Местного штампа бог

Уже с раннего утра офис гудел. Сиэль, Ханна и Мейлин встретились в лифте, по пути, пришли одновременно и — позже всех. Бард встречал. — Все видели объявление? — Кажется, он был переполнен энтузиазмом. У стенда с графиками столпились сотрудники, что-то бурно обсуждали. Атмосфера парадоксально полнилась надеждой и безнадегой одновременно. Слитые воедино они контрастировали с утренней меланхолией троицы. — Как видишь, мы только перешагнули порог, — Ханна обдала мужчину едва осуждающим взглядом: чего она терпеть не могла, так это необдуманных вопросов до утреннего кофе. — Даже страшно туда подходить, — сказала Мейлин, — что там, Бард? — Компания решила расширять ассортимент и помочь отделу проектирования, — ответил мужчина, — вот они и устраивают конкурс на лучший проект. Участвовать могут все. — Надо же, такого еще не делали! — заметила Мейлин. Ханна тоже что-то ответила, но Сиэль уже не слушал, он пробирался к стенду, чтобы прочитать все лично. Ему были необходимы подробности. Объявление гласило, что отбор будет проходить в три этапа. Лучшая пятерка попадет на совет директоров, победители самолично представят проекты верхушке. Что последует за этим не упоминалось, но и так было понятно. Сиэль почувствовал, как волна электрических импульсов поднимается от пят к позвоночнику и обратно: «Это мой шанс!» Он вернулся к ребятам. Мейлин и Ханна наотрез отказались участвовать. — Все заранее решено. Выиграет тот, кто уже имеет все. Будь ты хоть семь пядей во лбу, да и мы не заточены под это. Барду нужно было время, чтобы подумать, но уже к обеду, он также решил: пустая трата времени. Остальная часть офиса, погудев и помечтав о том, как они будут участвовать и, возможно, побеждать, также утихла. А к вечеру о конкурсе и вовсе забыли и упоминали лишь изредка. Офис поглотила привычная рутина. Сиэль не мог перестать думать о проекте, голова кипела. Размышления занимали его и в течение обеда. Он плелся за коллегами, не вникал в их обсуждения и покидал столовую также в хвосте, а уже будучи за рабочим местом, он со всей внезапностью осознал, что же именно будет представлять совету директоров (а в планы входило пробиться к финишу). Идея пришла внезапно и сразу показалась единственно верной, даже какой-то символичной и сакральной. Воспоминание из детства пронзило, как вспышка. Обрывок под названием «Фантазии сына и отца». Сиэлю пять лет, на нем зеленая футболка с гребнем на спине, его комнату уже украшают постеры с Годзиллой и упитанными тираннозаврами, а деревянная часть кровати имеет форму диплодока; на длинную шею удобно скидывать одежду. Весна или лето: цветут пышные кусты азалий и роз, мелькает соломенная шляпа Дидриха, он возится в саду и пересаживает колокольчики в горшках. Сиэль прыгает через скакалку на лужайке, на крыльце читает книгу отец. Сиэль воображает себя динозавром, но у ти-рекса короткие лапки, как же ему прыгать? Этой мыслью он и решает поделиться с отцом. Отвлекаясь от чтения, Винсент улыбается. Он всегда улыбался, когда Сиэль что-то выдумывал. — Скакалка это еще что, — отзывается он. — Но как тебе поплавать в лодке с веслами? Гигантская туша ти-рекса, которая орудует веслами при помощи крошечных лапок, приводит ребенка в неописуемый восторг. На свой хвост он может удить рыбу, но грести веслами… нет, решительно нет! Это невозможно! Следом за лодкой в голове уже проносятся все новые неожиданные ситуации с доисторическим героем, потом не остановить, например: — Кушать мороженое! — А выпить чашечку кофе? — Винсент прижимает руки к туловищу, на манер короткопалого динозавра, и неуклюже берет воображаемую посуду. Она падает и разбивается: ай-ай-ай. — Или, пожалуй, вручим ему садовые ножницы, — подытоживает он, — пусть помогает нашему садовнику стричь кусты, а, сынок? Хрустя поясницей, Дидрих выпрямляется: — Не надо мне таких помощников, — бубнит он. — Лучше идите со своим динозавром на кухню и принесите мне стакан лимонада. Жара-то какая… все ваш юрский период. И только попробуй, Сиэль, уронить стакан, неси его нормально! Слава богу, мы все еще люди… Идея с динозаврами в человеческой среде обитания не нова, но вопрос лишь в том — как ее преподнести… От размышлений Фантомхайва отвлек мистер Михаэлис. Сиэль не заметил, как пришло время собираться: большая часть сотрудников уже разбредалась по домам. В воздухе висел тихий гомон: прощания, напоминания, персональные шутки дня, которые без контекста понять невозможно. — Вы кое-что забыли в столовой, — заметил мужчина и протянул тамагочи. И все же в руку Сиэлю его не отдали. — А волшебное слово? Сиэль сверкнул глазами. — Отдайте. — Вот как. Как грубо, — заметил Себастьян. Он говорил тише, чем обычно, чтобы его не услышали остальные. — Пожалуй, подержу его у себя. Сиэль вздохнул — в ином случае он бы настоял на том, чтобы его сокровище вернули, но теперь почему-то кажется, что с ним ничего не случится. Если мистеру Михаэлису настолько нечем заняться… — Ладно, — отозвался он. — На один денек можете повозиться. Только постарайтесь, чтобы он не помер, я его уже неделю ращу. Мужчина улыбнулся: — Тогда будем растить его вместе? — предложил он. — У вас рука тяжелая. — На самом деле я очень заботливый. — Ну да. — «Достаточно вспомнить, как убил тамагочи в одно касание!» И все же на следующее утро пиксельного зверька вернули. Как уверили: — Сытый, чистый и румяный. — Тамагочи не может быть румяным, — заметил юноша. — Это я образно. Хорошая у нас вышла репетиция, надо устраивать ее почаще, — напоследок улыбнулся мужчина. — Репетиция чего? — не понял Сиэль, но мистер Михаэлис уже направлялся к себе. С экрана котенок посылал сердечки. Но погодите-ка… — Эй, вообще-то у меня был динозавр!

