Везунчик

      Когда я его в первый раз увидел, так сразу и пропал. Вот, казалось бы, ничего в нём особенного и нет, обычный такой парнишка. Две руки, две ноги, голова, рот, нос — всё как у всех. А он, словно коварный неизвестный науке вирус, проник через поры и легкие, сразу и бесповоротно отравив собой весь организм. Да так, что ни о ком другом я даже думать больше не мог.       Меня в тот вечер друзья-товарищи по случаю моего же совершеннолетия в ночной клуб затащили. Решили обмыть сразу и мои восемнадцать, и только что проявившуюся метку соулмейта. Знай я заранее, что она такой будет — пять слов и все отборным матом — в паранджу с головы до пят укутался бы. Или скафандр надел. А так резкая боль, мгновенно окольцевавшая моё правое предплечье, и лица ухахатывающихся друзей-приятелей навсегда останутся в моей памяти как нечто неприятное, но неразрывно связанное.       Я тогда в рубашке с коротким рукавом был, так что появившуюся надпись сразу все, кому надо и не надо, увидели. Приятели посмеялись сначала, что мне какая-то быдлогопарька судьбой в пару предназначена, не без этого. Ещё и о моих родителях-снобах вспомнили, представив в лицах, как те с такой снохой общаться будут да носы постоянно морщить. Но потом всё же посочувствовали и отметить это событие в самом популярном ночном клубе города предложили. Само собой я согласился.       Мы с приятелями пили, веселились, с девочками обжимались. Я от друзей в тот вечер ни в чём не отставал. Это когда я ещё свою пару встречу, некоторые вон годами своего соулмейта ждут, а девчата вот они, рядом. И совсем не возражают ни когда их по коленям и бёдрам гладишь, ни когда мяконькие груди мнёшь. Красота!       Градус выпитого стремительно повышался, тупые шутки приятелей казались верхом остроумия, а сидевшая у меня на коленях девчонка — самой желанной на свете. Жизнь была прекрасна и удивительна, и никакие проблемы не могли бы мне её тогда омрачить. И почему мне вдруг ни с того ни с сего совершенно неожиданно приспичило до бара самостоятельно прогуляться, хотя официанты исправно все заказы вовремя подносили, я теперь уже и не припомню. Судьба-злодейка, не иначе, вмешалась.       Я, продемонстрировав редкостные навыки координации во времени и пространстве, рваным зигзагом добрался до барной стойки, с трудом взгромоздился на высокий табурет. И только открыл рот, чтобы привлечь к себе внимание отвлёкшегося на другого клиента бармена, как тот, словно почуяв моё недовольство, стремительно ко мне обернулся. Рот у меня тут же сам собой закрылся, а вот глаза, наоборот, до предела распахнулись. Да так, что едва из орбит не выпали, потому что я увидел ЕГО.       Мальчик-бармен с блестящим шейкером, искренне улыбнувшийся мне в умат пьяному и толком ничего уже не соображавшему, был настолько ярок, невинен и прекрасен на фоне ядовито-кислотных полок с мигающей подсветкой и высокоградусным алкоголем, что меня словно разрядом молнии вдоль позвоночника прошибло.       Возможно, он тогда и не мне вовсе улыбался, а каким-то своим приятным и милым мыслям. Но его живой насмешливый взгляд на мгновение встретился с моими осоловевшими глазами, и я окончательно пропал. Раз и навсегда. Завис, заглядевшись на непокорную длинную чёлку, строптиво пытавшуюся сползти на глаза, которую он постоянно откидывал назад резким движением головы, потому что его руки были заняты то бутылками, то шейкером, то бокалами. На тонкие запястья с кучей разнокалиберных браслетов и браслетиков. На небольшую родинку под нижней губой.       Да мне тогда всё в нём показалось необыкновенно красивым!       Заторможено ткнув пальцем в первые попавшиеся мне на глаза бутылки, потому что язык к тому моменту окончательно отказал, глотнул обжигающую нёбо жидкость и понял: «Черт с ними, с друзьями и подружками, с неизвестным мне соулмейтом, даже с родителями. Он — всё что мне нужно!»       Так и просидел я до самого утра, навалившись на барную стойку для устойчивости и медленно потягивая через трубочку очередной коктейль. Смотрел, не моргая, как он с клиентами шутит, как шейкер свой наполняет и взбалтывает, как ловко разливает намешанные коктейли по высоким бокалам. От приятелей, пытавшихся было вернуть меня в свой тесный круг, молча отмахивался. Не до них мне совсем тогда было, ох не до них.

