***
Виктор всё же вызвал семейного доктора на случай, если Клаусу вновь станет плохо. А пока стоило пересмотреть документы сына, отмечая его сильные стороны и мелкие ошибки. Клаус никогда не совершал грубых ошибок. Он был умным альфой. Небольшие недочеты хоть и присутствовали, но в будущем, набравшись больше опыта, он перестанет допускать промахи. Очередной звонок, и альфа, насторожившись, поднёс к уху телефон. — Виктор Вернер? П... простите, это вас беспокоят с пансиона. — Да, это я. — А вы случайно сегодня не забирали к себе Николя? Виктор, вновь посмотрев на номер, убедился, что звонок оттуда. Николь пропал, и это было не к добру. Куда мог деться пятнадцатилетний подросток, которого не выпускали и не должны были глаз спускать. — У нас его нет. Когда вы заметили его пропажу? — бросив взгляд на стрелки часов, альфа нахмурился. Почти девять вечера. — Простите! Его не было на обеде, но он, бывает, не приходит кушать днём, и мы как-то не стали обращать на это внимание. А потом его стал искать наш доктор и мы спохватились, клянусь, весь пансион перевернули и не нашли. Я... я, — голос директора пансиона дрожал, а сам он весь взмок. Он прекрасно понимал, что ему потеря омеги из семьи Вернер не сойдет с рук, и молил всех богов о сохранности пропавшего. — Н... но нам удалось узнать, что утром ему пришло письмо и, кажется, оно было от Микки и... — закончить ему не дали, на другом конце послышались гудки. Вызов был сброшен. — Клаус, — войдя в комнату сына, Виктор на ходу рассказал о пропаже истинного. — Пропал? Думаешь, он к своему дружку уехал? — сползая с кровати, Клаус прокручивал в голове примерный план действий омеги. — Если он с ним, то наверняка подоспеет вернуться к комендантскому часу. — Если только его не заманили в ловушку. Ты же знаешь, что мелкие сошки никогда не прочь оттяпать кусочек помясистее, и если он у них, то нам следует готовиться к худшему. — Отец, думаю, это омежьи заскоки, и как только он вернётся, стоит приставить к нему няню, — усмехнувшись, Клаус так и видел, как его омега будет бегать от няньки. — Тебе смешно? А должен думать о серьёзных вещах, или забыл, как умер твой папа? — Не сравнивай их. Николь, хоть и мой истинный, но не так близок, как папа. Ради него я бы сделал всё. — Ты будешь говорить то же самое и про Николь, стоит ему полностью сформироваться как омеге, и ты не посмотришь ни на кого более. Даже пять лет назад ты привёл Эрнера лишь потому, что он отдаленно напоминает тебе твоего омегу. Поверь мне, скоро ты и на эту подделку смотреть не сможешь. — Николь — ребёнок, и судя по выходкам, ещё долго им останется, да и я не... — звонок вновь прервал их и Клаус замолчал, давая отцу ответить. Виктор, взяв трубку, сухо отвечал на вопросы, Николь был сиротой и опекуном был именно он. Врачам городской больницы удалось установить личность омеги, которого доставили после автомобильной аварии. Дав знак Клаусу, Виктор поспешил с ним к машине, стоило немедленно позаботиться о безопасности безрассудного омеги. — Отец? — Клаус хотел было сесть за руль, но отец остановил. — Грей, за руль и в городскую больницу, — сев в машину с сыном, Виктор набрал номер главврача, но тот не брал трубку. — Николь попал в аварию, жив, но находится в реанимации, особенно сильно досталось голове. Стоит договориться о лечении дома, городская не то место, где я могу свободно распоряжаться людьми. — Почему ты не хочешь в нашу? — Клаус, не разочаровывай меня, что за глупые вопросы? В нашей каждый второй преступник или шлюха, я не позволю ему даже и близко приближаться к этому месту. — И всё же не думаю, что его сразу позволят забрать. — Эта омежья дружба куда крепче, чем я думал. Как только он выпустится, стоит отправить его на наш остров, там никто не потревожит его, да и детей легче воспитывать. — Он сам, как ребенок, — открыв дверь, Клаус со