Мальчик не плачет

3 апреля 2013 год

Урок истории. Николай Петрович, худой старый учитель с редкими седыми волосами, рассказывает со страстью про Древнюю Русь. Факт, что древнерусские хозяйки запускали в сосуд с молоком лягушку, чтобы оно не скисало, вызывает смех учеников. Посыпаются вопросы: а что после с этой лягушкой делали? Они ели ее? А мертвую лягушку запускали или живую? — Ну и дурачины! — восклицает Кирилл на последней парте. Именно «дурачиной» Николай Петрович любит называть Кирилла, что очень ему не нравится. Пусть «дурачинами» называет своих древних людей, а к нему пусть не лезет. Не его дело, что он плохо учится. — Дурачина — ты, самый настоящий! Новая порция смеха. Все взгляды устремлены на Кирилла. Сам Николай Петрович не сдерживает смешок, когда Кирилл краснеет от злобы. Опускает взгляд на парту, сжимает кулаки. Он не позволит всему классу смеяться над ним! С одноклассниками он еще разберется, а вот заткнуть «дряхлого пня» нужно сейчас! Уже поднимается с места, как его насильно усаживает обратно Слава, схватив за рукав рубашки. — Ты что-то хотел сказать, Анохин? — Да нет, вам показалось. — Сквозь зубы, а в мыслях злобно: «Старый пень!» — Ну все, ребята! Давайте воссоздадим тишину в классе! — Ты что творишь? — шепотом вопрошает Слава и злобно дергает Кирилла. — Должен ведь понимать, что только хуже себе делаешь! Слава прав. Если Кирилл бы колко ответил Николаю Петровичу, как хотел, то его бы маму вызвали к директору, и дома бы его ждал серьезный разговор с Кобой. Этот придурок вновь бы стал на него кричать, называть куском дебила. Нужно успокоиться, тихо сидеть и больше не привлекать внимание. На уроке истории лучше делать вид, что ты внимательно слушаешь, иначе Дряхлый пень приходит в ярость. Обращает внимание на настенные часы. Прошло только двадцать минут урока. Благо последнего. Кирилл думал, что он не выживет шесть уроков. И эта нагрузка в шестом классе! Страшно представить, что будет дальше. Николай Петрович вновь увлекает учеников интересными фактами про Древнюю Русь, только Саше на первой парте становится скучно. Эту тему он уже на протяжении двух недель изучает вместе с репетитором, и про все факты знает. Подпирает щеку об кулак, открывает новый толстый скетчбук на сто листов формата А5 и набрасывает первые штрихи будущего Наруто. Рисует с интересом, но не отвлекается от урока. Слушает учителя истории, иногда поднимая на него глаза. Николай Петрович не ругает Сашу за рисование. Знает, что он на следующем занятии расскажет материал во всех подробностях, не упуская ни одной, даже маловажной детали. Другим же Николай Петрович делает замечание, когда те занимаются посторонними делами на уроке, ругает, приводя в пример каждый раз Сашу. Этим Саша и не нравится многим одноклассникам, особенно Кириллу и Славе. Весь урок Саша чувствует недовольный, ненавистный взгляд этих двух хулиганов. Саша неуверенно оборачивается посмотреть на Славу, тот незаметно от Николая Петровича показывает средний палец и передает прямым взглядом все отвращение к нему. Саша громко сглатывает. Интуиция подсказывает, что и сегодня он получит от этих двоих. Громкая трель звонка сообщает об окончании урока, и Николай Петрович всех отпускает. У Саши внутри все холодеет. Старается как можно медленней записывать домашнее задание в дневник. Обычно самыми первыми выбегают Кирилл и Слава из класса, но сейчас, будто нарочито, они собираются не спеша. Складывая все в рюкзак, Саша случайно роняет скетчбук на пол, и тот открывается на первой странице. Спешит его поднять, но Кирилл успевает разглядеть рисунок и шепнуть что-то Славе, усмехнувшись. Саша приближается к Николаю Петровичу, хватается двумя руками за лямки рюкзака, чтобы не выдавать страх. — Можно вам задать вопрос? — Слава и Кирилл выходят в коридор, и Саша облегченно выдыхает. Ну не станут же они ждать, когда он наговорится с учителем. По крайней мере, он на это надеется. — Да, конечно, я тебя слушаю. — Николай Петрович отрывается от журнала, снимает очки и обращает на него добродушный взгляд. И Саша начинает обкладывать его рядом вопросов, порой совсем глупых, на который он прекрасно знает