? — парировал он. — Осталось только ваше. Вам покрепче, полагаю? — Двойной и без сахара. — Сиэль направился в свою келью. Кофе ему, конечно, не принесут. Мистер Фаустус и его помощник ушли еще в половине седьмого, все прочие — в семь. — Архивы занесете утром, — напоследок сообщил руководитель. Сиэль закончил в десять. Он подготовил папки с архивами на рабочем столе для того, чтобы передать начальнику, едва тот переступит порог. Артур уже ждал снаружи. — Как пылевые клещи поживают? — А твои свеколки? — Не придумал до конца, что с ними можно делать. Грызть? Слюнявить? Играть в дочки-матери? — Я бы засунул их в руки создателя, пусть мается. В баре было многолюдно, и атмосфера располагала к себе. Мужчины заказали по баночке холодного и горячие закуски с фисташками. Артур покрутил в пальцах одну, напоминающую голову зомби, и выдал: — Лучше бы вместо свеколки и ее дочурки-помидорки придумали фисташку и ее маму мидию. Между ними хотя бы есть сходство: у обоих створки, они соленые и их любят употреблять к пиву! И это даже звучит: мама мидия. Ма-ма… ма-ма-ми-дия! — Йо! Ну ты и фантазер, — хихикнул Сиэль. — Чуть не забыл, ты же пишешь: тебе как никому стоит придумывать детские игрушки. Они чокнулись стаканами и отпили. Пиво приятно пощекотало горло, а соленые орешки усилили оскомину во рту. — Знаешь, а я работал в похожей сфере, — сообщил Артур. — Только я придумывал игрушки для кхм… взрослых. Портупеи, вибраторы, анальные хвостики… Моей гордостью и апогеем оказался хвост енота. Ну, не то, чтобы придумывал… занимался описательно-красноречивой деятельностью, привлекая покупателей. «Темная сторона Артура Уордсмита!» — охнула бы Ханна, а Мейлин до конца своей жизни разочаровалась в наивных омегах. Артур заметил выражение собеседника и смущенно потупил взор: — Наверное, не ожидал от меня?.. Знаешь, я думаю, омеги — самые извращенные существа на Земле. Нас такими сделала… природа. Разве нет? Эта ломка… такая… естественная и в то же время… мне представляется злом. Сущим злом. — О чем ты? — спросил Сиэль. — Не стоило играть в полуотмены, я так жалею. Сиэль, мне так стыдно! Я чувствую себя таким грязным! — Мне… сочувствую. Артур обнял пальцами запотевший стакан и забормотал: — Когда меня уволили… В тот день у меня почему-то началась течка, хотя ее не должно было быть! Я неправильно принимал таблетки, потому что, видимо… где-то ошибся! «Артур… если кого и винить, то меня. Дурак». Но продолжение было еще хуже. — Мне стало так плохо, — продолжал мужчина. — Я потерял работу и внутри меня разрастался противоречивый, не нужный мне жар и… желание. Наверное, я выглядел просто отвратительно, раз даже добрый мистер Михаэлис побрезговал мной! — «Добрый? Что значит «добрый» в таких-то вопросах?!» — Но не это важно… Я встретил мистера Фаустуса снаружи. Он увидел, что мне плохо, спросил, что случилось, я рассказал, что мне стало дурно, и меня уволили… Тогда он сказал, что природные особенности — не повод лишаться сотрудников, пообещал устроить к себе, а я был так благодарен! Он вызвался отвезти меня домой, и я согласился… А затем… Не помню как так вышло, но… Ох, Сиэль, я вовсе не планировал таких вещей! Я был влюблен, но моя влюбленность завела меня не туда! Я… Мы… И так все было понятно. — Вот ублюдок! — Сиэль со звоном опустил стакан на стол. — Я не хотел! —А я не про тебя! Артур скривился: — Не надо, он не виноват! Он пытался помочь и сам попал в ловушку моих… моего… как стыдно-то! — У Артура на глаза навернулись слезы. — Но я работаю, потому что больше некуда идти да и это было бы нечестно по отношению к мистеру Фаустусу. «Он еще его и оправдывает! Точно дурак! Добрая бестолочь, которая всем верит! Но этот Клод… Ладно. Артуру сейчас нужно не это». Сиэль вздохнул: — Не вини себя. Так вышло, а прошлого не изменить. У тебя