скучающим видом осматривал здание, в котором лежит его истинный. К ним тут же подбежала пара медбратьев, что вызвались проводить до главного врача. Обшарпанные стены и неприятный запах, что бил по носу, раздражали альфу. Он ненавидел столь многолюдные места, но сейчас уже было позднее время и остался лишь медперсонал, остальные больные давно спали. Кабинет врача находился чуть ли не в центре больницы и, войдя в кабинет, Клаус подал знак охране остаться у двери. В кабинете было тесновато и, сев на предложенное место, Клаус внимательно слушал двух мужчин. — Рад вас видеть, господин Вернер, жаль, что при таких обстоятельствах, — пожав руку Виктору, главврач посмотрел на второго альфу, но тот даже не соизволил посмотреть на него. — Да, обстоятельства не самые хорошие, перейдем к делу. Мне нужна общая картина, какие последствия и сможет ли он в будущем родить? — Ох, да, конечно, омега сможет родить, и не одного ребеночка, если смотреть с омежьей стороны, то он здоров. Но последствия от аварии куда серьезнее, возможна амнезия. Ещё у нас есть подозрения, что он какое-то время или же навсегда не будет чувствовать запахи. Так же, около полугода он не сможет выделять свой природный феромон. Видите ли, организм омег загадочен, и чтобы уберечь себя и восстановиться, он скроет свои омежьи признаки. — Он уродлив? — Н... нет, что вы, хоть лицо и пострадало, но это по большей части от удара, оно опухло, а остальные повреждения будут скрыты волосами, стоит им отрасти. — Вы побрили его? — Д... да, поймите, это было необходимо. Клаус тяжело вздохнул, омега и так красотой не отличался, а сейчас стал ещё страшнее, а невероятно рыжие волнистые волосы, что едва доставали до ягодиц, больше не будут радовать взор. Идея отправить мальчишку куда подальше казалась альфе первостепенной, но вот остальную болтовню он не желал слушать. Встав, он направился на поиски своего омеги, который, по словам доктора, скоро будет определен в одноместную палату. Медбрат, подбежав к нему, назвал заветный номер палаты, в которой расположили омегу. И вот он, Николь лежал весь перебинтованный, словно мумия, к которой, ко всему прочему, вело множество проводов. Рядом с кроватью мельтешили ещё двое медбратьев, один из них неуверенно протянул пакет, там Клаус обнаружил волосы Николя, которые ещё сохраняли запах, и тут он понял, чего не хватает в этой палате. Запаха, омега не источал его, и как предупредил доктор, пока не восстановится организм, он и не будет его распространять, а значит, пора уходить. Прихватив пакет, альфа отправил смс отцу, который пожелал приятного отдыха и обещал позаботиться об омеге.***
Голова жутко болела, но Николь всё же попытался открыть глаза. Последнее его воспоминание — это то, как он сел в такси и направился в пансион, а дальше тьма. В палате был полумрак, это давало глазам возможность привыкнуть. Чуть повернув голову, он приметил, что к телу вело много проводков, а это значит, что в ближайшее время он не встанет. Услышав шаги, Николь тут же закрыл глаза, он не знал, зачем это сделал. Попытался принюхаться, но не разобрал, кто зашёл. — И долго он будет так валяться? — грубый голос Виктора донёсся до Николя, и омега внутренне сжался, слишком грубым казался голос. — Он вот-вот должен прийти в себя, — омега не знал, чей это голос, но говоривший отвечал тихо. — Он и вправду не источает запаха. Если он так и будет сокрыт, то это повлияет на цикл? — Н... нет, омеги в районе шестнадцати ожидают свою первую течку, и альфа в любом случае учует его. Николь и раньше слышал дотошные допросы Виктора у врачей насчёт своих детородных способностей, но сейчас его это задевало, как никогда. Альфе было важно лишь то, чтобы он мог иметь детей, а то, что на душе у омеги, его не волновало. Этот голос... омеге становилось страшно, ведь он впервые слышит эти металлические нотки. Да, Виктор