Мой волчонок

Белоснежное платье искрится и переливается, приковывает взгляд, а приятная на ощупь ткань холодит кожу. И взгляд волчицы бегает по своему отражению, цепляя каждый момент, словно она пытается запомнить, но только Хейли знает, как сильно она хочет забыть. И дело не в платье, не в свадьбе и не в том, что она на ней — главная героиня, а в том, что она снова не сумела всё изменить. А точнее, не сумел он. Даже не стал пытаться, не стал бороться, отпустил контроль. Она снова обожглась, доверилась и напрасно. — Помочь? — Хейли не вздрагивает, она лишь переводит взгляд в отражении на Клауса и кивает, хотя он уже делает шаг вперёд, не нуждаясь в разрешении. Пока на её пальце нет кольца — она принадлежит ему. Пока она всё ещё его, каждым миллиметром кожи, каждым взглядом и каждым вздохом. Навсегда, вопреки всему. Так, как бывает только у Майклсонов. Взгляд гибрида скользит по спине волчицы, словно он запоминает каждый миллиметр гладкой кожи, которая на ощупь так же прекрасна, как и на вид. Хейли — воплощение красоты и силы, уникальности, которую она передала их общей дочери. Клаус никогда не перестанет восхищаться ей и своей малышкой Хоуп, которая давно уже не ребёнок. Клаус никогда не перестанет считать Хейли идеалом, но это ничего не изменит. — Ребекка постаралась? — усмехается первородный, мягко скользя костяшками пальцев по открытой спине и касаясь ткани платья у поясницы. Хейли вздрагивает, закусывает губу и опускает взгляд. Каждое его прикосновение — боль. Агония, которая разливается по венам. — Она хочет сделать этот день знаменательным. — Да, поэтому собрала полный дом гостей, — Клаус хмыкнул, отодвигая каштановые волосы в сторону, чтобы медленно застегнуть замок. И дрожь Хейли передаётся ему. — Я никого не приглашала, — Хейли ведёт плечом и замирает, когда Клаус прижимается к её спине плотнее, чем требовалось. — И тебя я бы тоже не пригласила. В голосе обида и боль, и Клаус верит, что когда-нибудь она его простит. Когда-нибудь, когда станет легче дышать, когда она разлюбит и отпустит то, что он даже не пытался за неё бороться. — Значит, хорошо, что я приглашён не тобой, — Никлаус оставляет поцелуй на тёмной макушке, прижимается губами чуть плотнее, втягивает желанный аромат, и отстраняется, резким движением застёгивая платье до конца. — Когда-нибудь, ты поймёшь меня. Клаус печально улыбается, так, как умеет, и делает шаг назад, но Хейли разворачивается быстрее, и в её глазах настоящее пламя. Но не злости — боли. Ей больно и он этому главная причина. — Я никогда этого не пойму, никогда не приму, почему ты так поступаешь, — Хейли болезненно жмурится и протыкает ногтями кожу на ладони, почти не чувствуя боли. — Впервые я доверилась тебе, Клаус, впервые подпустила ближе, чем могла. Впустила в своё сердце, приняла твою сущность, я даже простила всё, что ты делал со мной раньше. И что теперь? Ты снова меня предаёшь, ты добровольно отдаёшь меня Элайдже, как откупную монету. И каждое слово режет острее ножа. Он знает, что она права и он хотел бы забрать её себе, но не может. Клаус никогда не умел делать женщин рядом собой по-настоящему счастливыми, и печальной судьбы для Хейли он желает меньше всего. Она мать его дочери и женщина, которую он полюбил. С ним она погибнет, поэтому её следует отпустить, отдать тому, кто точно сбережёт. Элайджа любит Хейли, он её боготворит, он станет идеальным мужем, он сумеет любить её без боли. — Я не лучший кандидата в мужья, Волчонок, — Клаус делает шаг вперёд, поднимает руку, чтобы коснуться её лица, но Хейли отступает. Больше коснуться себя она ему не позволит. Больше она не его Волчонок. И она злится, но в глазах слёзы. — Я никогда тебя не прощу. — Знаю, — гибрид спокойно кивает, а потом покидает комнату, запоминая её образ. Вопреки всем словам, на свадьбе его не будет, как и не будет больше в её жизни. Его Волчонок заслужил счастье, но он не тот, кто сможет ей его подарить. Хейли же кричит и разносит комнату, оседая в руинах и кусая ребро ладони, чтобы заглушить боль. Возможно, когда-нибудь она его простит, когда-нибудь полюбит Элайджу так же сильно, как Клауса, и возможно, когда она будет счастлива — она скажет ему спасибо, но пока Хейли больно. Пока ей всё ещё больно.