есть работа и ты… получил удовольствие. Ведь получил хоть? Ну не знаю… облегчение там симптомов… Артур закивал: — Ту ночь я не забуду… — Тогда думай так: это не мной воспользовались, а я — воспользовался и еще получил место! Лицо Артура немного просветлело, должно быть, поделиться с кем-то было для него необходимостью. «Поделиться чуть ли не с первым встречным! Мы даже толком не знаем друг друга! Зачем я вообще должен был это выслушивать?» Зато чувство вины немного рассасывалось. Пиво было действительно вкусным. Они посидели молча какое-то время, затем Уордсмит загадочно улыбнулся: — Знаешь, а в детстве я представлял омег, как паучих: они спариваются, получают свое, а затем выбрасывают самцов, как ненужный элемент, а то и вовсе съедают ради будущего потомства. Мне это так нравилось. Не знаю, почему… Природа казалась справедливой: верно расставила силы. Но потом я заметил не состыковку: паучихи-то огромные, а самцы уступают им в размерах. У людей все иначе. Омеги меньше… Во всех сферах. Наверное, тогда пришло мое первое разочарование в себе и — восхищение альфами. Сиэль молча пил пиво. Он его цедил сквозь зубы. Забавное ощущение: забавнее, чем слушать жалобы об омегах. Распространяться о своей позиции Сиэль не станет, только в общих чертах: — Я верю, что дело за наукой, с ней все будут более-менее равны в возможностях. Остальное зависит только от нас. На телевизоре шла реклама: элегантный дворецкий в английском особняке. — У моего господина сегодня важный день, но неважное самочувствие, — делится он. — Как верный слуга, я не могу оставить его лежать в постели, ведь грядет большой прием гостей. Как же я выхожу из ситуации? В руке, облаченной в атласную перчатку, появляется массивная банка — размером с черный степлер. Ярко-красная надпись гласит: «Севастин». — «СЕВАСТИН!» — кричит слуга и поместье содрогается: из деревьев взлетают птицы, а фонтан брызжет радугой в полную силу. — «Севастин» вернет разум и силы моему господину! Слуга оказывается у дверей в покои. Он хватает резную ручку, затем оглядывается на зрителя и подмигивает: «Севастин, признаться, поможет не только господину, но и избавит меня от ненужных соблазнов. Я смогу сосредоточиться на работе и решениях поставленных задач. Кто как не «Севастин» поднимет лежачего, а стоячего — опустит?» Перед применением требуется консультация врача. В конце ролика Артур рассмеялся: — Такой глупый ролик, но дворецкий ничего! Такой элегантный… Известный актер, как его… да неважно! — он сделал большой глоток пива и неожиданно спросил: — А ты когда-нибудь любил, Сиэль? Юноша не раздумывая, пожал плечами: — Не приходилось, — ответил он. — Никогда и никого? Разве так бывает?  — Видимо, да, — Сиэль об этом и не задумывался — некогда. — Удивительно, — протянул Артур, — даже завидую… Но если бы я родился альфой… я был бы как мистер Михаэлис и ухаживал бы за тобой, Сиэль! И я бы добился твоей любви! — Ты пьян. — Точно тебе говорю… Ты такой чувствительный и нежный. Мне кажется, еще и очень добрый… Понимающий. Всегда придешь на помощь… «Я-то?!» — Точно пьян. Сиэль отпил еще холодного пива. Спустя час… — Я ценю преданность! — заявил Сиэль во всеуслышание. Чтобы весь мир знал о том, что Фантомхайв имеет какие-никакие ценности. Он громко опустил стакан, наблюдать за тем, как пена оседает было забавно. — Для меня это крайне важно! И я никогда не свяжу свою жизнь с человеком, для которого это пустой звук! Такой человек только разбрасывается речами о любви, а на деле… Альфы только строят из себя богов, на самом деле они лишь… местного производства ублюдки! Артур издал глупый звук, похожий на хихиканье, сам он уже полулежал на столе, глядя снизу вверх на раскрасневшегося коллегу: — Сиэль, да ты тоже «чуть-чуть» пьян. Они синхронно икнули и загорланили: — Официант, еще пива!