***

      Проспавшись после той грандиозной попойки на следующий день ближе к вечеру, я попытался разобраться в столь нестандартной ситуации. Ну не мог я вот так с первого взгляда взять и безоговорочно влюбиться в какого-то там бармена. В обычного, пусть и симпатичного мальчишку.       Не мог, но все признаки на этого лицо были. Я только о нём и думал. Хотелось забить на всё и пойти в клуб, к нему. Что я, приведя себя в относительный порядок, и сделал.       Помещение ночного клуба было таким, как и в прошлый раз. А вот того парнишки бармена за стойкой бара не было. На следующий вечер тоже. И на третий.       Я исправно, как на работу, таскался каждый вечер в клуб, а понравившегося мне бармена всё не было. Я уже было подумал, что мне просто с пьяных глаз всё привиделось, он появился. В тот вечер я пришёл в клуб только затем, чтобы окончательно в этом убедиться, а моё наваждение, как ни в чём не бывало, стоял за барной стойкой и ловко жонглировал бокалами. Посетителей в клубе почти не было, вот он и развлекал клубных работников.       Я невольно засмотрелся, и надолго пропал для окружающего мира. Очнулся от того, что меня кто-то аккуратненько так за плечо тряс. Сначала испугался даже, думал это мальчик бармен моё неадекватное состояние заметил и решил узнать, что происходит. Но это был не он. На бейджике незнакомца значилось: «Юрий. Администратор». Парень выглядел слишком молодым для администратора, но чего только в жизни не бывает?       — С вами всё нормально? — заметив, что я вполне осмысленно смотрю на его, спросил Юрий.       — Да, задумался просто, — благоразумно соврал я.       Ага, задумался! Да у меня в голове в тот момент вообще ни одной мысли не было. Следил совершенно бездумно за мелькающими руками бармена.       Значит ничего мне в прошлый раз не показалось, меня действительно тянет к этому парнишке со страшной силой. Да что тянет! Зачем самого себя-то обманывать? Теперь я могу с полной уверенностью сказать, что влюбился, как дурак, с первого взгляда. А хорошо это или плохо, пока не ясно.       Из отрывочных разговоров бармена с клиентами и другими работниками клуба, я выяснил, что парнишка отсутствовал так долго из-за начавшейся у него сессии. Выглядевший от силы лет на шестнадцать бармен оказался старше меня. Надеюсь, не намного. Больше первого курса я ему ни за что бы не дал.       Походы в ночной клуб в его смену продолжались. Я приходил, выпивал пару-тройку намешанных им коктейлей и любовался на свою недостижимую мечту. Молча и безнадёжно. Исправно, короче, просаживал родительские денежки. Мать с отцом укоризненно качали головами, но, поскольку я сильно не напивался и в скандалы не ввязывался, терпели.       Почему я даже не пытался с ним заговорить? Нет, не притаившаяся на предплечье метка соулмейта меня останавливала, останавливало осознание того, что в отличие от меня парнишка мечтал встретить свою пару. Подслушал я случайно, как он по выставкам да филармониям ходит, в надежде наткнуться на человека, который скажет ему заветную фразу.       Мне оставалось только молча страдать от неразделённого чувства. Какая уж тут учёба, какие выпускные экзамены! У меня жизнь рушится. И что с этим делать непонятно.       Всё изменилось в тот вечер, когда я отхлебнув из протянутого им бокала, поперхнулся от непривычной крепости напитка. Руки задрожали, и алкоголь неприглядным образом выплеснулся на рубаху. Бармен испуганно всплеснул руками и, схватив какую-то тряпицу, кинулся мне на помощь.       Что я испытал, когда он, стоя коленями на барной стойке и прогнувшись в пояснице, попытался мне рубашку оттереть, словами не передать. Мне тогда такое представилось, в результате чего вылазить из-за барной стойки при всех я бы просто постеснялся. Да и при нём одном тоже. Ибо реакция организма была вполне предсказуемой. Всё, что могло встать, стояло просто колом.       А уж когда на мои слабые попытки отстраниться и почти жалобное «отстань от меня, маньяк», парнишка в ответ матерную фразу из пяти слов выдал, тех, что на моём правом предплечье прятались, я в пространстве и времени словно потерялся. Смотрел на него и не верил, что такие чудеса на свете бывают. Неужели он и вправду мой соулмейт?!       Закатав рукав, свою фразу ему продемонстрировал. А парнишка вдруг как-то замялся да засмущался. Потом повернувшись ко мне спиной, решительно дёрнул вниз джинсы. Что происходит? Ошарашенный я не сразу понял, что он метку соулмейта показать решил. А когда увидел премиленькое сердечко у него на копчике, то руки сами собой потянулись потрогать.       Нежная шелковистая кожа, чуть припухшая около тёмных, почти чёрных букв, которые чудесным образом складывались в только что произнесённую мной фразу: «Отстань от меня, маньяк!» Действительно, он — мой соулмейт! Неужели это правда? Так бы гладил и гладил это милое сердечко вечно.       Но мой только что обретённый соулмейт вдруг решительно отстранился, спрыгнул с барной стойки, поправил одежду и исчез за дверью подсобки. Пока я пытался понять, что же происходит, его уже и след простыл. Отпросился, как потом оказалось, под шумок у администратора Юрия (когда только успел?!) и сбежал домой.       