***

Следить за тамагочи дуэтом вскоре вошло в привычку. Проходя мимо рабочего места Фантомхайва, мистер Михаэлис мог неприметно подкинуть его на стол, он заболел, а я на совещание, и, наоборот: «У меня завал… Вернее, все под контролем, просто дела, последите». Однажды Мейлин поделилась мыслями вслух: — А вы замечали, что мистер Михаэлис в последнее время попадается с тамагочи? Это так романтично!.. — Мужчина, заботящейся о малыше, даже если он виртуальный, — что может быть очаровательнее? — согласилась Ханна, затем обе с привычной и пугающей синхронностью повернули головы к Фантомхайву. — Сиэль, а это разве не твой тамагочи? Удивительно, как легко, сам собой, придумался ответ.  — Мистер Михаэлис пишет работу, вроде она связана с развивающими игрушками, поэтому иногда и берет его у меня, — он пожал плечами. — Тамагочи сейчас сложно найти. И от легкости внутри разлилось приятное тепло.

***

Как-то вечером Дидрих поделился новостью: — Я тут читал совместную статью одного передового медика и психиатра… — И? — Сиэль был занят тем, что разбирал коробки в кладовой. Где-то должны были сохраниться постеры с динозаврами, они могут пригодиться в оформлении проекта. — Блокаторы вроде «Севастина», по мнению специалистов, могут сказываться на отношениях. Ты сам не чувствуешь то, что заложено природой, так как ты будешь привлекать партнера? И меня беспокоит, что ты так стараешься быть похожим на отца! У вас разные пути и разные задачи по жизни, Сиэль, ты теряешь время! — Я не собираюсь тратить время, выслушивая это, — отмахнулся Сиэль. Постеры он, к сожалению, так и не нашел. — Омеге не дано строить карьеру, дорогой, а ты еще и портишь здоровье химией. — От блокаторов не портится здоровье, что за глупости… — Может быть, ты прекратишь их принимать?.. Хотя бы попробуешь, а? Ради меня… — Да что с тобой? — Он развернулся к родителю. Глаза у Дидриха были влажными, в последние дни он стал так эмоционален. — Ты понимаешь, где я работаю? У меня на носу проект, а вместе с ним возможность, понимаешь? Впрочем, объяснять что-либо не имело смысла. Дидрих пропустил слова о проекте мимо ушей, он не унимался: — Сиэль, а куда же делся тот альфа, ну, в пиджаке? — Он — мой начальник, я же говорил. —  После случая с пиджаком и брюками Дидрих все уши прожужжал. — Вот видишь, — ответил он и вонзился зубами в бутерброд, тарелку с ними он держал на весу. Прожевав и проглотив кусок, мужчина продолжил: — А если бы ты не принимал свой «Севастин», вы бы уже поженились, и у меня были внуки! Я когда-нибудь доживу с таким эгоистом до внуков? Эта химия точно портит поколение… «Этот дом сходит с ума!» Но ведь совсем недавно Дидриху было лучше, разве нет? — К черту динозавров, — сказал Сиэль. — Я — спать. Он только потерял время, гоняясь за кусочком прошлого, которое, скорее всего, было ликвидировано при переезде, а Дидрих никогда его не поймет.