***

Сиэль ехал в автобусе и держался за поручень: «Моя голова… как же раскалывается». Попутно он играл в тамагочи. Динозаврик почти вырос, только стал часто болеть. Возможно, в знак солидарности хозяину. «Голова сейчас лопнет. Больше никогда не буду пить. Особенно с Артуром!» Уордсмит оказался мастером выпивки и убалтываний. С ним было легко и просто. Он не внушал опасений… можно было забыть, хотя бы на время, о проблемах… — Ух ты, тамагочи, — раздался голос над ухом. Пахнуло альфой, он оказался даже моложе Сиэля. Незнакомец заглядывал через плечо на экран, сверху-вниз. — А хочешь, — прошептал он, — я сделаю тебе живого тамагочи? Совершенно бесплатно, только потому что мне понравилась твоя задница. Пикантная штучка, спелый орех… Сиэль спрятал игрушку в сумку. На дне рука наткнулась на незнакомый предмет: то, чего он не мог положить. Предчувствие и тактильная память предугадали появление на свет черного степлера. И когда это Ханна и Мейлин успели-то?! Просто уродливый. Гигантский. Ржавый. Непослушный… Сколько раз им говорить, что он не нужен? Незнакомец отпрянул со словами: — Ну что ты сразу к контрмерам! И пошутить нельзя… В офисе Сиэль первым делом забрал папки со стола… Забрал… — А где архивы? — Стол был пустым. Алоис выглянул из-за угла: — Зачем кричать? Некоторые, в отличие от тебя, приходят пораньше. Я отнес все мистеру Фаустусу. Он не любит ждать, если ты не знал. — Я не просил этого делать. Транси пожал плечами. — Пожалуйста. Первая дверь в конце коридора. Кабинет был размером с логово мистера Михаэлиса, только обставлен куда более вычурно: песочного цвета портьеры, аляповатые кадки в греческом стиле, ярко-фиолетовый диван. На одной из полок привлекла внимания муравьиная ферма. Там шло какое-то шевеление. — Доброе утро, хотел убедиться, что мистер Транси донес документы, — сказал Сиэль. Он замер на пороге. Мистер Фаустус хмыкнул и сделал жест рукой, закрыть дверь. — Мистер Фантомхайв, — его интонация уже не сулила ничего хорошего, — что непонятного было в поставленной задаче: разобрать архивы? Каким образом у вас все смешано так, что демон ногу сломит? Ухо резанула ошибка. Правильнее ведь черт. Черт сломит ногу. — Как перемешано? — переспросил Сиэль. — Разложено все было верно, в этом я уверен. Но меня смущает, что не я лично относил вам свою же работу. Темные глаза сузились, напоминая о змее перед броском. — То есть, мало ли того, что вы не выполнили работу, так еще и сваливаете вину на другого сотрудника? — Я все… — Не повторяйтесь. — Альфа поднялся из кресла и прошелся взад-вперед. — Теперь вы прочувствовали на себе ход игры? Каждое ваше действие в этой игре влечет за собой последствия. Так что стоит выбирать верное действие. Он имеет в виду ночь, фонарь и машину? Сиэль усмехнулся: — При всем уважении, я не играть сюда пришел, а работать. — А у нас с вами разное представление о жизни и… пожалуй, о своих ролях и предназначениях в ней, — пробормотали в ответ. — Что вы знаете о муравьях, Сиэль? — А они здесь причем? — удивился юноша. Мужчина подошел к муравьиной ферме и постучал по стеклу пальцами. — Муравьи удивительные создания, — сказал он. — Они рождены в уже упорядоченном мире: кто-то рождается рабочим, а кто-то воином или даже нянькой для личинок. Кто-то королева… И почему-то я уверен, Фантомхайв, что у рабочих муравьев не возникает желания бросить дойку тли и пойти сражаться с оводами, а у нянек — выбросить яйца и заняться дойкой тли. А ведь молочко такое вкусное… Но они уверены: рабочие собирают молоко и принесут им. Не находите, удобная система? Где-то я ее уже видел… ах да. В нашей жизни. В нашей корпорации. — Мне больше нравятся гусеницы и бабочки, — возразил Сиэль. — Я переделаю работу и лично передам