Выведав у растрогавшегося Юрия, что как раз накануне Костя (так моего соулмейта оказывается звали) поменялся сменами с напарниками и будет отсутствовать целых пять дней, я решил не ждать у моря погоды, а действовать.       Узнать, где он учится труда не составляло. Тот же Юрий проболтался. Выждав пару дней, я отправился к университету. Мне повезло, что я случайно выбрал время весьма удачно. Минут через пять после моего прихода из дверей университетского здания толпами повалил народ. Наверное занятия как раз закончились.       Заметив меня, мой сбежавший соулмейт гордо вздёрнул нос и молча прошёл мимо. Пришлось догонять. Остановить я его долго не решался. Тащился сзади, как сталкер. Шёл и любовался на стремительную походку, на ладную фигурку, на нежную беззащитную шею.       Наконец Костя остановился, и резко обернувшись ко мне, сердито спросил:       — Ты меня преследуешь?       Киваю отчаянно головою. Преследую, ещё как преследую. Потом осторожно интересуюсь, почему он в клубе от меня сбежал:       — Я тебе совсем-совсем не понравился?       Костя сначала возмущённо вскидывает голову, потом, подумав, смущённо опускает глаза и тихо говорит:       — Понравился, но почему ты во мне усомнился? Буквы так усиленно тёр. Проверял их на подлинность, да?       И как ему только подобная глупость в голову пришла? А ещё студент! Хотя в жёлтой прессе каких только страшных историй о соулмейтах не пишут. Неужели он тоже такую чушь читает?       — Вот глупый! — пытаюсь успокоить, как умею, а умею, похоже, не очень. — У тебя такое очаровательное сердечко из слов получилось. Так и хочется его потрогать.       Костя смущённо улыбается, но допрос не прекращает:       — А почему ты раньше со мной никогда не говорил? Я до того вечера думал, что ты вообще разговаривать не умеешь!       Вижу, что мой соулмейт до сих пор сомневается. Обидно, но сейчас не рефлексии, главное — заслужить его доверие. Поэтому и решаю рассказать всё как на духу:       — Ты мне уже давно нравишься. Я и в клуб-то только из-за тебя всё это время ходил. А заговорить с тобой так ни разу и не решился. Я же и предположить не мог, что ты — мой соулмейт.       Как нелепо и жалко мои объяснения звучат. Но Костя благосклонно кивает и неожиданно предлагает:        — Пойдём, я тебя с родителями познакомлю.       Само собой я согласился. Да я бы тогда и в террариум с самыми ядовитыми змеями пойти согласился, лишь бы он доволен остался. Хотя и страшновато немного было. Как меня его родители встретят? Приведи я домой парня и объяви своим соулмейтом, даже не представляю что было бы. Не представляю, но вскоре придётся узнать. Не смогу же я вечно от них скрывать, что своего соулмейта встретил.       У Кости оказались прекрасные родители, не то что мои. Если их моё появление смутило или расстроило, то виду они не показали. Улыбались доброжелательно, расспрашивали, как мы встретились да узнали, кем друг другу приходимся. Я, разомлевший от искреннего интереса и всеобщего внимания, всё честно и рассказал. За что и получил от Костика довольно чувствительный пинок в голень.       А потом Костя пошёл меня провожать. До автобусной остановки. На прощание он встал на цыпочки и неловко ткнулся губами в мои, приоткрывшиеся от изумления. Он меня сам поцеловал! Неужели смирился, что ему в соулмейты я достался? Или мне это только кажется?       — Ты совсем целоваться не умеешь! — ляпнул я сдуру, чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу, возникшую после нашего первого поцелуя.       Но Костя совсем не обиделся:       — А мне надо было с кем-то заранее попрактиковаться? Я тебя целых пять лет ждал! Так что тебе и учить.       Научить его целоваться? Да я с большим удовольствием!       Так, стоп. Костя сказал, что он меня целых пять лет ждал? Значит, сейчас ему уже двадцать три. А по виду и не скажешь. Не то чтобы меня такая разница в возрасте испугала. Но как-то неожиданно. Говорить ему или нет, что я ещё школу не закончил? Вдруг он решит, что такой недоучка ему на фиг не нужен? Нет, лучше потом как-нибудь расскажу.

***

      Утром, едва продрав глаза, спешу к своему соулмейту. Вдруг за ночь что-то случилось, сон, например дурной приснился, и он передумал со мной встречаться. Да и смотаться из дома, пока родители не проснулись, весьма умное решение. Не хочу, чтобы они меня опять начали расспрашивать, что со мной происходит.       Дверь мне открыл сам Костик. Заспанный, лохматый и очень милый. Он так привычно и правильно меня обнял, прижавшись на мгновение своим тёплым тельцем, как будто мы уже несколько месяцев встречаемся. Я облегчённо выдохнул: «Не передумал!»       Моё милое лохматое чудо. За какие заслуги мне такое счастье выпало? Обнимаю его осторожно, словно сломать боюсь. Да, боюсь. Боюсь, что ненароком сделаю ему больно. Боюсь, что он однажды возьмёт да передумает. Или решит, что я совсем не тот, кто ему нужен.