ответ. Главное, тянуть время. И это отлично получается. Проходит половина седьмого урока. — Извини, Саша, давай ты задашь все оставшиеся вопросы на следующем занятии. Если я не отнесу журнал Ольге Николаевне, то она на меня обидится. У вас же завтра у нее первым уроком математика? Саша кивает и смотрит на часы. Время близится к трем часам дня. Немного успокаивается, но волнение все равно остается с ним. Полностью расслабиться он сможет только дома. Выходит из класса, и в конце коридора замечает Славу и Кирилла, которые, облокотившись о подоконник, смотрят прямо перед собой. Они пока не замечают того, кого так долго ждут. Сашу охватывает настоящая паника. Внизу живота скручивает, и сердце дико бьется в груди. Что же делать? Обратно заглядывает в кабинет. Николай Петрович не собирается прямо сейчас передавать журнал Ольге Николаевне, заполняя его сам. Если он бы вышел за Сашей, то бы спугнул хулиганов. Черт! Синхронный поворот голов, убивающие взгляды. И могильная яма, в которой оказывается Саша. И он вырыл ее для себя сам, когда прилежно отвечал у доски, исправлял многих и получал лестные отзывы от учителей. Хулиганам не нравятся пригретые цыплята. Стоит запомнить это раз и навсегда! Саша чуть ли не бежит от Славы и Кирилла к лестнице, но последний не дает этого сделать, вовремя преградив ему путь, поэтому Саше ничего не остается, как завернуть за угол и оказаться в тупике. В этой части коридора располагаются кабинеты музыки и английского языка, но в них тихо, а значит Саше никто не поможет. — Ну куда ты спешишь, Быков? Нам нужно с тобой поговорить. Мы долго тебя ждали! — Кирилл подбегает и хватает Сашу за воротник сзади, совсем как маленького котенка, несмотря на то что ему уступает в росте. Саша от страха опускает смиренно голову, к нему со спины подбегает Слава, снимает рюкзак и открывает окно. — Что вы делаете? — Слезы подступают к глазам, и все вокруг будто плывет и подпрыгивает. Саша замечает на себе взгляд Славы, будто спрашивающий: «Ты долбанная девчонка?» Карие глаза прибивают его словно гвоздями с осуждением и неприкрытой неприязнью. Саша почти что слышит: «И как только я с тобой дружил?» — и обида колет сильно. Шмыгает носом, жмурится, и горячие слезы катятся по щекам. — Ревет, как малышка, — раздражается Кирилл, поднимает Сашу за шкирку и бьет об стену, после прикладывает руку к шее, чтобы тот не особо дергался. Саша и не думает об этом. Ноги подкашиваются: они больше не могут держать его. Слава с любопытством роется в рюкзаке Саши. Находит то, что искал. Открывает скетчбук, листает его, но не замечает ничего интересного. Почти новый, только на первой странице набросан эскиз Наруто. И предъявить нечего. Вместе же смотрели это аниме. Слава вслух чертыхается и выбрасывает все содержимое рюкзака с окна, спрятав только что-то за пазухой. — Мальчики не плачут! — Слава приближается к Саше, и тот поднимает на него робкий взор. Как бы он хотел сейчас не плакать! Не понимает, что он плохого сделал им, в частности Славе, его бывшему лучшему другу. Может, Слава никогда и не считал его другом. Может, общался с ним, чтобы не расстраивать родителей. Может, Саша его как-то обидел. Уже хочет просить прощения, сам не зная за что, но Кирилл больно давит на глотку, что трудно сказать и слово. — Девочка Саша, девочка Саша! — дразнит Кирилл и бьет Сашу в грудь, после зачем-то насильно поднимает его левую руку. Резкая боль в предплечье, отчего Саша вскрикивает. Кирилл выпускает его из хватки от неожиданного действия Славы. Смотрит то на друга, то на зажатый в его руке циркуль, и на мгновение разделяет страх Саши. Замечает, как на ослепительной белой рубашке Быкова образуется кровавая точка, и понимает, что они переступили черту. Если Саша все расскажет родителям или учителям, то ему точно влетит дома. Коба будет сильно зол на него. — Если кому-то расскажешь, то тебе крышка! — Кирилл подлетает к Саше и вновь хватает его за шкирку, заставляет смотреть на себя. — Понял меня? — Не получая ответа, трясет его. — Понял?! — Саша активно кивает, и Кирилл его отпускает. — Пошли, Анохин! — Слава и Кирилл уходят, оставляя Сашу в покое. Послевкусие издевательств остается