вам в руки. — Хотелось поскорее закончить диалог. Клод поводил указательным пальцем из стороны в сторону и вернулся за стол. — Вечером мы едем гулять, и ваша задача выбрать верное решение. Это не так сложно, как кажется. А теперь вы свободны. Пока что. На угла из кабинета поджидал Алоис. Он зачем-то зашагал рядом: «Эй, ты!» позвал он. Сиэль остановился и развернулся: — Чего тебе? Омега облизнул губы прежде, чем отчеканить: — Я все слышал. Думаешь, я не знаю таких как ты? — Отстань от меня, займись лучше своими делами! Свари кофе, не знаю, делай что хочешь. Сиэль добрался до своего стола и вернул папки на стол. Алоис схватил его за руку: — Притворяетесь недотрогами, а сами манипулируете их чувствами! «Надоели!» Сиэль выдернул руку. — Ты в своем уме? И кого ты жалеешь, этих ублюдков? Голубые глаза вспыхнули: — Значит, я был прав! — Если бы ты не перепутал документы, у твоего мистера Фаустуса не было бы повода… — А ты думаешь, кто мне приказал? Ты идиот или притворяешься? Слушай внимательно: Клод Фаустус — мой, и тебе здесь ловить нечего, топай в другой отдел! «Да они тут все чокнутые!» Сиэль отпрянул: — Мне это не интересно, сколько раз повторять! Я отказался и еще раз откажусь. — Даже не вздумай! Стоит тебе согласиться, и он отстанет! Клод — он охотник, как паук, понимаешь? Пока бабочка трепыхается, есть интерес вливать в нее свои соки, это будет продолжаться бесконечно! «Соки? Даже боюсь представить, что это»… — Что за вздор! Не собираюсь я соглашаться! — Сиэль презрительно усмехнулся. Алоис в своей животной любви к Клоду был жалок. Омега приблизился, впиваясь в его лицо стальным взглядом. Удивительно, с какой легкостью он мог менять доброжелательность на ледяную и колкую агрессию: — Тогда жди войны. Скоро будешь умолять о том, чтобы тебя уволили. С этими словами он развернулся на каблуках и ушел. Сиэль какое-то время вслушивался в удаляющиеся шаги. Наконец, он остался один, а вспомнив о кое-чем, вытащил из сумки гигантский степлер. Его он положил на стол, поближе к себе. Теперь слова Ханны о том, что степлером возможно в кого-то бросить не казались такими уж нелепыми…

***

В семь часов разошлись все, кроме троих людей. Фантомхайв не покидал офиса в надежде, что первым уйдет мистер Фаустус. Мистер Фаустус ждал, когда они останутся наедине с Фантомхайвом, ну, а мистер Транси не желал оставлять их обоих. «Правда что офисная Санта-Барбара». — Вы свободны, мистер Транси, — раздалось в зале, где-то впереди. Гасли лампочки. — Но я хотел еще поработать, столько дел скопилось… Сиэль перекинул сумку на плечо и поторопился к выходу. У него коленки дрожали при мысли о преследовании и силе, которой он мало что мог противопоставить. — А вы их не копите. Завтра доделаете. До свидания. Сиэль успел вовремя: он сравнялся с Алоисом и зашагал вровень с ним к дверям. — А вы, мистер Фантомхайв, задержитесь. — Я уже все сделал, и мое рабочее время вышло. — Я повторять не буду. Алоис красноречиво взглянул на Сиэля и вышел, громко хлопнув дверью. Клод не обратил на это никакого внимания. — Что вы хотели? — Сиэль придерживался выхода. Свет на этажах уже во многих помещениях отключали. Вдали то и дело слышались шаги и разговоры людей, расходящихся по домам. Последние муравьи муравейника под названием бизнес-центр. Нет… это были последние шаги. Все стихло. — Подойдите сюда. — Зачем? В конце зала погасла последняя лампа и закрылась дальняя дверь. Мистер Фаустус устал играть. Он рванул вперед и схватил Сиэля за руку. — Так да или да, я весь ваш? — прошептал он, обдавая лицо дыханием. Сиэль попытался вывернуться, но хватка оказалась цепкой. Тогда он закричал, что было сил: — Помогите! Пожар! Горим! Его с силой толкнули назад и прижали к стене. — На