иногда разговаривал с ним грубо, но сейчас от такого голоса у него было желание спрятаться. Послышался лёгкий стук в дверь, и кто-то вошёл. — Отец, всё готово, мы можем его перевезти в любой момент, — голос истинного не отличался от голоса отца и, не выдержав, Николь приоткрыл глаза, столкнувшись взглядом с альфой. — Проснулся. — Несносный мальчишка, добегался? — Виктор тут же навис над омегой, что испуганно озирался. Николь пожалел, что выдал себя, но он должен был убедиться, что он не чувствует запахи и перед ним Вернеры. Голова заболела ещё сильнее и, ухватившись за белый халат, он смотрел лишь на врача, что, спохватившись, снял кое-какие приборы. — Прошу прощения, господин Вернер. Стоит Николя вновь осмотреть и выяснить, что он помнит. Николь, смекнув, что может и притвориться, стал отрицательно качать головой, тем самым не признавая стоящих напротив альф и отказываясь от своего имени. Николь бросал взгляды на Вернеров, Виктор о чём-то переговаривался с Клаусом. — Как мы и думали, амнезия, но думаю, в родных стенах он всё вспомнит. — Родные стены? Он большую часть жизни прожил в пансионе. Наши стены дома навряд ли ему помогут, — Клаус, усмехнувшись, посмотрел на отца, тот нервно постукивал пальцем по стене, но согласился забрать в родные стены. — Стоит его отправить в пансион и договориться с Грегором, чтобы позволил омежке присмотреть за ним. Николь едва успел подавить радость, что вновь будет жить с Микки, доктор задавал множество вопросов, но, устав мотать головой, он закрыл глаза, абстрагируясь от всех.***
Через несколько дней Николя выписали из больницы и он, прихрамывая и охая, добрался таки до пансиона. Там, возле ворот, его уже встречал Микки, хотелось броситься в объятия омеги, но идущий впереди альфа не давал забывать о своём положении. Стоит Нику выдать себя, как наказание не заставит ждать. Микки весь сиял и также топтался на месте, ведь Виктор за всем наблюдал, альфа отошёл в сторону, давая омеге подойти. — Николь? — подойдя почти вплотную, Микки отметил, насколько был помят друг, и ещё больше корил себя за то приглашение. Об аварии он узнал от примчавшегося Грегора, что источал гнев. Допросив омегу обо всём в мельчайших подробностях, он отвёз того в своё поместье, где была куча охраны. Грегор до чёртиков напугал омегу и говорил многое. Например, что за ним могут прийти Вернеры и церемониться не станут. Микки несколько дней плакал и страшился любого шороха, боясь, что за ним пришли. В один из дней приехал Виктор, и Микки из-за угла подслушивал, чего он хочет. Грегор не видел смысла отказывать Вернеру, и дал согласие на дальнейшее обучении омеги, пока Николь не восстановится. И вот, дрожа от страха, Микки аккуратно взял под локоть друга и тихонько повёл к воротам заведения. Николь молчал всю дорогу до комнаты, но стоило двери закрыться, как он повис на нём. — Микки, ты не представляешь, как я рад тебе! — Т... ты помнишь меня? — Я всё помню, н... но я боюсь возвращаться, — увлекая за собой омегу, Николь осторожно лёг на кровать, всё же не все раны зажили и швы могли раскрыться. — Я понял. Кстати, у нас новый директор, он разрешил нам свободное посещение. Ещё к нам раз в два дня будет приходить доктор и проверять твоё самочувствие. — Проверять, вспомнил я или нет... Надо бы в интернете порыться и вычитать всё, чтобы не попасться. А пока я хочу отдохнуть, — Николь был бы рад поболтать с Микки, но сильно устал. Его перед дорогой искололи и взяли несколько анализов, машина и ходьба вымотали его. — Хорошо.***