тяжелым грузом на душе. Глотку разрывает ком размером с грецкий орех, и глаза щиплют, но Саша не дает чувствам воли. Плотно сжимает губы, поднимается с пола и отряхивает побелку с черных штанин. Чтобы не расплакаться прямо здесь, поднимает глаза к потолку и старается не думать о том, что произошло. Мысли уводит далеко от школы, от Славы и Кирилла. Говорит себе, что сейчас нужно привести себя в порядок, собрать все учебные принадлежности и идти домой. Там его ждет просмотр его любимого аниме. Саша стирает соленые дорожки пальцами, чешет нос. Забирает распотрошенный рюкзак, закидывает его открытым через одно плечо. В нем все равно ничего нет. Пользуется выходом, который ведет на задний двор. Небрежно закидывает выкинутые из окна вещи в рюкзак и спешит поскорее удалиться с территории школы. Быстрым шагом направляется домой, пытается не тревожить пустоту внутри, но саднящая боль в предплечье напоминает о поступке Славы. Почему он со мной так? — данный вопрос возникает почти каждую минуту, но Саша отбивается от нее. Каждый раз, когда слезы обжигают глаза, Саша останавливается и смотрит на чистое голубое небо. Старается поддерживать ровное дыхание и унять дрожь губ. Над головой пролетают беззаботные черные птицы, вольные и жизнерадостные. Думает, вот бы и ему стать птицей. Он непременно бы улетел в безопасное место, где бы никто его не тронул. Саша уже сворачивает в частный сектор родного района. Сейчас он придет домой, быстро поднимется к себе, снимет испачканную кровью рубашку и спрячет ее под кроватью, после в удобный момент выбросить. Отстирать кровь самостоятельно у него не получится, да и его попытки не останутся незамеченными Анютой Александровной, помощницей по дому. Через некоторое время Сашу встречает родной двухэтажный дом из серого кирпича с белыми швами. В окне второго этажа видит Анюту Александровну: она убирается в родительской спальне. Набрав код на воротах, открывает дверь, и его встречает Дик — черная немецкая овчарка. Она сперва обнюхивает Сашу, чихает и утыкается мокрым носом в брюки, оставляя след. Саша не отгоняет пса: все равно одежду попросит Анюту Александровну постирать сегодня. Дик будто чувствует боль Саши. Поднимает на него печальный взгляд, скулит. Ему жаль, что так жестоко обращались с ним Слава и Кирилл. Саша шмыгает носом. Гладит Дика и быстрым шагом проходит в дом. Уже хочет пулей подняться на второй этаж, переступая через две ступени, как неожиданно в гостиной замечает родителей. Они должны быть в это время в офисе, но по витающему запаху коньяка и разложенным бумагам на столе понятно, что дома произошла какая-то встреча с партнерами. Как говорил всегда отец: «В неформальной обстановке». — О, ты вернулся! Что-то ты сегодня поздно, — говорит мама в приподнятом настроении, пока не замечает кровавое пятно на рубашке. — Что случилось? Картина сегодняшнего издевательства встает перед глазами. Слава. Кирилл. Коридор. Выкинутые вещи в окно. Ладонь на горле. Чертов циркуль. И угроза Кирилла. И Саша надламывается. Все чувства, которые он блокировал в себе, вырываются наружу, и Саша начинает плакать перед родителями. Пытается сдерживать слезы, но ничего не получается. Видит хмурый вид отца, и прикрывает лицо руками. Ему не нравится, когда он ведет себя как «девчонка». «Если кому-то расскажешь, то тебе крышка!» — слова Кирилла в мыслях будто на вечном повторе. — Мам, можно я больше не пойду в эту школу, мне там не нравится! На плач спускается Анюта Александровна и застывает на пороге в гостиной. — Что случилось? — Сами не понимаем, — отвечает мама, приближается к Саше и просит его сесть на диван рядом с ней. Тот отступает назад и в отрицании вертит головой. Все попытки успокоиться не дают результатов. Делают только хуже. Саша не может контролировать эмоции, а в голове творится полный хаос. Моменты издевательств хулиганов уничтожают. И вопрос: «Что плохого я им сделал?» — душит, что Саша начинает задыхаться. — Ма-ам, мам, пере-веди меня в дру-гу-ю школу, по-жалуй-ста, — голос дрожит, как и все тело. — Да у него настоящая истерика! — ужасается Анюта Александровна. — Я принесу воды. Мама кивает, с нежностью опускает