этом этаже больше никого нет. Я в этом уверен, в отличие от вас, с вашими-то архивами. Но задумка с пожаром — занятная, я начинаю понимать, почему Себастьян помешался на тебе… Ладони заводили по бедрам. Сиэль согнул колено и сделал удар в пах, но от него ловко увернулись. Клод рассмеялся: — Я этот прием наизусть знаю, малыш. У тебя ножки коротковаты для футболиста. — А у тебя отвратительное чувство юмора. Отпусти сейчас же, иначе клянусь, что сотру тебя в порошок! В очках отражалось лицо Сиэля и его большие глаза. Длинный нос заводил около шеи: — В порошок сотрешь?.. Это заводит. Никогда не любил пассивных и глупых сук. А от твоего запаха голова кружится… Где-то тут у меня был диван… Свободной рукой Сиэль нашарил в сумке холодный металл и со всей силы швырнул со словами: — Вот и приляг на него! Степлер угодил в лицо: Клод согнулся пополам, закрывая левый глаз. Степлер он пнул, и тот укатил под стол. — Мелкая ты дрянь!.. Я же уничтожу тебя: будешь уволен с таким выговором, что в жизнь не отмоешься! В конце зала включили свет. Раздался голос: «Нет, уволен он не будет». В проеме показался мистер Михаэлис. Он встал, заслоняя собой Фантомхайва. — Я свидетель крайне низкосортному домогательству… Признаться, вы меня крайне разочаровали: я пришел на настоящий пожар, а увидел едва тлеющие невразумительные угольки. Клод засмеялся, он все еще держал ладонь на месте ушиба. — Уверен, ты ликуешь: надеешься, спасешь его, как чертов рыцарь, и он — о, наконец-то! — соизволит раздвинуть перед тобой свои бедрища? Эта омега не стоит того, чтобы между нами был раздор. Она вообще ничего не стоит. — Я думаю, что вполне могу донести руководству на вас. Вы оскорбляете не только имя компании, но и лично меня. Как альфу. — Оскорбил, значит? — Клод поднял очки, которые упали на пол. Он сложил их, спрятал в нагрудный карман своего песочного пиджака, а затем налетел на Михаэлиса. Мужчина повалился на стол, но схватил соперника за лацканы: оба повалились на пол и заорудовали кулаками. — Не надо! — закричал Сиэль. — Мистер Севастьян! Фаустус оказался сверху: он сел на Михаэлиса, надавливая на горло, и громко, надсадно засмеялся: — Севастьян! Как трогательно: твоя принцесска даже не знает твоего имени, и это спустя столько лет! Или это ласковое прозвище между вами двумя? Тогда падать еще ниже тебе попросту некуда! В скулу ему прилетел кулак. Себастьяну удалось выбраться, он повалил Клода вниз, и они снова начали избивать друг друга. Сиэль не нашел ничего лучше, как полезть под стол за степлером. Где-то тут он упал… Расскажи он самому себе в прошлом, что будет рыскать в закоулках в поисках черного урода — не поверил бы! Раздался громкий и сухой треск. Сиэль, наконец, выбрался наружу. Альфы почему-то прекратили драку, мистер Михаэлис нависал над Фаустусом, у обоих шла кровь. Что заставило их прекратить? Неужели степлера испугались? Сиэль клацнул им в воздухе и усмехнулся: — То-то же. — Мистер Фантомхайв, ваши брюки, — Себастьян отшвырнул от себя Клода и поднялся на ноги. У него была рассечена губа и подбит глаз. Все-таки кусочек сыра на днях стал лишним. Брюки разошлись по шву сзади, обнажая плавки цвета вод лагуны. Себастьян снял свой пиджак и протянул Сиэлю: «Прикройтесь». Клод усмехнулся: — Севастьян крестьянин не пожалел последних тканей. Мистер Михаэлис предупреждающе зыркнул в его сторону. Клод отвечал тем же. Еще немного и они вновь набросятся друг на друга. — Вы как хотите, а мне домой пора, — пробормотал Сиэль. Он укутался в пиджак и спрятал степлер в сумку: уж его он теперь никому не отдаст, даже Ханне. О том, что ему стыдно, и говорить нечего. Он бочком пополз в сторону выхода. — Я вас подвезу, — мистер Михаэлис направился за ним следом.