***

Через неделю вывесили окончательный список участников, которые предоставили работы со всех отделений. — Сорок три? — удивилась Ханна и покривила губами цвета фуксии. — Так мало? — Никто в себя не верит, — хмыкнул Бард. — Глядите-ка, одни альфы! — Не только, — ухмыльнулся Сиэль и ткнул пальцем в свою фамилию. Но вместе с удивлением в лицах коллег мелькнуло и нечто, похожее на сочувствие. Это был билет в проигрыш. «Они в меня не верят. Да и все равно». — Ого! — воскликнула Мейлин. — Мистер Михаэлис тоже участвует! — А что тут удивительного-то? — хмыкнул Бард. Он хотел сказать нечто вроде: «Уверен, он займет свое место!», но покосился на Сиэля и передумал. — Ну, посмотрим, что из этого выйдет. Сиэль навестил кабинет руководителя. — Мистер Михаэлис, я по поводу конкурса. — Да? — Мужчина разбирал документы, которые ему принесли под конец дня. — Вы тоже участвуете. На длинном лице мелькнула загадочная тень: — Это хорошая возможность помочь компании. «Значит, приз куда более стоящий, как и предполагал», — усмехнулся Сиэль. Вслух он произнес: — Хотел узнать, возможно, вам говорили какие-то детали, которые следует знать?.. Карие глаза прищурились на свой манер. Сегодня они напоминали мудрого лиса, который только что повстречал кого-то на пути. — Значит, вам нужны детали?.. — Мужская кисть, развернулась в воздухе за пишущей ручкой, при солнечном свете она показалась высеченной из мрамора. В окна уже бил весенний свет, но Сиэль не чувствовал весны. Белая бумага, белый экран таблиц, белый, лишенный загара, цвет лиц. Только тамагочи и динозавры проекта — зеленые. — Полагаю, детали можно обсудить за ужином, — предложил мужчина. — Японскую ку-… — Тогда не стоит, — перебил Фантомхайв. — Вот как. Себастьян с достоинством замолчал. Не говоря ни слова, он вернулся к работе, показывая, что разговор окончен. Сиэль царапнул взглядом синий степлер. Такое назойливое пятно, совершенно не сочетается с убранством темного кабинета. — Но — детали есть? Мужчина поднял лицо и один раз моргнул: — Я знаю ровно столько же, сколько и вы. Ни больше, ни меньше. — Значит, мы равны. Альфа отставил ручку, выпрямился и наградил долгим взглядом. Этот взгляд обволакивал и с недоумением вопрошал: «Равны? Мы?». Но по итогу омеге сказали совершенно другое: — Иногда вы меня удивляете, Фантомхайв. Своей упрямостью и непробиваемостью. Но вам пора возвращаться к работе. Еще через неделю он вызвал к себе в кабинет. — Списки еще не вывесили, но у меня хорошие новости, твоя работа прошла на третий, последний этап. Сердце упало в желудок и, кажется, утонуло в его соке. — Это приятно слышать, — голос Сиэля чуть не дрогнул: не хотелось проявлять чрезмерную радость при Себастьяне. — Презентация на совете директоров произойдет в понедельник, так что будь готов к десяти утра. Уже около дверей, Сиэль развернулся: — А что насчет вас? — Я тоже буду там, — отозвался мистер Михаэлис и улыбнулся: — Постараемся в понедельник. — Постараемся в понедельник, — отозвался Сиэль. Он вспомнил кое о чем: — А разве мистер Фаустус из отдела проектировщиков не участвовал? — Не в этом году. Может быть, в следующем. Показалось или Себастьян усмехнулся? «Верно, — подумал Сиэль, — Клод не станет пересекать дорогу Себастьяну после того, что произошло». Бард, Ханна и Мейлин читали предпоследний список. — Из сорока трех осталось только десять, — сказала Мейлин. — Вот это я понимаю, трудовая мясорубка, — усмехнулась Ханна, затем прочитала вслух фамилию Фантомхайва. — Сиэль, смотрю, не удивлен, — заметила она. Сиэль улыбнулся. На самом деле его в эти дни то и дело обдавало волнами жара, иногда становилось трудно дышать. — Скажем, еще рано радоваться. — А ты тот еще перец, а? — Бард взъерошил волосы на его макушке: «Перестань, прическа!»