ладони на плечи Саши и подводит к дивану, куда и усаживает. Отец ничего не говорит и ничего не предпринимает. Только смиряет Сашу холодным взглядом и терпеливо ждет, когда тот успокоится. В это время Анюта Александровна приносит воду, которую заставляет выпить, и аптечку с кухни, чтобы обработать рану. Кое-как снимают рубашку с Саши, так как тот не хочет отрывать руки от лица. Ему стыдно сейчас перед взрослыми, но боль от издевательств отверткой проворачивает в сердце шуруп. Мама ласково гладит по вздрагивающей спине, что-то успокаивающе говорит, но Саша ее не слышит. Проходит некоторое время, и Саша начинает немного успокаиваться. Остается только дрожь в груди, красные опухшие глаза, больной нос и ком, разрывающий глотку. Саша еще немного отпивает воды. Вытирает слезы правой рукой. Возвращается трезвость ума, и Саше становится не по себе. Как теперь смотреть на родителей после этого представления? Мама убирает его руки с лица, и теперь Саша чувствует себя совсем никчемно. — Тебя кто-то обидел? — вопрошает Анюта Александровна ласковым голосом, заглядывая в глаза Саши. Тот отводит взгляд и сжимает губы. Все ждут от него откровения. И соврать не получится. В первую очередь не умеет, во вторую — в голове пусто. Будто не его буквально четыре минуты назад мысли разрывали на части. И Саша рассказывает, как над ним издевался Кирилл. Как выкидывал вещи, как уколол циркулем, как угрожал. Ни слова о Славе. Отчего-то пожаловаться на него не может. Не хочет подставлять его. Он все же его друг. Пусть и бывший. Не может предать его. Не может предать игру в догонялки летними вечерами, рисование зимой перед камином, просмотр Наруто по ночам, когда родители спят. Саша считал, что Славе с ним весело и хорошо, и что он искренне рад каждой их встрече. Неужели все это было фальшью? И смех, и радость в глазах, и увлеченные рассказы про смешные моменты из жизни? Неужели он все это время притворялся его другом? Или он действительно что-то сделал не так, что Слава стал его ненавидеть? Но что? Саша очень хочет этого знать, но Слава не разговаривает с ним. Да и Кирилл вечно крутится возле него. — Я тебе говорила, Леша, не нужно было его отдавать в эту школу для маргиналов! — восклицает мама и обращает внимание на отца, тот даже бровью не ведет. Опирается локтями о колени, сцепляет пальцы в «замок» и заглядывает в глаза сына. Саша выдерживает его долгий взгляд полный укора. Понимает, что сильно расстраивает его. Папа хочет воспитать настоящего «пацана», но у него это плохо получается. — Можем устроить Сашу в Алгоритм или в Международную гимназию «Сколково». Может Саше понравится в Пенатах, моя племянница там учится. — Он продолжит ходить в обычную школу! Никуда мы переводить его не будем! — Сталь в голосе. Отец сильно раздражен. Саша виновато опускает глаза и молчит. Перечить родителю он не может. — И чтобы его убили в какой-то момент?! — Никого не убили, но его такого бедного и несчастного прикончат. Я сам закончил бюджетную школу, и ничего же! Не делай из нашего сына амебу! Если издеваются над ним, так пусть даст сдачи, а не сопли распускает! В конце концов пацаном родился, а не девчонкой. — Он добрый мальчик… — С мягким характером, — грубо перебивает отец маму и хмурится. — Я это уже слышал! Аня, это ты воспитала его таким! Ты и эта няня, которая много с ним сюсюкалась, вот и вырос размазней! Ни бокс, ни борьба, ни рукопашный бой, ни даже тхэквондо ему не нравятся. И месяца на эти кружки не походил. Ему потакаешь, а он и рад. Я в его возрасте ботанам головы в унитаз опускал. — И ты этим гордишься? — Да, горжусь! Потому что мне ничего не могли говорить, а трогать меня тем более. Саша должен решать свои проблемы самостоятельно. — И что мне делать, папа? — осмеливается задать вопрос Саша. — Подозвать Кирилла в сторонку и двинуть ему по челюсти. И чтобы все видели! Нужно показать, что ты не тюфяк. Понял, сын? Саша послушно кивает. Такое сделать он точно не сможет. Он ведь причинит боль Кириллу, да и тот обязательно ему ответит. Поколотит его, что живого места не останется. Отвечать жестокостью на жестокость Саша точно не будет. Да и не получится. Саша и смотреть в