***

Они ехали по вечереющему городу. На этот раз Сиэль сидел на первом сидении. Мистер Михаэлис предупредил: — Завтра берите отгул, за день, думаю, успею оформить ваш переход. Он может вам названивать на домашний телефон и угрожать — не берите трубку и не подходите к дверям. Сейчас он будет искать причину для вашего увольнения и бояться, что его сдадут. Ему проблемы не нужны. — Оформить переход куда? — удивился Сиэль. Для него увольнение казалось лишь делом времени. — А как думаете? — отозвался мистер Михаэлис. Сиэль улыбнулся: — Пиджак завтра отдам — поглажу только. Приехали. Дидрих уже, должно быть, волнуется: в гостиной горит свет. Если он, конечно, не уснул перед телевизором. — Не переживайте за случившееся, — на прощание добавил мужчина. — Я вас не дам в обиду. Если возникнут с мистером Фаустусом проблемы… — Не рассказывайте никому. И руководству тоже, — попросил Сиэль. Это вызовет лишние проблемы и привлечет ненужное внимание к Фантомхайву. Себастьян кивнул, он все понимал: — Но вы можете обратиться ко мне в любую минуту, не стесняйтесь. — У вас кровь на лице. — Пустяки, я столько раз дрался… Еще в школе. Царапины. Сиэль усмехнулся: — А я помню. Ну… как вы дрались. — Он зашагал в сторону дома, обернулся и помахал напоследок, уже на крыльце. Машина уехала.

***

Дидрих не спал. Более того, он заметил черную машину на черной, не освещенной улице, и, конечно же, сразу оценил состояние сына с порога. Иногда Сиэля поражала способность Дидриха к дедукции, когда дело касалось сына. Порванные брюки. Чужой пиджак. Последний сорвали, чтобы рассмотреть. — Пиджак не принадлежит обычному сотруднику: очень качественный покрой, дорогая ткань, а пахнет-то как, святой Иисус, произведение искусств!.. Все ясно, это альфа. А я же говорил, сын: символ плодородия и изобилия привлекает еще большее изобилие. Хочешь на ужин бекон пожарю? — Ничего ты такого не говорил! И — отдай, мне надо погладить и вернуть. Дидрих покривился: — Мог бы для такого случая трусы и посимпатичнее надеть. И это он мне про вульгарность говорил! А у самого трусы бирюзовые! Хо-хо-хо. — Ради какого такого случая?! Одно радовало — у Дидриха в последние дни хорошее настроение. Перед тем, как лечь спать, Сиэль надел пиджак Себастьяна и посмотрелся в высокое зеркало. Немного воображения, и, вот, он  уже — мистер Фантомхайв, начальник отдела. — А правда, что в начале карьеры вы публично порвали брюки в пикантном месте? — Брала интервью бета, наверное, даже из тех, что поймала его в лифте за грезами об узких бедрах. Именно поэтому она же и добавила: — И почему вас вообще так волнует тема брюк и бедер? Если вы твердите, что все альфа — извращенцы, то кто вы с таким увлечением? «Бирюзовые трусы, как вульгарно!» — всплыло смеющееся лицо Дидриха. Сиэля окатила волна жгучего, нестерпимого стыда и он снял пиджак. От одежды и правда очень вкусно пахло. Омега принюхался, а затем и вовсе зарылся лицом в ткань. На что же это похоже?.. Чувство, как будто он идет с отцом по залитой солнцем улице. Мир кажется даже большим, чем есть, но Сиэль уверен в одном — он под надежной защитой. — Спасибо…