— Нииик, Николь... Ник! — вздрогнув, омега открыл глаза, над ним нависал друг, встревожено смотря в глаза, — снова тот сон? — качнув головой, Ник сжался. Как только он пришёл в себя, ему почти каждую ночь снился один сон. Он будто совсем маленький был в чьих-то тёплых руках, ему было хорошо и тепло. Улыбка, он помнил улыбку, такую добрую и, казалось, родную, но почему-то забытую, а дальше холод. Он видел две тёмные фигуры и то, как бежит к нему человек, что дарил то самое родное тепло. А дальше выстрел, и тот падает, а одна из тёмных фигур приближается к нему, обволакивая своим дурманящим запахом. Почему-то ему становилось страшно и он просыпался. Сколько бы раз ему ни снился этот сон, он помнит лишь размытые образы, что это было, он не знал. — Тебе принести воды или, может, чай заварить? — Нет, всё хорошо. Прости, что разбудил. Микки не стал настаивать и вернулся в свою постель. Две недели прошло, как они вновь живут вместе, как и обещалось, к ним приходит доктор. Микки попытался как-то втайне от Ника узнать у доктора, что это могут быть за кошмары, тот ответил, что, возможно, воспоминания возвращаются и скоро эти образы обретут лица. Микки боялся этого больше всего, ведь Ник не помнил своего детства, а такой сон явно был из него, если, конечно, он не ошибался. Ведь он всегда старался разузнать подробности этого сна, но Ник отвечал каждый раз одинаково. Ник, отвернувшись к стенке, больше не смог уснуть, чувство тепла и холода так пронизывало его во сне, что казалось реальным, но что это могло значить, он не знал. Он догадывался, кто был одним из тех образов, почему-то ему казалось, что после потери тепла к нему подходил Клаус, ведь только его запах заставлял забываться.***
Прошёл месяц, и Ник спокойно мог гулять по пансиону и дальше притворяться беспамятным. Но в один из дней к нему наведался тот, кого он точно не ждал. Вернувшись с прогулки, Николь решил прибраться в комнате и заканчивал мытьё полов, как в комнату на полном ходу влетел Эрнер. Не заметив мокрые полы, он поскользнулся и начал падать. Николь не успел что-либо предпринять, лишь смотрел, как тот падает, и голова стала раскалываться. Перед глазами вставала другая картина: перед ним был не падающий Эрнер, а другой человек. Перед глазами он видел старшего брата, отшатнувшись от упавшего омеги, Николь во все глаза смотрел на распластавшуюся фигуру. Рыжие волосы едва касались плеча, карие глаза и такая родная теплая улыбка. Всего несколько секунд и образ пропал, он видел Эрнера, что, матерясь, вставал с пола. — Ты это специально, мелкий ублюдок! Чтоб тебя! — Эрнер источал злость, но вспомнив, что его тут и вовсе не должно быть, закрыл дверь. — У меня к тебе разговор, мелкое отродье. — Кто вы? — встряхнув головой, Ник сосредоточился на Эрнере. — Ты стал страшнее, что ж, как я и слышал, ты не источаешь феромон и Клаус забыл тебя. Так вот, у меня к тебе предложение. Я помогаю тебе свалить куда подальше, а ты даёшь мне расписку, что не приблизишься потом к Клаусу, если увижу, то убью. — Эрнер, нервно поглядывал на дверь, план был спонтанным, но авария Ника послужила неким толчком для Клауса, и омега купался в ласке альфы. Конечно же, Эрнер не желал терять альфу после такого и стоило избавиться от соперника, пока тот вновь не встал между ними. — Н... не знаю, о чём вы, но даже не помня многое, я могу сказать, что мне так просто не дадут скрыться, — Ник видел нервозность омеги и отошёл подальше, кто знает, на что он способен. — Если дашь согласие, то о тебе забудут раз и навсегда, — да, у Эрнера были связи и он вполне мог провернуть нечто подобное. — Конечно, я дам тебе время подумать, вот мой телефон, и ещё, меня здесь не было, — кинув визитку на стол, Эрнер поспешил скрыться отсюда. Как такое взбрело ему в голову? Он повстречал своих сокурсников и очередные смешки в спину подталкивали его к действию. Омега больше не хотел быть посмешищем и желал занять своё место. Николь, едва отойдя от воспоминаний, не успел что-либо сказать, дверь за омегой закрылась и лишь визитка была напоминанием. Спрятав её, Николь решил закончить уборку. Микки он ничего не сказал и, перекусив, они легли спать. Микки вновь