***

Вечером пятницы, когда Фантомхайв вернулся домой, ему стало нехорошо. Неважно он начинал чувствовать себя еще со среды, но ссылался на волнение и переутомление, вызванное подготовкой к конкурсу. — Ты в порядке, дорогой? — поинтересовался Дидрих. — Мне надо… прилечь в своей комнате. Поужинаю потом. — Проект сдавать в понедельник, поэтому он планировал как следует отдохнуть в предстоящие выходные. Сиэль поднялся в комнату и зашел в ванную. Жар усиливался постепенно, днем он не ощущался столь явно. Теперь же хотелось окунуться под холодный душ. Сняв одежду, юноша зашел под струи прохладной воды. В животе пульсировал тугой комок напряжения, пульсация от него — горячая, как и кожа — передавалась ниже и разливалась по тазу. Перед внутренним взором представали руки в вырванном клоке весеннего ослепительного сияния. Как недавно он видел их в кабинете мистера Михаэлиса. Это сильные руки, внушающие не только доверие, но и желание: чтобы они обняли и… Сиэль сцепил зубы. Внизу разливалась влажная, липкая волна. Сначала она превратилась в стыд, а затем — ужас. Организм как будто всю жизнь готовился и только ждал подходящего момента, чтобы исторгнуть из себя столь обильную порцию смазки: "Как много-то!" Отныне тело переставало принадлежать хозяину, о чем начинало говорить на своем языке. От одной догадки Сиэля бросило в дрожь, а после ему захотелось кричать. Течка?.. У меня?.. Но такого не может быть, это невозможно!.. «Но невозможно, это когда большой динозавр, даже мультяшный, гребет веслами, а остальное пустяк!» — патетично ответил бы маленький Сиэль.