сторону Кирилла боится, не то, чтобы ударить его. К тому же с ним лучше не связываться: его отец сидит за убийство. Вдруг и Кирилл, как яблоко, не далеко упал от яблони. — Что ты говоришь, Леша? — А он по-другому никак не разрешит проблему. — И правда, не разрешит. От этой мысли становится совсем паршиво. И саднящая боль в предплечье будет каждый раз напоминать о себе, когда он будет видеть Славу. Его когда-то лучшего друга. Осознание, что он ничего не может сделать, сдавливает грудную клетку. Слезы вновь обжигают глаза, но на этот раз Саша сдерживает эмоции. Тяжело выдыхает. Страшно представить, какие издевательства его ждут в будущем. Но придется терпеть. Сжимать челюсть и терпеть боль. И право на слезы он не имеет, ведь «мальчики не плачут». *** Кирилл открывает дверь ключами. На днях мама сделала ему дубликаты, чтобы он не терроризировал звонок и не будил Машу. Тихо проходит в квартиру, снимает кеды с протертой подошвой. В гостиной смотрит телевизор Коба, в спальне мама укачивает Машу. Она вновь плачет. Кажется, что она никогда не замолкает: ни днем, ни ночью. Кирилла не встречают, его и прихода никто не замечает. И от этого становится совсем грустно. — Я это, пришел, — осведомляет Кобу о своем присутствии, тот ничего ему не говорит, продолжает листать каналы. Даже не оборачивается к нему. Кирилл привык к его игнорированию. Так происходит всегда, когда он возвращается со школы. Да и что Кобе говорить: «Молодец, сынок» или «Рад тебя видеть. Сейчас накормлю тебя»? Лучше, конечно, его молчание. Кирилл оставляет рюкзак в своей комнате, проходит на кухню, делает бутерброд с маслом и быстро им закидывается. Пьет воду из-под крана. Если делать чай себе, то и Кобе тоже. Потому что он «не чужой человек» и «так некрасиво себя вести». Мама хочет, чтобы он принял Кобу в семью, но это трудно сделать. Особенно за год. Особенно такого человека, как Кобу. Вечно орущего и недовольного ничем. Все, что делает он и мама — неправильно, все, что делает Коба — чуть ли не в Библии закреплено. И как мама его терпит? Кирилл скрывается в комнате, переодевается в домашнюю одежду, садится на пол возле кровати. Быть невидимкой становится уже таким привычным делом. Все внимание мамы сейчас сконцентрировано на сестре, и Кирилла это злит и сильно расстраивает. Мама и так не была особо с ним близка, а теперь и вовсе отдалилась. Вспоминает о нем, когда Коба начинает ворчать на него из-за очередной двойки. Тогда она для галочки проводит с Кириллом воспитательные беседы, чтобы Коба от нее отвязался. «Учись нормально, сынок! Тебе нравится его провоцировать?» Почему сейчас отца нет рядом? Если бы его не увели полицейские, ничего бы всего этого не было. Не было ни Кобы, ни Маши. Ни постоянных ссор, споров и недовольств. Отец всегда замечал Кирилла. Никогда его не ругал, не ставил в угол и не требовал просить прощения. Кирилл может точно сказать, что папа его любил. И любит. Сейчас он находится в тюрьме за убийство, но Кирилл не верит, что его добрый папа мог отнять жизнь у человека. Полицейские посадили его невинного. Не дают с ним встретиться. По крайней мере, так говорит мама, но Кирилл уже не верит ей. Кирилл достает гитару из-под кровати. Коба хотел ее выбросить, но Кирилл вовремя спохватился. Это принадлежит отцу! Единственное напоминание о нем в этой квартире. Какие-то личные вещи мама передала отцу на зону, какие-то отдала в церковь. Все совместные фотографии с первым мужем она спрятала в старый шкаф, и доставать их нельзя. Кирилл очень сильно тоскует по отцу. — Папе, наверное, сейчас очень плохо, — зачем-то вслух произносит Кирилл. Мама предала его: развелась с ним в прошлом году. Устраивает гитару на ногах, дергает струны. Лучше слушать непонятную нескладную музыку, которую он воспроизводит, чем плач Маши. Нос будто кто-то щипает, и Кирилл с дрожью выдыхает. Память о вечерних посиделках на кухне с отцом, когда он пел и играл на гитаре, отравляет душу, и сердце охватывает волнение от осознания, что больше нет семьи Анохиных. Нет больше папы, мамы и Кирилла. Есть теперь мама, Маша и Коба. А Кирилл… А Кирилл чувствует себя в семье Беридзе, как «не пришей кобыле хвост».