проснулся от бормотания и стонов с соседней кровати, и потихоньку будя друга, заметил нечто странное, слёзы. Их никогда не было, и Николь, едва открыв глаза, повалился на кровать. — М... м... Ми... яя... яя... вв... — Николь задыхался, образы, что не имели лиц, сегодня обрели их, и он вспомнил своего брата и того, кто убил его. Он был маленьким и не сообразил, что случилось, но прежде, чем Клаус загородил его собой, он слышал выстрел и видел, куда попала пуля. Он всё это время жил с убийцами своего брата. За что они так поступили? Ника всего трясло, он захлебывался в слезах, ведь он не знал, как умерли его родители, лишь плохие мысли роились в голове, а вдруг эти двое также убили и родителей? — В... всё хорошо, я рядом, — прижимая друга к себе, Микки впервые видел такую истерику, обычно это он мог пустить слезу, но Ник другое дело. Всхлипы затихли, и Ник отстранился. — Микки, твой муж ведь не последний человек? Поезжай к нему и, если спросят, ты ничего не знаешь. Мне нужно время и потом ты всё поймёшь, но прошу тебя, береги себя. — О чём ты, Ник? Давай поговорим? — Ты не должен ни о чём знать, просто уезжай утром, скажи, что соскучился, и всё. — Н... но? — Микки! Встряхнув омегу, Ник не хотел терять ещё одного близкого человека. Микки не должен был знать о его планах. — Прошу, уезжай... просто уезжай, — слёзы вновь подступали, но Ник не желал вновь впасть в истерику и, встав с кровати, направился к шкафу Микки. Омега не все вещи достал из сумки, и это было к лучшему. Сгребя вещи, Ник сунул их обратно в сумку, стараясь закрыть. — Что ты делаешь? Ник, давай поговорим, — Микки пытался помешать, но его грубо оттолкнули, а сумки поставили ближе к выходу, — Ник? — Ложись спать, а потом уезжай, — Николь видел растерянность блондина. Взяв телефон и визитку, он захлопнул за собой дверь. Микки был растерян, он не узнавал Ника, и единственное, что приходило в голову — это послушаться и уехать на какое-то время. Ведь бывают дни, когда ты хочешь остаться один. Стрелки показывали полчетвёртого, вытащив из сумки сменное белье и полотенце, он направился в душ.***
Николь не хотел обижать и тем более толкать друга, но грубость — единственное, что могло подействовать на омегу. Выскочив на крышу пансиона, он быстро набрал номер. Ответ не заставил себя долго ждать. — Передумал? — Эрнер всю ночь не спал, беспокоясь о правильности своего решения и последствиях, ведь мальчишка мог нажаловаться Клаусу, и тогда бы он всё потерял. — Да, я хочу исчезнуть, но есть ещё кое-что. — И что же хочет оборванец? Деньги на первое время я дам. — Мог бы ты выяснить, что стало с моей семьей? — Прости малыш, но никто не знает, откуда ты, я пытался как-то навести справки о тебе, но твоя история подчищена. Единственное, я могу лишь рассказать тебе об одной семье, где пропал ребенок примерно твоего возраста и внешности. — Думаю, это не моя история, — Ник балансировал между отчаянием и желанием направиться в дом Вернеров. Документально о нём ничего неизвестно, его жизнь отслеживается с четырех лет. Что было до этого момента, знали лишь Вернеры. — Надеюсь, ты не глупый мальчик и понимаешь, что на всё нужно время, а пока как можно дольше оставайся в пансионе, если ты попадешь обратно в свой дом, то я уже ничем не помогу. — Хорошо. Смотря вдаль, Ник отмечал, как завораживающе выглядит рассвет. Тьма плотным одеялом постепенно отступает от небосклона, ночные тучи будто растворяются в нем, и открывается взору небесная красота. Слегка мутная дымка, нависшая над землей, постепенно рассеивается в воздухе, а потом и вовсе исчезает. В атмосфере царит тишина, лишь отдаленно Ник слышит шум машин и пение ранних птиц. Только сейчас омега обращает внимание на легкую свежесть, неуловимый ветерок ласково обволакивает и касается тела. Где-то высоко в небе пролетела птица, устремляясь к багровым лучам солнца.